После ужина Горпына показала Ивану комнату, в которой он должен был устроиться на ночлег, и ушла, оставив ему в плошке огарок свечи.
Иван с плошкой в руке внимательно осмотрел комнату, но ничего подозрительного не обнаружил. На двери изнутри имелся засов, который он задвинул, изолировав себя, таким образом, от возможных неожиданностей. Достав из ножен саблю, Иван положил ее на кровать справа от себя и улегся сам, загасив свечу. Войдя в состояние мысленной концентрации, а затем, погрузившись в транс, он как бы отделил свое сознание от тела и мысленно осмотрел весь дом. Не обнаружив никаких признаков присутствия в нем посторонних людей, кроме хозяйки в соседней комнате, он погрузился в сон, однако, как учил его Киритин, оставил в своем мозгу своеобразный бодрствующий маячок, участок мозга, который не спал.
Сколько прошло времени, когда бодрствующее подсознание, подало ему сигнал к пробуждению, Иван не знал, однако, открыв глаза, понял, что за дверью кто-то возится. Гроза давно прекратилась, и свет полной луны лился в комнату через окошко в задней стене комнаты. Вечером в темноте и блеске молний Иван подумал, что оно закрыто слюдой, но сейчас понял, что окно стеклянное. В свете луны казак ясно рассмотрел, как засов на двери, закрытой им лично вечером, медленно сдвигается в сторону. Нащупав рукоять сабли, Иван с любопытством ожидал, что будет дальше. Засов медленно сдвигался, и он вдруг вспомнил, как год назад таким же образом усилием мысли ему удалось сдвинуть засов на двери турецкой башни.
Наконец, засов сдвинулся до упора, дверь медленно открылась, но в комнату вне ожидания никто не вошел. Хотя нет, опустив взгляд ниже, Иван увидел огромного черного кота, который неторопливо перебирая лапами, медленно приближался к его кровати. От неожиданности и внезапно охватившего его ужаса, волосы на голове Ивана ощутимо поднялись дыбом. Глаза кота горели зеленым светом, усы топорщились, зубы оскалились, словно, в усмешке. Внезапно кот прыгнул на кровать и, поднявшись на задние ноги, замахнулся передней лапой с длинными острыми когтями, целясь в лицо Ивану. В то же мгновение свистнула казацкая сабля, и быть бы коту без головы, но в последний момент тот сумел увернуться от удара. Только кусочек передней лапы с когтем упал на кровать. Сделав чудовищный прыжок, он с громким душераздирающим "ммяуу" выпрыгнул прямо за дверь, которая так и осталась открытой.
Достав кресало и трут, Серко высек огонь, зажег огарок свечи и стал внимательно осматривать постель. Искать ему пришлось недолго, в ногах кровати лежал отрубленный окровавленный палец.
Глава вторая. У чаровницы.
Подняв палец, Иван внимательно осмотрел его. Палец явно был женским, скорее всего, указательным, но к удивлению казака выглядел так, словно, был пальцем древней старухи, а не молодой сорокалетней женщины. Завернув его в платок и спрятав в карман, Иван , взяв в одну руку плошку, а в другой держа саблю, направился в комнату хозяйки. Как он и ожидал, дверь оказалась открытой, женщина в длинной белой рубахе сидела на кровати, правая рука ее была обмотана тряпкой.
Когда Серко вошел, она подняла голову и недобро усмехнулась:
-Что ж, я в твоей власти, можешь меня зарубить!
-Зачем ты хотела меня убить?- спросил казак.- Разве я тебе сделал что-то плохое?
-Я потомственная ведьма в десятом поколении,- ответила она с вызовом,- по-другому я поступать не могу. Каждый, кто переступил порог этого дома, обречен...
-Ну, положим, не каждый,- усмехнулся казак.
-Да, с тобой ошибка вышла, - не стала спорить ведьма,- слишком поздно я поняла, что ты тоже из наших.
-Ну, не совсем из ваших, - поправил ее Иван,- положим, я душу нечистому не продавал.
-Да, тебя учили не колдовству, а чарам, и учитель у тебя был не простой, ой не простой, - согласилась Горпына.
-А что ты знаешь о моем учителе?- насторожился Иван.
-Только то, что очевидно, - пожала плечами колдунья,- это аватар кого-то из великих...
Иван не понял, что она имеет в виду и сменил тему:
-Так, значит, ты заманиваешь сюда прохожих, потом убиваешь, а коней , деньги и другие вещи продаешь?
-Если бы все обстояло так, как ты говоришь, не проще ли мне было жить не в гуще дубравы, а у дороги?- с сарказмом в голосе спросила она.- Да, если бы ты не обладал даром, дидька лысого ты бы нашел мой дом.
-Тогда объясни, что ты здесь делаешь?
-Я уже давно, очень давно живу здесь и никто сюда ко мне не заглядывал много лет. Я отгородилась от внешнего мира и не хочу больше заниматься тем, что делала когда-то,- неохотно ответила женщина.- Много времени назад я творила зло, но уже давно, много десятков лет никому вреда не причиняю. Живу здесь одна, ловлю рыбу, собираю грибы, ягоды, выращиваю овощи, есть у меня тут неподалеку лан жита, тем и питаюсь. Но вот вчера, черт принес тебя и снова что-то в душе всколыхнулось...
-Ладно, довольно причитать - сказал казак, опершись на обнаженную саблю,- а мне то, что теперь с тобой прикажешь делать?
-Теперь я в твоей власти,- безучастно ответила колдунья,- можешь меня зарубить, противиться тебе я не могу.
-Не хочется что-то убивать тебя, -задумчиво ответил Иван,- не привык я с бабами воевать. Да и ничего плохого ты мне не сделала, не за что мстить тебе. Опять же приютила на ночь...
-Ну, как знаешь, - с надеждой в голосе сказала колдунья,- одно скажу-подаришь мне жизнь, не пожалеешь.
-Кстати, возьми свой палец, - достал казак из кармана тряпку, в которую тот был завернут,- может пригодится?
-Вот спасибо, - оживилась Горпына,- конечно, он и сам отрастет, но так проще.
Она достала палец из тряпочки, сдернула перевязку с руки и приложила его к обрубку. Спустя несколько минут палец прирос, словно, никогда и не был отрублен. Женщина оглядела его со всех сторон, повернула несколько раз ладонь с растопыренными пальцами и осталась явно довольной.
-Почему палец выглядел так, будто это палец глубокой старухи?- поинтересовался Иван.- А сейчас он смотрится, как палец молодой женщины.
-На самом деле я гораздо старше, чем выгляжу, - неохотно ответила Горпына.- Настолько старше, что и говорить об этом не хочу. Отделившись от тела, палец и стал выглядеть так, как должен.
-Хорошо, не будем об этом,- опять переменил тему Серко,- но вот скажи, ты могла бы меня обучить вот так же сращивать кости. Врачевать раны я и сам немного умею, но срастить кость за считанные мгновения...
-Ты добрый человек и неиспорченный юнак,- после некоторой паузы сказала колдунья,- я научу тебя не только искусству лечить болезни и сращивать кости. Ты отмечен даром. Да и наставник у тебя был чрезвычайно сильный характерник, он тебя научил гораздо больше того, что я сама умею. Но ты еще будешь долго раскрываться, чтобы постичь все, что можешь постичь. Хотя подтолкнуть твое развитие я могу. Ты уже сейчас готов к постижению искусства создания тульпы. Могу тебя также научить наводить на врагов морок. Но для этого тебе придется задержаться у меня на некоторое время...
Лукавая улыбка мелькнула на ее красивом лице, но Иван не придал этому значения, ответив, что для обучения этой науки ему никакого времени не жаль.
-Ну, если не жаль, значит, так тому и быть, -заключила колдунья.
Следующим утром они встретились за завтраком и к ночному происшествию не возвращались, обмениваясь ничего не значащими фразами. Но немного позднее, когда Иван накормил коня и, стреножив, отпустил пастись на лугу, Горпына сказала:
-Ну, а теперь, давай приступим к учебе.
В начале она создала свои шесть одинаковых копий и предложила Ивану определить, где тульпы, а где она. Все шесть были настолько похожи друг на друга, что, если бы не внутреннее зрение, он ни за что не отличил бы настоящей Горпыны от фантомов. Колдунья, довольная произведенным эффектом, стала обучать его, каким образом следует концентрировать мысленную энергию, чтобы получилась настоящая добротная тульпа.
-Учись, казак,- серьезно говорила колдунья,- искусство создания тульпы может спасти тебя в трудную минуту, особенно, если ты научишься создавать их сразу несколько.
-А как долго может просуществовать тульпа?- поинтересовался Серко.
-Тут все зависит от силы чар, то есть, от способности чаривника. Чем подобнее тульпа оригиналу, чем больше у них сходства, тем длительнее и время ее жизни. Но обычно тульпа создается на короткое время, чтобы отвлечь кого-то. Это как бы составная часть искусства морока. Ты отводишь глаза кому-то и одновременно создаешь тульпу, чтобы этот кто-то устремился за ней. Сам же ты остаешься незамеченным там, где находился, и, таким образом, избегаешь опасности.
Дни шли за днями, Серко, постигая науку чародейства, потерял счет времени. Наконец, наступил тот час, когда он уже сам довольно успешно мог создавать сразу несколько тульп, а также наводить морок. Убедившись, что он освоил ее науку, Горпына заставила его сдать ей практические экзамены, после чего с удовлетворением сказала:
-Все, Иван. Что ты мог постичь на сегодняшний день, ты постиг, теперь тебе предстоят постоянные тренировки в том, что ты уже умеешь. Конечно, ты можешь остановиться и на том, что можешь делать сейчас, но, если будешь постоянно тренироваться, накапливать и увеличивать резерв мысленной энергии, то сможешь добиться гораздо большего.
-Чего, например?- заинтересовался Серко.
-Расстояния перестанут играть для тебя роль, ты сможешь в мгновении ока переместиться, например, из одного края Дикого поля в другой. Сможешь воскрешать умерших, поднимать мертвых и посылать их в бой... Много чего умеет настоящий чародей. Но для этого надо постоянно совершенствовать свои способности.
-А как я узнаю, что могу перейти на новую ступень постижения чар?- с сомнением в голосе поинтересовался казак.
-Не беспокойся, в нужное время ты это поймешь,- улыбнулась колдунья.- И ко мне тебе путь не закрыт, всегда буду рада дорогому гостю. И вот, что еще...
Она сняла с пальца простое на вид кольцо с каким-то камнем странного коричневатого цвета и вручила его Ивану.
-Носи это кольцо на пальце и не снимай. Кроме тебя, оно никому не будет видно. Если окажешься в трудной ситуации или понадобится моя помощь, поверни кольцо камнем внутрь. А теперь прощай, казак, удачи тебе и счастливого пути. Не забывай старую Солоху!
-Почему Солоху?- хотел задать вопрос Иван, но оглянувшись по сторонам не увидел ни колдуньи, ни ее дома, ни самой дубравы. Он стоял, держа за повод коня в самом начале Черного шляха у Кичкасова перевоза.
Глава третья. Боевой гопак.
Все происшедшее с ним показалось Ивану странным и неестественным. Судя по положению солнца и состоянию травяного покрова степи, продолжался все еще июль, хотя он думал, что пробыл у Горпыны ( или Солохи) дольше, а по всему выходило, что всего несколько дней.
Но рассуждать о происшедшем с ним не было времени, надо было продолжать прерванный путь. Непосредственно по Черному шляху Иван ехать не стал, забрав левее и углубившись в степь. На второй день пути, он оказался в верховьях Саксагани, откуда уже оставалось полпути от Запорожья до Чигирина, последнего форпоста Речи Посполитой на границах Дикого поля. Спешить Серко было некуда, конь его двигался шагом, изредка переходя на рысь, легкий ветерок холодил спину в легкой рубахе. Покачиваясь в седле, Иван задумался о чем-то своем и не сразу сообразил, что впереди в полуверсте происходит нечто странное. Приподнявшись в стременах, он рассмотрел какой-то блестящий полукруг, вокруг которого крутились и прыгали с кривыми саблями в руках четыре татарина. Стегнув нагайкой коня, Иван пустил его в галоп и через несколько минут понял, что какой-то полуголый человек в малиновых шароварах и красных сапогах танцует, быстро-быстро перебирая ногами, нечто вроде гопака, а блестящий полукруг описывает сабля в его руке. Судя по клоку волос на выбритой загорелой голове, это был запорожец, поэтому Иван сжал острогами бока своего жеребца и буквально пролетел мимо увлекшихся безуспешными попытками пробить защиту запорожца, татар. Свистнула сабля в руке казака и один из них упал на землю с раскроенным черепом. Но и конь Ивана, несущийся в карьер, сумел остановиться, только проскакав еще шагов тридцать. Этого оказалось достаточно для того, чтобы один из нападавших сдернул со спины лук и, сорвавшаяся с тетивы стрела с ястребиным оперением, уже летела теперь прямо в голову казака, в тот момент, когда он развернул коня. Казалось, еще доля секунды и ее острый наконечник вопьется ему прямо в глаз. В этот момент в сознании Ивана, что-то будто щелкнуло и он почувствовал, как время вокруг него, словно, остановилось. Стрела продолжала двигаться, но настолько медленно, что ему не составило труда, протянув руку, выхватить ее прямо из воздуха. В тот же момент время продолжило свой бег, Иван заметил удивленный взгляд татарина, руку, выдергивающую новую стрелу из саадака и, автоматически завладев его сознанием, нанес мощный энергетический удар, парализовав незадачливого лучника. Запорожец, на которого теперь нападали только два противника, вдруг сделал огромный прыжок прямо с места вверх, оказавшись своими ступнями на плечах одного из татар. С этой позиции он нанес страшный удар саблей по шее второго, отделив ему голову от туловища. Затем сделав задний кульбит в воздухе, он разрубил от ключицы до пояса и второго татарина, после чего мягко приземлился на ноги. Так как врагов больше не осталось, он аккуратно вытер окровавленную саблю о халат одного из зарубленных им татар и небрежным жестом бросил ее в ножны, оставляя лежать руку на эфесе и широко расставив ноги. Иван спрыгнул с коня и, ведя его на поводу, подошел к запорожцу, сняв шапку. Увидев хохол на его голове, запорожец улыбнулся и, сняв руку с эфеса сабли, произнес звучным раскатистым баритоном: