- Нельзя же в каждой девушке видеть мать своих детей, - возразила Элис, и я согласно кивнула. Вообще-то, Розали и сама признавала, что устала от стремительных, как взлет ракеты, романов. Ее проблема была в том, что умных парней пугают красивые девочки. Зато они привлекают разного рода недоумков с высокой самооценкой. Тех, кто называет девушек «детками» и «телками» и постоянно ставит рекорды, стараясь быстрее затащить новую подругу в кровать. Однако думать о браке и семье после нескольких встреч – это тоже слишком.
- Почему всегда должны быть крайности? Где мне найти золотую середину?
Ответить было нечего. Мы же были простыми американскими девчонками. У нас не было большого жизненного опыта. Даже Элис не придумала, что сказать.
После завтрака мы отправились гулять по округе. Идею подала Элис, она же предложила найти дом Виктории и познакомиться.
- Зачем нам это? - удивилась Розали. - Если не ошибаюсь, тот мужчина назвал ее ведьмой.
- Но ты же не веришь в это. В то, что кто-то всерьез может насылать проклятия и совершать все эти жуткие обряды. Ее бы давно упрятали в тюрьму или лечебницу.
- Хорошо, но давайте проголосуем.
Обе подруги посмотрели на меня. Я почувствовала себя маленькой, но вместе с тем понимала, как многое будет зависеть от моего ответа. Именно мне предстояло принять решение.
Я не была уверена, что хочу встретиться с колдуньей. Что бы там ни думали другие, я продолжала верить в потусторонние силы. Не знаю, могла ли Виктория превратить нас в жаб или в статуи, но одна мысль об этом нагоняла ужас. Однако мне было стыдно выглядеть трусихой, особенно рядом с уверенной и собранной Элис. К тому же ее интуиция молчала, и коль скоро она не видела опасности в посещении логова Виктории, я рискнула согласиться. В худшем случае, подумала я, мы сможем убежать.
Прогулка получилась великолепной. Благодаря Элис, которая с пяти лет ходила с родителями в походы и имела все возможные скаутские нашивки, мы могли не бояться заблудиться или зайти туда, куда заходить не следовало. Элис с легкостью находила едва различимые тропинки и уверенно ориентировалась на местности. Она пыталась научить нас с Розали некоторым способам определять направление и ориентироваться в лесу, но не преуспела. По выражению самой Элис, мы были типичными горожанками. Возможно, но я была еще и неловкой. Не будь помощи подруг, я точно переломала бы ноги в первом же овраге и наткнулась на стаю голодных волков за первым же кустиком – хоть Элис и уверяла, что их здесь нет.
Ветки хлестали меня по лицу и цеплялись своими корявыми пальцами за волосы. Словно сговорившись, корни и камни бросались мне под ноги. Я пыхтела и отдувалась, как паровоз, но все равно была довольна. Нас окружала такая красота, что невозможно было не подпасть под ее влияние. Любые мелкие неприятности отступали.
После полудня мы сошли с тропы, идущей через поле пшеницы, и устроились на пикник под одиноким деревом. Приготовленные заранее тосты и фрукты показались особенно вкусными, а сваренный Элис пунш заставил меня почти умереть от наслаждения. Я здорово проголодалась и ела с большим аппетитом. Мы отдыхали, наблюдая за облаками и лениво болтая о парнях. Было довольно жарко, чтобы продолжить наше путешествие, и мы ждали, когда спадет дневной зной.
Элис собрала остатки провизии в корзину. Солнце стояло высоко и безжалостно испепеляло все, что имело наглость попасть под его лучи. Мы решили на несколько часов остаться в большой глубокой тени дерева. Устроившись между нами с Розали, Элис принялась рассказывать разные страшные истории. Особенно мне запомнилась одна – из-за той вопиющей несправедливости, о которой в ней повествовалось.
Началось все в древние времена. Какой-то злой правитель выгнал сотни людей из их жилищ, желая разбить на месте поселения еще один дворец. Несчастные изгнанники долго скитались. Пока, наконец, бывший с ними знахарь не увидел сон. Ему явился странный маленький человечек и указал дорогу к пригодной для жизни долине. Там была плодородная земля, заливные луга для скота, а вода в реке была чистой и вкусной. Найдя это место, люди принялись обустраиваться, возвели новые дома и сараи, построили амбары и конюшни. Знахаря, который привел их в долину, сделали старостой. Через три года счастливой благодатной жизни к старику снова явился во сне маленький человечек. За то, чтобы и дальше земля продолжала плодоносить, скотина размножалась, а люди жили долго, он попросил отдать ему двух девушек. Проснувшись, знахарь еще раз обдумал свой сон и решил никому о нем не рассказывать. На следующую ночь сон повторился. И так продолжалось долгие месяцы.
Между тем ничего страшного в поселке не происходило. Был собран богатый урожай, люди готовились к зиме. Староста перестал бояться и даже привык, что стоит ему уснуть, как он видит маленького человека и слышит его угрозы. Однако весной начались несчастья. Сначала ударил сильный мороз, потом наступила засуха, и только к середине лета полили дожди, так что пшеница и овощи гнили на корню и их невозможно было убрать и просушить. Оставшаяся без сена скотина тоже дохла. Люди начали болеть, озлобились и искали виноватого. Испуганный староста рассказал о своем сне, но так, будто увидел его впервые. Чтобы прекратить несчастья, они должны отвести двух девушек в дальнюю пещеру и оставить их там, завалив вход камнями.
Доверенные до отчаянья, злые и голодные, люди согласились на это преступление. Какая разница, считали лучшие из них, если все равно их ждет голодная смерть. Так не лучше ли попытаться спасти остальных, заплатив двумя жизнями за жизни всех жителей поселка?
В мешок насыпали камни – серые и два белых. Девушек, вытянувших белые, должны были отдать в жертву. Один камешек достался дочери простого землепашца, а другой – совсем юной дочери мельника. Это была избалованная хитрая девчонка. Ей еще не было и пятнадцати, а она умела получить все, что ей хотелось. Когда нужно, она умела быть ласковой, ее голос делался сладким, а манеры обходительными. Умирать она не собиралась и уговорила поменяться местами с другой девушкой – круглой сиротой, которую воспитывал пожилой дядя, и девочка ему была только в тягость. Дочь мельника внушила несчастной, что так она принесет людям пользу, и ее все будут любить и вспоминать добрым словом. Она дала девочке сладкую булку и вела себя с ней, как с родной сестрой. Ребенок, никогда не знавший любви, не мог не поддаться на обманчивые речи. Девочка видела, как тяготит ее присутствие дядю, как смотрят на нее остальные жители в поселке, и мечтала сделать что-то полезное.
На следующее утро девушек отвезли к пещере. Дочь мельника наблюдала, как самые сильные из мужчин заваливают вход камнями, отрезая жертв от спасения и света. Той же ночью поднялся ураган такой силы, что падали деревья, а земля дрожала, словно по ней бегали великаны. Несколько камней у входа в пещеру сдвинулись, и сквозь узкую щель девушки выбрались наружу. Они не видели за спиной никого, но чувствовали, что их преследуют, и бежали со всех ног. Более молодая и легкая девочка-сирота двигалась быстрее и смогла перебежать по мосту через реку. Всем жителям в поселке было известно, что бегущая вода отрезает путь всякому злу. Упав на траву, девочка лишилась сознания. Она только мельком увидела страшные черные тени на том берегу и услышала тихий вскрик второй жертвы.
Утром девушка побоялась возвращаться в поселение. Она обустроила себе убежище в лесу, нашла огромное дерево, вывернутое недавней бурей, и наносила еловых веток. Питалась она грибами и орехами. Иногда воровала в поселке овощи и яйца. Тем временем старосте во сне явился человечек и сказал, что получил только часть обещанного вознаграждения. Испуганный староста бросился к пещере, приказав расчистить завал. Войдя внутрь, он нашел кости и платье только одной убитой девушки. Все силы жители поселка бросили на то, чтобы найти сбежавшую сироту. Через три дня испуганную плачущую девушку привели в дом старосты. Утром ее снова бросили в пещеру, на этот раз связав руки и ноги. Напрасно девочка умоляла не оставлять ее. Она не столько боялась смерти, сколько чудовища, которое должно было прийти за ней. Но поселяне, выучившие горький урок неповиновения, остались непреклонны.
После этого жизнь в поселении снова пошла на лад. Стояла хорошая погода, земля вновь давала богатый урожай, люди повеселели и со временем стали забывать о случившихся несчастьях.
Однажды осенью в поселок прибыла странно одетая женщина. Она прискакала на огромной черной лошади. И животное, и наездница были так страшны, что, кроме старосты, никто не рискнул выйти и заговорить с незнакомкой. Трясущийся от ужаса старик спросил, кто она и чем они могут ей помочь. Тогда женщина рассказала, что ищет свою дочь. Что много лет назад она отдала девочку на воспитание мужу погибшей сестры и теперь хочет забрать ребенка. Она быстро увидела в толпе родственника и поманила его к себе. Стало понятно, что отданная в жертву сирота и есть дочь страшной гостьи. Люди не знали, как им признаться в преступлении. Однако по глазам старосты и его поведению женщина и сама догадалась, что случилось нечто страшное. Она вынудила знахаря рассказать ей правду. Тот долго валялся на земле и просил прощения, говорил, что им угрожала смерть. Валил вину на дочь мельника, это ведь она должна была погибнуть. Разгневанная женщина прокляла людей. Она сказала, что теперь каждый день будет умирать один человек и продлится это до тех пор, пока дочь мельника не родит дочь и не убьет ее. Не прочувствует то, что испытывает мать, у которой убили ребенка. Так будет продолжаться каждое поколение. Потомки проклятой девушки должны будут убивать собственного первенца, при этом в их семье будут рождаться только девочки.
- Жуть какая, - передернула плечами Розали. Меня тоже пробрал озноб. Но еще было чувство горечи, насколько все-таки люди бывают жестокими. Ради того, чтобы сохранить свои жизни, они готовы пойти на любую мерзость. Люди легко забывают о справедливости и чести.
Когда жара отступила, мы еще раз перекусили и тронулись в дорогу. Признаться, к тому моменту я почти не вспоминала о цели нашего небольшого похода, забыла про Викторию и свой страх встречи с ней. Было тепло, на небе светило яркое солнце, пахло луговыми цветами, а на губах у меня все еще был вкус клубники и сливок. Было легко выбросить из головы тяжелые мысли.
Появившаяся на горизонте мельница, сложенная из серого камня, стала для меня ударом под дых. Это было неожиданно и неприятно. Даже с огромного расстояния казалось, что от тяжелых каменных блоков веет холодом. Покрытая черепицей крыша была красной, цвета крови, а когда на нее попадали солнечные лучи, то казалось, что кровь эта движется, перетекает через края. Было в мельнице что-то зловещее. Когда мы подошли ближе и уже стал слышен плеск и грохот от огромного деревянного колеса, я едва могла дышать, так была напугана. От страха у меня сдавило легкие. Я посмотрела на подруг, но ни Элис, ни Розали, кажется, ничего такого не ощущали. Розали с интересом будущего архитектора разглядывала здание и кладку стен. Элис, нагнувшись, рвала цветы, чтобы сделать из них венок.
Чуть дальше, за мельницей, стоял аккуратный небольшой коттедж. Его крыша также была покрыта новой черепицей. Стены недавно подмазали и побелили. В целом домик, окруженный кустами шиповника и клумбами, выглядел мило, всем своим видом пытаясь сгладить неприятное ощущение, которое вызывала старая мрачная мельница. Желтый штакетник и посыпанная цветной каменной крошкой дорожка добавляли красок и тепла. Но коттедж был маленьким, а мельница казалась огромной. Она загораживала небо и делала летний зной на несколько градусов холоднее. Я попросила Элис поскорее уйти от этого места. Даже зная, что выгляжу трусихой и подруга потом начнет всем рассказывать, какие круглые от ужаса у меня были глаза, я не переставала нудеть.
Но Розали тоже была не на моей стороне, она внезапно захотела осмотреть мельницу более тщательно. От подобного предложения я пришла в ужас. Я готова была заплакать без видимой причины, только от того странного чувства, что зрело в моей душе, но тут из-за дома вышла Бри. Она была в длинном белом платье, распущенные волосы падали на плечи. Бросив на нас злой взгляд – я бы не удивилась, зашипи она при этом, как змея, - Бри схватилась за скобу, прибитую к двери, и молча скрылась в доме.
- Не особо она милая, - буркнула Розали.
- Могла хотя бы сказать привет, мы ведь как-никак знакомы. Эта девушка ведет себя, как дикарка.
- Если она живет в этом доме, то, может быть, так оно и есть. Она вряд ли часто общается с людьми.
- Но она нас не боится, - возразила Элис, всегда все замечавшая. - Ты обратила внимание на ее взгляд? Она нас презирает, считает ниже своего достоинства с нами общаться.
- О, может, она особа королевской крови, потерянная лет десять назад принцесса, которую тут спрятали от злого убийцы? - на губах Розали заиграла глумливая улыбка, но мне ее слова показались неплохим объяснением. Бри так сильно отличалась от всех, кого я знала и встречала рядом с коттеджем тетки Элис, что нетрудно было заподозрить самое невероятное. Для меня она была из другого измерения.
- Что вы здесь рыщете?
Я смотрела в одну точку – куда-то в угол двери – и, услышав незнакомый голос, вздрогнула. Сначала мне показалось, что это вышла из дома Бри, злившаяся на нас без всякой причины. Голос хоть и был похож, но в нем чувствовались властные ноты и, если это возможно, он был еще холоднее, чем у злобной девушки-дикарки. Этот голос примораживал к месту и говорил собеседнику, что его здесь не ждут и открыто презирают. Ненависть исходила от вышедшей из-за мельницы рыжей женщины плотными волнами. Она шла уверенной походкой, не глядя себе под ноги, и теперь встала, уперев кулаки в бока, а за ее спиной высилась каменная громада. Волосы женщина собрала в высокую прическу, на плечи набросила темный плащ, скрывавший тело до самых пяток. Двигалась она бесшумно, и когда делала шаг, трава мягко пригибались. Я интуитивно догадалась, что перед нами стоит та самая ведьма, Виктория. Страх во мне только усилился. Я верила в чары и колдовство, в то, что можно кого-нибудь заставить в себя влюбиться или нанести вред сопернику, сделав его глиняную фигурку. Горящий яростью взгляд Виктории укрепил мои убеждения. Ее как будто окружало жуткое силовое поле.
Исполненная искреннего дружелюбия, Элис бросилась вперед. Она что-то затараторила и протянула Виктории руку, но та бросила еще один ледяной взгляд, и я впервые заметила, как Элис смущается. Она попробовала снова завоевать расположение колдуньи, но не добилась успеха. Элис привыкла, что окружающие ее любят, и стоит ей улыбнуться, как тают самые черствые сердца. Ее называли радиоактивным эльфом и при этом безотчетно любили. Она могла быть навязчивой и утомительной, выводить из себя бьющей через край энергией, но никто не испытывал к Элис неприязни. Виктория же смотрела на нее, как на свежую коровью лепешку. Я видела, что Элис чуть не плачет, в ее глазах в ответ на грубость Виктории заблестели слезы.
- Убирайтесь, мерзкие девчонки! Не смейте ступать на мою землю! Прочь!
Виктория махнула рукой, и мы втроем, как по команде, сорвались с места. Бежали мы до тех пор, пока оставались силы. Но даже вернувшись домой, еще долго не могли прийти в себя. Я опасалась, что Виктория станет за нами следить. Сама не знаю почему, но эта мысль пришла мне в голову. Колдунья с такой злобой смотрела на нас и так поспешно и настойчиво прогоняла, что я решила, будто Виктория прячет на старой мельнице какой-нибудь жуткий секрет. И теперь непременно захочет убедиться, что мы не станем ей мешать.
Ночью, несмотря на жару, я постелила себе не на кровати, а в тесной кухне. Мне страшно было оставаться в своей комнате. Ворочаясь и потея от духоты, я то и дело вызывала в мыслях образ Эдварда в надежде, что он сможет освободить меня от наваждения, которое наслала Виктория. Я представляла его растрепанные волосы и то, как запускаю в них пальцы и перебираю непослушные пряди. Как обнимаю и прижимаюсь к крепкой груди. Я была уверена, что Эдвард защитит меня от любой беды. Кроме того, я испытывала к нему определенные чувства. Он не просто мне нравился, в нем было что-то созвучное мне, наши сердца звучали, как аккорды одной мелодии. Нужно было только понимать, что летняя влюбленность вряд ли перерастет во что-то большее. Отдаваясь жарким чувствам, нужно было хранить голову в прохладе. Мне ведь не нужны были проблемы после того, как каникулы закончатся. Я могла плыть по течению, пока в небе ярко светило солнце и воздух был сладким и вязким от жары и запаха цветов, а потом опять нужно было брать жизнь в свои руки. Однако появление Виктории подтолкнуло меня к Эдварду еще больше, заставляя попасть в зону опасной близости. Сама не осознавая того, я тянулась к нему сильнее, чем хотелось бы. Он стал занимать в моем сердце куда больше места, чем я отводила для случайных влюбленностей.