Конан пожал плечами. Сейчас, когда он утолил так страшно мучившую его жажду, пройти каких-нибудь пять фарлангов для него не составляло труда.
Рашид вскочил в седло своего вороного жеребца, которому казалось, дневной зной был ни по чем и они, не особенно торопясь, отправились дальше на восток, все более углубляясь в пустыню. Когда по расчетам киммерийца они прошли немного больше четырех фарлангов, Рашид вскинул руку и указал ею вперед. Там в шагах пятидесяти от них отчетливо виднелось какое -то мерцание в виде прозрачной прямоугольной двери. Рашид уверенно направил своего вороного жеребца прямо в эту дверь, а Конану не оставалось ничего другого, как последовать за ним.
Глава вторая.
Спустя полчаса они сидели в тени высоких пальм на берегу глубокого прозрачного ручья, в котором с большим удовольствием искупались, смыв с себя пыль и песок пустыни. К удивлению Конана, конь Рашида стоял неподвижно, даже не пытаясь щипать зеленую сочную траву, которая в изобилии росла в этом оазисе. Сейчас, оглядевшись по сторонам, киммериец заметил, что и ручей с чистой прозрачной водой, и пальмы, и трава будто бы окружены со всех сторон какой-то мерцающей стеной, за которой, вроде бы, ничего больше нет. Он поднял голову вверх, там синел небосвод, но солнца видно не было. Недоумение явно отпечаталось на лице Конана, но он не стал задавать никаких вопросов, лишь со все более возрастающим подозрением бросал искоса короткие взгляды в сторону Рашида. Тот прислонившись спиной к одной из пальм, казалось, их не замечал и вообще ничего особенного в окружающей обстановке не видел.
-Какой-то странный оазис,-наконец, прервал молчание киммериец,-совсем не похожий на те, которые мне раньше приходилось видеть.
-По правде говоря,- ответил Рашид,- это не оазис. Мы с тобой находимся в хронокапсуле, где сохраняется время тысячелетней или даже большей давности. Это небольшой кусочек территории, которую занимало Кушанское царство много веков назад, когда здесь никакой пустыни еще и в помине не было.
-Ты хочешь сказать, что этому ручью и этим пальмам тысяча лет или даже больше?- удивлению Конана не было предела.
-Нет,-стал терпеливо объяснять Рашид,-это мы с тобой, войдя в хронокапсулу, переместились на много веков назад во времени, когда этот ручей нес свои воды к какой-то реке, а на его берегах росли эти пальмы.
-Погоди,- возмутился киммериец, -ты что меня за дурака принимаешь? Если бы мы переместились на тысячу лет назад, то здесь лежали бы наши кости и то вряд ли. Ведь мы еще в то время не родились
-Это не совсем правильно,-мягко заметил его собеседник,-путешествия в прошлое-вещь вполне реальная, так как у нас сохраняется информация, то есть память, о собственном времени. Все это, конечно, довольно сложно для понимания и порой случается всякое. Но в нашем случае все просто: мы находимся в хронокапсуле, словно во временной пещере, которая как бы вырезана из своего времени.
-Все равно не понял,-упрямо повторил Конан,- такого не может быть..
- Потому, что не может быть никогда!-с плохо скрытой иронией продолжил Рашид.- Что ж , аргумент убедительный, но тем не менее, со временем все обстоит так, как я сказал. Я сам давно со всем этим сталкиваюсь, но толком тоже не понимаю, как это возможно. Однако факт остается фактом, хронокапсулы - вещь реальная и время в них локально, словно движется по кругу.
-А откуда ты знал, что здесь в этой пустыне такая временная пещера имеется?- все еще недоверчиво спросил киммериец.
-Изучение природы времени моя специальность, здесь в пустыне такие хронокапсулы встречаются примерно через каждые пять лиг. Их цепочка тянется через всю пустыню к границам Кушанского царства. В других местах расстояния между хронокапсулами значительно большие.
-Так получается в Хайбории таких дыр во времени довольно много?- видно было, что киммериец, наконец, поверил словам своего нового знакомого.
-Да.- кивнул Рашид,-чаще всего они встречаются в открытой степи, в лесу, в горах. Природа всех их мало изучена и. порой человек, оказавшийся в такой капсуле, не может найти из нее выход и остается там навсегда.
-Надеюсь, мы сумеем выбраться отсюда в свое время?- в голосе киммерийца явно прозвучала тревога.
-Не беспокойся, отсюда мы в любом случае выберемся. Но давай продолжим наш с тобой прерванный разговор относительно фатха.*
-Относительно чего?- удивленно спросил Конан
-Ну, о стержне, который ты выкрал из сокровищницы правителя Кутхемеса.
-А, ты имеешь в виду эту вещь?- Конан потянулся за своим поясом, расстегнул потайной карман с его внутренней стороны и показал стержень Рашиду.
-Да,- кивнул тот. -На самом деле это лишь часть, точнее половина фатхи. Нам нужно разыскать ее вторую половину. Тогда мы станем обладателями сокровищ, о которых я тебе говорил.
-Эй, полегче приятель, я своего согласия на поиски чего-то там никому не давал. Ты мне спас жизнь, я у тебя в долгу и, если этот стержень тебе нужен-бери его. Но на будущее у меня другие планы. Если мы доберемся до Пурушапура, я пристану к первому же торговому каравану и с ним возвращусь назад, если понадобится то через Вендию или Кхитай..
Рашид, продолжавший сидеть, опершись спиной о ствол пальмы, отрицательно покачал головой:
-Нет, уж лучше пусть он остается у тебя. У меня он уже был и я его не сберег.У тебя он надежнее сохранится. По крайней мере, пока мы не доберемся до Пурушапура. А там и продолжим наш разговор. Сейчас же, прежде всего, надо преодолеть эти проклятые пески.
-Ну, с запасами воды,-беспечно махнул рукой Конан,-пройти их сложно не будет, тем более раз тут через каждые пять лиг встречаются такие пещеры во времени.
-Я бы не стал так легко относиться к здешним пескам. Пять лиг-это не пять фарлангов, их нужно еще пройти. Мы сейчас по сути еще не углубились в пустыню, а находимся у ее края. Впереди нас ожидают песчаные бури, встречи со свирепыми пустынными гулями, песчаными ифритами и червями , да мало ли еще с какой нечистью, которая водится в этих безлюдных местах.
-Я еще не встречал такой нечисти, с которой бы не справился острый меч,- сказал Конан.-Хотя ты, конечно, прав путь предстоит нелегкий.
Действительно, возвратясь на следующее утро в свое время, в проклятую красную пустыню, Конан почувствовал, что, чем дальше, тем идти становится труднее. Чудовищный зной, казалось, еще усилился, хотя это было вряд ли возможно, он и так достиг своего пика. Барханы становились все выше, а бока их круче. Красный песок отражался на небосклоне багровыми проблесками, словно полыхание зарниц. От хронокапсулы они прошли всего пол-лиги, а солнце уже поднялось высоко в зенит. Внезапно конь, на котором ехал Рашид, повернул голову и, как показалось киммерийцу произнес какую-то короткую фразу. "Кажется от жары я схожу с ума,- даже потряс тот головой,-уже мерещится всякая чушь!"
Однако, он еще больше удивился, когда услышал слова Рашида:
-Спасибо, я сам уже заметил! Здесь и переждем.
-Ты это о чем? - не понял Конан.
-Вон там на горизонте,- указал тот рукой куда-то вдаль,- видишь едва заметное облачко?
-Вижу,-пригляделся киммериец,-ну и что?
-Надвигается ядовитый песок, самум! Делаем здесь остановку и постараемся переждать бурю.
-Да ведь это облачко еще очень далеко! Мы вполне можем успеть дойти до следующей дыры во времени.
-Нет,-ответил Рашид, спешиваясь. - Не успеем, самум, как шторм на море, налетает с ужасающей быстротой.
Конь без команды лег на горячий песок с пологой стороны крутого бархана,-хоть слабой,но все же защитой от ветра. Рашид, достав откуда-то из переметной сумы кусок белой материи, плотно обмотал ему голову. Второй такой же кусок он протянул Конану.
-Ложись под брюхо моему жеребцу,- с нескрываемой тревогой сказал он,- и обмотай этой материей себе голову. Я лягу рядом. Если ты веришь в кого-то из богов-молись о спасении!
-Кром, если и услышит мою молитву, то уж на его помощь рассчитывать точно не стоит,- буркнул в ответ варвар, наблюдая, как еще совсем недавно невзрачное облачко за считанные минуты превратилось в огромную черную тучу, стремительно надвигавшуюся на них из самого центра пустыни. Резкий порыв раскаленного ветра уже донес до них изрядную порцию мельчайшего, как растертая пыль, песка.
Прижавшись друг к другу и уткнувшись головами в живот коня, Рашид и Конан в мгновение ока были засыпаны целой лавиной внезапно обрушившегося на них горячего песка. Дышать сразу стало тяжело, мельчайшие частицы пыли просачивалась в горло даже сквозь плотную ткань. Вскоре киммерийцу стало не хватать воздуха, его дыхание стало судорожным, как у вытащенной из воды рыбы. Сквозь толщу песка, которым их засыпало, даже дикий вой ветра доносился приглушенно, а затем и вовсе утих. Сколько времени продолжалась эта песчаная буря, Конан потом определить так и не смог, но по всей видимости, не очень долго. Он только почувствовал, как неподвижно лежавший конь, зашевелился, а затем поднялся на ноги, частично освободив его и Рашида от навалившегося на них песка. Почувствовав, что голова и руки у них свободны, оба уже без особого труда откопали себя и встали на ноги. Бросив взгляд вверх, Конан увидел, что солнце начало свой путь к закату. Знакомый ландшафт пустыне резко изменился, самум развеял прежние барханы, образовав на их месте новые.
-Нельзя терять времени,- услышал он голос Рашида, -нам нужно торопиться достичь следующей хронокапсулы. Самум разворотил убежища свирепых гулей, они сейчас начнут бродить по пустыне, выискивая свои жертвы.
Но несмотря на опасения Рашида, до следующей хронокапсулы они добрались без приключений. Здесь, правда, вместо ручья Конан увидел небольшое озерцо, поросшее густым кустарником, но вода в нем была такой же чистой и прозрачной, как и в ручье, и прекрасно утоляла жажду. Искупавшись и тщательно смыв со своих тел следы самума, путники приступили к трапезе. Рашид, в отличие от киммерийца к походу через пустыню подготовился хорошо. В его переметных сумах нашелся приличный кусок копченого окорока,лепешки, чеснок, лук и даже сушеные фрукты: финики, инжир, изюм.После того, как первый голод был утолен, откуда-то появился и объемистый бурдюк прекрасного аргосского вина.
Словно по негласной договоренности оба избегали касаться темы рубинового стержня или фатхи, как называл его Рашид, ограничиваясь беседой о достопримечательностях хайборийских государств. Как выяснилось, обоим приходилось бывать в Немедии, Коринфии, Заморе и Туране, но Конан, несмотря на молодость, одно время был главой пиратов Черного побережья, о чем он,правда, предпочел умолчать. Ращид же особенно восторгался Аквилонией, называя ее "драгоценной блистающей жемчужиной" среди всех стран Хайбории. Конан, молча слушавший его, вдруг сам не зная зачем, произнес:
-А ты знаешь, мне говорили, что я когда-то стану королем Аквилонии!
Сказав эту фразу, он тут же осекся и нахмурился, ожидая, что Рашид посмеется над его словами. Действительно, трудно было удержаться от смеха, услышав эту фразу из уст полуголого молодого человека, не имеющему в кармане ни медного сикля*, ни даже самих карманов. Но тот, сделав добрый глоток вина из горлышка бурдюка, совершенно серьезно заметил:
-Поверь, дружище, в этом нет ничего удивительного и ничего невозможного. История знает десятки примеров, когда предприимчивые и отважные воины, вроде тебя, прорубали себе мечом дорогу к королевскому трону. И, кстати, не отличаясь особой знатностью, управляли огромными государствами значительно лучше, чем какой-нибудь чванливый вельможа, которому корона досталась по наследству. Так что все в твоих руках, киммериец! Дерзай!
Хорошо отдохнув, они тронулись в путь еще до рассвета, чтобы постараться хотя бы часть дневного перехода пройти, воспользовавшись утренней прохладой. Конь, который и в этот раз , как заметил Конан, даже не прикоснулся к сочной траве, росшей у озера, выглядел, тем не менее, свежим и хорошо отдохнувшим. Киммериец не был особенным знатоком лошадей и предпочитал по ряду причин передвигаться пешком,но все же знал понаслышке, что коням необходимо в день минимум 4 ливра* ячменя или овса. Но он мог поклясться своей головой, что за двое суток пути Рашид не давал своему коню даже горсти зерна. Эта загадка пробуждала в Конане все большее любопытство, но из присущего варвару чувства гордости, он не хотел задавать каких-либо вопросов об этом своему спутнику.
Сейчас по холодку идти было даже по песку относительно комфортно. Они прошли, наверно фарлангов тридцать, когда солнце-ясное око Митры, окрасило своими лучами поверхность пустыни в пастельно-розовые тона. В этот момент конь настороженно запрядал ушами и почти одновременно чуткое ухо варвара уловило в окружающей безмолвной тишине далекий и едва слышный женский крик, доносившийся из глубины пустыни. Киммериец напряг слух и спустя несколько секунд опять услышал тот же крик. Сомнений не оставалось, кричала женщина. Крик ее был протяжный и жалобный напоминающий детский плач.