— Может, он оскорбил Господа при хранителях веры? — начал Майкл размышлять про себя. — - Нет, Фокс не мог. Он ходил в церковь почти каждый день, читал священное писание с той же частотой. Не мог. Возможно, он узнал то, чего не стоило? Но Фокс же обычный инженер, что он мог узнать? Кейт говорила, что он рвал волосы, когда смотрел на какие-то бумаги! Кейт, нужно у неё спросить! — после этих умозаключений, Майкл резко встал и быстрым шагом пошёл в убежище.
Из-за компактности города, которая проявлялась в коротких и узких улочках, а также в близком расположение всех зданий, он уже через пару минут был у места назначения. Майкл постучался и зашёл в высокое и широкое убежище, которое разительно отличалось в размерах от всех ближайших бараков и палаток. Там его встретила одна добродушная учительница и дюжина детей, которые ошарашенно смотрели на Майкла.
— Кейт! Кейт, ты где! — стал кричать он. — А да, здравствуйте мисс…
— Мисс Элисон, ваша дочка сейчас придёт. — нежный и спокойный голос, который доносился из-под шарфа, успокоил Майкла. После этого Кейт, торопясь, выбежала из-за двери, что вела к спальне, и, с распростёртыми объятиями, понеслась к отцу.
— Пап! Привет, а ты чего пришёл? — обнимая и радуясь, спрашивала Кейт.
— У меня есть вопрос. Мисс Элисон, можно мы выйдем прогуляться? — обращаясь к худой учительнице, говорил Майкл.
— Конечно, но недолго, а то мы скоро с ребятами идём в мастерскую, у них ещё урок сегодня.
— Хорошо, хорошо. Скоро будем. Буквально пару секунд. — выходя из убежища, проговорил он.
Они вышли на морозную улицу, где начинал подниматься завывающий ветер.
— Кейт, скажи, пожалуйста, что ты вчера видела в мастерской? Может какие-то необычные чертежи? — наклонившись к дочери, спокойно вопрошал он у неё.
— Там были рисунки шахт, маяка и пары домов… — почёсывая голову, говорила Кейт.
— Нет, неоообычные… — протяжно сказал он последнее слово.
— Нууу… такие, не видела. Только обычные.
— А что было в бумагах Фокса. Может, что-то странное?
— Цифры, много цифр, столбцы, какие-то кривые линии, в столбцах, всё.
— А что за числа, что за линии? — взволновано и тревожно говорил Майкл.
— Да откуда я знаю? Там букв не было! — рассерженно надув губы, ответила Кейт.
— Ладно, ладно… я понял, ну, пошли к мисс Элисон? — Майкл вытер лицо руками и, успокоившись, направился к убежищу.
Его голова стала болезненно пульсировать, и сильные головные боли наполнили его лоб. Майкл уселся прямо на землю и стал руками растирать виски. Ему не приходило больше никаких мыслей. Он склонил голову к земле. Мрачности его лица не было предела. И злоба, и отчаяние, и печаль наполнили сознание. Вдруг перед ним начали проходить священники, которые вновь зазывали на службу. И, в отчаянном бессилии, Майкл решил, что других вариантов, куда ему направиться, нет.
Вскоре он узрел перед собой часовню, цвета которой потускнели, и белая краска, что стала больше бежевой, на стыках досок начала отпадать. И даже радужные витражи, что небрежно вставлены в оконные проёмы, начали омрачаться от вечного снега и сильного ветра. Но один из них продолжал сиять как новенький. Он изображал, как капитан принимает священное писание, которое некто спускает с небес. Этот образ изображал либо ангела, либо самого Господа, точно понять невозможно, но суть картины сразу ясна.
Майкл приоткрыл высокую дверь и зашёл в заледенённое здание, освещаемое странным тусклым светом. Всё внутри было будто холодным: тёмные краски икон, мрачные лавочки и даже алтарь, сделанный из серого железа, дополняя этим морозный образ интерьера.
Как оказалось, церковь была совсем пуста. Только низкорослый старец, одетый только в тёмную мантию до пола, продолжал мыть деревянный и зловонный пол. Майкл сел на одну из лавочек и стал вспоминать все молитвы, которые знал. Он быстро шептал их себе под нос, положив кулак в ладонь, и крепко сжал его. Наклонил голову к полу, будто боясь посмотреть в глаза ангела, что так грозно смотрел с потолка. Он надолго ушёл в себя, просто сидя и читая мольбы к Господу. Ничего его не волновало в тот момент, и лишь просьбы о здравии и благополучии своей семьи согревали ему душу. Возможно, это было умиротворение, которое многие ищут, но всех их попытки были тщетными. А может, это столь удручающее бессилие, которое доводит до суицида. И даже головные боли отошли на задний план. Лишь запах горящего воска от свеч, которые зажигал старик, напоминал о том, что он ещё в реальном мире.
Вдруг его бесконечные молитвы прервал хриплый и низкий голос, который так благосклонно обращался к Майклу:
— Сын божий, скажи мне, что случилось? Не таи печали в душе, ведь в них зарождается демон, что однажды пожрёт твою душу в грехе. — это был тот самый старик. Он присел рядом с Майклом и положил руки на свои колени.
— Я не знаю… не знаю, что мне делать. Одного из моих знакомых… — он вдруг прервался и не хотел больше говорить. Испуг наполнил его разум. Ему казалось, что этот старец может подумать о Майкле как о заговорщике и донести на него. Семьянин начал быстро собираться, и только он хотел встать и убежать, как старик положил руку ему плечо и посадил его обратно.
— Я не один из священников. Мне ты можешь доверять. Даже больше скажу, мне известно, что с твоим знакомым и почему ты здесь. Мне жаль… — старец посмотрел в глаза Майкла так, будто проник в саму душу. Его морщинистые веки стали дрожать, а на глазах стали собираться слёзы, которые были как утренняя роса. — Он незаслуженно погиб. Но ты должен быть сильным! Ты, должно быть, каждый день смотришь на свой шрам. — после этого старик прикоснулся к лицу Майкла и провёл пальцами по красному пятну, что проходило через всё лицо. Семьянин же расслабился и снова спокойно сидел на лавочке, которая уже согрелась.
— Ты должен помнить, как этот человек погиб. Это как этот шрам, только остался он у тебя на душе. Ведь раны помогают нам стать сильнее. Эта утрата сделала тебя сильнее. Но тебе ещё следует многое пережить… — вдруг старец закрыл глаза руками, после чего вытер слёзы, стряхнув их с очей. — Иди домой, скоро конец рабочего дня, и тебя будут ждать. Не ищи другого счастья, не ищи суетливые ответы. Все ответы здесь. — старик легко ткнул своим дрожащим пальцем в центр груди Майкла, а после положил руку на плечо мужчины.
— Твоя семья и ты сам, вот твоё счастье. Иди же домой. И помни, что пока мы верим в Господа… — а потом они сказали в унисон.
— Пока мы верим в Господа, Он нас никогда не бросит. — на лице Майкла проступила лёгкая улыбка, которая так радостно отражалась в глазах старца.
Дедуля стал медленно подниматься, опираясь на швабру, а Майкл, подперев его за руку, помог ему. Потом мужчина собрался уходить из церкви, которая уже не казалась столь мрачной. И даже потускневшие витражи налились новым цветом, когда их начало озарять заходившее солнце. Майкл легко открыл высокую дверь, но, в последний момент, обернулся, осматривая здание в поисках старца. Но в церкви уже никого не было, осталась только та самая старая швабра, которой совсем недавно старик мыл полы.
========== Глава четвёртая ==========
Поздняя ночь. Несколько масляных фонарей и один паровой центр слабо освещали домик охотников. Ветер, который не прекращался с самого вечера, колышет иссохшие шкуры зверей, что небрежно навешаны на лачугу. Несколько людей бегают вокруг пары небольших дирижаблей, на которые загружают разнообразные припасы и патроны. Все индивиды не отличаются особой внешностью или одеждой: толстые кафтаны, бежевые ушанки и несколько старых штанов. А на лицо, все, как один, — мужики, с парой шрамов и жёсткой щетиной. И даже Майкл, который также таскал припасы в корабли, не отличался от этой массы, ведь он тоже «обычный работяга».
Но, всё же, один из них разительно выделялся от других. Этому мужчине лет сорок, судя по его морщинам на лице и невзрачному взгляду глаз. Он одет не в обычный тулуп или шубу, а в выцветший синий мундир, что носят офицеры в дни парада. На нём множество разнообразных нашивок и наград: звёзды, ленты, а также рапиры. Также на мундире было множество заплаток, потому что, как хороший солдат, он до последнего защищает целостность этого костюма. Но самое примечательное в этом человеке — это его левая нога, а точнее её отсутствие. Вместо неё лишь железный протез, из-за чего «офицер» вечно хромал. Он явно здесь главный, ведь в тот момент, когда все собирали вещи, «офицер» стоял, оперевшись на самодельную трость из старой палки, и курил трубку, которая так обильно дымила.
— Растяпы, вы закончили? Нам скоро вылетать, а у нас даже ружья незаряженные! — вытащив своё курево изо рта, по-командирски кричал он.
— Мистер Гарольд, нам вылетать только через полчаса! У нас ещё есть время. Всё успеем. -ответил кто-то из охотников на возгласы «офицера».
— Ты не перечь мне! Я всегда, говорю всегда, готовлюсь заранее. Помню, как тогда, когда я служил в английском флоте, мы не успели отдраить полы на корме. Так нам тогда пять нарядов вне очереди дали. Так что цыц, а то сух паёк отберу, так сказать «введу санкции против вас». Тьфу, слова сложные. В общем, работать и побыстрее! — Гарольд стал набивать деревянной тростью и напевать грубым голосом гимн Англии, будто подгоняя охотников.
И действительно, буквально через десять минут, дирижабль был готов к вылету, а мужчины уже загрузились в него, ожидая только Гарольда, который особо не торопился на борт.
— Отдать концы! Взлетаем! — забравшись в люльку, закричал «офицер».
— Есть, командующий! — ответил Майкл, развязывая узлы.
— Ооо, а ты новенький! — Гарольд медленно поковылял к новичку, а когда дошёл, стал смотреть в глаза Майкла. — А ты не простак. Вижу в тебе что-то необычное.
— Я самый обычный человек. Жена, ребёнок, семья… — вдруг «офицер» прервал нового охотника и задумчиво заговорил.
— Семья. Семья — это слово я не одобряю. Оно привязывает человека к дому. Он не будет рисковать жизнью ради экипажа. Не будет биться до последнего, ведь у него «есть ради кого жить». Вот помню, когда я был во флоте… — но и его тоже прервали. Это был рулевой, который окрикнул весь дирижабль, в котором было человек десять.
— Вылетаем за пределы города! Куда держим курс? — обращался он к «офицеру»
— Так, подожди, сейчас достану свой старый компа̀с… — Гарольд начал шнырять по своим карманам и, наконец найдя его, крикнул — Вот он, родимый! Итак, джентльмены, мы направляемся… — офицер склонился к медному кругляшку, что уже заржавел и не блистал, как ему полагается. — Нам на Юг. Это туда. — показал он пальцем по направлению стрелки.
— Есть, сэр! Курс на Юг!
Вылетев за пределы расщелины, Майкл был очень разочарован. Бесконечная, тёмная пустыня, которая заканчивается безграничной пустотой и нагромождением облаков. Последние лишь немного разбавляли серость этих мест. Частые вспышки молний создают неописуемые картины, которые смешиваются в великолепный, небесный, сюрреалистичный и мрачный пейзаж.
Но любоваться довелось недолго. На дирижабль вдруг налетел ужасной силы ветер, что смог развернуть корабль на пол-оборота, а всех, кто был на борту, уронить на пол.
— Арх, дьявол! Столько сил ради чёртового мяса! — грозно и хрипло жаловался Гарольд, что с трудом поднимался с сырой поверхности люльки.
— Сэр, возможно, нам стоит вернуться в город. Ветер усиливается, и мороз подступает всё ближе…
— Цыц. Если мы вернёмся без добычи, капитан с меня шкуру сдерёт. А если это произойдёт, то вам конец, сопляки. — отряхивая трубку от снега, пригрозил «офицер» рулевому.
— Включить прожекторы! Искать добычу! Следы лосей, которые здесь пробегали вчера, должны быть ещё свежими.
Несколько людей прильнули к небольшим осветителям, которые висели по периметру корабля, рыская по морозной пустыне. Остальные взяли бинокли и стали вглядываться в едва различимые очертания снега. Майклу же досталась роль «сыщика», но его ожидания от таких путешествий быстро разбились о реальность. Дикий холод, что пронизывает до костей, тёмная пустыня, в которой абсолютная пустота и сумасшедшая сумбурность происходящего, лишь давили на разум. Красота, которую описывали экспедиторы, скрылась под покровом тьмы и хлада. И можно было любоваться лишь старым матросом, что бесконечно сплёвывал за борт.
Вдруг Майкл нашёл чьи-то следы и начал звать всех к нему:
— Сэр, следы! Здесь следы!
— А ну дайте посмотреть! — расталкивая людей своею тростью, «офицер» подошёл к прожектору и отобрал у Майкла бинокль. — Ха! Оленьи следы, мы на верном пути, ребятки. Рулевой! Поворот на 30 градусов на запад!
— Есть, сэр! — поднеся руку к голове и быстро поворачивая штурвал, отвечал он.
— Подготовьте ружья. Сегодня у нас будет хорошая добыча!
Все стали сумбурно искать свои орудия, а Гарольд начал проверять несколько мушкетных пистолетов, чьи стволы были покрыты сусальным золотом. Майкл также нашёл своё ружьё, которое ему выдали, когда он только пришёл к охотничьему домику. Повесив его себе за спину, Майкл вновь взглянул за борт, на снежную, бескрайнюю пустыню, в которой изредка появлялись камни, ели выглядывающие из-за белоснежной пелены.
Но вдруг из этой картины стали выбиваться красные пятна на снегу, которые узкой дорожкой уходили в темноту.
— Эй, кто-то может сюда подойти?! — стал звать Майкл людей.
— Что случилось, щенок? Увидел необычное облачко? Ха-ха. — с издёвкой и в надменном тоне, сказал Гарольд, подходя к окраине люльки.
— Видите? Чья-то кровь. При чём…
— При чём как будто бы кого-то тащили по земле. Или раненое животное пыталось добраться до убежища. — продолжил фразу Майкла Гарольд, а после повернул прожектор к уходящей кровяной дорожке. Но длилась она не долго. Вскоре она прервалась трупом оленя, которого слегка припорошило снегом.
— Стоп-машина! — крикнул «офицер», и рулевой быстро повернул несколько рычагов, и дирижабль остановился прямо над оленем. — Спусти пониже! Надо рассмотреть тело. Может нам придётся полакомиться медвежьим мясом.
Люлька спустилась прямо до самой земли, лишь полметра отделяло пол корабля от снежной пустыни. Прожекторы навели на труп и стали пристально рассматривать. Майкл сразу заметил, что олень отличается от тех, которых рисуют в учебниках по биологии. Его шкура была покрыта более длинной шерстью, а её раскрас стал почти неотличим из-за белого снега. Но когда Майкл спросил насчёт этих метаморфоз одного из охотников, что разглядывал тело, тот ответил, что это адаптация, и такие олени стали нормой в наше время.
— Нужно спуститься вниз, смахнуть снег, а то ничего не понятно. — сказал Гарольд, указывая тростью на оленя. — Новичок, давай ты! Попробуешь каков на ощупь внешний снег.
— Хорошо, хорошо… но как я спущусь? — недоумевая, спрашивал Майкл «офицера».
— Скиньте сопляку лестницу.
Лёгкая верёвочная лестница с грохотом упала на снег и свилась на нём будто змея. Майкл аккуратно стал спускаться, пытаясь не упасть, потому что верёвки очень сильно колыхались на ветру. Вскоре он ступил на землю, которая, с хрустом, неглубоко промялась под его весом. Ветер, вместе со снегом, бил его в лицо, даже сквозь шарф и натянутую на лоб шапку. Майкл подошёл к оленю и начал перетаскивать снег, который засыпал труп. Сначала он увидел, что живот зверя был разорван чьими-то либо когтями, либо зубами, а внутри ничего не было, кроме нескольких сломанных рёбер. После, Майкл стряхнул снег с шеи и оказалось, что у трупа нет головы. Она попросту оторвана кем-то, и лишь остаток позвоночника торчит из-за кусков мяса. Майкл быстро встал и стал испуганно отходить от тела.
Но в тот момент, сквозь свистящий шум ветра, послышался громкий вопль и еле слышимый крик, который был похож на «Буррррраа». Охотники на дирижабле всколыхнулись и начали светить прожекторами во все стороны. Но визг продолжался, и тогда Гарольд начал громко кричать:
— Хрен ли мы висим! Взлетаем! Новичок, хватайся за лестницу! — Майкл вцепился в эти две верёвки, будто от этого зависит его жизнь, и дирижабль стал медленно возноситься.
— Эта штука что, не может быстрее?! — нервозно кричал «офицер», всё отчётливее слышавший громкие вопли.
— Что это такое? Кто так кричит? — покусывая шарф, вопрошал к Гарольду, один из охотников.
— Неважно! Если мы не взлетим… — вдруг его слова прервал оглушающий крик, и он нервно закричал — Давай, мать твою! Давай!
— Сэр, сэр. Не могу… не могу. Дирижабль быстрее не п-п-поднимается. — с страхом в голосе, отвечал рулевой.
Дикий крик, в котором можно было услышать слово «Буря», озарил всё вокруг. А на дирижабль набросилась некая тёмная фигура. Весь экипаж начал в ужасе кричать и носиться по кораблю. Некоторые начали в холостую стрелять по воздуху. В этот момент на шар запрыгнуло ещё несколько теней, и рулевой стал громко кричать на весь корабль: