3 июля, четверг
Вот и прошёл ровно месяц, как мы отправились в этот рейс.
Согласно первоначальному плану, прибыть в Бореалис наш санно-гусеничный поезд должен был четвёртого числа. Добавляем день, который мы простояли в надежде, что сможем воссоединиться с остальными вездеходами - и получится, что едем мы по расписанию. Как будто ничего и не случилось. Я не впервые использую эту фразу, знаю, но она меня буквально преследует. Ничто вокруг не говорит о беде - нештатная ситуация, не более. А мне всё равно здорово не по себе, места не нахожу. Ничем не могу отвлечься, хоть как-то спасают только разговоры с другими людьми.
В последней беседе с Валерой Моисеенко, нашим радистом, я узнал, что ему, оказывается, тоже приснилось нечто неприятное. Слава богу, не то же самое, что и мне, иначе я бы точно сорвался.
Кратко перескажу, хотя не знаю, что бы это всё значило.
В том сне он находился в некой шахте. Не обычной. Скала, в которой она была пробурена, словно бы состояла из бутылочного стекла. Знаешь, такое зелёное, как у шампанского. Висящие на стенках яркие лампы и дорожка из удобных стальных секций говорили о том, что место это - результат работы людей. И оно не заброшено. Валера, по его словам, не чувствовал страха, идя вперёд, всё дальше и дальше от входа. Он был абсолютно уверен, что движется именно вглубь шахты, хотя ни разу не оглянулся. Во сне он знал, зачем там находился, но по пробуждению забыл об этом.
Сколько именно минуло времени, неизвестно, когда туннель стал сужаться. Не происходило разрушения стенок, с потолка не сыпалась порода, не раздавалось никаких звуков. Шахта бесшумно уменьшалась в размере, как если бы была прорублена в густом желе, которое принялось восстанавливать прежнюю форму. Валера побежал - по-прежнему вперёд. Сначала он пригибал голову, потом ему пришлось перейти на шаг, а спустя непродолжительное время и вовсе ползти. Пока проход не стал слишком узким, и его тело оказалось зажато.
Боли он не помнит. В отличие от дикого ужаса. Замурованный в толще породы, глубоко под землёй, он не мог сдвинуться с места, и давление продолжало нарастать, без малейшего усилия ломая кости. В его памяти отчётливо запечатлелся их треск.
Сон продолжался и тогда, когда шахта сузилась до размеров трубочки для коктейлей. Каким-то образом Валера всё равно видел эту сцену, уже со стороны. И пускай более ему ничто не угрожало, так как он стал зрителем, страх продолжал сковывать его разум. И лишь после того, как проход полностью исчез, он проснулся.
М-да, получилось не так кратко, как я планировал. Я не в полной мере отдаю себе отчёт, моей рукой будто владеет кто-то другой, неутомимо выводя на бумаге слово за словом. Хорошо, что подаренный тобой дневник достаточно объёмист.
Что значил этот кошмар? И значил ли вовсе? Раньше я бы сказал: "Ничего". В том числе применительно к своему сну. Теперь же... Остаётся только гадать. Я пытался расспросить других членов экипажа об их сновидениях, но они не пожелали отвечать. Даже Саша Шабалин, с которым я общаюсь теснее, чем с остальными.
Мне кажется, они просто не хотят затрагивать эту тему. По тем или иным соображениям.
Возможно, кому-то ещё приснилось нечто подобное.
4 июля, четверг
Завтра прибываем в Бореалис.
Казалось бы, чем ближе цель, тем легче мне должно становиться. Уж там-то можно будет облегчённо выдохнуть и стряхнуть с себя напряжение последних дней.
Увы, не получается. Что-то гложет меня, не даёт покоя. И на лицах остальных та же озабоченность.
Сигнал маяка Бореалиса мы должны перехватить сегодня. Пока ничего.
Накануне, после внесения записи в дневник, заходил к нашему неожиданному пассажиру. Его состояние есть пример завидной стабильности. Как будто только что занесли на борт вездехода - никаких изменений, даже минимальных. Привести его в сознание не получается, даже воздействуя на определённые чувствительные участки тела (например, мочки ушей). Каюсь, сам попробовал его ущипнуть за предплечье. Наверное, глупо, но мне остро хотелось убедить себя, что он вообще настоящий человек из плоти и крови.
Убедился. Настоящий.
Что никоим образом не объясняет, почему его тело функционирует без пополнения запасов энергии. И функционирует хорошо! Более того, оно, не побоюсь этого слова, работает безотходно. Да, пища в него не попадала как минимум с момента, как незнакомец оказался у нас на борту (и бог знает, сколько ещё до этого). Но всё равно это мне кажется странным.
Филипп уповает лишь на то, что завтра мы доберёмся, наконец, до Бореалиса, где есть всё необходимое: обученный персонал и медицинское оборудование. Пока же и ему, и всем нам остаётся наблюдать за выжившим и надеяться, что он доживёт до момента, когда ему окажут настоящую помощь.
Позже, тем же днём
Чёртов маяк так и не появился.
Или наше оборудование повреждено настолько, что не может уловить его сигналов? Как же я на это надеюсь! Штурманы не растеряли уверенности, но ведут они нас ведь тоже по приборам. А если и компас отказал?
Время тянется невыносимо медленно. И никто не может назвать не то, что минуту - час, в который мы завтра должны прибыть в Бореалис. Неопределённость сводит с ума.
Не могу писать. Потом.
5 июля, пятница
Ура!
Хоть проклятый маяк так и не соизволил послать нам сигнал (или наше не менее проклятое оборудование его не приняло), нам удалось выйти к Бореалису! Ай да ребята! Олег, Филипп - вы просто асы! Вы спасли нас, мужики!
Поселение ещё не видно через окна, пока только на экране радара. И это оно, ошибки быть не может. Теперь уже совсем скоро эта пытка закончится. Я и сейчас чувствую такое облегчение, что, кажется, притяжение надо мной не властно.
Я вернусь к тебе, Лида! Мы вместе будем читать эти записи, и я обниму тебя, живой и здоровый!
Позже, тем же днём
Я...
Я не знаю, как описать то, что произошло. Всё, что было до этого, включая якобы невозможную встречу с человеком на просторах Морены - детский сад, подготовительная группа.
И она всё равно не могла подготовить к тому, что мы увидели в Бореалисе.
Из-за бури, которая, кажется, именно в этом районе достигает максимальной силы, увидеть поселение удалось, приблизившись к нему почти вплотную. С разрешения командира я находился в кабине - оставаться в своей комнате, терзаясь нетерпеливым ожиданием, просто не мог. Остальные товарищи тоже, поэтому вся команда собралась здесь.
Поначалу ничего не менялось. За окнами продолжал мельтешить снег; порой ветер бросал такие его массы, что они полностью залепляли стёкла. Настоящей проблемой, конечно, был другой снег, внизу. Я спинным мозгом чувствовал, как борется "Урсус" с ним своими могучими гусеничными траками. Казалось, машина устала и делает это уже с меньшим упорством.
Но вот, наконец, огни вездехода смогли пробиться через белую пелену и осветили стену. Ограду, охватывающую по периметру весь Бореалис. Она, как купол (правда, не округлый, а с плоской квадратной крышей), накрывает всё поселение и призвана сдерживать напор стихии. Чтобы проникнуть на территорию необходимо проследовать через одни из двух ворот, расположенных в северной и южной частях периметра. Обычно пользуются последними - к ним наш "Урсус" и направился.
Не могу не отметить ещё раз работу наших штурманов. Что Олег, что Филипп - одного поля ягоды. В том смысле, что решительно не получается выделить кого-то лучшего из них. Да и незачем. Фактически они ошиблись на десяток-другой метров, выведя наш вездеход не напрямую к въезду в Бореалис, а чуть западнее. Пустяк, который и в обычном рейсе не стал бы поводом для недовольства командира.
Итак, мы проехали немного вдоль стены. Сделана она основательно, настоящий монолит. Ширина - почти метр, высота - все двенадцать. Ветра здесь такие, что слой снега практически не увеличивается, несмотря на огромное его количество, сыплющееся с неба, поэтому высота выбрана с явным запасом. А ещё я заметил закреплённые через равные промежутки сигнальные фонари, которые не работали. Значения этому я тогда не придал.
И вот - ворота.
Открытые.
Экипажам вездеходов пояснения в подобной ситуации не требуются. Согласно инструкции, огромные створки, разъезжающиеся в стороны для пропуска тяжёлой техники, требуется держать закрытыми всегда. Лишь по прибытии "Урсусов", когда машины оказываются рядом с ограждающей Бореалис стеной, ворота допускается открывать. Именно так и никак иначе.
Однако теперь они позволяли беспрепятственно проникнуть на территорию поселения. И за ними не было видно никого.
Примерно за сутки до прибытия радисты пытались установить связь с Бореалисом. Результата не было, и всё равно попытки продолжались, снова и снова. Вот и сейчас, когда "Урсус" уже находился в непосредственной близости от цели, Юра Добренко, радист, с согласия командира предпринял ещё одну попытку связаться. Последнюю. Если честно, я не понимаю, зачем, но сделал бы так же. Нужно было что-то предпринять.
Я в точности запомнил, что он сказал в микрофон:
- Бореалис, вызывает "Урсус один". Остановились у южных ворот, они открыты. Ожидаем разрешения на въезд. Как слышите, приём?
Естественно, никакого ответа мы не дождались.
Аркадий, водитель, озвучил то, что заметили мы все - отсутствие в поселении электричества.
Об этом говорил крупный индикатор рядом с правой створкой ворот, который в штатном режиме должен гореть зелёным огнём. В нештатном (в случае работы от вспомогательных генераторов) - красным. Сейчас же он не горел вовсе.
Ещё более красноречиво свидетельствовало отсутствие внутреннего освещения купола, без которого Бореалис погрузился в кромешную тьму.
Фонари вездехода освещали территорию поселения, выхватывая из мрака ближайшие здания. Нигде никакого движения, ни единого огонька. Мы убедились в этом окончательно, когда Павел Георгиевич приказал ненадолго потушить наши прожектора.
Ждать особого приглашения не имело смысла. Всем стало понятно, что место, казавшееся ещё недавно спасительным оазисом, само находилось в... как бы это выразиться, затруднительном положении.
Однажды Саша Шабалин пошутил: "Что общего у Бореалиса и Нью-Йорка? Оба никогда не спят". Так себе юмор, зато дающий должное представление о том, как протекает жизнь в поселении. Подобно санно-гусеничным поездам, оно ни на секунду не прекращало функционирования. Менялись только люди: одна смена уходила отдыхать, другая заступала. И огни на всех зданиях, а также на внешней стороне ограды, будучи единожды включёнными, горели непрерывно.
Теперь же они погасли. Все.
Что же должно было произойти, чтобы системы Бореалиса настолько вышли из строя?
Павел Георгиевич дал команду заезжать на территорию. Как ни крути, а там обстановка не в пример лучше. Как минимум, гораздо слабее ветер.
"Урсус" миновал въезд в поселение. То, что мы там увидели, кого угодно могло свести с ума. Подозреваю, что пусть в небольшой степени, но это с нами всеми случилось.
Я видел Бореалис только на картинках, рассказы товарищей во время наших посиделок дополнили впечатления.
Размеры купола: длина - сто пятьдесят метров, ширина - сто, высота - тридцать. В центре поселения возвышался над остальными постройками (и немного не дотягивал до потолка) корпус перерабатывающего предприятия - прямоугольник, обычно подсвечиваемый по периметру рядом огней. Там же находился склад виридиума. Чуть поодаль за ним имелась шахта, где велась добыча этого ценного минерала. Слева от основного корпуса, если смотреть из южного въезда, располагались здания систем жизнеобеспечения, а также трансформаторная подстанция. Справа - жилая зона. Она включала в себя несколько построек, среди которых общежитие, столовая, центр досуга и исследовательский сектор.
Я неспроста использую прошедшее время для описания Бореалиса. Хотя в основном строения и сейчас находятся на своих местах. Некоторые даже почти целые.
Глядя на рухнувшие пролёты, крыши и стены некоторых зданий, можно подумать, будто произошёл сильнейший взрыв. Это первая мысль - столь же естественная, сколь и ошибочная.
Во-первых, если уж что-то и могло рвануть, то перерабатывающее предприятие. Сам виридиум не опасен в этом плане, но некоторое оборудование могло в случае неисправности натворить дел. Только в куда меньших масштабах. И как раз эти постройки остались относительно нетронутыми.
Во-вторых, разрушения не воспринимались, как последствия одного события. Здания подверглись им совершенно бессистемно, это никак не могло быть вызвано единственной ударной волной. Несколько взрывов? Снова мимо, если не предположить теракт, поскольку в том же жилом секторе просто нечему было так детонировать. Следов пожара также не видно.
В глаза сразу же бросилось кое-что другое. Это кажется невероятным, неправильным, можно сказать, оскорбляющим представления людей о законах мироздания.
Стены каждого из строений прежде были облицованы плиткой отдельного цвета, от оранжевого до голубого (считалось, что буйство красок положительно сказывается на настроении людей, вынужденных пребывать в сером и унылом мире). Плитка откололась в некоторых местах, что можно было бы списать на последствия взрыва, если бы не состояние раствора, которым она прежде крепилась. Он высох и раскрошился. Вдобавок плитка практически лишилась своей окраски. И она не выгорела (что тоже было бы, мягко говоря, странно в здешних условиях), а была стёсана. Такой эффект могло оказать продолжительное пребывание в условиях песчаной бури, когда несущийся с бешеной скоростью песок буквально полирует всё, что попадается ему на пути. В принципе на подобное же способен и снег в условиях низких температур и сильного ветра. Но на это даже на открытом пространстве потребовались бы годы, а Бореалис надёжно защищён куполом. Открытые ворота, впускающие непогоду внутрь, не объяснение - постройки никак не могли прийти в подобное состояние.
Это ещё не всё. Металлические детали и целые механизмы тоже изменились. Краска на них отсутствует по тем же причинам, вероятно, что и на плитке. Полностью оголившийся металл активно коррозирует, отдельные конструкции и вовсе начали разваливаться. Особенно ярко это проявилось на небольшом снегоходе, застывшем рядом с жилым корпусом. Возможно, эта машина находилась в работе, когда ЧТО-ТО случилось. Именно так она и выглядит - стоит криво, упершись одним углом в здание. Открытая водительская дверь болтается на одной петле. Снегоход прежде был, как и "Урсусы", ярко-оранжевого цвета. Сейчас же краски на нём практически не осталось, оголённый металл кузова покрывают оспины ржавчины, сквозь мутные стёкла ничего не рассмотреть.
В целом Бореалис выглядит так, словно заброшен. Притом давно.
Очень давно.
Ещё позже, тем же днём
Невозможное возможно.
Сколько ни спорь, ни выдвигай теорий, ни пытайся сделать вид, что произошло банальное непонимание ситуации - сути это не изменит. Достаточно выглянуть в окно, увидеть, во что превратился отстроенный всего-то полтора года назад Бореалис, и внутренний скептик замолкает.