Владислав Русанов
УЖАС ПОЛОГИХ ХОЛМОВ
Длинной-длинной серой лентой двигалась рошанская армия по просторам Восточного Мелкосопочника. Пыль из-под мерно вздымающихся башмаков и копыт оседала на усатых, бородатых, гладко выбритых лицах, одежде и доспехах.
Генерал Торман Тал привычно ссутулился в седле снежно-белого иноходца, окидывая острым взором единственного глаза вверенное ему войско. Второй глаз генерала вытек давно, очень давно — уж сорок зим тому, выбитый в ночной сшибке с кочевниками. И это была не единственная отметка, которую годы бесчисленных сражений и стычек оставили на теле этого немолодого, небогатого, неродовитого дворянина из Южной Провинции. Рубцы и шрамы покрывали его с ног до головы, левая рука высохла и скрючилась сломанная ударом боевого молота горного дварва, от чьих полчищ Торман Тал отстаивал земли Хортулла. Годы выбелили его голову и отточили разум полководца. Он мог вырвать победу, казалось, в самой безнадежной ситуации и всегда знал, когда победить невозможно. А случай сейчас был куда как близок к этому. Нелепая, сумасбродная затея молодого Императора… Хотя, какого там молодого. Правитель взошел на трон в возрасте сорока трех лет, потрепанным, изнеженным, избалованным ребенком, для которого Империя, на охрану которой Торман Тал положил всю жизнь, служила лишь ареной для развлечений и игр. Повинуясь нелепой прихоти, повелитель бросил этот экспедиционный отряд против Кей-Аррана — загадочного и малоизвестного государства на юго-востоке Материка. Корпус собирался наспех, безалаберно и бесконтрольно, а обеспечить успех операции, по замыслу придворных мудрецов, должен был Торман Тал. Генерал не боялся опалы или смерти, но он был человек долга и, пройдя путь от сотника меченосцев до нынешней должности, привык делать свое ремесло так, чтобы стыдиться потом не пришлось. Поэтому он ехал сбоку колонны, угрюмо озирая солдат и офицеров полмесяца пылящих по бездорожью Мелкосопочника. Его армию.
В голове колонны угрюмо двигалась тяжелая кавалерия — пять сотен всадников в вороненых кольчугах, шлемах с черным плюмажем, вооруженные копьями и длинными мечами. Командовал ими полковник Джелкаст — умелый, в меру храбрый и не лишенный честолюбия военачальник.
Следом за конницей тяжело ступала тысяча пикинеров — наиболее привилегированный в Рошанской Империи род пехоты. Этих бойцов защищали длинные — до колен — кольчуги, круглые шлемы на стеганных подшлемниках и стальные поножи. Каждый воин нес на плече длинную, не менее пятнадцати стоп пику, узкий граненый наконечник которой имел перекладину на расстоянии двух стоп от острия. Кроме того, вооружены они были короткими мечами, скорее напоминавшими кинжалы. Командиром их был полковник Донатан, ветеран многих кампаний на южных границах Империи, чьи суровый серые глаза видели и умели встретить по достоинству и неудержимую лавинообразную атаку конницы кайсаков, и мерную поступь легионов Кифы, и свистящие стрелы разбойничьих шаек альвов из Зеленолесья.
За пикинерами маршировали мечники. Легкие кожаные шлемы и бригантины, обшитые кожей щиты, мечи скверной стали, которые нередко после боя приходилось выпрямлять о колено. Две тысячи крестьян, набранных в армию императора вербовщиками по всей стране. Кто-то попал сюда за неуплату налогов, кто-то предпочел военную жизнь каменоломням и плантациям сладкого тростника, будучи пойманным стражей за какое-либо неблаговидное дело, кто-то продал себя, чтобы обеспечить своей семье хоть сколько-нибудь сносное существование. Пикинеры и кавалеристы откровенно презирали их. В офицеры к мечникам попадали из других родов войск в качестве наказания. Их начальник — полковник Игепиус слыл некогда одним из богатейших и влиятельнейших феодалов Вольных Герцогств. Слыл, но черной тучей с востока налетели полчища дарханов, смели утонченный и процветающий Каллерон и ринулись на западные земли. Не отличаясь особенной отвагой, Игепиус был вынужден выставить свои войска в составе Союза Княжеств на Последнюю Битву, в которой герцогские дружины потерпели сокрушительнейшее поражение. Все земли восточнее Айрока оказались потеряны безвозвратно и Игепиус был вынужден просить убежища при дворе Императора Роша. Без земель, дружины и казны он мог рассчитывать лишь на небольшую должность в армии. И назначение в этот поход только лишний раз подтвердило эту истину.
Кроме этих трех основных подразделений к армии для усиления приписали три сотни лучников и две — пращников из разоренных беженцев Каллерона и герцогств. Их офицеры — капитаны Сабин и Аскоральд, бретеры и повесы, чье участие в походе после очередной попойки, окончившейся групповой дуэлью, было лишь способом дать улечься сплетням и остыть мести родни убитых. Только знатное положение и связи в среде советников Императора позволили им избежать более серьезного наказания.
В охранении колонны постоянно шли легкие кавалеристы сотника Огистана и взвод следопытов, возглавляемый неким Брендом Лучником. Эти двое, в отличие от остальных, не вызывали у Тормана Тала приступов глухого раздражения. Огистан — честный служака родом из Нислага. Должность сотника для него была тем потолком, который не перескочить выходцу из низов, но исполнял он ее без сучка и задоринки, как земледелец пашет землю, а кузнец кует лемеха. С Брендом генералу привелось познакомиться при весьма непростых обстоятельствах, при дворе наместника Северной Провинции, где Торман Тал командовал гарнизоном, а Бренд… Бренд был наместником. Точнее с успехом играл эту роль, разоблачив в конечном итоге гнусные махинации Спильга Оладана.
Генерал покачал головой по стариковской привычке, отгоняя нахлынувшие воспоминания. Словно в ответ на его мысли из-за ближайшего холма выскочила маленькая фигурка конника. Всадник понесся к колонне и, по мере его приближения, Торман Тал узнал непринужденную грацию посадки и отброшенную за спину потоком встречного воздуха длинную косу темно-каштановых волос. Сам командир следопытов — Бренд — мчался с докладом. Одет он был грубую серую полотняную рубаху и кожаные бриджи, заправленные в высокие мягкие сапоги. На простом поясе висел прямой узкий меч в простых ножнах и серебряный кинжал. К седла справа и слева разведчик приторочил длинный лук, о котором ходили легенды среди народов, населяющих материк, и колчан с белооперенными стрелами.
Подъехав к генеральской свите он резко остановил коня и, отсалютовав на рошанский манер прижатием правого кулака к левому плечу, обратился к Торману Талу:
— Мой генерал, дозорный сообщил, что в трех форгонах к севро-северо-востоку обнаружена река. Место весьма выгодно для водопоя и ночевки.
— Хорошо, — единственный глаз главнокомандующего чуть приметно блеснул. — Альмар!
— Я здесь, ваша милость, — отозвался богато одетый юноша с типично рошанским узкогубым лицом. Один из многочисленных папенькиных сыночков, навязанных Торману Талу заботливыми родителями в качестве ординарцев и адъютантов. Еще бы, ведь участие в походе может стать таким великолепным поводом к щедрому дождю императорских милостей и наград!
— Ты все слышал?
— Так точно, ваша милость!
— Так передай мой приказ Джелкасту. Сворачивать к реке и готовить бивак.
Просияв лицом от выпавшей чести, юноша безжалостно пришпорил светло-серого коня и помчался передавать распоряжение генерала командиру тяжелой конницы. Широкие полы и рукава его алого, шитого золотом, кафтана трепетали на ветру как вымпел.
— Разрешите идти? — обратился к командующему следопыт.
— Нет, Бренд. Поезжай рядом со мной.
Тот послушно развернул коня и поставил его бок о бок с белым мерином Тормана Тала. Бренд прозванный Лучником, вновь втянутый в дела имперской короны вечный скиталец и непоседа, чувствовал невольную симпатию к седому ветерану, принявшему на свои старческие плечи бремя ответственности за почти безнадежный поход.
— Расскажи мне еще об этих землях, Бренд.
— Я уже выложил все, что знал…
— Не бойся повториться. Я не должен упустить ни одной, самой малой детали. Честь моя требует выполнить волю Императора, а если не судьба, то лишь Серые Земли Стенаний и Скорби станут мне укрытием. Так что, сам понимаешь…
— Так далеко на юго-восток я не забирался, — пожал плечами Лучник. — Севернее мелкосопочника все еще тянутся Высокие Равнины, в которое переходят на востоке отроги Юриэля. Восточнее — Мертвые Земли. Мало кто туда забредал, но еще меньше выбирались живыми, чтобы рассказать о своих приключениях. Но это далековато, к счастью, — десятка два конных переходов. Южнее — побережье Жемчужного моря. Это часть моря Серединного, отделенная двумя вытянутыми полуостровами. Земли пустынные, но не лишенные жителей. Они рыбачат, собирают устрицы и морских ежей, ловят жемчуг. А вот за ними и лежит Кей-Арран, но я знаю о ней столько же, сколько и вы, мой генерал. А пересказывать досужие сплетни…
— Иногда бывает полезно, — вставил Торман Тал. — Говорят, там люди объездили грифонов.
— Говорят, Император сын Хортала, но вы то знали его покойного батюшку…
— Говорят, один ловкий северянин-юбочник носил некогда корону Северной Провинции, — хитро прищурился генерал.
— А что, у него так плохо получалось? — невозмутимо отозвался Бренд.
— Получалось получше, чем у многих графов по рождению. И только поэтому ты здесь.
Их беседа была прервана подскакавшим ординарцем, который доложил, что голова колонны вышла на берег реки, где уже начинали разводить костры дозорные из отряда Бренда. Движением руки Торман Тал отпустит следопыта и разом окунулся в круговерть отчетов, донесений и жалоб, накопившихся за долгий дневной переход.
Спустилась ночь. Серые тени заволакивали небо, совершенно скрыв узенький серп Младшей Сестры. Мрак, легший на лагерь лишь изредка прорывался красноватыми вспышками догоравших костров. Да в шатре командующего горело масло в бронзовой лампе.
Ночь казалось особенно холодной после дневной удушающей жары. Привычно кутаясь в видавший виды кожаный плащ, Бренд неслышными шагами охотника обходил окружающую лагерь линию караулов. В целом все было в порядке. Если не считать двух-трех сморенных сном мечников-часовых, но к подобным вещам Лучник давно уже относился спокойно и снисходительно. Растолкав и строго отчитав провинившихся, он покинул лагерь и вышел на обрывистый берег реки. На противоположном берегу, в каких-то паре десятков шагов шумно сопел, фыркал и топтался многоногий и многоголовый зверь — табун строевых лошадей.
Этой ночью охранять табун выпало следопытам и поэтому Бренд, хотя и достаточно доверял каждому из них, предпочел подстраховаться. По едва приметной звериной тропке он спустился к берегу и вошел в брод, найденный его людьми вчера вечером.
До противоположного берега оставалось пара шагов, как вдруг откуда-то из-за сгрудившихся тел лошадей донесся приглушенный вскрик, перешедший в хрип, и тотчас же огромная масса табуна пришла в движение и рванулась прочь от реки.
В мгновение ока выскочивший на берег Бренд различил в густом мраке тени всадников, беззвучно подгонявших, направлявших и формировавших поток конских тел северо-восточном направлении. Кроме топота копыт и редкого ржания не было слышно ничего. Конокрады действовали весьма профессионально.
Крадучись, как пантера, Бренд к ближайшему из молчаливых всадников. Тот, увлеченный своей надо полагать любимой работой, не видел ничего вокруг, пока цепкие пальцы Лучника не сомкнулись вокруг его горла. Он так и не успел сообразить, откуда пришла смерть, когда Бренд, сдернув безжизненное тело с коня, не давая опомниться, придавил коленом к земле и дважды вонзил кинжал в грудь.
С земли еще доносился слабый хрип умирающего, а Бренд уже сидел в седле и, выхватив меч, мчался к следующему вору. Позади, за рекой просыпался встревоженный лагерь.
Второй застигнутый врасплох всадник также не имел времени приготовиться к смерти — удар меча прошел наискось сквозь кожаную куртку и застрял в позвонках. Бренд потерял равновесие и едва не вылетел из седла, но, натянув повод вставшего на дыбы коня левой рукой, сумел удержать равновесие и высвободить клинок. Умирающий конокрад успел громко вскрикнуть прежде, чем свалился с седла под копыта коней, и его крик послужил сигналом о провале остальным. Не скрываясь более, они с громкими криками и визгом погнали в степь украденный табун. Бренд помчался за ними вслед, не раздумывая и не дожидаясь подмоги.
Вскоре похитители заметили одинокого преследователя. От группы отделился один всадник и, удерживая разгоряченного коня на месте, ждал Бренда на склоне холма. Лучник приближался, занеся Арендир — меч принца эльфов, добытый им когда-то из подземного склепа — для смертельного удара. Вдруг выглянувшая на секунду луна осветила неподвижного всадника и Бренд, опустив меч, двумя руками натянул повод, резко осаживая скакуна. Перед ним на склоне холма в наряде из шкур мехом наружу, удерживая левой рукой поводья, а в правой сжимая древко копья, сидела в седле мохнатого мышастого конька женщина. Длинные темно-русые волосы свободно спадали на плечи, высокие брови грозно сошлись на переносице, а сморщенный носик и слегка искривленные полные губы сложились в презрительную гримасу.
— Что ж ты встал? Нападай, — процедила она сквозь зубы и Бренд понял ее наречие. Оно было похоже на его родной, ныне уже полузабытый, язык. Язык Каллерона, королевства, разрушенного варварами-дарханами, чьи племена обитали далеко к северу от этих мест в обширных и мрачных лесах у подножья Юриэльских гор.
— Женщина… — только и сумел произнести оторопевший следопыт.
— А ты кого ждал? Дракона? Нападай!
— Нет. Я не воюю с женщинами, — не поднимая меча, Бренд позволил своему коню сделать пару шагов вперед.
— Так защищайся хотя бы! Трус!
С этими словами незнакомка вскинула копье, нацеливая его Лучнику в грудь.
Надо отдать ей должное — силе и быстроте удара мог позавидовать любой рошанский рыцарь, однако Бренд, опрокинувшись навзничь на круп коню, успел избежать соприкосновения с матово поблескивающим острием.
Откуда-то сбоку донесся громкий крик:
— Скачи, Эргана! Я им займусь!
Услышав свист рассекающего воздух лезвия меча, Бренд дал своему коню шпоры и тот вынес его из-под удара. Однако следующий удар, предназначенный резко подавшемуся вперед следопыту, обрушился прямо на круп несчастного животного. Конь жалобно заржал и упал как подкошенный.
Бренд перекатился в сторону и вскочил на ноги, принимая боевую стойку. Судя по голосу, нынешним его противником был мужчина, а, следовательно, никакие предрассудки не могли помешать им скрестить клинки. Прямо на него мчался всадник-великан на огромном коне, занося двуручный меч для смертельного удара. Не пытаясь парировать, Лучник, оттачивавший свое мастерство в сотнях схваток, нырнул под падающий меч и нанес удар влево и вверх. Его противник потерял равновесие и полетел с коня.
Одним прыжком Бренд оказался рядом с силящимся подняться человеком и нанес рубящий удар. Невероятно, но его встретила сталь. Больше того, в следующее мгновение лишь прирожденная реакция спасла следопыта от просвистевшего над головой клинка. Противник оказался весьма достойным.
В ночной тьме завязался упорный бой. Бренд не считал себя слабаком и среди его друзей были поистине великие воины, однако таких могучих бойцов до сих пор встречать ему не доводилось. Тяжеленный двуручный меч порхал в руках незнакомца, как легкое опахало, с шипением разрезая воздух, и не останавливался ни на миг. Он даже пользовался им как полутораручником, подхватывая левой лишь на краткое время. Не допуская мысли и о том, чтобы парировать Арендиром эти сверхчеловеческие по силам удары, Лучник вился кусачей мухой, уворачивался и финтил, пытаясь нащупать хотя бы кончиком клинка брешь в обороне противника. Дважды ему это удавалось. Арендир рассекал мягкую человеческую плоть, но раны мало повлияли на силу и выносливость великана.
Испарина выступила на лбу Бренда. Избегать встречи со смертоносной сталью становилось все труднее и труднее. Кроме того, его начало раздражать гробовое молчание противника, который кроме громких вдохов и выдохов не издавал ни единого звука. «Да человек ли это», — промелькнула странная мысль.