На состоявшемся вскоре военном совете кое-кто из польских военачальников попытался бросить упрек в адрес чигиринского сотника, предложившего штурмовать Покровскую гору, но король такие попытки резко пресек.
-Пан казацкий сотник высказал дельное предложение,- заметил он,- а то, что прошлый военный совет не прислушался к мнению Великого князя Литовского и воеводы Виленского о том, какими силами следует было идти на штурм Покровской горы, это уже не его вина.
Хмельницкий и в этот раз на военном совете не присутствовал. Он вместе с Серко и Кривоносом, подобравшись на расстояние ружейного выстрела к позициям Матейсона, внимательно рассматривали линию укреплений, возведенных полковником у подножия Покровской горы.
-Эти позиции взять, конечно, можно,- заметил Кривонос,- но ценой гибели нескольких тысяч солдат. Обратите внимание, как расположены траншеи: в три ряда одна выше другой, что позволяет вести из них огонь всем сразу. А еще выше гора опоясана орудиями, спрятанными за мощными брустверами. Чтобы их достать, нужна осадная артиллерия, а у нас ее нет.
-Оно так,- согласился Богдан,- но со стороны реки траншей нет.
-А на кой ляд они там нужны?- хмыкнул Кривонос. - По Днепру на лодках туда не подберешься, потопят, а вплавь большими силами тоже не подплывешь. Так, на всякий случай часовых, видимо, выставляют вдоль берега.
Серко о чем-то задумался, не принимая участие в разговоре, затем спросил:
-Но ведь для такого количества орудий им нужны огромные запасы пороха. Интересно, где они его держат?
Хмельницкий и Кривонос внимательно посмотрели на него. Богдан задумчиво произнес:
-Узнать, где у них крюйт -камера не сложно, да вот, как ты к ним в лагерь проберешься. Дело-то смертельно опасное.
Кривонос, переглянувшись с Иваном, усмехнулся:
-Пробраться туда дело не сложное. Сложнее после взрыва крюйт-камеры самим уцелеть.
-Все равно сначала надо выяснить, где у них пороховой склад,- не стал спорить Хмельницкий.- Пока этого не узнаем, о дальнейшем рано думать.
На следующий день на рассвете Серко и Кривонос опять скрытно подобрались к позициям полка Матейсона и, вырыв небольшой окопчик, укрылись в нем. Выждав немного времени, они сконцентрировали свое внимание на поле перед траншеями, где внезапно, будто из-под земли возникли фигуры человек десяти казаков, бегущих в направлении укреплений. Когда оттуда раздались ружейные выстрелы, тульпы исчезли, но тут же появились в другом месте. Так, то исчезая, то появляясь, тульпы серыми тенями метались по полю несколько минут. Артиллерийские командиры, видимо, решив, что готовится новый штурм, открыли огонь по предполью. Именно это и нужно было Кривоносу и Серко, которые заметили, откуда солдаты подносят пороховые заряды. Оказалось, что крюйт- камеру Матейсон оборудовал выше линии орудий ближе к вершине Покровской горы, но со стороны Днепра.
-Умно,- одобрительно заметил Кривонос,- солдаты меньше устают, спуская вниз пороховые заряды. А то, что вход в хранилище пороха находится со стороны реки, предохраняет склад от случайного попадания в него снаряда.
-Вопрос только в том,- озабоченно сказал Иван,- закрывают ли они дверь крюйт-камеры на запоры или оставляют открытой?
-Даа,- озадаченно почесал затылок Максим,- это вопрос, так вопрос. Если там, на дверях, пудовый замок, дидька лысого мы его откроем. Хотя, судя по всему, там просто выставлен часовой. Закрывать пороховой склад на замок опасно, ненароком ключ потеряешь, что будешь делать? Значит, в худшем случае на засов закрывают.
-Ну, дай Бог, чтобы оно так и было,- все еще сомневался Серко. - Пора докладывать о нашем плане Хмелю.
Глава шестая. Взрыв в ночи.
-А вы уверены, что сумеете проникнуть в охраняемый лагерь, пройти через всех часовых, взорвать пороховой склад и остаться при этом в живых? Вы что заговоренные?- жестко спросил Хмельницкий, выслушав план, предложенный обоими приятелями.
-Беллона часто помогает дерзким и отважным, а казак не без доли, - тряхнул оселедцем Максим.- Сам знаешь, что не раз так бывало, когда на первый взгляд, самые безумные предприятия, заканчивались полным успехом.
Хмельницкий молча покусывал ус.
-Да меня же на смех поднимут все, когда я предложу своей сотней штурмовать позиции, которые не смогли взять приступом восемь тысяч отборных жолнеров?- наконец, почти выкрикнул он.- Да меня же сочтут за безумца!
-Так пусть тебе в помощь дадут два- три полка, если твоей сотни мало, мы не против, - захохотал Кривонос.
-Да ты хоть понимаешь, что мне грозит военно-полевой суд и расстрел, если я без приказа подниму свою сотню и прикажу казакам имитировать штурм вражеских позиций. Противник ответит огнем, и не только ружейным, но и пушечным, поднимется волнение и в нашем лагере, дойдет до короля...
-Ладно, мы поняли,- недобро усмехнулся Максим,- обабился ты, Хмель на ляшской службе. Пошли Иван, чего уж там.
Обескураженный Серко вышел вслед за Кривоносом. С одной стороны, он понимал сложное положение, в котором оказался Хмельницкий, но с другой, весь их замысел был основан на том, чтобы скрытно, Днепром, подобраться к Покровской горе именно в то время, когда все внимание противника будет отвлечено на имитацию штурма укреплений, предпринятую сотней Хмельницкого. Казакам не было нужды врываться в траншеи, достаточно было полчаса пострелять из ружей с дальних позиций. Отказ Хмельницкого поддержать их, неимоверно усложнял выполнение задуманного.
-А еще побратим называется,- бушевал Кривонос по дороге.- Засмеют, безумцем сочтут, суду предадут! Совсем бабой стал, трясця его матери! Забыл, что победителей не судят.
-Ладно,- повернулся он к Ивану,- пойдем готовиться к ночи. Нам, собственно, много и не надо: кресало, кремень, добрый трут, да метра три фитиля.
Внезапно, глянув на Серко, он с подозрением спросил:
-А ты, часом, не того? Может, тоже хочешь жить вечно?
Иван в ответ только молча пожал плечами.
Наступление ночи приятели встретили в прибрежном лозняке. Максимально приблизившись к первой линии траншей, заканчивающейся у самого берега, они стали дожидаться полночи. Время тянулось медленно, в лозняке не смолкал писк комаров, где-то у берега играла рыба, которой в те времена в Днепре было огромное количество. Как назло, на темном бархате ночного небосвода, усыпанном яркими звездами, светила полная луна. Все вокруг до самой вершины горы было видно, как на ладони. Солдаты наверху еще не ложились спать, сюда к реке доносились обрывки разговоров, смех, окрики часовых. Наконец, все звуки постепенно стали затихать. Близилась полночь, в лагере московитов воцарился Морфей.
Прошло еще часа два. К счастью, легкие облака скрыли луну, которая уже скатилась к горизонту.
-Пора,- сказал Кривонос, глянув на небо- Воз перевернулся, дело близится к рассвету. Казаки зашли в воду и медленно поплыли в сторону траншей. Там они, стоя по горло в воде, попытались определить, где находятся часовые. Серко сосредоточился, сконцентрировав всю свою мысленную энергию на том, чтобы разглядеть позиции солдат Майтенсона и закрыл глаза. Внезапно у него в центральной части лба , словно, открылся третий глаз и пробудилось какое-то второе зрение. В зеленоватом, струящемся свете, вдруг разлившемся вокруг, Иван отчетливо видел все пространство от берега до самой вершины горы. К его неудовольствию, оказалось, что ночью вдоль берега патрулируют парные часовые, причем на расстоянии прямой видимости друг от друга. Более того, метрах в ста пятидесяти дальше за линией этих часовых перемещается еще пара других.
-Ну и как поступим? -спросил Серко, немного растерянно, поделившись с Кривоносом увиденной картиной.- Справиться с двумя первыми несложно, а как быть с теми?
Вместо ответа Максим очень замысловато и нелестно отозвался в адрес "обабившегося" Хмеля. Действительно, если бы в предполье поднялась стрельба, внимание часовых было бы отвлечено. Можно было бы незаметно подобраться к берегу, а так каждый шорох и плеск воды разносился далеко и был слышен часовым.
В этот драматичный момент, грозивший провалом всего плана, вдруг в предполье началась густая оружейная стрельба. Московский лагерь буквально через минуту уже был на ногах. Солдаты из траншей открыли ответный огонь, стреляя наугад в темноту, у орудий засуетились канониры. Паники и излишней суеты не было, но вторая линия часовых переместилась в сторону траншей, а та пара, что патрулировала берег, спустилась почти к самому Днепру. Это и нужно было Ивану. Оставаясь в воде, он шагов с двадцати, максимально сконцентрировался и завладел сознанием обоих часовых, мгновенно отключив его. Оба в беспамятстве свалились у самой воды. Серко и Кривонос быстро подобрались к ним, стянули с обоих головные уборы, кафтаны, брюки. Сапоги решили оставить свои, так было удобнее идти. Спустя минуту они уже, не спеша удалялись от берега, с фузеями на плечах.
В предполье между тем стрельба не прекращалась. Два-три орудия тоже дали несколько залпов в том же направлении, больше для острастки. На Ивана и Максима, одетых в обычную форму солдат полка, никто не обращал внимания, но они шли осторожно, готовые в любой момент навести на противника морок.
У крюйт-камеры, действительно, как они и думали, нес службу часовой. Приблизившись к нему, Серко, осмотревшись по сторонам, уже привычно сконцентрировал мысленную энергию, заставив ускориться процессы обмена веществ в своем организме. В следующую секунду он для часового и Кривоноса, словно размазался в воздухе легкой тенью. Для самого же Серко время растянулось во много раз и подойдя к солдату, он просто оглушил его ударом кулака. Оттащив тело часового к двери крюйт-камеры, Иван, потянув на себя незапертую дверь порохового склада, вошел внутрь. Перед ним открылось просторное помещение полное бочонков с порохом. Быстро расстегнув кожаный пояс, Иван достал спрятанный в нем трут, кресало, кремень и длинный фитиль. Широкий кожаный пояс был залит воском, поэтому днепровская вода внутрь него не проникла. Вставив фитиль в один из бочонков, подальше от входа. Иван осторожно высек искру, поджег трут, а затем и пропитанный серой фитиль. Все, пора было уходить. Выйдя из крюйт-камеры, он кивнул игравшему роль часового Кривоносу, и они, не особенно торопясь стали спускаться к реке, хотя обоим хотелось бежать во весь дух. В лагере продолжалась суета, из предполья, по-прежнему, доносилась стрельба. На них с Кривоносом никто не обращал внимания и они, выйдя к берегу, погрузились в воду. Осмотревшись по сторонам приятели, двигаясь в воде вдоль берега, стали выбираться за пределы лагеря.
Спустя несколько секунд они поравнялись с линией траншей.
-Что-то долго нет взрыва,- озабоченно спросил Максим,- не дай Бог кто в склад вошел и заметил горящий фитиль.
-Ну, я же не у самого входа его оставил,- возразил Серко,- фитиль рассчитан гореть на счет до трехсот, я проверял. Сейчас еше только двести восемьдесят, отсчет я веду. Давай тут заберемся поглубже в воду, чтобы обойти линию траншей.
_-Быстро идем,- удивился Кривонос.- А Хмель все-таки не подвел. Сказалась казацкая натура. Только там такая густая стрельба в предполье, что, похоже, не одна его сотня задействована, а целый полк огонь ведет.
Хмельницкий после ухода Кривоноса и Серко, долго не мог успокоиться. Обидные слова, брошенные ему в лицо побратимом, не выходили у него из головы. " Неужели Максим прав и я, действительно, обабился?- вновь и вновь задавал он себе вопрос.- Куда девалась прежняя дерзость и отвага, что я стал таким осмотрительным?"
Сотник понимал, что Кривонос и Серко не отступятся от своего и сегодня же ночью попытаются реализовать свой план, не рассчитывая на поддержку со стороны, без которой он заранее обречен на провал.
Между тем, время шло, уже вечерело, и надо было на что-то решаться. В конце концов, он отправился к Дорошенко. Наказной гетман без промедления принял его в шатре, но, выслушав сотника и своего старинного побратима, задумался.
-Ты понимаешь, что существует лишь один шанс из тысячи, что это предприятие закончится успехом? - наконец, спросил он.- Им не удастся даже пройти линию часовых, не то, что к пороховому складу приблизиться. Они же там просто по- дурному погибнут. А ты переполошишь стрельбой весь наш лагерь.
Хмельницкий пожал плечами:
-Кривонос упрямый, как дьявол, он все равно от своего не отступится. Ну, а вдруг, у них получится? Представляешь, какая слава для казаков?