Annotation
Маккаммон, Роберт
Маккаммон, Роберт
Чудесным летним днем, когда он был...
Роберт Маккаммон
Чудесным летним днем, когда он был...
Перевод Е. Лебедева
...мальчишкой.
Солнце ласкало лицо Джуниора, и он улыбался. Ему было четырнадцать, стояла середина июня, и лето казалось долгой, славной дорогой, что бежала все дальше и дальше, пока не скрывалась из виду в сотне миль впереди, проглоченная холмами осени. Джуниор шагал по улице в двух кварталах от своего дома: руки засунуты в карманы залатанных на коленях брюк, пальцы сжимают птичьи косточки. Теплый ветерок взъерошивал копну каштановых волос, и в этом дуновении Джуниор улавливал запах роз, что цвели саду миссис Бротон. На другой стороне улицы Эдди Коннорс и парочка его приятелей ковырялись в двигателе красного, огнедышащего "шеви", принадлежавшего Эдди. Это были крупные парни. Каждому из них стукнуло по восемнадцать лет, и они уже успели обзавестись пивными животами. Лежа ночью в постели, Джуниор слышал рев Эддиного "шевроле", носившегося туда-сюда по улице, словно тигр, ищущий выход из клетки. И в этот момент из дома Напьера, точно гнев господень, начинали доноситься крики, и...
Эдди оторвался от работы и поднял взгляд - масло пропитало насквозь перед его футболки, пятно мазута, словно боевая раскраска, чернело на похожем на луковицу носу. Он поддел локтем, стоявшего рядом парня, Грега Каутена. А потом и третий из них, Деннис Хафнер, посмотрел через улицу и заметил Джуниора.
Джуниор знал, что его ждет. Ноги, обутые в ярко голубые кеды, запнулись о разбитый тротуар, на котором ловили летнее солнце осколки бутылок. Для своих лет он был высоким мальчиком. Высоким, но худым. У него было вытянутое лицо с заостренным подбородком. Брови сходились над тонким острым носом. Знаешь, отчего шнобель у тебя торчит посреди лица? - спросил у него однажды отец. - Потому что это нОсь. Шучу, Джуниор. Шучу. Дошло?
Улыбнись, Джуниор!
УЛЫБНИСЬ, Я СКАЗАЛ!
Уголки рта Джуниора поползли вверх. Глаза оставались темными, а щеки ныли от напряжения.
- Эй! - крикнул Эдди.
Голос ударил Джуниора, будто товарный поезд, и он остановился. Эдди локтем толкнул Грега под ребра. Толкнул с видом заговорщика.
- Куда намылился, Балбес?
- Никуда, - ответил Джуниор, стоя на разбитом стекле.
- Не может быть. - Эдди похлопывал торцевым ключом по мускулистой ладони. - Должен же ты куда-то направляться. Ведь ты идешь, не так ли?
Джуниор пожал плечами. Засунув руки глубоко в карманы, он перебирал косточки птицы.
- Просто иду.
- Балбес слишком туп, чтобы знать, куда прется, - подал голос Деннис Хафнер, чей рот напоминал красную, опухшую рану. - Тощий педик. - Уродливые губы Хафнера исторгли звук отвращения.
- Эй, Балбес! - произнес Грег Каутен; его квадратное, розовощекое лицо пылало под ежиком рыжих волос. - Твой старик дома?
Джуниор, прищурившись, посмотрел на солнце. В небесах кружила птица - одна одинешенька во всех этих пронзительно голубых просторах.
- Мы с тобой говорим, тупица! - гаркнул Эдди. - Грег спросил: дома ли твой старик?!
Джуниор покачал головой. Сердце тяжело билось в груди, и он мечтал обзавестись парочкой крыльев.
- Да, точно! - Деннис кивнул, и ударил Грега в плечо. - Балбесова папаню снова упекли в дурку. Разве ты не слыхал?
- Это правда? - Эдди со злобой уставился на Джуниора. - Твоего старика снова забрали в дурдом? Заперли, чтобы он никому не навредил?
Губы Джуниора дрогнули.
- Нет, - ответил он.
Джуниор ощущал в животе холод, как если бы кишки сковало льдом.
- Почему они его выпустили, а? - продолжал наседать Эдди Коннорс; его глаза сузились, превратившись в мясистые щелочки. - Если он псих, почему его выпустили?
- Он не... - Голос Джуниора звучал неубедительно, и мальчик умолк. Затем попытался еще раз: - Мой отец не псих.
- Точно! - Деннис злобно хохотнул. - Значит, в дурдом пихают здоровых людей! Обычное дело!
- Это... это не дурдом! - сказал Джуниор. Сказал громче и сердитее, чем ему хотелось бы. - Это больница!
- Ага, конечно! Огромная разница! - произнес Эдди, и его локоть снова ткнулся Грегу под ребра. Грег ухмылялся, демонстрируя большие белые зубы. Джуниор задумался: "Интересно, а кости Грега Каутена такие же белые, как и его зубы?" - Получается, он угодил в больничку для психов!
- Мой отец не псих.
Джуниор оглянулся на оставшиеся позади два квартала. Вон его дом. Вон тот, с большим вязом на переднем дворе. Все дома в округе походили друг на друга: деревянные постройки с узкими крылечками и небольшими квадратными лужайками. Многие из домов нуждались в покраске, газоны засохли и выгорели, деревья отбрасывали синие тени, которые двигались вместе с солнцем. Одежда болталась на веревках, натянутых на задних дворах; мусорные баки стояли избитые и помятые; тут и там покоились остовы старых авто, ожидавших, когда их отволокут на свалку. Джуниор снова воззрился на Эдди Коннорса, а его пальцы в это время играли в карманах брюк с птичьими косточками - с косточками голубой сойки, если быть точным.
- У него был нервный срыв, - сказал Джуниор. - И только.
- И только? - хрюкнул Эдди. - Блин, разве этого мало? - Он вышел на проезжую часть, продолжая похлопывать ключом по ладони, и остановился примерно в десяти футах от Джуниора. - Скажи своему старику, что это свободная страна. Скажи, что я могу ездить на своей тачке, когда захочу. Хоть днем, хоть ночью. И если ему нужны неприятности, пускай вызовет легавых еще разок. Скажи, что если ему нужны неприятности, я их ему обеспечу.
- Нервный срыв, - сказал Деннис и снова захохотал. - Это просто другой способ сказать "псих", докажи?
- Вали отсюда! - велел Эдди мальчику. - Ну же, Балбес! Шевели поршнями!
- Дааа! - присоединился Грег. И не удержался от очередного резкого выпада: - Бьюсь об заклад, мамаша у тебя тоже с приветом!
- ШЕВЕЛИСЬ! - рявкнул Эдди, король квартала.
Джуниор продолжил путь, шагая в том же направлении, что и раньше - прочь от дома с вязом в пересохшем дворе и с крыльцом, с которого полосками отслаивалась краска. Ему послышался голос отца, и он вспомнил, как тот сидел перед теликом, строчил в желтом блокноте и говорил следующее: Знаешь, что такое "нервный срыв", Джуниор? Это то, что случается, когда одну половину времени твоя голова сосредоточена на работе, а вторую половину - работа сосредоточена у тебя в голове.
Шучу. Дошло?
Улыбнись, Джуниор.
Джуниор послушался.
- Тощий педик! - гаркнул Деннис Хафнер в спину Джуниору. А Эдди Коннорс прокричал: - Это свободная страна! Передай ему это, слышь?
Знаешь, кого называют "нормальным человеком", Джуниор? Любого, кто еще не угодил в лапы мозгоправов.
Улыбнись, Джуниор.
Он двигался вдоль улицы, испяинанной солнечным светом и тенями; пальцы мальчика сжимали косточки в карманах брюк, и сердце его было темнее, чем кусок угля.
Однако в этот чудесный летний день он улыбался.
В следующем квартале Джуниор свернул направо. Впереди, мерцая в раскаленном воздухе, возвышался последний сохранившийся в этом предместье лесистый склон холма. Зеленый, густой, хранящий секреты. Это было прекрасное местечко. Туда-то он и направлялся.
Прежде чем Джуниор достиг конца улицы, откуда неровная тропа взбиралась вверх по косогору, за спиной послышался топот кроссовок по тротуару. Кто-то бежал. Первой мыслью было, что это Эдди Коннорс решил-таки погнаться за ним. Поэтому Джуниор обернулся лицом к нападавшему и попытался избежать расквашенного носа. Однако это оказался вовсе не Эдди Коннорс или не один из его дружков. Это был нескладный, хрупкий на вид мальчик с вьющимися каштановыми волосами и в очках; на лице у него сияла глупая ухмылка. На нем были надеты футболка, короткие штанишки, выставлявшие на показ худенькие ноги, черные носки и кроссовки. Он затормозил, едва не врезавшись в Джуниора, и выпалил:
- Привет, Джуниор! Я тебя вон оттуда заметил! - Он показал на дом дальше по кварталу, стоявший рядом с тем перекрестком, где Джуниор свернул. Мальчик снова обратил к Джуниору свою дурацкую улыбку. - Куда идешь?
- Куда надо, - ответил Джуниор и продолжил шагать в сторону склона.
- А можно с тобой? - Уолли Манфред вприпрыжку побежал рядом. Ему было десять лет, очки увеличивали его большие голубые глаза, и он до зарезу нуждался в брекетах. Уолли Манфред представлялся Джуниору маленькой собачонкой, которая любит гоняться за машинами и преследовать незнакомых прохожих, напрашиваясь на ласки. - Можно, а?
- Нет.
- Ну почему? Куда ты идешь?
- Иду и все. Катись домой, Уолли.
Уолли молчал. Топот кроссовок о тротуар говорил, что он все еще тащится по пятам. Джуниор не желал показывать ему тайное место. Тайное место принадлежало только ему.
- Иди домой, Уолли, - повторил Джуниор. До начало лесной тропы оставалось совсем немного.
- Ай, да ладно тебе! - упорствовал Уолли, заступая Джуниору дорогу. - Разреши мне пойти с тобой!
- Отвали.
- Вот захочу - и пойду! - сказал Уолли с ноткой раздражения в голосе.
Джуниор остановился. Этого нельзя было допустить. Совсем нельзя.
- Уолли, дуй домой! - приказал он. - Я серьезно!
Уолли тоже остановился; казалось, он вот-вот разрыдается. Джуниор знал, что Уолли живет с матерью в доме даже меньшем, чем у него. Год назад отец Уолли вышел купить пачку сигарет, да так и не вернулся. Ну, во всяком случае, так рассказывали. Джуниор слышал, как родители обсуждали это, думая, что он спит. У родителей имелись собственные секреты. Так же как и у детей.
- Я не шучу, - сказал Джуниор. - Я не хочу, чтобы ты шел со мной.
Уолли просто смотрел на него, пока летнее солнце поджаривало их обоих.
- Иди донимай кого-нибудь другого, - сказал Джуниор.
Уолли сделал шаг назад. Глаза мальчика влажно блестели за стеклами очков.
- Почему я тебе не нравлюсь? - спросил Уолли, и в голосе его слышалось что-то пугающее.
- Почему я всем не нравлюсь?
Джуниор прошел мимо, и продолжил путь в одиночестве.
- Вот ты мне нравишься! - крикнул Уолли. - Почему ты не хочешь дружить?
Знаешь, кто такой "друг", Джуниор? Тот, у кого те же самые враги, что и у тебя.
Улыбнись, Джуниор!
Он шагал дальше. Начался подъем, и, углубившись в лес футов на пятьдесят, Джуниор присел на корточки и подождал, высматривая, не идет ли за ним Уолли Манфред.
- Ну и ладно! - долетел с улицы крик Уолли. - Ты все равно мне нравишься!
Джуниор просидел в подлеске минут десять. Убедившись, что Уолли не увязался следом, он встал и продолжил путь.
Тропа вела через последний из окрестных лесов. Мусор и бутылки усеивали землю, свидетельствуя, что и другие ходят по этой стежке. Однако тайное место Джуниора находилось выше по склону, примерно в четверти мили отсюда. Тропа сделалась круче, и по ней стало тяжело взбираться. Карабкаясь наверх, Джуниору приходилось хвататься за торчавшие из почвы корни деревьев. Последние обертки и бутылки остались позади, и теперь он продвигался сквозь зеленые заросли. Тайное место было хорошо спрятано, и Джуниор лишь случайно наткнулся на него пару лет назад, во время одного из своих длительных, одиноких странствий.
Вот, наконец, и оно. Ржавый, бурый резервуар для воды возносился над гребнем холма примерно на шестьдесят футов, почти полностью скрываясь за деревьями. Наверх уходила лестница, и Джуниор быстро и ловко стал взбираться по ней. Лестница привела на вершину цистерны. Выпрямившись, он посмотрел на северо-восток.
Впереди маячили серые башни Готэм-Сити, а внизу, в долине, виднелись тысячи домов и других построек, которые лабиринтами улиц расходились от центрального города. Казалось, там не было ничего зеленого. Ничего, кроме бетона, кирпича и камня. Между Джуниором и Готэм-Сити располагались заводы, и сегодня смог походил на бледно-коричневое мерцание, стелившееся над самой землей. Одним из тех заводов владела химическая компания, где в прошлом году его отец работал начальником смены. До нервного срыва. Папа по-прежнему служил там, однако теперь он был продавцом, и ему приходилось много путешествовать. У завода имелось шесть высоких труб, и сегодня они выбрасывали в бурый воздух белые ленты дыма.
Взирая с этой высоты, Джуниор ощущал себя королем мира. Однако в кармане брюк лежали косточки, и его ожидала работа, которой следовало заняться.
Он подошел к люку резервуара, снабженному маховым колесом. В свое время маховик оказалось не так просто открутить. Пришлось притащить банку "Ржавоеда" - один из товаров отца - и молоток. И даже тогда колесо удалось ослабить лишь с большим трудом.
Джуниор нагнулся и стал поворачивать маховик. Это все еще была тяжекая работенка - пришлось поднапрячь плечи. Но вот люк был открыт, и в следующий миг, откинув крышку, он заглянул в отверстие. В пустоту резервуара уходила еще одна лестница. Джуниору в лицо пахнуло горячим, сухим воздухом. Он выпустил большую часть духоты, а затем нырнул в дыру и начал спускаться по лестнице; его мозг напряженно работал - как маленький разгоряченный механизм, полный смазанных шестеренок.
Какое-то время он был счастлив, усердно трудясь среди своих игрушек.
Он выполз наружу, когда полуденный зной пошел на спад. В карманах у него было пусто. Он закрыл цистерну, прошел через лес тем же путем, каким и пришел, и направился домой.
Эдди Коннорс с приятелями больше не попадались в поле зрения. Красный "Шеви", однако, стоял на прежнем месте. Джуниор остановился у дома миссис Бротон и перегнулся через ограду, чтобы понюхать розу; взгляд его стрелял по сторонам, выискивая Эдди и остальных. Несколько пивных жестянок валялись на мостовой рядом с машиной. Уставившись на них, Джуниор принялся отрывать лепестки у желтой розы. Затем пересек улицу и приблизился к "Шеви". Во дворе Коннорса зачерпнул пригоршню грязи с песком, открыл дверцу топливного бака и как можно быстрее запихал грязь внутрь. Смыв ее вглубь бака небольшим количеством пива, оставшимся в одной из банок, он захлопнул дверку и возвратил жестянку в точности на то же место, где она лежала раньше.
Домой он шел улыбаясь.
И застал там свою маму, ползавшую в гостиной на коленях и скоблившую протертый ковер вокруг кресла, что стояло перед телевизором.
- Он возвращается! - сказала мама, и глаза ее дико сверкали на бледном лице. - Он звонил! В районе шести должен быть дома!
Два часа. Джуниор знал правила. На рассусоливание не оставалось времени. Он стряхнул ужас, грозивший расцвести внутри него, и посадил под замок. Затем поспешил мимо матери в свою маленькую темную комнату и начал наводить порядок на полках с книгами, расставляя их все в алфавитном порядке. Если и было что-то, чего требовал отец, так это порядка в этом хаотичном мире.
Ах, ну да... Было и еще кое-что.
Улыбнись, Джуниор! Улыбнись, женушка!
УЛЫБНИТЕСЬ, Я СКАЗАЛ!
Закончив с книгами, Джуниор взялся за одежду. Синие тряпки - к синим, белые - к белым, затем красные, потом зеленые. Завязать на всей обуви шнурки. Носки свернуть в идеальные комочки. Всему свое место, и все на своих местах.
- Помоги мне! - позвала мама отчаянным голосом. - Джуниор, помоги помыть пол на кухне! Быстрее!
- Хорошо, мам, - откликнулся он и прошел на кухню, где мать оттирала желтую линолеумную плитку, которой никогда не стать совершенно чистой. Никогда-никогда, хоть сто лет ее скреби. Пусть даже с "Пятноудалителем".
В без пяти минут шесть они услышали, как его машина сворачивает на подъездную дорожку. Услышали, как заглох двигатель и открылась водительская дверца. Услушали, как он подходит к дому. А затем мама сказала сыну:
- Папочка дома!
Нацепив кошмарную улыбку, она шагнула к входной двери.
- Дорогой! - произнесла она, когда высокий, стройный мужчина в темно-коричневом костюме вошел в дом, неся чемоданчик с образцами товаров.