– Угощайся.
– Что я…
– Ничего. Это просто так. Даром.
– Я не могу.
– Наоборот. Ты не можешь отказаться – что может быть выгодней для тебя, чем получить что-то даром.
– Да. Но ты… получается, что ты нарушаешь закон.
– Тебя это беспокоит? Ты ведь не нарушаешь. Тебе нечего бояться.
– Не знаю, – Даша задумалась, – меня не должно это беспокоить, но почему-то мне не безразлично. Я с тобой с ума сойду, и для меня всё закончится плохо.
– Да, ты уж будь аккуратней. Не стоит вести себя с другими, так как со мной. Если ты где-нибудь проговоришься или сделаешь, что не так, я буду чувствовать себя виноватым.
– Почему так? Я раньше никогда не беспокоилась ни о ком, кроме родителей. Ну, может о брате немного.
– Это у нас называется дружбой. Ты бери конфеты, я всё равно все ваши законы нарушаю – хуже не будет, а тебе нельзя.
– Ты опять? – она вздрогнула, огляделась. Взяла конфету и сунула её в рот.
– Что? А, ты об этом. Ну, если другого слова подобрать нельзя. Вот мне, например, приятно угощать тебя конфетами и делать это просто так. Мне нравиться, что ты радуешься, а не плачешь, что ты смеёшься, а не трясёшься от страха. Мне это просто нравится и для того, чтобы так и продолжалось я могу совершать некоторые поступки. Если смотреть вглубь, я делаю это для себя – мне нравится так делать. Просто ваша этика заставляет меня получить какую-нибудь осязаемую выгоду, которую, можно измерить. Нравится – не нравится, в расчёт не принимается. А ведь у человека кроме тела душа имеется – нельзя всё мерить материальными ценностями.
– А почему я чувствую беспокойство?
– Да, это тоже неизбежная часть. Радость любви или дружбы, часто сопровождается беспокойством за других людей. Мне кажется это того стоит.
– Не знаю. Не сказала бы, что мне нравится беспокоиться.
– Но ведь ты здесь. Ты готова разговаривать со мной, купаться, вместе проводить время. Ты делаешь свой выбор, несмотря на беспокойство и прочие препятствия. Почему?
– Не знаю. Наверное, что-то в этом есть. Чего я сама ещё не понимаю. Мне нравится приходить сюда, когда ты здесь. – Она смущённо замолчала. – Не надо было мне этого говорить.
В общем, дела у Дэна шли совсем не так плохо. Полторы недели. А потом, придя домой, он застал родителей печальными и странно молчаливыми.
– Что-то случилось?
– Ничего страшного не случилось, – супруги переглянулись.
– И всё-таки?
– Нас вызывают в КЭТ. Завтра к трём часам дня.
– Это необычно? – Дэн сел, в животе у него сжался холодный комок.
– И, да и нет. Нас вызывают регулярно раз в год. Но обычно только нас двоих. Сейчас нас ждут всех вместе. Вместе с тобой.
Дэн рассеяно кивнул, словно каким-то своим мыслям.
– Не стоит волноваться. Мы все вели себя строго по закону, – сказал он громко. – Мама, а где у нас видео, где мы все вместе. Что-нибудь из последнего я бы посмотрел.
– На компьютере есть записи, – она непонимающе посмотрела на Дэна, тот в ответ только успокаивающе улыбнулся.
Действительно на компьютере нашлось несколько видеозаписей. К сожалению, не слишком новых, но это было не так важно. Дэн пристально наблюдал за Виталиком. Ему придётся изображать из себя этого робота. Татьяна подсела к нему, наблюдая за его действиями.
– Какие замечательные записи. Помнишь, как папа снимал нас с тобой возле дома? Завтра, когда вернёмся из комитета, надо будет ещё поснимать побольше видео. А то у вас так мало записей со мной.
– Конечно, Виталик, обязательно так и сделаем, – она обняла его за плечи. – У нас и впрямь мало твоих записей.
«Конечно, мало, – думал Дэн, – поведение робота не отличалось большим разнообразием. Однако, это к лучшему, ведь теперь этот робот – я. Мне придётся вести себя точно также. Главное, чтобы они ограничились беседой. Плохо будет, если они решат добраться до этой штуки», – Дэн почесал затылок, нащупав маленький металлический разъем под волосами.
– А чего откладывать на завтра, – воскликнул Дэн, – пойдёмте, погуляем. На улице чудесная погода.
Они быстро собрались и все втроём вышли из дома. Иван взял камеру и снимал в основном Дэна.
– Не стоит так усердствовать, – сказал Дэн, когда они удалились от дома на значительное расстояние. – Надеюсь, у нас ещё будет время. Я просто хотел задать один вопрос.
– Неизвестно, когда мы ещё соберёмся поснимать видео, – Иван Сергеевич с сожалением выключил камеру. – Мы надеемся, что когда-нибудь мы сможем понять, что с тобой случилось, и ты сможешь вернуться домой. Мы будем скучать. Нам бы хотелось иметь записи вместе с тобой.
– Жаль, при любом раскладе я не смогу взять с собой копии этих съёмок, – Дэн вздохнул.
– Так, что ты хотел спросить?
– Помните, когда я только появился в вашем доме, вы произносили какой-то код. Вы им часто пользовались?
– Нет. Только однажды в самом начале, когда записывали программу. Но его заставляют учить наизусть. На всякий случай.
– Как я должен был среагировать?
– Хм, если я правильно помню, ты должен был сказать: «Персональный код принят». Да, точно.
– После этого я должен выполнять все команды как можно точнее? Есть ли какие-то специальные команды?
– Нет. Команды подаются в свободной форме. Ты полагаешь…
– Я просто так, для информации. А есть ли какая команда, чтобы вернуться к обычному состоянию?
– Да. Нужно повторить персональный код и добавить: «Рабочий режим». Ты должен ответить: «Переключение в рабочий режим».
Дэн задал ещё несколько вопросов, но основное что его интересовало, он узнал. Он очень надеялся, что ему эти знания никогда не пригодятся.
На следующий день родители попросили его никуда не уходить и дождаться их. Дэн не послушал. Ему нужно было поговорить с Дашей. Как там, в КЭТ оно обернётся, никто не знает, он должен её предупредить.
– Даша, меня вместе с родителями вызывают в КЭТ.
– Зачем? – она выглядела испуганной.
– Я не знаю. Скорее всего, обычная проверка.
– Они ничего не делают просто так. Я боюсь.
– Не бойся. О наших с тобой разговорах никто не знает. Если вдруг тебя будут спрашивать, ты должна говорить, что этот робот Виталик тебе неинтересен, и ты не обращаешь на него никакого внимания.
– Я не этого боюсь. Неважно. Ты просто никогда там не был. Они такие… страшные. Мне плохо только от одного их вида. Даже только от воспоминаний о них. Нас всех вызывали тогда на беседу из-за брата.
– Слушай, я давно хотел спросить. Если не секрет, конечно. Что случилось с твоим братом?
– Дурак он, вот что, – Даша поморщилась. – Шёл по улице, видит, мальчишка лет восьми залез на дерево. Мальчишка этот не удержался и свалился, а Дима взял и поймал его. Он говорит, даже сам не понял, как это случилось.
– И что?
– Ничего, – разозлилась Даша, – мамаша этого пацана и донесла в комитет, что Димка его спас.
– Дурдом. И за это его судят?
– Да ждёт суда под арестом. Уже скоро.
– Что ему грозит?
– Говорят, что всё не так плохо. Пытаются доказать, что это случайность была, что пацан этот ему почти на голову свалился, он только руки от неожиданности выставил. Теперь всё от судьи зависит. Может даже отпустят, но из института его уже отчислили. И родителям досталось.
– Дурдом, – повторил Дэн. – Сочувствую. Чтоб и у тебя неприятностей не было ты крепко запомни: я робот Виталик и я тебя не интересую.
– Я постараюсь.
– Даша, если я завтра на пляж не приду… значит… значит не смог, ты уж извини. – Дэн собрался уходить.
– Дэн, – окликнула его Даша, он обернулся. – Удачи, Денис.
Глава 7.
В начале третьего часа Иван Сергеевич подъехал на машине. Дэн попросился на переднее сиденье – он хотел посмотреть город. До этого дня он видел только дом Ковальчуков, озеро да вдали крыши соседских домов среди зелени. Татьяна Васильевна легко согласилась и села позади, некоторое время все молчали. Потом начался город. Он был совсем не таким как ожидал Дэн. Город почти не отличался от того пригорода, где жили родители. Всё было засажено деревьями кустами – дома стояли, словно посреди леса. Только дома были побольше, многоэтажные, но не слишком высокие. Шоссе хоть и было довольно широким, не было прямым как стрела и петляло в тени деревьев. Город Дэну понравился. Пожалуй, он был бы не прочь, если бы все города, которые он знал, были похожи на этот. Одно было непонятно, дома стояли редко – как же все помещаются в таких городах.
– А сколько людей на земле?
– Всё население? – переспросил Иван. – очень много около пятисот миллионов.
– Пятьсот миллионов?! Это, по-вашему, много?!– Дэн был поражён.
– Конечно. А что у… – Татьяна положила мужу руку на плечо, и он сдержался. Встретился с ней глазами в зеркале заднего вида и задал другой вопрос, – а сколько, по-твоему, много?
– Шесть миллиардов, – прохрипел всё ещё потрясённый Денис, – шесть миллиардов. Как же… Всем всего хватает, да? Всё справедливо устроено благодаря, этическому кодексу? – он повысил голос, в нём кипела злость. – Нас очень много – пятьсот миллионов!
Иван Сергеевич вздрогнул, и машина вильнула, а Татьяна теперь с силой сжала плечо Дэна.
– Всё хорошо, мама, – опомнился Дэн, – меня, кажется, укачало.
– Может остановиться?
– Нет, не надо. Сейчас всё пройдёт.
Здание местного отделения комитета по этике было серым и мрачным. Дэну оно показалось непропорционально вытянутым и почему-то с редкими и маленькими окнами. «К осаде, что ли готовятся? – подумал Дэн. – Окна, словно бойницы в старой крепости». У дверей их встретил полицейский и, узнав о причине визита, вызвал провожатого. Их повели коридором, ярко освещённым холодным люминесцентным светом, затем неширокой металлической лестницей, потом снова коридором. Перед дверью без всяких табличек их проводник попросил обождать. Он был подчёркнуто вежлив и абсолютно бесстрастен. Выйдя из кабинета, он к удивлению Дэна, повёл их в другое место. Дэн с родителями шёл молча – обстановка не располагала к беседе. Одному Дэн пока был рад – их не разделили, вели всех вместе. У новой непримечательной двери им пришлось ждать почти четверть часа. Стоя – стулья в коридоре отсутствовали, только гладкие выкрашенные серой матовой краской стены. Наконец проводник пригласил их зайти внутрь, а сам остался ждать за дверью. Или, быть может, сторожить?
Дэн зашёл в кабинет последним, взглянул на человека, сидевшего за столом, и невольно вздрогнул. Он ожидал увидеть этакого работника госбезопасности в строгом костюме с галстуком, с суровым лицом, цепкими глазами, с квадратным подбородком. Он полностью обманулся в своих ожиданиях. За столом сидел человек в чёрном плаще, застёгнутым на все пуговицы, в чёрной шляпе тень от которой падала на лицо. Само лицо было бледное, словно у тяжелобольного, и абсолютно невыразительное, не запоминающееся. Выражение глаз было трудно рассмотреть в тени, а губы человек слегка кривил, словно от недовольства. Его взгляд прошёлся по посетителям. Когда настала очередь Дэна у него мурашки побежали вниз по позвоночнику. «Они такие… страшные. Мне плохо только от одного их вида», – вспомнил Дэн слова Даши.
Стульев не было и в кабинете, естественно, присесть не предложили, и стены были такими же голыми и серыми. В помещении не было даже окна, и Дэн удивился, что явно не последний в этой конторе человек выбрал себе такой плохой кабинет. Стол перед комитетчиком тоже был почти пустой – только монитор компьютера занимал там центральное место.
– Мы пригласили вас, потому что у нас появились к вам вопросы, – сказал человек тусклым голосом. Казалось, вопреки словам, его совсем не интересуют никакие вопросы. – В последнее время ваш режим дня изменился. Что стало тому причиной?
– Что Вы имеете в виду? – cпросил Иван Сергеевич, Дэн заметил, что он бледнее обычного.
– Вы стали больше проводить времени вне дома. – Комитетчик перевёл тяжёлый взгляд на мужчину. Слова его были размеренными без тени эмоций. – Вы не берёте с собой мобильные телефоны. Вам есть что скрывать?
– Нет. В последнее время я набрал лишний вес и решил больше заниматься физкультурой, больше гулять.
– Вы стали больше общаться с роботом. – При этих словах на Дэна он даже не взглянул.
– Да, чтобы было не скучно гулять, я немного изменил программу. Заложил новые функции.
– Вы изменили программу сами?
– Да, я ведь инженер. Я заставил робота изучать кодекс по этике, чтобы он мог рассказывать мне его во время прогулок. Вы можете проверить наш интернет, в эти дни было много запросов об этике.
Чиновник уставился на экран компьютера, и разглядывал его около минуты.
– Ваша жена тоже имеет лишний вес?
– Нет, – Иван оглянулся. – Ей нравится слушать изложение кодекса по этике от нашего робота.
– Что Вы ещё изменили в программе?
– Я заложил в программу, чтобы робот делал часть домашней работы. Иначе, зачем я заплатил за него столько денег и содержу его.
Этот ответ, кажется, удовлетворил человека за столом. И он перевёл взгляд на Дэна.
– Икс, один, девять, шесть, оу, кью, девять, дельта.
– Персональный код принят, – тут же отозвался Дэн, стараясь стереть с лица все страхи. Татьяна побледнела, и незаметно схватив мужа за руку, крепко сжала его пальцы.
– Отвечай, как давно были внесены изменения в твою программу.
– Изменения в программу внесены двенадцать дней, четыре часа и семнадцать минут назад. – Дэн отвечал быстро и чётко. Нельзя было допустить заминки.
– В чём состояли изменения?
– Изменения программы включали несколько пунктов: больше внимания уделять прогулкам и физкультуре; больше внимания уделить этическому законодательству; больше внимания уделять домашней работе;
– О чём твои хозяева говорят на прогулках?
– Их беседы касаются нескольких тем. Основные: погода; физкультура; этический кодекс; новая программа робота.
Конец ознакомительного фрагмента.