Новая волна усталости вперемешку с болью рванулась вверх по мышцам, сковывая и калеча. Локи глухо зарычал, опасаясь, что личные слуги, спящие через две комнаты, испугаются и позовут стражу. Пожалуй, эти асы были единственными существами во всем дворце, которые действительно грустили бы в случае его кончины. А боль все усиливалась.
Локи методично осушил три разные колбы, которые он заранее подготовил. Руки тряслись как у столетнего старика из Мидгарда, а внутренности скручивало. Только чудо и выдержка позволили сдержать магическую отраву в себе. Локи согнулся и заскулил. Он чувствовал, как его тело начало меняться.
На мгновение стало страшно. Это в Мидгарде глупые люди верили, что Локи может превращаться в женщин и животных играючи по первому же желанию. Вот только они даже не догадывались, что это просто высококлассная иллюзия, способная обмануть любого. Настоящее же колдовство требовало кропотливой подготовки, затраты дорогих ингредиентов, которые не всегда можно было найти в пределах одного мира. А иногда, например как сейчас, магия требовала крови самого колдуна.
Локи покрутил в руке ритуальный кинжал, смазанный маслом из крови каменного великана, и без колебаний срезал с себя всю одежду. При этом он намеренно оставил на теле глубокие порезы, и кровь быстро потекла по обнаженной коже. Дым из чаш, стоящих по периметру комнаты, заполонил все вокруг и стал пощипывать царапины. Тошнота усилилась.
«Чертова Хель, чертов Один, чертов Тор!» ― хотелось проклясть всех по-настоящему, но Локи пока что сдерживался. Боль постепенно затмевала разум, а ритуал высасывал все больше и больше сил. Нужно было контролировать каждую мелочь.
Растянувшись на кровати прямо поверх старого эльфийского платья, Локи зажег магическую свечу. Ее тусклого света хватило, чтобы Локи смог разглядеть себя в зеркале, прикрепленном на потолке. Было немного страшно, ведь прежде он уже пробовал подобное перевоплощение.
Это случилось семьсот сорок один год назад и в тот раз все чудом не закончилось катастрофой. У женской версии Локи выросла третья грудь, а половые органы перестроились не до конца. Молодой Локи пытался вернуть все как было, но магия не слушалась. Паника затмила разум, а ожидание насмешек и позора завершили дело: младший принц начал думать о самоубийстве. Положение спасла Фригга. Она помогла исправить ошибку в ингредиентах, утешила и сохранила эту страшную тайну. Теперь же подобной поддержки не было.
Ритуал требовал еще крови и на этот раз надрезы должны быть более глубокими. Локи зачаровал кинжал и приказал ему проскользить лезвием по груди, ногам и рукам, задерживаясь на скоплениях нервных окончаний. Контроль над оружием исключал использование обезболивающих, а масло на лезвии добавляло неприятных ощущений, поэтому Локи оставалось только внушить себе, что все это лишь эксперимент. В конце концов, он один из сильнейших магов в Девяти Мирах, и очень важно доказывать, хотя бы самому себе, что это звание не пустой звук.
«Перевоплощение ― основа мастерства», ― Локи наблюдал за тем, как капли его собственной крови катятся по коже, а потом соскальзывают на простыни. Скрыть последствия ритуала от слуг можно было позже.
Лезвие скользнуло по тазовым костям, срезая часть плоти, и тем самым не давая углубиться в мысли. Локи как-то даже позабыл, что пару часов назад был ужасно разозлен из-за неосторожности Тора. Он временно забыл о Девяти Мирах, договоре с Одином, даже о Хель, которая, если поймает, обязательно попытается уничтожить его бессмертную душу. Остался только страх и понимание, что назад пути нет.
Кровь набатом стучала в висках, когда острие ножа спустилось вниз живота, пролетело над поджавшимся членом и замерло над самой головкой. Локи сделал судорожный вдох, но оторвать взгляд от отражения в зеркале не смог. Ритуал требовал временно лишить себя мужественности, чтобы женская сущность могла прижиться в чуждом ей теле. Вот только от самой этой мысли даже бывалому магу становилось не по себе.
«Ты мне за все ответишь», ― Локи ни к кому конкретно не обращался, просто позволил боли стать ненаправленной ненавистью. Кинжал резко ожил и прочертил поперечный надрез от головки до верха груди, заставив Локи чуть не захлебнуться криком. Благо, что маг позаботился о кляпе, а то сбежался бы весь дворец, а то и Один проснулся бы.
Но кинжалу такие подробности были не интересны. Он быстро оторвался от многострадальной кожи и, сделав два последних надреза на сосках, отлетел на стол, оставив Локи затравленно дышать и корчиться на кровати.
Начиналась финальная стадия перевоплощения: перестраивались внутренние органы, меняли свое расположение кости. И от этого хотелось выть, чем Локи и занимался. Магия ускоренно создавала новое тело, совершенно не заботясь о комфорте своего носителя: рвала, растягивала, скручивала и не давала никакой надежды на успех даже после такой жертвы. Как бы в наказание за то, что ее потревожили, магия подсылала Локи образы его проигрыша и смеялась, замечая, как ломается маг.
Все прекратилось разом. Помотав головой, Локи почувствовал, что его щеки мокрые от слез, а между ног все в крови. Раны на теле, полностью ставшим женским, благополучно затянулись, но внизу кровь шла не переставая.
«Только этого счастья мне не хватало! Теперь меня учует любой монстр в Девяти Мирах», ― низ живота безжалостно болел, намекая, что никуда сегодня идти не стоит. Но Локи был не из тех, кто бросает начатое.
До восхода солнца оставалось меньше двух часов, когда Локи натянул старое платье и с трудом вышел из собственной комнаты. Ноги слушались плохо, тело продолжало кровоточить, и только магия осталась верна: иллюзия позволила с легкостью добраться до конюшни и никем не замеченным уйти по магической тропе. Осталась малость: добраться до Хельхейма, внедриться в ряды темноэльфийских прислужниц Хель и вытащить пьяницу-Тора из очередной беды.
Мысленно Локи уже предвкушал трепку, которую обязательно устроит Тору, и эти мысли грели магу душу даже в тот момент, когда он оказался у ворот Хельхейма.
***
― Он сбежал, ― констатировал Фандрал и со злостью пнул стоящую на полу чашу.
Тройка воинов и Сиф ворвались в комнату Локи, когда стало ясно, что в тронном зале он появляться не собирается. Бездействие наместника выводило их из себя. Сразу же вспомнилось изгнание Тора и то, с каким рвением Локи пытался уничтожить брата. А после внезапного побега ни у кого не осталось сомнений, что именно Локи виновен в исчезновении Громовержца. Даже женская кровь, разбрызганная по всей комнате, не заставила воинов поразмыслить еще немного.
Меньше чем через полчаса четыре всадника покинули Асгард. Их гнала вперед месть, и только Один, все еще находящийся в глубоком сне, знал, что друзья Тора ошибаются.
========== Часть 3. Дорога в Хельхейм ==========
Молчаливая процессия шла по серой земле Хельхейма. Тенью скользили она и, если бы их увидел кто-нибудь посторонний, скажем человек, он бы точно подумал, что все это лишь наваждение. Не было слышно ни эха шагов, отраженного от стен каменного тоннеля, ни гула ветра, изредка дотрагивающегося до накидок служителей Хель. Казалось, само время остановилось в этих чертогах и не смело коснуться женщин, глаза коих утратили всякую жизнь.
Женщины, кутающиеся в одинаковые черные ткани, двигались плавно, несмотря на то, что некоторые из них, казалось, и идти-то не могли. Одни были одиноки в своем посмертии и до сих пор не осознали, что покинули мир живых. Другие ― слепы, смертельно больны, преданы близкими, но держались прямее. Слезы уже перестали течь по их щекам, а разум посещало лишь искреннее желание служить владычице Хель. Их золотые года остались в далеком прошлом: некоторые из прислужниц находились в царстве смерти несколько тысяч лет, а кое-кто всего лишь день. Лучи солнца больше никогда не коснутся пустых глазниц, ведь в Хельхейме просто нет ничего подобного. Свет и тепло не нужны мертвым, а живым, коль они имели глупость забрести сюда, без него было не выбраться.
И шла процессия тропой, которая, казалось, не имела конца, пока молча не приблизилась к закрытым вратам. Словно тени замерли они во тьме, пока каменные створки не раскрылись, пропуская прислужниц в священные залы Эльвиднира.
***
Локи нервно дернул щекой, про себя радуясь, что его настороженного лица не видно под капюшоном. Правда, нынешнее лицо принадлежало не ему, а темной эльфийке, умершей больше пяти тысяч лет назад, но осознание этого не очень-то помогало. Забавно было бы столкнуться с обладательницей этой внешности здесь, в Хельхейме, а потом сражаться со всем миром мертвых, с каждой душой подчиняющейся Хель, чтобы только не стать таким же рабом.
Локи нервничал. Он боялся, так как никогда прежде, но всеми силами старался не выдавать страх даже самому себе. У него прекрасно получалось держать себя в руках, пока он шел по магическим тропам. Тогда план был прост и очевиден: любой ценой проникнуть в Хельхейм, вырвать Тора из цепких лап Хель и вернуться в Асгард. Опрометчиво и, несмотря на предшествующие походу подготовку и сложнейший болезненный ритуал, глупо.
«Прямо в лучших традициях Тора!» ― Локи горько усмехнулся, вспоминая, как его бравая вылазка быстро утратила какие бы то ни было положительные краски.
О Хельхейме не было известно практически ничего. «Холодное темное место без солнца и надежды на возвращение в мир живых», ― говорилось в воспоминаниях аса Хермода: единственного, кому удалось войти в Хельхейм, а потом вернуться назад. В детстве, читая эту строку, Локи верил, что он-то уж точно сможет повторить подобный подвиг, но реальность оказалась жестокой.
Он был слабой женщиной без союзников и четкого плана. Надежды на успех тоже не было, но Локи запретил себе даже думать о проигрыше.
«Я справлюсь, ― повторял он себе, ступая на землю Хельхейма. ― Я справлюсь, ― твердил он, когда заметил множество недружелюбно настроенных душ вокруг. ― Я справлюсь», ― говорил он, заставляя свое сердце временно остановиться.
Пробираясь через толпу неприкаянных душ, Локи чувствовал, что его воспринимают как своего. Пока мертвецы не видели его глаз и не слышали биения сердца, они были крайне доброжелательны. Ванны, йотуны, люди и даже асы сидели рядом, изредка нарушая могильную тишину разговорами. Локи тогда присел вместе со всеми и стал следить за покачиванием веревочного моста Гьялларбру.
Этот узкий путь над бездонной пропастью должен был пройти каждый из здесь присутствующих. Ничего особенного, если не смотреть вниз и не думать, что назад пути больше нет, вот только Локи точно помнил, что этот мост обладает некоторым разумом. В воспоминаниях Хермода говорилось, что мост ― это древний артефакт, понимающий, когда по нему идет живой, а когда мертвый. Магией обмануть его было невозможно, а насколько это утверждение верное Локи проверить не решился. Уж слишком высок был риск.
Решение нашлось неожиданно. Холодная рука йотуна, которого Локи давно заметил, но не решился прогнать, нагло скользнула по талии и сжала, намекая на свои намерения. Локи и сам не понял, как смог унять дрожь в своем теле. Ему было мерзко и противно от того, что его, сильнейшего мага Асгарда и претендента на трон, пытается склонить к блуду прогнившая мертвая душа. Хотелось выхватить кинжал и кастрировать негодяя, но вместо этого Локи задорно усмехнулся и, стараясь не смотреть йотуну в глаза, прижался к его широкой груди. Пришлось сжать кулаки и впиться ногтями в ладонь, чтобы пережить неприятные поглаживания.
Шершавая ладонь стала увереннее и поползла к груди, сильно сжала, как будто свою собственность, но так и не получила порицания. После такого приставание стало еще напористее.
Локи терпел долго, мысленно внушая себе, что это происходит не с ним. Он кривился от шепота йотуна, говорящего о невероятной, для мертвой души, упругости тела и манящем запахе плоти. Локи старался пропускать все эти реплики мимо ушей, но пытку не прекращал: он приманивал своего незадачливого любовника, готовясь в любой момент остановить его. Удобный случай подвернулся, когда ладонь йотуна скользнула ниже и была поймана между женских ног.
― Не здесь, ― притворно томно прошептал Локи, чувствуя, что от напряжения к горлу подбирается рвота. ― Перенеси меня через Гьялларбру, и я отдамся тебе.
Йотун взвыл от возбуждения и нетерпения. До его очереди пройти по мосту было еще несколько дней, но ради последней возможности побыть с женщиной он был готов на все. Закинуть эльфийку на плечо оказалось очень легко и даже приятно. Легкое сопротивление со стороны новой знакомой лишь раззадорило йотуна и он, не задумываясь о последствиях, сбросил несколько претендентов на проход по мосту в пропасть.
Шествие по Гьялларбру оказалось для Локи настоящей пыткой. Он лихорадочно пытался возродить свою мужскую гордость, но попытки раз за разом разбивались о нахальные нападки йотуна. На секунду Локи даже испугался: а вдруг у него не получится отделаться от этого мертвеца? Вдруг ему придется выполнить обещание, тем самым поблагодарив йотуна за помощь? Локи стало еще хуже. Голова закружилось, и ему пришлось вцепиться в плечо йотуна, чтобы не соскользнуть в пропасть. Локи вообще недолюбливал находиться рядом с безднами после своего падения с Радужного Моста. К сожалению, подобное поведение было воспринято йотуном, как подтверждение скорой близости.
Когда они прошли по Гьялларбру и оказались в Железном лесу, Локи решился на рискованный шаг. Оружия у него не было, ведь мертвым оно не к чему, малейшее заклинание могло его выдать, оставалась хитрость. По всему лесу были разбросаны камни, которыми вполне можно было оглушить, а может и заново убить йотуна. Вот только Локи, несмотря на весь свой боевой опыт, нервничал. Ему постоянно казалось, что кто-то смотрит на него. Даже когда йотун повалил его на землю и попытался расшнуровать платье, Локи не избавился от ощущения чужого присутствия. И вскоре чужак появился.
Локи хорошо запомнил, как исказилось лицо безымянного йотуна, когда тот отпрянул, держась за разбитую камнем голову. Он явно хотел напасть и разорвать голыми руками обидчицу, но вместо этого замер, не в силах пошевелиться от страха. В следующую секунду над головой пронеслось огромная тень. Пес Гарма впился зубами в горло нарушителя и жадно выпил всю его кровь. Так в Хельхейме вершилась справедливость.
Локи замер, смотря на это величественное создание. Пес был огромен. Мех на его шкуре свалялся, кое-где налипла кровь убитых, вперемешку с грязью. Но несмотря на это зверь выглядел прекрасно. Огромное мускулистое тело, агрессивный взгляд, сила воплоти. Даже когда эта сила обратила свое внимание на Локи и оскалилась, демонстрируя свои желтоватые острые зубы, принц Асгарда не перестал восхищаться. Только запах изо рта Гарма портил все впечатление. Казалось, именно им пес и убивал.
Странно, но в момент опасности Локи вспомнил события тысячелетней давности. Тогда, будучи еще ребенком, он упрашивал Одина о собаке-фамильяре, но тот остался глух.
«Интересно, разрешил бы он забрать Гарма?» ― подумал тогда Локи. Злой блеск в глазах Гарма совершенно не пугал, ведь маг знал, что пес убивает только виновных: тех, кто до своей смерти плохо относился к ближним и был трусом.
Но Локи-то еще был живым. А еще он не боялся, и Гарм чувствовал это. Наверное, поэтому он раскрыл пасть, показывая Локи кость между своими зубами. Странно, но избавляясь от этой проблемы, Локи был почти счастлив. Это было сродни медицинской помощи во время боя, и, вытаскивая кость, Локи снова чувствовал себя мужчиной, а не эльфийкой, которую только что чуть не взял силой йотун.
Кость тихо упала на землю и заскользила по камням, разрушая всю магию момента. Гарм глухо зарычал и, стараясь напугать Локи, прыгнул через него, чудом не задев когтями. Пес помчался за очередным нарушителем, оставив мага одного.
Локи оставалось только дойти до полуразрушенного дворца Эльвиднира и присоединиться к прислужницам Хель. Через неделю служения его допустили к уходу и сбору энергии из особенных душ. Локи всем сердцем надеялся, что он успеет найти Тора и сможет закончить этот маскарад как можно скорее.