Восторженно глядя в окно, я даже забываю о том, каким образом оно появилось. Далеко не первая осень в моей жизни. Просто впервые меня и природу ничто не разделяет. Не возникает никаких преград между нами. Ни тюремных стен, ни боли. Только мое лишенное брони сердце. На глаза наворачиваются слезы, и я спешу уйти вглубь башни. Целую неделю я строю гипотезы, прикидываю так и этак. Пытаюсь найти разумное объяснение происходящему. Самым логичным кажется сумасшествие. От долгой изоляции я просто тронулась умом. Поэтому часть того, что я вижу и кажется мне реальным, на самом деле является порождением добитого одиночеством мозга. Для того чтобы развеять сомнения, мне нужен другой человек. Который либо подтвердит наличие окна, либо нет. Однако, хоть рядом много людей, обратиться я к ним не могу. Возвращение в тюрьму ни с какой стороны не выглядит привлекательным.
Мысль о проверке засела в голове крепко. В глубине своего сердца я знаю, что хочу привести в башню не первого встречного работника, а красавчика, спавшего в кабинете. Он как недостающая деталь в собранной из кусочков картине. Золотистые стены, прекрасный вид из окна, мое старинное платье. Принцесса в башне, не хватает только принца. И в моем мозгу постепенно зарождается план.
***
Торопливо причесавшись, убираю волосы под украденную пару дней назад каску. Поправляю куртку с названием строительной фирмы и светоотражающими полосами на рукавах. Она немного широка в плечах, а штаны спадают с моей изрядно похудевшей талии, но выбирать было некогда. Я и так рисковала, пробираясь в прачечную и копаясь в ящиках с постиранными вещами. Мне нравится моя новая роль, которую я до конца еще не понимаю. Наверное, что-то вроде смелой искательницы приключений, преодолевающей препятствия и решающей сложные задачки.
Выбравшись из комнаты, осторожно спускаюсь по лестнице и, преодолев череду голых, очищенных от мусора и поломанной мебели комнат, с самым уверенным видом выхожу наружу. Рядом, чуть не задев плечом, быстро проходят двое рабочих. Они тащат на носилках мешки с цементом. С разных концов огромного двора доносятся крики, скрип механизмов, удары молотков, гул строительной техники, какая-то восточная музыка и иногда смех. Я как будто попадаю в ад. Навязчивая, громкая смесь звуков вклинивается между извилинами, вызывая боль. Для того чтобы справиться с собой, закрываю глаза и делаю пару глубоких вдохов. Я давно не оказывалась среди подобного хаоса. Слишком привыкла к уединению и одиноким дням в тюрьме и в замке Теней. Для меня люди, их речь как удары ножом. Каждый – нежеланное вторжение внутрь закрытой территории.
- Хватит уже отдыхать, - крепкого вида мужик в такой же, как у меня, форменной куртке и штанах сует мне в руки ведро краски и валик. От неожиданности я чуть его не роняю на землю. Ведро весит как живой носорог. - Давай проваливай. Твоя группа сейчас в восточном крыле, красит комнаты третьего этажа, - он быстро сверяется с пометками в планшете и идет дальше.
Когда я хочу поставить ведро, спрятав его за ближайшей кучей гранитной крошки, крепыш оборачивается и посылает мне раздраженный взгляд. Не зная, как лучше выкрутиться из этой ситуации, я послушно разворачиваюсь и иду туда, где «моя группа» красит стены. По пути принимаю решение. Лучше не прятаться за другими рабочими и не ходить, изображая видимость активной деятельности, а попытаться интегрироваться. Это проще и так я вызову меньше подозрений.
Руководителю «синей группы» - разделение на группы определяется по нашивкам на левом рукаве – я говорю, что новенькая. Его мое появление не удивляет. Вчера по счастливому стечению обстоятельств один из рабочих ушел. Видимо, работа оказалась не такой привлекательной. Я называю свое имя и использую фамилию Джейка. Когда мои губы вновь произносят это сочетание – Изабелла Блэк, по телу пробегает дрожь. Я словно возвращаюсь в прошлое. Низкое осеннее небо за вновь застекленными окнами становится еще более темным и зловещим. За фасадом из пухлых туч таится уснувший кошмар.
Следующие четыре часа, до времени, когда рабочие отправляются на обед, я старательно и сосредоточенно вожу валиком по слою свежей, еще пахнущей сыростью и песком, штукатурки. Полосы нежного розового цвета стремительно вытесняют унылую серость голых стен. Как наступление жизни и красоты на смерть и уродство.
Доктор Волтури на собраниях нашего литературного кружка говорил, что как бы нам ни казалось, а добро побеждает. Сомнительное утверждение, оно всегда вызывало во мне неприятие. Я-то видела, что на самом деле побеждает. И это было уж точно не добро. Устав от внутренних противоречий, я сказала доку, что он сильно ошибается. На что получила ответ – каждый понимает под добром свое. То, что кажется мне плохим, другим покажется хорошим. То, что для меня зло, для вселенной может являться добром. Но я была далека от того, чтобы так легко сдавать позиции. Мне думалось, мои укрепления надежны и я смогу выиграть бой. Я с легкостью пустила в ход один из главных аргументов – кому стало лучше оттого, что я сижу на нарах. Разве я поступила плохо, защищая свою жизнь? А Джейкоб, значит, был прав, избивая меня? Таким вселенная видит добро? В образе избитой девушки, над которой с ножом стоит безумный, жаждущий крови монстр. Волтури сказал, что я должна смотреть глубже. Должна «понять» ситуацию. Каждый наш поступок отражается в сотне зеркал, не нужно пристально вглядываться в одно отражение, упорно игнорируя остальные девяносто девять. Но с какой стороны я не вглядывалась в прошлое, я не видела ничего иного. В любом из зеркал были кровь и тьма. Все сто отражений казались вариациями на тему одного, того, что я хорошо успела изучить и принять за непогрешимую истину. Тогда я попробовала глянуть глазами вселенной на смерть Элис. Я спросила себя, с какой стороны это могло бы выглядеть хорошо. Какое добро заложено в смерти девушки, и кому она принесла счастье. Вопросы вместе с запахом хлорки и тюремной еды повисли в воздухе.
Глядя на стену с нежно-розовыми полосами, я снова вспоминаю свои попытки дойти до истины, примириться с дерьмом в своей жизни. Катая валик вверх-вниз, я опять спрашиваю – была ли смерть Элис нужна вселенной. Да и что такое добро.
Добро – это тонкий слой краски, иллюзия, обман, который каждый для себя выбирает. Под краской цемент - все, что нужно скрыть и убрать. Под краской зло. А еще глубже – старая каменная стена, такая, какая она есть. Суть: предмет или явление сами по себе, вне категорий и норм. Стена ведь не нуждается ни в том, чтобы ее считали неприглядной, ни в том, чтобы вызывать восхищение. Ей все равно, красива она или уродлива. Стена спальни или стена пыточной комнаты. Совсем как равнодушные стены нашего с Джейком дома. Они легко отражали и его смех, и мои крики. Добро – маска, ложь это суть.
***
В обед я сижу за столом с тремя девушками из своей группы. Энн, Ливия и Анжелес. Они решили немного подработать. Скоро Рождество и деньги лишними не будут. Я соглашаюсь и говорю, что тоже спущу заработанное на распродажах в торговых центрах. Придумываю список модных вещей, которые хотела бы купить и существующие лишь в моем воображении. Мое умение сочинять на высоте. То, чем я когда-то неплохо зарабатывала, и теперь мне помогает. Иногда я думаю, что моя фантазия – единственное, дающее мне сил жить. Что только создавая другие миры и плетя из тонких нитей лжи прочную паутину иной реальности, я бываю счастлива. Побеждает не добро, побеждает красота, вот что я поняла.
К вечеру я чувствую усталость. Рука с валиком двигается все медленнее и иногда замирает. Перед глазами рябит от розового цвета, а от запаха краски кружится голова. Я хочу оказаться в своей башне, из незримого источника выпить сладкой теплой воды, прикоснуться к камням цвета сливочного крема и ощутить, как их тепло перетекает в меня, пусть природа этого излучения для меня загадочная и пугающая.
Но я остаюсь. Моя цель не достигнута. За день я неплохо интегрировалась, но не видела того, ради кого затеяла авантюру. Ни в отдалении, ни из окон комнаты я не замечала его огненной шевелюры.
Несколько часов в одном из залов, где после работы собираются все желающие развлечься доступными способами, выглядят многообещающе. С надеждой, что наконец встречу своего красивого незнакомца, я вместе с Энн и Ливией усаживаюсь на покрытый лоскутами от старого ковра ящик. Уцелевшие остатки мебели и пустые ящики составляют основное убранство того, что в прошлой жизни я назвала бы зоной рекреации. Центром является сбитый из досок и старого буфета бар. Монстр из темного полированного дерева и новых половых досок, кое-как закрашенных коричневой краской. Над баром укреплен принесенный кем-то потертый зеркальный шар. За баром – полки с десятком пыльных бутылок. Несмотря на явную разруху в зале царит приятная атмосфера. Общий упадок добавляет нотки горечи в теплый и яркий коктейль, не давая ему превратиться в ядовито-приторный напиток.
Энн приносит три бутылки пива, тарелку с начос и острым соусом. Меня мучает голод, но чтобы съесть что-нибудь более серьезное и полезное, нужно идти в северное крыло, где есть генератор, микроволновки и замороженные бургеры, супы, каши и салаты, которые привозят с ближайшего завода, занимающегося изготовлением комплексных обедов. Все это имеет весьма поганый вкус, точнее, щеголяет полным его отсутствием, но после тяжелой работы можно съесть даже лотки, в которые упакованы замерзшие, покрытые ледяной коростой комки мяса и брокколи.
- Представляете, как здесь было раньше? Нас бы не просто паршиво кормили, но и заставили работать бесплатно, – вторя моим мыслям, замечает Энн.
- Да здравствует демократия! - Ливия поднимает свою бутылку, делая шутливый салют.
- Этот замок – довольно мрачное место, - продолжает Энн. - Даже спустя века он продолжает жить в прошлом. Это как дурной характер у людей. Его не изменить.
- Зачем тогда ты сюда устроилась? Бывают подработки и повеселее.
Энн говорит, что помимо этой работы она еще пишет статьи в дешевые газеты – тарелки с Марса, чудовища, живущие в старых заброшенных городках, призраки мертвых невест, выданных насильно замуж, и прочие мистические истории. В общем, пашет на двух работах в поте лица, а в будущем надеется написать книгу. В замке она собирает материал для статей и своего романа.
- Есть много легенд, связанных с этим местом. Самая загадочная из них – легенда про зеркальную комнату.
Ливия скептически хмыкает, давая понять, что в старые сказки она не верит. Я тоже изображаю недоверие на своем лице, хотя после того, что происходит в башне, мне трудно не верить в любые странности.
- И что там такого особенного? - между глотками пива интересуюсь у Энн. В книгах из тюремной библиотеки ничего подобного мне не встречалось. Но этот замок, словно бездонный колодец – в своих темных глубинах он прячет множество неразгаданных тайн.
- В общем-то, ничего. Точно никто ничего не знает. Нет сведений от людей, бывших в комнате и вернувшихся обратно. Известно только, что комната небольшая, целиком отделана зеркалами, откуда и пошло название. Я думаю, оказавшись внутри, человек испытывает странные ощущения – нечто сродни погружению внутрь сознания. Только вообрази – тысячи отражений и неизвестно, где искать выход. Где правда, а где морок. Здорово!
- Я считаю, ее сделали для того, чтобы устранять врагов. Изящное решение. Сначала свести человека с ума, а потом дать ему погибнуть от жажды, блуждая в мире иллюзий и обмана, - я ставлю пустую бутылку на пол. Внутри зреет чувство, что эта комната на самом деле не так проста. Что у нее есть иное предназначение, кроме как быть склепом.
Но расспросить Энн и продолжить дискуссию я не успеваю. К нам подходит веселая компания. У одной из девушек в руке приличного размера косяк, чей сладкий дым приятно щекочет легкие. Я думаю, что наркотики запрещены для рабочих, но, с другой стороны, понимаю – после тяжелого дня людям необходимо немного расслабиться. Шумная компания утягивает Энн за собой.
Пока ее нет, разговор переходит на более банальные темы – обсуждение тряпок, парней и количества калорий. Хотя все, что я хочу, это знать подробности о зеркальной комнате. Как ее найти, есть ли хоть малейшие указания на этот счет?
Однако вернувшаяся обкуренная Энн едва стоит на ногах и только прыскает в сжатый кулачок. Ни о каких тайнах она говорить не в состоянии. Вместе с Ливией мы буквально втаскиваем отяжелевшее тело девушки в спальню.
- Я в душ, - утирая лоб, говорит Ливия.
Я бы тоже воспользовалась душем для рабочих. Хлипкая кабина с пластиковой ширмой и кусок дешевого мыла – это значительно лучше моих попыток мыться в помятом оловянном тазу куском тряпки. Но я пропустила утреннюю раздачу жетонов на воду. Пока полностью не восстановлен водопровод и воду привозят в огромных цистернах, а после греют с помощью двух электрических бойлеров, ее расход под строгим учетом. Каждому рабочему выдается по два жетона в день. Один жетон – пять минут под душем. О ванной с душистой пеной тут можно позабыть.
Вернувшись в башню, я замечаю очередную перемену – теперь они происходят значительно чаще. Между появлением трубки с водой и окна прошла почти неделя, а между окном и перегородкой – меньше суток. Еще даже не осмотрев новой стены и спрятанного за ней, я начинаю догадываться о том, что меня ждет. Сняв одежду, огибаю препятствие. Спустя пару секунд первые теплые капли достигают моей кожи, шумно ударяются о плиты под ногами. Проворные струйки воды сначала просто оставляют светлые дорожки на грязной коже, а потом мощный поток смывает с меня всю пыль и пот.
Приняв душ, я позволяю влаге самой высохнуть на коже. В это время беру с выступа, служащего столом, книгу – сборник легенд о замке Теней, и не спеша листаю, надеясь найти упоминания о зеркальной комнате или волшебном лабиринте. Но ни одного намека, ни одной строчки. В основном речь идет о замученных женах и несчастных дочерях, пропавших при странных обстоятельствах сестрах и просто умерших гостях. Похоже, ни одна женщина не могла быть счастлива в этих стенах. Замок намеренно их изводит. Уж не ревность ли это? Предположение не такое глупое, как кажется. Самая первая сказка в книге говорит о молодой женщине Бри, которая была убита. А ее тело положили под один из камней фундамента главной башни. Таким образом, невинная душа была обречена стать хранителем замка.
Отложив книгу и переодевшись в чистое платье, я совершаю ночную вылазку в библиотеку. Меня интересуют любые предания, связанные с замком. Его история. Все вплоть до догадок и смелых теорий. Отобрав несколько книг, чьи страницы, как мне кажется, могут помочь в поисках зеркального лабиринта, я направляюсь к двери. Сумка с тяжелыми фолиантами больно врезается в плечо и после каждого шага ударяет по бедру, отчего острые, обитые железом уголки одной из книг едва не протыкают кожу. Несмотря на нетерпение, приходится замедлить шаг. Я ползу по темному проходу между стеллажами, как раненная гусыня. Свеча, которую я взяла с собой, почти прогорела, и теперь часть обратного пути мне придется проделать в темноте. Луны из-за грустных дождевых облаков не видно. Сегодня ночью замок выглядит особенно одиноким и озлобленным. Как девушка, которую увидели без макияжа и подходящего наряда.
Странные и мрачные мысли заставляют меня замедлить и без того неспешное продвижение к двери. Откуда они взялись в моей голове? Возможно, я подпала под влияние прочитанной легенды о Бри. Еще немного – и мне станет мерещиться ее голос, я начну слышать, как душа девушки говорит со мной. Нужно избавиться от странного наваждения. Но как это сделать, я не представляю. Так и в истории с Джейком: стоило ему лишь закричать или занести руку для удара, как я терялась. Впадала в оцепенение. Не могла сопротивляться. Понадобилось несколько лет для того, чтобы разбить этот ледяной панцирь.