Присыпав своего бывшего противника песком под одним из барханов и таким образом совершив обряд похорон, Конан снял переметные сумы со своего мертвого коня и приторочил их к седлу вороного жеребца кушита. Похоже, что его бывший хозяин бросился в погоню налегке, не позаботясь даже о пище и воде.
Взглянув вверх, Конан увидел, что солнце стоит еще в зените, то есть их поединок с адептом Тулсы Дуума не занял много времени. "Пожалуй, еще к вечеру я успею добраться до Эрука",- подумал он. Напоив жеребца из своих запасов воды, он вскочил в седло и стал неторопливо продолжать свой путь, размышляя о том, что не в добрый час завладел Звездой Хорала. За свой, не такой уж длинный век, Конан дважды сталкивался с Тулсой Дуумом и эти встречи доставили ему мало удовольствия. В последний раз с помощью гирканца Сабодэя и шадизарской воровки Валерии ему удалось уничтожить этого бессмертного бога Змей, но, как видно, не до конца.
"Но теперь понятно, что он не оставит меня в покое, пока не заполучит назад Звезду Корала,- размышлял варвар,- однако, отдать ее ему, значит, сделать его по настоящему бессмертным. Не отдать..." Конан тряхнул густой гривой черных волос, спадавших ему на плечи, пытаясь отогнать эти мысли, сверлившие ему мозг. И так было понятно, что отдать кольцо врагу рода человеческого было нельзя, а не отдать, означало вести с ним вечный бой. "Постой, а что там кушит говорил о каком -то маге , давнем недруге Тулсы Дуума? Что-то насчет Кезанкийских гор. Может поискать его ?"
Но он тут же отбросил эту мысль, Кезанкийские горы- это огромный горный хребет, протянувшийся от Хаурана до самой Гипербореи. Не зная точного места жительства этого мага, там можно проплутать всю жизнь. Это все равно, что искать иголку даже не в стогу, а на пшеничном поле. Вечный вопрос: "Что делать?" вставал перед киммерийцем во всем его философско-прикладном смысле, ибо от правильного ответа зависела сама его жизнь. Но, отвлекшись от своих мыслей, он увидел, что впереди показались стены Эрука, а солнце уже почти скатилось за Стикс. Огрев плеткой жеребца, он поскакал вперед и успел, уплатив положенный взнос, въехать до захода солнца в ворота города, которые тут же за его спиной с грохотом затворил
Глава вторая.
В маленькой таверне на краю Эрука царил полумрак. Было душно, чадили укрепленные на стенах светильники-чаши с тяжелой буровато-черной жидкостью, залежами которой были богаты горные пустыни Шема к югу от Эрука, известной у местных жителей , как нафатха *, так как она обычно встречалась у горячих источников. На кухне, отгороженной от общего зала лишь деревянной стойкой, за которой стоял сам хозяин заведения Салим, в больших жаровнях жарилось мясо. Стекая на уголья, жир добавлял свою долю чада в общую атмосферу таверны, наполненную запахом немытых потных тел и ароматами полу скисшего дешевого вина местного производства.
Конан с его запасом золота, полученного от Нафертари перед бегством из Замбулы, мог устроиться в лучшую гостиницу города, но ему всегда больше нравились именно такие непрезентабельные таверны, проще сказать, полупритоны, в которых обычно собирались отбросы общества: воры, "ночные феи", шулера и откровенные бандиты. Здесь редко обходилось без потасовок, а в завязавшейся из-за неосторожно брошенного слова или косого взгляда драке легко было получить удар ножом, но зато городская стража избегала подобные места, не рискуя появляться в них не то, что ночью, но даже и при свете дня. Да и готовили в таких тавернах довольно неплохо, не жалея продуктов, так как постоянные посетители, большей частью воры-карманники, обожали вкусно покушать и, подвыпив, сорили деньгами без счету.
Киммериец остановился в этой таверне еще вчера, заплатив хозяину золотом за крохотную комнату наверху, в которой с трудом помещалась только кровать. Но ему больше ничего и не надо было, он привык довольствоваться и меньшими удобствами. Частью золотых монет, полученных от Нефертари, он плотно набил свой широкий кожаный пояс, остальные продолжал хранить в кожаной сумке, спрятав ее под матрас. Быть ограбленным он не боялся, так как в комнате имелось всего одно окошко под самым потолком размером с две его ладони, а ключ от двери он носил с собой. Впрочем, к деньгам он всегда относился философски, так как видел в них лишь средство для удовлетворения своих насущных потребностей. Они у него, как быстро приходили, столь же быстро и уходили. Все же, чтобы не смущать посетителей таверны блеском золота, он предварительно разменял у хозяина несколько золотых монет на горсть серебряных и медных, которые сейчас позванивали в его кармане.
Поначалу Конан не намеревался задерживаться в Эруке, но проведя предыдущую ночь в объятиях юной красавицы Лейлы, одной из служанок в таверне Салима, он пришел к выводу, что торопиться ему некуда, поэтому можно и задержаться здесь на несколько дней. Несмотря на свой юный возраст семнадцатилетняя Лейла обладала роскошной фигурой вполне сформировавшейся женщины и была настолько искусна и опытна в любовных забавах, что совершенно очаровала киммерийца. Измученный за ночь ласками девушки и выжатый, словно лимон, Конан к утру напрочь забыл о своем приключении в пустыне, об убитом им кушите, да и призрак Тулса Дуума, уже не казался ему таким уж опасным. " В конце концов, он ведь сам не может мне ничего сделать,- прикинул киммериец,- в худшем случае направит на мои розыски еще кого-то из своих адептов, находящихся в его подчинении. Но сколько их может быть? Ну, один, два , пусть даже десять... если я справился с кушитом, то справлюсь и с другими"
. Все же на всякий случай, кольцо с камнем Звезды Хорала он спрятал в своей крохотной комнате под одну из половиц, которую слегка отжал, а потом закрепил на ее прежнем месте. Сверху половицу он для надежности придавил ножкой кровати. В этот же свой тайник он пересыпал и все золотые монеты из кожаной сумки, оставив саму ее лежать под матрасом.
Спустя несколько дней Лейла как-то вечером привела с собой подружку Иффат, тоже служанку Салима, которая являлась полным антиподом своему имени* и обе шалуньи своими неудержимыми любовными ласками заставили его окончательно выбросить из головы мысли и о Тулсе Дууме ,и о Звезде Хорала.
Правда, зайдя однажды днем к себе в комнату, он, приподняв матрас , обнаружил, что спрятанная под ним сумка лежит в другом месте, а не там, где он ее положил. Однако Конан не придал этому значения, так как его любовные игры с Лейлой и Иффат бывали такими бурными, что он сам удивлялся, как кровать еще не развалилась. В ходе любовных забав сумка вполне могла оказаться не там, где была вначале положена.
Спустя неделю киммериец стал в таверне Салима своим человеком. Расплющив пару носов и осушив немало терпкого асгалунского вина он постепенно познакомился почти со всеми ее постоянными посетителями, а с несколькими наиболее соблазнительными "ночными бабочками" даже порезвился часок-другой в своей комнате, пока Лейла и Иффат обслуживали клиентов в общем зале. Правда, подружки не обижались на него за это, так как подобные "хождения налево" никак не отражались на потенциальных возможностях киммерийца, ненасытного в плотских утехах. Особенно близко Конан сошелся с несколькими местными ворами, к ремеслу которых, сам будучи искусным вором, испытывал вполне понятную симпатию.
За кувшином вина они знакомили его с последними эрукскими новостями, особенно, что касается появления в этом небольшом городке новых людей, но ничего интересного в их рассказах для него не было. Базар здесь был небольшим, торговцев было мало, а кроме них и жителей местных сельских поселений никто не заглядывал.
-Надо менять место жительства и перебираться в Асгалун,-сказал как-то Шакур, один из тех воров, с кем Конан сошелся особенно близко.-Здесь, в Эруке негде развернуться, да и примелькались мы уже изрядно горожанам.
Конан сочувственно вздохнул, подливая ему в кружку вина, но сам он давно пришел к выводу, что воровское ремесло ненадежная профессия.
Поначалу он не рисковал выходить в город, но дни шли за днями, казалось, его никто не искал и постепенно он стал все чаще бродить по узеньким улочкам города, просто так без особой цели, глазея по сторонам. Пробираясь как-то по одной из улочек вблизи таверны, он вдруг обнаружил лавку старьевщика, хотя мог поклясться, что ее там еще накануне не было. Киммериец был в этом полностью уверен, так как улочка была настолько узкая, что два человека, сойдясь вней, в ней не могли бы разойтись и уж вывеску старьевщика он просто не мог не увидеть. Хотя ему у старьевщика особо ничего и не было нужно, он все же решил заглянуть в лавку, просто из любопытства.
Пригнувшись, он вошел в низкую дверь и оказался в довольно просторном помещении, перегороженном деревянной стойкой, позади которой были выставлены полки со всяким старьем. .
-Проходи, уважаемый, выбирай товар!- приветливо улыбнулся старьевщик, совсем еще молодой человек. -Товар редкий, хотя большей частью совершенно бесполезный. Проще говоря, хлам.
-Немного же ты наторгуешь,-ухмыльнулся киммериец,- если так и дальше его будешь расхваливать!
-А что делать?- пожал плечами старьевщик.-Эта лавка досталась мне от дяди. Надо заметить, старик был еще тот скряга, помилуй Сет его душу, натащил сюда всякого хлама. Ты не поверишь, я целых пол-луны разбирался во всем этом барахле. Большую часть я, конечно, без всякого сожаления выбросил на помойку, но все, что хоть за медный сикль ,может, удастся продать, выставил пока на продажу. Вот только сегодня и приступил к работе.
-Понятно,- сказал киммериец,- а то я еще вчера проходил по этой улочке, здесь никакой вывески не было.
-Да, -кивнул хозяин,- я ее только сегодня установил, краска просохнуть не успела. Кроме тебя, посетителей в моей лавке еще не было, ты первый. Но ты проходи не стесняйся, может, что и понравится. Усопший, помню любил повторять , что на каждого покупателя есть свой товар.
Конан зашел за стойку, окинув полки взглядом. Здесь в основном стояли предметы домашней утвари, хотя и старые, но вполне еще пригодные для употребления. Дальше лежали какие-то старые скобяные и кожаные изделия, а за ними на одной из полок всякие безделушки, среди которых ему бросился в глаза медный по виду браслет в виде дракона свернувшегося двойным кольцом. Медь местами давно позеленела и на первый взгляд ему была тысяча лет, если не больше. Но безделушка понравилась Конану и он, повертев ее в руках, спросил:
-Сколько ты хочешь за этот браслет?
-Сколько дашь,- пожал плечами торговец,-бери хоть даром. По виду ему тыща лет, а то и больше, он лежал у дядюшки, спрятанный так далеко, что я его едва заметил Чем быстрее у меня этот хлам разберут, тем скорее освободится место для действительно ценных вещей.
Конан положил на прилавок серебряную монету, одел браслет на запястье и произнес торжественно, но с легкой иронией:
-Что ж, с почином тебя, торговец!
-Спасибо, добрый человек,- улыбнулся тот, взяв монету. -Если и остальные покупатели будут столь же щедры, то я очень быстро разбогатею и открою где-нибудь в Асгалуне антикварную лавку.
-Удачи!- искренне пожелал ему Конан и вышел на улицу. Здесь при ярком свете солнца браслет стал выглядеть как-то по- новому, необычно. " Похоже это совсем и не медь",-решил он, внимательнее присмотревшись к кольцам свернувшегося дракона. Вдруг в глаза ему бросилась надпись будто выбитая внутри одного из колец. Две буквы потом четыре, затем три и семь.Буквы были видны отчетливо, но этот алфавит был Конану не знаком. Однако, чем больше он в них вглядывался тем они казались ему понятными.
-Ка нама каа лайерама!- вдруг отчетливо произнес он вслух, хотя ни слова из произнесенного им не понял. "Ка нама каа лайерама!- повторил он про себя.- Похоже на боевой клич КА НАМА КАА ЛАЙЕРАМА".
Киммериец так увлекся повторением этих слов, что не заметил даже, как ушел сторону от таверны, оказавшись в каком -то тупике. Повернув назад, он увидел, что выход ему перегородил какой-то человек, державший в руке арбалет. Выхватив меч , Конан ринулся вперед и в тот же момент арбалетчик спустил курок. Потрясающая реакция варвара спасла пего и в этот раз. Сделав кувырок, он вскочил на ноги и с громким кличем :" КА НАМА КАА ЛАЙЕРАМА!" выбил арбалет из рук нападавшего. Убивать он его не хотел, желая прежде допросить, но вдруг волосы дыбом поднялись у него на голове- нападавший на его глазах превратился в змее- человека, вместо головы у которого оказалась страшная безносая морда змеи, а туловище превратилось в получеловеческую- полу змеиную фигуру, обтянутую зеленой кожей. Меч почти автоматически взметнулся в его руках, разрубив змеечеловека до пояса.
"Наги! По моему следу пущены наги, ведь Тулса Дуум является Верховным Повелителем Змей,- понял киммериец. глядя на лежавший перед ним труп.-Вот тебе и ка нама каа лайерама!"
Тут ему пришло на память предание, которое он еще ребенком слышал от отца, о том, что у атланта Кулла, короля древней Валузии, якобы имелся какой-то волшебный браслет, позволявший ему опознавать нагов, принимавших человеческий облик.
-А мы с тобой,- добавил тогда отец,- прямые потомки Кулла.
" Так вот почему мне так легко удалось прочитать надпись на браслете,- догадался Конан,- может это тот браслет, который носил сам Кулл! Возможно, браслет настроен на мысли атлантов и сам подсказал мне значение выбитой на нем фразы"
Возвращаясь в таверну Салима киммериец, раздумывая по дороге о случившемся, с ним сегодня, пришел к выводу, что кто-то из высших богов явно на его стороне. Конан не верил в случайности и понимал, что получить амулет Кулла, который жил на свете пять тысячелетий тому, так просто невозможно. Причем именно тогда, когда Тулса пустил по его следам змеелюдей. Значит, ситуация приобрела настолько критический характер, что понадобилось вмешательство кого-то из высших... Только вот кто это мог быть? Кром, Сет и Эрлик все в равной степени ненавидели Тулса Дуума и нагов, но Кром вряд ли бы шевельнул хоть пальцем, чтобы помочь своему сыну, предоставляя ему честь самому выкарабкаться из ситуации, в которой тот оказался. Эрлику поклонялись туранцы и сомнительно, чтобы он стал помогать чужому им киммерийцу. "Значит, Сет,- решил Конан.- Здесь в Шеме его территория, здесь он владыка, ему поклоняются шемиты. Не самый желательный вариант, конечно, но лучше, чем ничего"