Я не знаю, сколько прошло времени, пока я пришла в себя, но это существо изрядно напугало меня, а ещё больше пугало незнание: что это было? Поднявшись с пола и упираясь руками о дверную коробку, я повернулась назад, чтобы посмотреть вглубь комнаты, но, услышав устрашающий рёв, я резко закрыла дверь, которая отделила от незнакомого существа.
Разозлённая я пошла искать для пояснений того мальчика, который сбежал, но в зале встретила Самаэля.
Он был парадно одет: белый костюм в цвет его волос и бирюзового цвета рубашка, выделяющаяся на фоне этого белоснежного убранства. Самаэль, увидев меня, развёл руками для объятий, но я была настолько зла, что проигнорировала это.
– Антопуа? – вместо приветствия спросила я, вложив в этот вопрос раздражённость.
Лицо его не дрогнуло, но, как показалось, что-то пробежало в глазах, что-то между удивлением и разочарованием.
– Дорогая, что с тобой? Ты напугана? – расслабленно спросил Самаэль.
– Что такое Антопуа? – продолжала настаивать я.
Самаэль не выдержал и подошёл вплотную. Нежно взяв в руки мой подбородок, он поцеловал меня в кончик носа – сладостный поток чувств растёкся по жилам, сменив гнев на милость.
– Моя милая ведьмочка, тебе не стоит беспокоиться о том, что находится в одном из подвалов. Антопуа – это всего лишь средство для войны, которое я буду использовать в дальнейшем.
– Но зачем ты его прячешь? – смягчив тон, спросила я.
– Потому что по-другому нельзя…
Но мы не закончили наш разговор, когда нас прервали новые события, повлиявшие впоследствии на ход всех моих действий.
Глава 4. Мара
Мы стояли посредине зала, когда я почувствовала холодок, пробежавший у меня по коже. Я выдохнула, и вышел пар с уст. Говорят, что мы представители тьмы не боимся никогда. Нет, это не правда! Я ощутила что-то похожее на отчуждённость, что-то жуткое, поразившее прямо в сердце.
Что это? – спросила срывающимся голосом я.
– Мара прибывает! – без страха, с восхищением ответил он.
– Почему так холодно? – опять выдохнула я ужасающий холод.
– Она – сама зима, – ожидающе вытягивал шею Самаэль, выискивая глазами появление гости.
– Оно и видно, – тихо с лёгким раздражением прошептала я.
– Скажи слугам, чтобы они накрывали на стол. Будет пир! – радостно потёр тенебрис руки.
Я молча кивнула в ответ и удалилась на кухню, обхватив себя руками, пытаясь хоть как-то согреться. Была ли я расстроена? Да, очень. Я чувствовала, что мне не хватает внимания.
– Итак, накрывайте на стол! – заявила я прислуге, не успев появиться на пороге. – Богиня уже здесь. Поторопитесь! – раздражённо попросила я.
– Мы заметили, – ответили слегка замёрзшие слуги.
Я развернулась и ушла назад, но когда достигла гостиной, то увидела, как Самаэль обнимает женщину. Несомненно, это была Мара, которая выглядела невероятно красивой, я бы даже сказала, что она шикарна. Я разочарованно вздохнула. Длинная коса из тёмных, словно уголь, волос была завязана на затылке и продолжалась в причёске линией на лбу. Из-за спины Самаэля богиня подняла пушистые в капельках льда ресницы и посмотрела на меня пронзительным ледяным взглядом. Кажется, я замёрзла насмерть.
Оторвавшись от счастливого Самаэля, Мара продолжала оценивать меня взглядом. Её тонкие губы маленького рта создавали впечатление одной линии, но, казалось, они гармонично вливались в её общий облик. Мелкими сияющими капельками из серёг была усыпана одна мочка ушей, другое ухо было украшено большой серьгой, настолько большой, что закрывало его полностью.
Я сглотнула, оставшись стоять на месте, как вкопанная.
– Это тот сокол, о котором ты говорил? – спросила Самаэля она, не отводя от меня взгляда.
Кроме Мары в помещении находилось три девушки, не менее красивых и стройных телами.
Самаэль развернулся, чтобы посмотреть на меня.
– Да, это моя ведьмочка! Олеся Соколова! – воскликнул он и подошёл ко мне, обняв за плечи.
Он осторожно пододвинул нас к богине.
– Ну, как тебе она? – спросил тенебрис гостью, подмигнув.
– Даже и не ожидала, что она такая красивая, хоть и ведьма, – усмехнулась Мара в ответ.
– А сколько дерзости у неё внутри, сколько тьмы! – воскликнул Самаэль, продолжая говорить обо мне, словно о вещи.
– Может, я, наконец, тоже что-то скажу в ответ? – сцепив зубы, сбросила руки Самаэля с плеч.
– Ну, что я говорил?! – ответил радостно тенебрис.
– Да, вижу. И она может нас убить, – рассмеялась Мара, голос её был холодным. – Я думаю, сокол, ты и так знаешь, кто я, а я знаю, кто ты. Ребусы здесь не нужны, – добавила она, обратившись ко мне.
Её чёрные, как ночь, пронзительные глаза продолжали оценивающе смотреть, словно я была не их союзником, а обычным товаром, который покупали в этот момент.
Затем наступила неловкая тишина, но Мара чувствовала себя комфортно. Она вдруг сняла плащ и перчатки, отдав их своим слугам; и предстала перед нами в ярко-голубом облегающем платье, усыпанном мелкими, как песок, крупинками драгоценных камней. Я не могла оторвать взгляд от её сияющего образа. Энергетика Мары была холодной, словно арктический айсберг, но она была настолько притягательна, что хотелось просто прикоснуться к ней, как бы я не сопротивлялась этому.
– Ты великолепна! – сказал Самаэль, поцеловав ей руку.
Я готова была согласиться с этим, но почувствовала, что богиня затмевает меня. Она блистала.
Мы отправились в другой зал трапезничать по случаю важной гостьи. Кроме нас троих, за столом расположились три слуги Мары. Стол был богат на различные яства: от мясных блюд до экзотических фруктов.
– Угощайтесь, гости дорогие! – сказал Самаэль, проведя рукой над столом.
– Спасибо за гостеприимство, дорогой Самаэль! – ответила Мара, подмигнув хозяину замка.
Я мёрзла, поэтому попросили слуг принести шубу, в тепле которой я потом укуталась.
– Как дела у тебя? – спросил Самаэль, глядя на богиню и откусывая толстую куриную ножку.
– О, всё просто замечательно! – воскликнула она, подняв бокал с вином. – Я проделала такой долгий путь, чтобы сюда добраться. Столько событий, пока доехала.
– Сервусы беспокоили тебя? – застыл с куриной ножкой в воздухе Самаэль.
– Ты же знаешь… Уна и его сервусы… – помрачнела резко она. – Я вынуждена быть очень осторожной. Возвращение домой оказалось нелёгким. Зато столько приключений, – отмахнулась Мара.
– Поверь, он скоро ответит за это! – спокойно сказал Самаэль, абсолютно уверенный в лице.
– Я бы хотела, чтобы это произошло поскорее, – засияла ледяной улыбкой Мара, на её щеках образовались неглубокие ямочки. – Я преодолела все ловушки сервусов и… о, да, они уже в курсе, что я вернулась, но пока они ломают голову, как меня поймать, я плету интриги против них, натравливая друг против друга.
– Ха-ха-ха! – наполнил зал смехом Самаэль.
Я скромно улыбалась, потому что пыталась вообразить все эти ловушки, вырисовывая в разуме месть сервусам за смерть Ольги, которую они убили прямо у меня на глазах.
– Я бы хотел услышать хотя бы одну историю об этом, – добавил тенебрис.
– Ты, конечно, знаешь двух важных персон таких, как Юлия и Анна, – ехидно начала Мара, отпив немного красного вина. – Я направила их по ложному следу, столкнув друг с другом так, что те поссорились. Представляешь, я направила весть Юлии, что появлюсь на Северном полюсе. Та собрала целую армию, чтобы встретить меня там. Тем временем, подставной информатор сообщил Анне, что я появлюсь в Сибири. Эта поругалась с Юлией за то, что обманула Уну. Все они знали, что я прорву их блокаду, смогу обойти чары Уны, наложенный запрет на появление богов на земле. Но я появилась, знаешь где? – весело спросила Мара. – Никогда не угадаешь. В Египте, и там сразу выпал снег. Египтяне были очень удивлены. А Уна вместе с сервусами не успели догнать меня. Я только хвостиком махнула и всё, прощайте, идиоты! – оскалилась в улыбке она.
Закончив историю, где Самаэль обхохатывался так, что иногда стены вибрировали, Мара перевела на меня взгляд.
– Ну, а ты, сокол, хорошо ли тебе здесь? – спросила вдруг она меня, прищурив глаза.
Этот вопрос вдруг меня сбил с толку.
– Почему ты спрашиваешь? – ответила, удивившись, я.
– Выглядишь не очень, – хмыкнула Мара. – Мрачная ты, сокол, словно во тьме где-то потерялась.
Несомненно, это была метафора, но смысл в этих словах был.
– Разве мы не дети тьмы? – серьёзно спросила я.
Мара подняла бокал с вином и элегантно отпила глоток.
– Ведьмы – да, дочери тьмы, но не все, есть же и ведьмы по другую сторону. Не ты ли там была недавно? – пристально посмотрела богиня на меня, и я отвела взгляд.
Но она и так знала ответ, поэтому я промолчала.
– Но мы единственные с Самаэлем в этом замке, нет, даже в этом мире, являемся родителями тьмы, – продолжала Мара. – Но ведь не является ли тьма риторическим вопросом? Мы же находимся не в тёмном помещении, не так ли? Мы не в вакууме пространства, нет! И даже здесь, – богиня обвела рукой зал, демонстрируя его, – мы находимся в шикарном, красивом помещении. Здесь же не противно – ужасно страшно? Нет! Что там говорить, даже сервусы любят красивые места. Тьма внутри нас, Олеся, в наших душах.
Наступила тишина, ибо все внимательно слушали мудрые речи Мары – богини зимы и смерти. Нарушила я её вопросом:
– Что ты имела в виду, когда сказала, что я мрачная из-за того, что во тьме потерялась?
– Да, звучит нелогично, судя из того, о чём я сейчас говорила. Но тебя что-то тяготит, – спокойно ответила Мара.
Самаэль внимательно оценил меня взглядом, но ничего не добавил к дискуссии, как и я. Его глаза словно говорили: «Она права, чертовски права».
– Итак, – продолжила богиня. – Как успехи с поиском Гримуара? – перевела взгляд на Самаэля она.
– Пока первый поход ничего нам не дал, – ответил Самаэль. – Если бы он был в том месте, Олеся бы уже нашла его, она прекрасно чувствует книги. Она не просто ведьма, а книжная чародейка.
Мне даже понравилось это словосочетание «книжная чародейка», будто я была писателем каждой книги и могла воссоздать любую историю в реальности. А когда-то я себя называла «чародейкой» и ненавидела слово «ведьма». Я улыбнулась сама себе, так как была тогда наивной, времена изменились: я действительно во тьме.
– …Олеся подтвердит, – сказал Самаэль, и услышанное имя вернуло меня из размышлений.
– Что? – растерялась я, бегая глазам по сторонам.
– Что камень Уны не выполнял предназначенной роли, Олеся! – напомнил тенебрис.
– Э-э-э-э, да, наверное… Он что подделка? – вскинула брови я.
– Этого не может быть! – возразила Мара. – Это уникальная вещь, созданная Уной.
– Тогда почему он не работает? – спросила я.
– Этот вопрос нам предстоит выяснить тоже, как и где спрятан Гримуар великого колдуна.
После ужина Самаэль и Мара вместе с прислугами удалились, и вновь воцарилась тишина вокруг.
Этой ночью я опять не дождалась Самаэля. Но, когда обеспокоенная, я отправилась бродить ночью по замку в поисках, я не обнаружила никого в его почивальне. Я пересекала коридор за коридором, зал за залом, и казалось, что им нет конца и края. Длинная белоснежная рубашка постоянно служила преградой для передвижения – я спотыкалась о её подол. Затем я услышала звуки за одной из дверей. Я остановилась перед красивой деревянной резьбой, изображающие неизвестные мне знаки. Я застыла перед ней лицом, глубоко дыша и боясь её открыть, ибо уже понимала, что происходит на самом деле. Но желание увидеть правду собственными глазами, не только услышать и жить в догадках, было сильнее меня. Я медленно протянула руку и тихо приоткрыла преграду тому, кто находился в комнате. Меня не видели, и я еле сдержала крик: Мара и Самаэль были настолько заняты плотскими утехами, что им было не до гостьи.
Я закрыла злосчастную дверь и побежала, не понимая куда направляюсь. Передо мной предстала картинка только что увиденного. И сама не понимая того, я оказалась на улице, распахнув главные витражные двери и упав на колени в снег. Сквозь слёзы и боль я не сразу поняла, что у нас произошла резкая смена климата: лето затерялось среди зимнего полотна, укрывшего всё вокруг: замок, зелёные деревья и кусты, серые тротуары. Я рыдала и, казалось, что у меня всё внутри прожигает от боли, что я не ощущала холод, поразивший тело. Я была предана, хотя мне никто в верности не клялся. Я была предана, хотя у меня не было официальных отношений, а, следовательно, и обязательств. Я была предана, потому что верила в мечту. Это означало лишь одно, я предала саму себя, ибо создала в своём мире иллюзию и пыталась делать вид, что всё прекрасно. Я рыдала, потому что мне это было нужно… А затем я прилегла на пушистый снег и посмотрела на небо, усыпанное мириадами сияющих звёзд. Я злилась на весь мир: на родителей за то, что меня родили, на маму за то, что передала мне ведьмовские гены, на лучшую подругу Нику за то, что она выбрала сторону сервусов, я злилась на всех и ненавидела жизнь за то, что она теплилась в моих жилах.
– И почему я должен тебя постоянно спасать? – сквозь мысли я услышала голос Йорика.
Через мгновение я почувствовала невесомость, а затем тёплый мягкий плед, укрывающий меня. Рядом лёг Дружок, тихо скуля себе под нос.
– Ты вся бледная, как снежная королева, – пошутил Йорик, присевший на край кровати.
Я подняла голову и увидела его спину, он не смотрел на меня.
– Опять ты меня королевой назвал, – хрипло ответила я.
– Ты из тех женщин, которых можно называть королевами, – тихо ответил он, не поворачиваясь.
– Прости меня… за издёвки на кладбище… – виновато добавила я.
– Никогда не поздно извиниться, – сказал Йорик и повернулся ко мне, улыбаясь. – Забудь, я не обижаюсь.
Парень встал и добавил:
– Отдыхай и больше так никогда не делай, каждый достоен лучшей жизни!
– Тогда зачем ты служишь тенебрисам?
– Кто сказал, что для меня это не лучшая жизнь, – после этих слов тенебрис исчез из комнаты.
Уснуть я не смогла, ворочаясь в кровати, в разуме пыталась перебирать варианты мести Маре. Я ненавидела её, и мне хотелось даже убить богиню, что я намеривалась сделать утром, когда на месте не будет Самаэля и для этого возникнет идеальная среда. Мне всё время являлись какие-то устрашающие образы в виде тёмных существ в длинных плащах с капюшонами на голове, и они рвали душу на части.
Измученная и уставшая, утром пыталась выследить Самаэля. Я тихонько приоткрыла дверь в комнате, чтобы в щель наблюдать за проходящими. И, когда господин проскользнул мимо, моё сердце учащенно забилось, провожая его взглядом. Убедившись, что он исчез из виду, я выбежала из комнаты и пересекла несколько длинных коридоров и ворвалась без стука в комнату, где в качестве гостьи жила Мара. Она стояла возле окна, её длинные волосы были распущены, и от этого она казалась ниже ростом.
– Сокол? – спросила она, искренне удивилась моему внезапному появлению. – Проходи! – позвала Мара рукой к себе.
Я застыла в смятении: вчерашний образ строгой элегантной женщины сменился на женщину с добрыми и приветливыми глазами.
– Ну, же?! – подошла Мара сама ко мне, протянув руки. – Не бойся, проходи.
Богиня провела меня к кровати и усадила на её краешек.
– Рассказывай! – попросила ласково она, поправив прядь моих волос.
Я не знала, что сказать: смелость и дерзость куда-то исчезли, и план рухнул, как карточный домик. Ведь я могла убить богиню чем угодно, лишь приложив руки для этого, лишь взяв любой колющий предмет.
– Почему ты называешь меня соколом? – вдруг задала я глупый вопрос.
Мара улыбнулась.
– Действительно, Олеся Соколова, ты спрашиваешь об этом? – спросила она и тут же сама ответила на собственный вопрос: – Потому что я уверена, что твоя фамилия похожа с тобой – ты хищница, которая имеет милый вид, ты убийца ради выживания рода. Сокол – это то имя, которое, на мой взгляд, больше всего подходит тебе.