- Атех, - сказал голос из алькова.
Темное пятно на покрывале оказалось дядей. Он лежал, не раздевшись и не расстелив постели. Обругав себя, Ати подошел.
- Садись, - попросил Лайлин.
Пуф нашелся у изголовья.
- Мне сложно говорить... громко. Пожалуйста, сядь.
Ати стоял.
- Тебе нужен врач. Какого врача мне позвать?
Дядя рассмеялся - тихий, хрустящий звук.
- Не надо врача... Не надо. Хотел бы я, чтобы врач мог помочь мне.
- Тогда, может, подать тебе что-то? Воды?
Лайлин покачал головой.
- Пожалуйста, сядь.
И только когда его просьба была исполнена, заговорил снова.
- Расскажи мне, как у вас дела? Вижу, что хорошо. Как Болус? Все торгует? И успешно торгует же. Всегда верил, что он добьется многого. Как твоя мать? Все так же красива? И далека...
Засыпанный этими полувопросами-полуответами, Ати не знал, что сказать.
- Дай же мне посмотреть на тебя, - приподнялся на кровати дядя.
Со второй попытки он сел - неясный силуэт в полумраке алькова. Но вот силуэт этот надвинулся. Покрывала дядя не снял даже в доме, и Ати был благодарен ему за это.
- Как же ты похож на мать, - потрясенно произнес Лайлин, беря его лицо в руки.
Ати смирился уже с его близостью, но от прикосновения вздрогнул. К счастью, то длилось недолго. Дядя откинулся обратно на подушки и замолчал.
- Скажи, что с тобой? Почему ты думаешь, что врач не поможет тебе?
В ответ Лайлин только улыбнулся. Глядя на него, снова размывшегося до смутного образа, Ати пытался вспомнить, как же он выглядел раньше. Раз увиденное узнается всегда, но новый облик заменяет в сознании старый. Время - та же тень и скрывает слишком многое.
- Я так хочу дождаться Болуса, но знаю, могу не успеть. Если же не успею... - Дядя шевельнулся, скользнул пальцами в складки одежды. - На случай, если не успею, я должен буду просить не его, а тебя.
В руке его был запечатанный квадрат бумаги. В отличие от прочих вещей неожиданно белый.
- Я приехал сюда неслучайно. Мне осталось немного. Совсем немного уже, в этом никакого сомнения. Там, где я жил в последнее время, нет никого из варази... Но Силац - большой город. Я узнал, что один из их швецов поселился здесь. Он послушает тебя, должен будет послушать. Просто отдай ему письмо и деньги. Они в сундуке.
Ати обернулся - сундук и правда уже стоял у двери. Маленький, вытертый, он едва ли вмещал многое. Но совсем не хотелось, чтобы пришлось из него что-то достать.
- Не говори так. Отец вернется через неделю. Ты непременно увидишь его.
Дядя снова издал странный хрустящий смешок.
- Швец варази - едва ли простой человек. Но он не откажет мертвецу в последней церемонии. Обещай, что найдешь его. Обещай. Обещаешь?
Завороженный повелительной силой его голоса, Ати кивнул. Тяжесть согласия тут же легла ему на плечи, но вернуть данное он не мог.
- Тогда... Десять лет назад... Болус возвел большую гробницу. Думаю, в ней найдется место и для меня. Если же нет - похороните меня рядом. Это важно мне.
Ати кивнул снова - и гнетущая тяжесть как будто удвоилась. Совсем не такого разговора он ждал и оказался к нему неготов. Но тогда, когда, казалось, мрак должен был сгуститься только больше, дядя внезапно повеселел.
Хотел ли и он быстрее оставить позади эти черные земли или взятое обещание взбодрило его, Ати не понял.
- А Ашта? Здесь ли еще старая Ашта?
- Конечно, - с облегчением отозвался он. - Как всегда, командует кухней.
- Скажи ей, что я дома и хочу съесть свое любимое блюдо. Может, оно придаст мне сил.
Эта перемена в настроении - в самой дядиной повадке даже - утешила Ати.
- Сейчас же скажу.
Третье обещание уже не легло на душу камнем. Наоборот. Он собрался встать, но Лайлин остановил его.
- Подожди. Посиди со мной еще немного.
Но, против ожидания, больше не говорил ничего. Полулежа на расшитых подушках, дядя просто молчал. Тишина, однако, была легкой. Казалось, он погрузился в задумчивость. Задумчивость эта расслабила искаженные болью черты, а полумрак сделал остальное. Взглянув на него в очередной раз, Ати вспомнил, наконец, лицо из своего детства. Как мало осталось теперь от того лица.
- А где ты жил в последнее время? - испытал удачу он.
- В Доше, - отозвался после паузы Лайлин.
- В Доше? Так близко?
Мысль о том, что этот странный человек, пришедший в их дом, казалось, из ниоткуда, жил, на самом деле, всего в нескольких днях пути, ошарашивала. В ней было что-то приятное - и неприятное тоже. Ати, осторожный обычно в эмоциях, сейчас испытывал их чересчур много. В Лайлине крылся целый новый мир. Мир загадочный и недоступный.
Некоторое время они еще молчали в полумраке комнаты, а потом по дыханию дяди Ати понял, что тот уснул. Тогда он вышел и направился на кухню. Завтра, решил он, я зайду снова завтра. Быть может, тогда он расскажет больше.
Но наутро Лайлин был мертв.
Новость прокатилась по дому, как вал.
Накануне Лайлин вошел неузнанным, но тогда, когда ему не было больше нужды во внимании, каждый слуга знал, что в зеленой комнате умер хозяйский брат. Умер и так и лежит там.
Нашла покойника младшая девушка, которой Ати поручил заботиться о дяде. Ее крики разбудили всех, кто еще спал в тот утренний час. Разбудили бы и самого Ати, но он встал раньше обычного. Оставшись за главного, должен был следить за торговыми делами отца; этому и хотел посвятить начало дня.
Намерение не позволяло от себя отступиться. Он принял управляющего и говорил с ним следующие два часа. В комнату успел только заглянуть - но и рад был этой спешке.
Она дала ему время. Чтобы успокоиться и чтобы обдумать. Времени того оказалось, впрочем, недостаточно. Зайдя в зеленую комнату снова, Ати помедлил, прежде чем приблизился к алькову. Но когда все-таки подошел, понял, что боялся зря. Кто-то набросил покрывало Лайлину на лицо - и теперь ткань не выдавала уже никаких тайн.
Ати не стал откидывать ее. Просто стоял рядом, глядя на неподвижное тело. Дядя не казался спящим, не казался человеком вообще. Груда лохмотьев на постели. Виднелись только руки, покрытые пятнами язв. Но предсмертная судорога не скрючила его пальцев, и эти фантастические, невозможные руки лежали, словно в них никогда и не было жизни. Ати чувствовал себя зрителем на мистерии.
Это было странное ощущение. Все еще погруженный в него, он вышел, но тут же вернулся. Деньги, вспомнил он. Дядя говорил, что деньги в сундуке. Шкатулка нашлась на самом верху. Ати взял ее и вышел снова.
Из комнаты, но не из дома. Решиться на это он смог не сразу.
Лайлин просил отнести письмо и плату швецу из варази. Варази были малочисленным, разобщенным народом, и искать среди них могло прийтись долго. Человеку постороннему, тем более. Однако так получилось, что Ати знал, к кому надо идти. Знание это, увы, не облегчало задачи.
Многие в городе угадали бы, о ком речь. Постройка через три улицы, "дом с башней", обросла легионом легенд. Проходя мимо нее, кто косился, а кто спешил быстрее свернуть, и тому было довольно причин. Явных и неявных, слухов и историй, рассказанных соседями.
Бальзамировщик и похоронных дел мастер, Меддем Зарат не был, конечно, своим родом занятий исключителен. Где жизнь, там и смерть, и кто-то должен посвятить себя ей. Его предшественник пугал людей не больше других этого ремесла, и о его народе не говорили дурно. Все, что шептали о Зарате в городе, приходилось ему личной заслугой.
В попытке оттянуть неизбежное Ати снова перебрал листы, что принес управляющий. Сколько товаров продали, сколько привезли новых в последние дни. Цифры, которые начали говорить, наконец, и с ним. Потом проверил, все ли в порядке дома. Никто не ждал, что он станет вникать в хозяйственные тонкости, но следить за тем, чтобы люди, в эти тонкости посвященные, выполняли все в срок, Ати был должен. Это отец тоже доверил ему.
Но всюду если не разговоры, то неслучайная тишина напоминали о том, что предстояло исполнить. Заглянув на кухню, Ати едва не столкнулся с седой женщиной, которая заправляла там. Заправляла, сколько он помнил себя.
- Горе не дает покоя ногам? Идите, погуляйте. Может, успокоитесь, - посоветовала Ашта, скрестив на груди руки.
Вид у нее был усталый. Может, ей и самой была нужна такая прогулка. Накануне дядя просил позвать ее, и Ати позвал. Значит, когда-то они были знакомы.
- Да, - согласился он. - Пойду выйду на улицу.
Хватит, решил он. Это все равно нужно сделать.
Из двух дорог, тем не менее, выбрал более долгую. Мог бы срезать путь переулками, но вместо этого поднялся на вершину холма. Испещренный красной черепицей крыш, тот возносился высоко. В Фер-Сиальце было еще три холма, но все они уступали ему размерами. Стоя на самом верху, Ати мог видеть город почти целиком. Каждый раз зрелище ободряло его; ободрило и теперь. Сияющая белизна домов уходила за горизонт. С одной стороны - с другой стояло море. Цвет и свет в количестве почти чрезмерном.
Видна была и река, питающая это море, Раийя. Рассекая город на две половины, она текла медленно, почти лениво, и там, где вода, наконец, встречала воду, пестрели на солнце паруса. Порт.
Ати задержался на вершине, давая спокойствию наполнить себя, а после нашел нужную улицу. Все они на холме отходили отсюда, но дальше принимались петлять. Эта, впрочем, свернула не сразу, и сколько-то он шел под уклон по прямой. Быстрей, чем хотел бы, но мимо таких привычных стен. А потом улица повернула, и он повернул вслед за ней - чтобы оказаться у цели.
Столько раз видел дом Меддема Зарата и снова отвык.
Ограда открывала немногое, но светлела башня и протыкала небо площадка над ней. Дожди опять размыли побелку, и кое-где проступал кирпич. В Силаце редко строили из него, но традиция обязывала варази использовать только один материал. Лишней была как раз побелка, ей хозяин чтил уже традиции города, в котором выбрал жить. Возможно, впрочем, им двигало и другое.
Ати дошел до ворот и сквозь решетку увидел массивный фундамент, медную, в эмалевых росписях, дверь и узкие окна. По обе стороны от двери замерли человеческие фигуры. Неподвижные, словно полуденный жар совсем не изматывал их, с закрытыми лицами. Те самые слуги, которые и обеспечили Меддему Зарату его славу.
Он взялся за молоток и постучал.
Слуги видели его - не могли не видеть, и слышали - не могли не слышать, но ни один не пошевелился. Они охраняли вход в дом, но, казалось, безразличны были ко всему, кроме прямой своей задачи. Посетитель же не нарушил пока никаких границ. И все-таки, хоть они оставались далеко от него, Ати похолодел.
Когда Меддем Зарат приехал в Фер-Сиальце, то привез с собой десять таких слуг. Молчаливых до немоты, безликих - потому что никто не видел их без обмотавшей головы ткани, - исполнительных настолько, насколько только можно желать. Но не будь Зарат швецом, не пожелай быть в Силаце кем-то, кроме швеца, на них обратили бы куда меньше внимания.
Однако он чужд был аскетичности, а погребением единоверцев не заработал бы много. Зарат попытался прибрать к рукам кое-какие другие дела. Это вызвало возмущение. Разумеется, вызвало. Все в Фер-Сиальце уже имело своих владельцев, и новый человек не мог просто так взять что-то себе. Расклад ему объяснили. Однако прошел день, второй, и те, кто решил отстоять порядок вещей, исчезли. А некоторое время спустя у Меддема Зарата появилось трое новых слуг.
Говорили, его умения, то, что делало Зарата швецом, позволяло ему и подчинить человека после смерти.
Конечно, не стоило верить всему. Ати постучал снова и оглядел, насколько мог, голый утоптанный двор. Ни беседки, ни пристройки, ни амбара. Проникали ли звуки сквозь кирпичные стены? Собирался ли кто-то выйти к нему? Стоило ли окликнуть эти безмолвные фигуры? Он вдруг понял, что последнее сделать не сможет.
Испытать себя Ати не довелось. Кто-то толкнул дверь, и та приоткрылась. Еще толчок - и на улицу выбежала женщина. Одежда взметнулась вокруг нее, когда она устремилась к воротам, и одежда эта была короче, чем носили обычно варази. Темноволосая, взъерошенная, женщина не имела порядка и в своем многослойном платье. Это, однако, не делало ее неряшливой; было простым следствием бившей через край жизненной силы.
- Ты кто? Тебе кого надо? - налетела на него женщина. Хотя ростом и сложением она походила, скорей, на мальчишку. - Я тебя не знаю. Зачем ты пришел?
Их разделяла решетка ворот, но Ати невольно попятился. Столько напора было в ее словах.
- Я Атех Кориса, сын Болуса Кориса. Хозяин должен знать моего отца. У меня к нему письмо и просьба.
- Торговля? - прищурилась женщина. - Ты по торговым делам к нему пришел?
- Нет, - он отвел взгляд. - Не по торговым. Он может провести... обряд.
Ответ озадачил женщину, и она сразу потеряла половину той угрозы, которая чудилась в ней Ати. Старше него на несколько лет, она все еще была достаточно молода. Недостаток опыта, видимо, и мешал принять решение сразу.
- Так ты к нему по похоронным делам? - уточнила женщина, без всякого стеснения разглядывая Ати. Человек не из их народа по такому вопросу к ним был явиться не должен. Это она давала понять хорошо.
- Да. Можно мне с ним... поговорить?