Легкие казацкие челны рассекали голубую гладь Днепра. Гребцы в такт поднимали и опускали весла, вспарывая прозрачную воду, которая тяжелыми каплями падала опять назад в реку. Хотя чайки поднимались вверх по Днепру, скорость их хода была вполне удовлетворительной. Еще немного и покажется Чертомлыцкое Днеприще, а там уже рукой подать и до Сечи.
Наказной гетман Иван Михайлович Сулима гордо стоял на носу передовой чайки, выпрямившись во весь рост. Ему было чем гордиться: поход на Азов, предпринятый в конце прошлого года вместе с донцами, закончился полным успехом. Казаки погромили и разграбили с полсотни татарских селений в окрестностях Азова, отбили выпасавшиеся там табуны коней, потопили несколько турецких судов в устье Дона. На обратном пути запорожцы крепко пограбили Керчь ( древнюю Пантикапею), нагрянули в Кафу, где освободили несколько сот пленников. Сейчас с богатой добычей участники морского похода возвращались на Запорожье. Здесь все награбленное и захваченное имущество подлежало дележу по давно установленным правилам. После этого каждый со своей долей отправлялся на волость и в украинные города, где все продавалось торговым людям. Обычно вырученные деньги быстро пропивались в шинках и запорожцы, порой, в одних шароварах возвращались на Сечь. Но многие из казаков постарше, особенно семейные, вкладывали деньги в развитие собственных хозяйств или накапливали на черный день.
Кривонос и Серко присоединились к этому морскому походу в самый последний момент и во многом благодаря стечению случайных обстоятельств. Сразу после его назначения войсковым писарем реестровых казаков, Хмельницкому надлежало явиться в Чигирин и приступить к исполнению своих обязанностей. Дорошенко попрощался с побратимом, выделив ему для охраны сотню казаков, в числе которых оказались и оба приятеля. Из Чигирина гетман Орендаренко срочно отправил их на Сечь с каким-то письмом к кошевому атаману. Здесь они узнали о готовящемся морском походе и присоединились к Сулиме.
Иван Михайлович среди казаков пользовался авторитетом, сравнимым разве что с авторитетом Конашевича-Сагайдачного, ближайшим соратником которого он являлся длительное время. Сколько ему лет никто точно не знал, но в то время уже исполнилось не менее пятидесяти. Говорили, что родился он где-то на Черниговщине в Любечском старостве. Дед или прадед его Сулейман был из крещеных турков, ставшим Сулимой. Войдя в возраст, Иван служил у гетмана Жолкевского, потом у старосты Даниловича, как и отец Хмельницкого. Когда Сагайдачный стал организовывать морские походы против турок и татар, Сулима примкнул к нему. Вместе они громили Трапезунд, Кафу, Измаил, ходили на Цареград. В 1605 году в одном из боев с турецкой эскадрой, Сулима попал в плен к туркам, где провел долгих 15 лет гребцом на галерах. Получив свободу, он участвовал в сражении под Хотином в 1621 году против 300- тысячной турецкой армии, а вскоре примкнул с отрядом запорожцев к донцам во время их морского похода против турок. Позднее под его руководством было организовано еще несколько морских походов, в одном из которых захваченных 300 турок он подарил папе римскому Павлу V,получив от него золотой портрет папы...
Но вот уже показалось Чертомлыцкое Днеприще и чайки, выполнив левый поворот, устремились к острову Базавлуку. Здесь казаков ожидало неприятное известие, оказалось, что пока они ходили на Азов, поляки напротив первого днепровского порога, острова Кодака, выстроили неприступную крепость.
-Совсем нас за горло взяли, клятые ляхи,- посасывая потухшую люльку, жаловался кошевой атаман Сулиме.- Теперь речным путем на Сечь не попадешь, а в степи разъезды выставляют. Всех беглых ловят. И нам теперь свободно по Днепру не плавать к городам и на волость. Испокон веков казаки свободно передвигались вверх-вниз по Днепру-Славуте, занимались промыслами, а теперь это запрещено.
-Но, как они сумели за каких-нибудь полгода крепость там выстроить?- удивлялся Сулима.- Кодак же всегда голый был и лысый, как колено, там и леса нет.
-Говорят, какой-то француз-инженер придумал, мол, такой и такой должна быть крепость, и рабочих французских с собой привез. Лес для строительства они на Княжьем острове брали и на Хортице, а камня там и своего хватает. Построили крепость быстро, с марта по июль. Там сейчас гарнизон в 200 солдат, а командует ими какой-то французский полковник.
Повисла пауза. Сулима обдумывал услышанное, кошевой раскурил люльку и выпускал дым кольцами.
-Но и это еще не все,- продолжал он.- Люди сказывают, лютуют ляхи на волости и в городах. Понаехало панов из Польши тьма, да все со своим надворными командами. Уния опять свирепствует, церкви жидам в оренду сдают или закрывают, а жид за все дерет три шкуры. Покрестить ребенка -плати, свадьбу сыграть- плати, похоронить -плати. Многих хлеборобов со своих наделов сгоняют, православных иначе, как схизматами, не называют. Надворные панские команды творят, что хотят никаких законов никто не соблюдает.
-Да доколе ж терпеть все эти ляшские притеснения будем?- стукнул кулаком по столу Сулима.- Тут на Сечи казаков много?
-Да тысячи три наберется, но беглецы из панских фольварков каждый день десятками бегут. Если бы этого Кодака не было, то наверно сотнями бы бежали.
-Тут три тысячи, да со мной больше тысячи храбрецов, испытанных в боях и походах,- сказал Сулима, размышляя о чем-то своем.- А ты случайно не знаешь, где Трясило?
-Говорят на Дону,- ответил кошевой,- недавно уехал. Да, жаль, что его здесь нет, за ним бы многие пошли.
-Вот снесем этот Кодак к такой матери,- опять стукнул кулаком по столу Сулима, -и за нами все пойдут. Есть у меня тут мыслишка одна...
Он склонился к кошевому и, понизив голос, стал посвящать его в свой план.
Пока сечевое начальство обменивалось новостями и совещалось, Серко с Кривоносом разыскивали знакомых. Долго искать никого не пришлось, уже через десяток минут Иван попал в могучие объятия Верныдуба, а вскоре появились Ярош, Водважко, Мельник. Особенно Серко обрадовался, увидев Богуна.
-О, да тебя не узнать,- сжал его в объятиях Федор,- возмужал, заматерел, настоящим казаком стал. Сколько ж тебе годков уже?
-Да, почитай четверть века уже белый свет копчу,- улыбнулся Иван.
Приятели собрались в курене, где продолжали обмениваться новостями. Все они были в основном невеселые.
-Стон стоит по всей Украйне,- с гневом говорил Водважко о панском своеволии.- Надворные панские команды налетают не только на села мирных хлеборобов, но и на фольварки русской шляхты. И правды нигде не добьешься, даже, если суд и примет сторону обиженного.
-А , что уж говорить о простом люде?- вмешался Ярощ.- Сгоняют людей с их наделов, обращают в рабов. Каждый пан может убить любого простолюдина и не нести никакой ответственности.
Иван вспомнил, что творили люди Лаща в Лисянке и руки его непроизвольно сжались в кулаки.
-Что там о сироме говорить, когда и к нам уже подбираются ляхи,- произнес, затянувшись дымом из люльки Богун.- Выстроили крепость на Кодацком пороге и перекрыли все судоходство на Днепре. Скоро и Сечь обложат со всех сторон.
Такие речи велись повсеместно, поэтому, когда на следующий день собралась рада, исход ее был заранее предрешен. Выбрав своим гетманом Ивана Сулиму, запорожцы постановили поднять восстание против поляков и в качестве первого шага захватить и уничтожить Кодак.
Пока кошевой атаман рассылал гонцов на волость с универсалами гетмана, призывающих всех запорожцев прибыть на Сечь, сам Сулима в конце июля решил на нескольких чайках подняться к Кодацкому порогу, чтобы произвести рекогносцировку местности.
Решение о постройке мощной крепости в месте, где течение Днепра с северо-запада поворачивает на юг ( нынешний Днепропетровск- прим. автора) и преодолевает первый из одиннадцати порогов, было принято еще Сигизмундом III, который с этой целью пригласил в Польшу известного французского инженера Гийома де Боплана. В феврале 1633 года сейм, избрав новым королем Владислава IV, санкционировал и начало строительства крепости Кодак. Основной целью ее постройки являлась защита южных рубежей Речи Посполитой от нападения крымских татар. Но в свете участившихся казацких восстаний она должна была сыграть роль сдерживающего фактора и для Запорожья. Построенная на высоком правом берегу Днепра, крепость представляла собой бастионный четырехугольник периметром 1800 м. С запада от степи она была отделена рвом и земляным валом, с юга ее от удара конницы защищали рассыпанные по всему предполью железные "ежи". Тяжелые крепостные орудия контролировали оба берега реки,так как Днепр здесь был очень узким..
-Такую крепость с налета не возьмешь, - вынужден был признать Сулима, рассматривая Кодак в подзорную трубу. -Хитро построена! Тут думать надо!
Хотя они находились на расстоянии доброй версты от Кодака, даже сюда явственно доносился рев Кодацкого порога.
Серко, Кривонос, Богун и еще несколько казаков, которых гетман взял с собой на рекогносцировку местности, задумались. Действительно, даже, если попытаться подняться по днепровской круче наверх, это ничего не даст, так как со стороны реки крепость ограждена стеной, на которой несут службу часовые. Если преодолеть ров и вал с западного направления, опять попадешь под огонь крепостных орудий. Оставалось только южное направление, но и здесь все предполье простреливалось орудийным и ружейным огнем.
-Но как-то же в крепость доставляется провиант, припасы? Интересно, у них свои фуражиры или им крестьяне с окрестных сел доставляют все необходимое?- спросил Серко.
-Да нет тут никаких окрестных сел и сроду их не было,- мрачно ответил Богун.- Все, что нужно ляхам, поступает сюда из Черкасс, Корсуня, Чигирина, Крылева или Кременчуга по Днепру. Там выше крепости пристань оборудована.
-Кстати, не мешало бы на эту пристань взглянуть,- вдруг сказал Сулима, слышавший их разговор.
Действительно, как выяснилось несколько позже, выше крепости, перед порогом была оборудована довольно вместительная пристань, но самое главное, что с севера у стен Кодака разместилась примыкающая к ней обширная слобода. Здесь поселились ремесленники, кузнецы, шорники, торговцы. Уже кое-где были вскопаны огороды и разбиты сады.
Удовлетворенный разведкой, Сулима возвратился на Сечь, где приступил к разработке плана операции по захвату Кодака.
Через несколько дней куренные атаманы и заслуженные войсковые товарищи, в числе которых оказались Серко и Кривонос , собрались в курене кошевого атамана. Разложив на столе лист бумаги с набросанной от руки схемой Кодака, гетман сказал:
-У каждой крепости есть свое слабое место. Слабым местом Кодака является уверенность ляхов в его неприступности. Плюс рев Кодацкого порога, который грохочет так, что за версту слышно, а вот в самой крепости, хоть из пушек стреляй- ничего не услышишь. Значит, план предлагаю такой: штурмуем крепость с запада, откуда атаку ожидают меньше всего. Снимаем часовых, забрасываем ров фашинами. Запасшись веревками с крюками, взбираемся на стены. Для нас главное -оказаться внутри крепости, а там уж повеселимся от души. Что скажете, панове товариство?
Послышались одобрительные возгласы. Хотя предложение Сулимы было рискованным, но в целом выполнимым, и большинство поддержало дерзкий замысел гетмана.
В конце обсуждения поднялся Серко:
-План хорош, что и говорить,- сказал он,- но его можно немного усовершенствовать.
Сулима вопросительно посмотрел на Ивана и тот продолжил:
-Самый сложный пункт плана- снятие часовых, а поэтому предлагаю...
Иван говорил, гетман внимательно его слушал, изредка кивая головой.
Когда Серко закончил, Сулима спросил:
-Но ты, казаче, понимаешь, на что сам идешь? Чуть что пойдет не так- это верная смерть.
Иван пожал плечами:
-Раз мати породила!
Со своего места поднялся Кривонос и сказал просто:
-Если его милость пан гетман позволит, я пойду с ним!
Спустя несколько дней, 11 августа 1635 года, когда солнце уже клонилось к закату, к Кодацкой пристани причалила легкая двухвесельная лодка с двумя сидевшими в ней, судя по одежде, реестровыми казаками. Согласно подорожной, предъявленной коменданту пристани, сотник Максим Кривонос в сопровождении казака Ивана Серко прибыл с посланием от гетмана реестровых казаков к полковнику Жану де Мариону. Окинув прибывших пристальным взглядом, немец-комендант отправил их в сопровождении одного из драгун в крепость.