Нам остаётся только смириться с этим. И решить, как быть дальше.
Очевидно, что нужно отринуть эмоции. Хотя бы убрать их с первого плана. Павел Георгиевич именно на это сделал упор, когда отдавал нам распоряжения. Несмотря на то, как сейчас выглядит Бореалис, мы обязаны обследовать его в поисках выживших. Не исключено, что где-то в зданиях есть места, в которых люди укрепились и ждут помощи. Поскольку мы понятия не имеем, что произошло, отрицать такой вариант было бы преступно. Учитывая, что системы жизнеобеспечения поселения либо вышли из строя, либо отключены, у жителей Бореалиса не так много времени. Какими бы защищёнными от внешних условий ни были здания, они не смогут противостоять натиску Морены. В первую очередь - холоду.
Поэтому задача номер один - поиск выживших. Вот так мы внезапно из жертв превратились в спасателей. Ведь у нас на борту мы сможем разместить всех. Пускай и без комфорта, зато в тепле. Безусловно, наших запасов пищи и воды не хватит, ну так в поселении этого добра более чем достаточно.
Отсюда задача номер два - раздобыть как можно больше припасов. Они пригодятся в любом случае - и особенно, если задача номер один увенчается успехом. Аналогично с топливом для вездехода.
И, наконец, задача номер три - установление причин произошедшего в Бореалисе. По возможности. Павел Георгиевич не мечтатель и потому обязательное выполнение этой задачи от нас не требуется, в отличие от предыдущих двух.
Чтобы обследовать поселение как можно быстрее, командир разбил нас на группы.
Первая: Олег Рощин и Валера Моисеенко, их цель - перерабатывающее предприятие.
Вторая: Филипп Людиновский и Юра Добренко - системы жизнеобеспечения.
Третья: Саша Шабалин и я - жилой сектор.
Аркадий Воронов и Павел Георгиевич остались на борту "Урсуса".
Замечу, что я мог не идти. Командир мне прямо об этом сказал. Ибо, как я не устану повторять, произошло что-то чертовски странное, и неизвестно, ЧТО может скрывать в себе Бореалис. С другой стороны, даже просто выйти из вездехода - уже риск.
Знаю, ты бы не была рада такому положению дел. Так же, как уверен - ты не стала бы меня удерживать, прекрасно понимая - это нужно. Пошёл бы и Аркадий. И Павел Георгиевич предпочёл бы промозглый Бореалис уютной кабине "Урсуса". Остались они там только потому, что кто-то должен был. А командиру и вовсе не пристало выбираться на передовую без крайней необходимости.
* * *
Прежде я, как и остальные, уже надевал эту спецодежду на тренировках в Авроре: брюки, свитер, куртка с капюшоном и ботинки. Звучит обыденно, однако всё это изготовлено из утепляющих и влагоотталкивающих материалов, которые успешно противостоят и сильному ветру. При этом одежда незначительно сковывает движения. Лица закрыли маски - ни один участок кожи не должен оставаться незащищённым. Да, под куполом Бореалиса куда как спокойнее, чем снаружи, несмотря на широко раскрытые ворота. Но температуры воздуха это не касается, здесь она, судя по показаниям бортового термометра "Урсуса", практически такая же, как и вне стен.
В тамбуре мы ещё раз оглядели друг друга, проверили переговорные устройства, встроенные в маски, и Олег открыл дверь.
Адский холод моментально воспользовался брешью в плотной защите вездехода. Всё тепло было выдуто из небольшого помещения тамбура. Привыкшие к тишине внутри машины, мы инстинктивно отпрянули, услышав громогласное завывание стихии. Не такое уж отдалённое, ведь наш "Урсус" стоял всего-то в десятке метров от въезда.
Для покидания машины используется трап, который автоматически выдвигается при открытии двери. На случай неполадок или сильного обмерзания предусмотрен и ручной вариант, нам, к счастью, не потребовавшийся. По завершении процесса механизм прочно фиксируется.
Покинув вездеход, мы тотчас разделились в соответствии с планом. Я и Саша Шабалин направились к жилому сектору.
Должен признать, вид погружённого во мрак поселения, частично тронутого разрушениями, вызывает у меня оторопь и сейчас, когда я вернулся на борт "Урсуса". Нигде не было ни единого признака не то, что жизни, а хотя бы функционирования оборудования. Полнейшее запустение.
Ворчание двигателя вездехода у нас за спинами успокаивало, а яркий свет огней дарил уверенность. Увы, нам предстояло выйти из этого безопасного конуса. Переступить чётко очерченную границу между светом и тьмой оказалось сложнее, чем я думал. А стоило это сделать, я тотчас включил фонарь, чтобы видеть, куда иду. Саша поступил так же.
По мере удаления от "Урсуса" скрип снега под нашими ботинками, заметённого в Бореалис, звучал всё громче, что немало раздражало.
Ближайшим зданием оказалась столовая, рассчитанная на одновременный приём пищи всех жителей поселения. Она примыкает к общежитию, которое выше её на два этажа. Ни в одном строении окон не предусмотрено, что мне категорически не понравилось ещё при первом, заочном, знакомстве с Бореалисом. Объясняется это климатическими особенностями Морены, хотя под куполом ведь условия не настолько суровые. Были, по крайней мере, пока жизнь текла своим чередом. Так что заглянуть внутрь заранее не представлялось возможным.
Подойдя к двери в торце столовой, Саша попытался открыть её самостоятельно. Никаких электронных замков здесь не использовалось, однако, будь электричество, нам помогли бы гидроприводы. Сейчас на них рассчитывать не приходилось, и, осознав, что Саша сам не справится, я присоединился к нему. Вдвоём мы налегли на дверь и с немалым трудом смогли её сдвинуть. Отворялась она внутрь - я не удержался на ногах и, последовав за ней, упал.
Мы оказались в фойе столовой. Без искусственного освещения внутри ничего нельзя было увидеть. Лучи фонарей скользили по просторному помещению, пока я поднимался с колен. Я обратил внимание, что пол покрывал слой снега - несколько сантиметров толщиной и очень плотный. Посмотрев вперёд, увидел, что засыпано всё фойе, и если в некоторых местах виднелась декоративная плитка, то в других вздымались настоящие сугробы. Фактически снега в здании оказалось больше, чем снаружи.
Потолок в кафетерии был обрушен.
Массивные бетонные плиты, ощетинившиеся острыми обломанными краями и лохмотьями изорванной теплоизоляции, завалили большую часть помещения, раздавив столы, стулья и стойку выдачи блюд. Уцелевшую мебель замело снегом так, что её контуры едва угадывались.
- Как будто лавина сошла, - сказал Саша.
- Откуда ей тут взяться, - ответил я.
Не будь Бореалис прикрыт куполом, я бы не ёрничал, а так списать всё на рухнувший потолок не получалось.
Саша справедливо заметил, что помериться силой своих интеллектов в разгадке этой и других тайн мы ещё успеем, а пока нужно идти дальше. Нам обоим было очевидно, что здесь уцелевших мы не найдём.
Слава богу, не было и мёртвых.
Перед тем, как уйти, я окинул уничтоженную столовую последним взглядом. На фоне всеобщего разрушения неестественное старение, охватившее Бореалис, было не столь заметно. Я отметил отслоившуюся со стен краску и ржавчину на металлических ножках стульев, торчащих из сугробов. Оценив состояние стали в местах разрывов арматуры, сделал вывод, что обрушение произошло не внезапно, а с течением времени. Усталость металла развивалась постепенно, и в какой-то момент он уже не мог выдерживать вес конструкций.
Выйдя обратно наружу, я посмотрел на вездеход, яркие огни которого помогали ориентироваться. Через окна кабины увидел Павла Георгиевича, стоящего рядом с Аркадием и задумчиво глядящего на поселение.
Дверь общежития сопротивлялась меньше, чем в столовой. Зато когда её открыли, из здания вырвалось огромное тёмное облако. Мы отпрянули, Саша споткнулся и рухнул в сугроб. В первое мгновение показалось, что это дым от бушующего внутри пожара. Гуляющий по Бореалису ветер рассеял облако за считанные секунды, и стало понятно - это, как ни странно, обычная пыль. Огромное её количество, которое могло скопиться в замкнутом помещении только в течение многих лет.
Мы зашли в общежитие.
Это здание сохранилось лучше, чем столовая. Потолок не рухнул, нигде не было снега или изморози. Разве что вездесущая пыль, которую не выдуло сразу. Воздух наверняка спёртый, застоявшийся, и я порадовался, что на нас маски.
Сразу за входом располагалась раздевалка, где работники меняли специальную одежду на обычную. Ряды стальных шкафчиков протянулись вдоль обеих стен. Все они ржавые, с облупившейся краской, и закрытые. Ради интереса Саша дёрнул ручку одного - не поддалась, как и следовало ожидать. Каждый шкафчик закреплён за определённым работником, у него же и ключи. Только где теперь эти люди?
За раздевалкой начинались жилые комнаты. Тоже закрытые. На этот раз мы дёргали за ручку каждую. Не могли они все быть закрыты. Одна смена работает, вторая отдыхает. Конечно, это не значит, что половина людей проводит свободное время в своих комнатах - в Бореалисе ведь имелся ещё и центр досуга. И всё же я надеялся, что кто-то предпочёл уединение.
Скоро удача нам улыбнулась. Очередная дверь поддалась, но едва она стала открываться, я остановился. Что мне предстояло увидеть там? Вдруг обезображенное тело? Или скелет, изъеденный, дай бог, только временем? Учитывая состояние поселения, там могло оказаться всё, что угодно. Кроме живого и здорового человека. В здании царил такой же адский холод, как снаружи, свежий воздух стал поступать только после открытия главного входа. Даже в спецодежде здесь было совсем не комфортно.
В конце концов, я заглянул в комнату, иначе не стал бы об этом писать.
С противным скрипом заржавевших петель дверь отворилась. За ней оказалось обыкновенное жилое помещение, раза в два большее, чем тот угол, в котором я провёл последний месяц на "Урсусе". И ещё более неуютное из-за отсутствия даже небольшого окна. Кровать, стол с компьютером, шкаф и телевизионный монитор на стене. На полу - темный однотонный палас. Может, когда лампа на потолке ярко горела, здесь было терпимо, но сейчас, в свете фонарей, комната напоминала одиночную камеру.
Пройдя мимо небрежно заправленной кровати, я осмотрел стол. Там лежали детали от разобранных электронных приборов, из которых я узнал только ПМУ - Персональное Мобильное Устройство последней модели, а остальные увидел впервые. Какие-то счётчики, датчики, как переносные, так и стационарные, и бог его знает, что ещё. На мой взгляд, всё это было разбросано в полнейшем хаосе, но наверняка владелец комнаты со мной бы не согласился.
В углу стола лежала пачка бумаг разной степени потрёпанности. Сначала шли руководства по эксплуатации приборов, часть из которых находилась рядом в разобранном виде, затем должностная инструкция (сохранилась лучше всего, словно её почти никогда не брали в руки). А уже под ними обнаружились иные документы: свидетельства о регистрации дома и земельного участка, сведения об их стоимости, постановке на учёт и тому подобные скучные бумаги.
Среди листов обнаружилась фотография: мужчина, женщина и маленький мальчик на фоне красивого коттеджа. На снимке они все выглядели счастливыми, но мне показалось, что использовалась карточка как закладка. Лежащий сразу за ней документ содержал информацию о задолженности по выплате за дом, весьма немаленькой. Возможно, владелец комнаты прибыл на Морену, чтобы заработать достаточно денег и расплатиться по взятому кредиту.
Так или иначе, теперь всё это выглядело заброшенным, не нужным.
Не стану утомлять тебя, Лида, описанием наших блужданий по общежитию. Мы нашли ещё немало открытых комнат, и хотя в деталях они отличались, в сущности, их все объединяло одно - запустение. Судя по тому, что мы видели, люди покидали здание в спешке.
Я написал "покидали" - а ведь это совсем не так. Уйти из Бореалиса некуда. Можно уехать на вездеходе, ибо два "Урсуса" всегда здесь находятся в качестве резервного транспорта. Но и этот вариант не годится, о чём я напишу ниже. Ещё можно предположить, что обитатели поселения собрались в каком-то другом здании. Памятуя о том, что самое комфортное и обеспечивающее наилучшие условия для выживания - это как раз общежитие, совершенно непонятно, куда они ушли и зачем.
Ах да, ещё один момент. Вещи остались в шкафчиках. Мы с Сашей взломали несколько, и спецодежда обнаружилась там. Другими словами, люди должны были уходить в обычных рубашках/брюках. Что даже при идеальной ситуации под куполом Бореалиса не самая разумная идея.
И всё же лучше такая гипотеза, чем высказанная Сашей. Мол, никто никуда не уходил. Они исчезли. Я даже комментировать это пока не готов.
Памятуя о задаче номер два, мы отыскали кухню и складские помещения, в которых должны были находиться запасы воды и пищи. И мы их нашли. Вернее, мы нашли бутылки, консервные банки и пакеты, этикетки на которых однозначно давали понять, что должно быть внутри.
Вот только этого там не было!
Всё, что мы брали в руки, оказывалось пустым. Упаковка и пломбы на ней нетронуты. Даже консервные банки выглядели целёхонькими, но стоило взять их, как чувствовался непривычно малый вес. Мы открыли несколько. Ничего. Абсолютно сухие и чистые внутренние стенки, ни единой крошки или пятнышка, в том числе в труднодоступных углах. Как будто некий шутник решил выпустить с завода консервы с воздухом. Это так же не смешно, как и звучит.
Пришлось нам покинуть кухню ни с чем.
Исследовав общежитие, мы посетили центр досуга. Ситуация в нём была аналогичная; едва зайдя, мы поняли, что и здесь жителей Бореалиса не найдём. Из этого помещения имелся проход в кинотеатр. Скорее по инерции, чем из интереса мы заглянули и туда, благо, дверь была открыта настежь.
Ярко горел свет. Электрический. Ряды круглых плоских ламп под потолком расходились от центра подобием кругов на воде, изгоняя тени в самые дальние уголки и под мягкие сиденья, размещённые полукругом. Стены, облицованные плиткой с рисунком под мрамор, поблескивали, отражая лучи. Противоположная сторона помещения находилась ниже входа на несколько метров, ряды зрительных мест поднимались вверх, к входу, благодаря чему даже с последних кресел большой экран был хорошо виден.
На нём сменяли друг друга слайды с изображениями каких-то туннелей, похоже, шахт. Большая часть зала пустовала, только первые два ряда были заняты людьми; все одеты в униформу тёмно-зелёного цвета. Один мужчина стоял перед экраном и что-то говорил остальным, время от времени показывая на слайды. Мы ничего не слышали, не раздавалось ни звука. Судя по выражению лица, докладчик (или кем он являлся) был встревожен, я бы даже сказал, напуган.
Ты, наверное, задаёшься вопросом, что за чушь я пишу. Уж не брежу ли я? Что и говорить, я и сам до сих пор не могу с полной уверенностью сказать "нет". Хотя свидетелем того, что я описал, был и Саша.
Едва зайдя в кинотеатр и увидев, что он ничуть не повреждён, а, наоборот, сияет новизной и чистотой, я сразу же схватил товарища за рукав. Мы посмотрели друг на друга и поняли - нам это не мерещится. Обернулись. Дверь заперта. Намертво. Попытки открыть её в тот момент ни к чему не привели. И я совершенно не помню, чтобы слышал скрип петель или щелчок замка.
Саша попробовал окликнуть людей, которые сидели в зале. Его голос стал единственным звуком, нарушившим тишину. Они не отреагировали, продолжая живо и одновременно бесшумно обсуждать свои проблемы, создавая полную иллюзию испорченного телевизора, способного выдавать только изображение.
Я снова и снова оглядывался. Помещение разительно отличалось от всего того, что мне довелось увидеть в Бореалисе. При всём желании я не смог заметить ни малейшего следа разрушений. Более того, мне стало жарко в спецодежде. Униформа на людях в зрительном зале выглядела совершенно непригодной для борьбы с холодом. Из всего этого я заключил, что температура в кинотеатре была гораздо выше, чем снаружи.
Мы с Сашей так и не решились спуститься вниз. Не знаю, чего боялся он, а мне не хотелось видеть лица сидящих там мужчин. Докладчик продолжал игнорировать наше присутствие. По крайней мере, он не выглядел угрожающе. И всё равно идею приблизиться даже к нему я считал не очень умной.