Он молчал. Стоял, смотрел и ждал, когда Рицка заговорит первым. Пришлось:
– Как думаешь, как он использует Циннию Марию?
– Кто, Левенхэм?
Услышав это имя, Рицка показался сам себе падающим в темноту без ориентиров. Воображение тут же нарисовало ужасную картину. Ту самую картину, от которой у Классика, должно быть, в галерее внизу, от удовольствия и возбуждения расширились зрачки. Ожидая здесь старшего союзника, Рашингава думал о том, что срочно усилит присутствие своих ребят по периметру вокруг дома Левенхэма. Но когда Сапфир хвастал тем, что знает имя девушки, думая, что после этого Классик начнёт её поиск, последний уже, скорее всего, перебирал в уме варианты бесшумной нейтрализации Луны и остальной прислуги вокруг Циннии Марии. Сапфир опередил ожидания Рицки, а Классик уже обошёл ясновидящего.
– Я имел в виду Сапфира.
– Да, ты прав, это важнее, – Классик перевёл взгляд на кисть левой руки Рашингавы. Потёр пальцами своё запястье. Подумал. – Я не трону её. Не из альтруизма. Из-за Сапфира. Но не из-за того, что хочу ему что-то доказать. Делая что-то или не делая что-то, я всё равно всегда играю ему на руку, если только не пытаюсь его убить. Что утомительно, признаться. А вот Луна… красавица. Отдашь мне её? Я выделю деньги на этот контракт, какую бы цену ты не назначил.
– Ты будешь первым, кто получит её. Однако, до возраста фертильности ей ещё порядком лет.
– Ничего. Расскажи ей, как следует вести себя со мной, и устрой встречу.
– Торопишься.
– Ничуть. Я очарую твою девочку, чтобы у тебя не было шанса нарушить нашу договорённость.
– Мне нужно подумать.
– Думай.
Иначе говоря, Классик собирался продать Рашингаве спокойствие Циннии Марии за очарование свежести Луны. И знал, что если отпустит сейчас Рашингаву от себя хотя бы на четверть свечи, то уже ничего не получит. Так что Сапфир всё равно получит свой раскол из-за гадского характера Классика. О чём Рицка аккуратно сообщил союзнику. Тот даже не задумался. Гнул своё:
– Если тебе жаль Луны, значит, она чем-то особенная. Значит, устрой мне свидание обязательно.
– Обеих девочек забрать в предел мне не сложно.
– Поиграем в игру: "Кто быстрее", да?
– Тебе не стыдно будет так веселить Сапфира?
– Я вырос, Рицка, и больше не допускаю, что бы кто-то даже и подумать мог, что способен высчитать алгоритм моих действий. И я думал, что ты тоже немного подрос. В прошлом твоя непредсказуемость сводила с ума врагов.
Рицка вздохнул и принял решение:
– Хорошо, Хоакин. Ты потанцуешь с Луной. На балу знакомств. Больше ничего не обещаю.
– Мне хватит и одного танца, будь уверен. Но не знал, что тебе так дорог наш союз.
– Уже не так дорог, и именно благодаря твоему упорству сейчас. Однако мне всё ещё нужны деньги на исследования. Потому, если ты справишься с моей строптивой прелестью, я потребую за любой твой контракт с ней хорошие деньги.
– Зато Цинния Мария даже не узнает, каких проблем избежала. Это так великодушно с твоей стороны.
Рашингава двинулся прочь со словами:
– Хоакин, на том балу знакомств ты не один будешь танцевать с Луной.
Классик хмыкнул и предложил:
– Идём посмотрим.
Спустившись в зал для сопровождающих, Рицка убедился в своём предположении. Ли, Адмор и Хант уже явно приценились к хорошенькой варледи. Сапфир и Мэйн посредством стоящего между ними Лайта прикидывали, кто победит.
Луна, однако, не сводила глаз не с красивого Адмора, а с Ханта, считающегося лучшим мечником на планете. Но Классик уже зашептал Рашингаве на ухо, повышая плату за контракт определённого рода. Ли обернулся, и, увидев это, всё понял. К сожалению, выводы свои он озвучил довольно громко:
– Это юное существо уже куплено, Адмор. Не Хантом. Классиком. Я-то думал, отчего Хоакин не оказался подле красавицы. А он, как всегда в своей манере, в любом деле опережает нас на пару-тройку шагов.
Рашингава поймал пристальный, разгорающийся страхом и злостью взгляд Луны.
– Так вот для чего ты хотел, чтобы я тебя сопровождала?! – процедила дочурка. – Грязные, старые, похотливые *******! Мне всего восемьдесят один год!
Принцы как один шумно вздохнули. Ещё бы. Такая темпераментная девушка через сто двадцать лет, к официальному сроку женской фертильности, уже будет стоить недосягаемо много. И сыновья от такой леди наверняка будут очень способными.
– Ты!.. Ты же поручил мне задание с обещанием дать отсрочку!.. – не унималась Луна.
– И ты всё ещё под выполнением.
Луна немного опешила, подумала, возмутилась:
– Я вообще не понимаю твоей логики!..
– Ты должна больше доверять мне.
– Я готова доверять тебе бесконечно. Но убеди меня в том, что я неверно тебя поняла, и ты не собирался…
– Не собирался, – твёрдо сказал Рашингава.
– А собираешься? – с определённым подтекстом спросил Классик. И, к сожалению, Луна догадалась о смысле этого подтекста:
– Да как же!.. Сколько этот хмырь предложил тебе?! Ты никогда не нарушал прежде своего слова!..
– Помолчи.
– Так как? – поторопил Классик.
– Ты тоже помолчи.
Все присутствующие, даже крылатые принцы, прекрасно знали, что до двух сотен лет девушки-перевёртыши не должны вступать в брак по причинам физиологической либо психической незрелости. Но даже если вдруг Луна окажется способной к зачатию, Рашингава не сможет заработать на её контракте так же успешно, как в своё время принц Хант, выдавший тридцатилетнюю дочь за Ли. Дочь Ханта, Невероятная Канэли, как и сам её родитель, показывала признаки неподражаемой ловкости во всём и оставляла даже более опытных соперников далеко позади в любом соревновании. Луна же, даже участвуя в защите планеты, не проявила себя достаточно, чтобы о ней заговорили. Но она была красива и, конечно, даже обыкновенная варледи делает больше чести жениху, чем инуэдо. Просто потому, что потомство варледи будет избавлено от половины шипов и доспеховых наростов, наследуемых от отца. После первого контракта, Луна приобретёт стоимость, станет сереной и больше не сможет рассчитывать на то, что ей кто-то будет помогать тренироваться и учиться, получать дальнейшие рост и развитие. Только одна серена из тысячи после первого контракта стремится увеличить свою цену. И одной из ста тысяч это действительно удаётся. Луна, влюблённая в фехтование и культ силы, казалось, могла бы стать той самой – одной из ста тысяч, но Рашингава был слишком опытным и хорошо знал жизнь серен. Луна определённо будет стоить куда больше, если помочь ей развиться. К тому же, даже если девочка не фертильна и её контракт будет разорван через три-шесть периодов, отдавать её садисту-Классику в пользование… давно из отцов никто так низко не падал. Пусть даже Классик в контракте поступит с Луной уважительно, Рицка вовсе не хотел пасть в глазах своего предела. Ведь это всё равно, что подписаться в своей слабости перед другим принцем.
От страха за Циннию Марию он чуть было не…
Но теперь приготовился отказать Классику. Прежде, конечно, ещё раз подумал о маленькой фитке с волосами-пружинками. Всей этой ситуации не было бы, не прознай этот Классик о девушке-серветке.
"Рицка!" – сказал себе Рашингава, – "Из-за влюблённости ты здорово поглупел, раз вовремя не сообразил, что фитку следовало просто запихнуть в свой предел, а там уже уговаривать!"
И, действительно, даже похожий прецедент был: тот же Хант ухаживал за Берилл из Си шесть лет, пока однажды не похитил её. Как ни была безразлична к нему леди, всё же ответила взаимностью в один прекрасный день. Различие только в том, что Сапфир Сильверстоун фактически разрешил Ханту так поступить, а вот похищение фитки перевёртышем будет считаться отвратительным преступлением извращенца. В основном из-за неравенства и табуирования таких отношений, ведь все знают, что от мужчин-перевёртышей у фитских женщин рождаются либо мёртвые, либо дебильные, ущербные мальчики. От него у Циннии Марии родился бы только умный ребёнок, он позаботился об этом. Но кто знает об этом?..
Так что всё дело в Циннии Марии. Нет, хуже, всё дело в чувствах, которые уже подвели его самого, и чуть было не заставили подвести и Луну. Да, она далеко не единственная дочь. И дело, пожалуй, тут не в деньгах, а в том, что девочка ещё мечтает о собственной настоящей силе, что правильно, а не о сильном мужчине подле себя, что получится в её союзе с любым из принцев. Одними мечтами такие девочки достигают невероятных вершин. И, возможно, через сто лет Единая империя изменится настолько, что лучших дочерей уже не придётся продавать принцам.
– Я не буду рисковать будущим Луны, – сказал Рицка.
Классик ухмыльнулся и исчез, сорвавшись с места. Сейчас он ворвётся в дом Левенхэма, вытащит Циннию Марию и спрячет так далеко, что никаким управляемым летшарам не найти её.
– Куда это он? – в недоумении посмотрела на отца Луна.
– Классик заберёт… – начал было Мэйн, но Рашингава жестом остановил его.
– Твоё задание закончилось, дитя.
– Почему? – заметно расстроилась Луна. – Я ещё… то есть… она ещё не привязалась ко мне.
– Теперь это не нужно. Считай, что я в очередной раз ошибся в расчётах. Я зачту тебе дни, но не возвращайся туда больше. Ни под каким предлогом. Идём домой.
– Почему?
– Я расскажу тебе потом. Сегодня меня ещё ждёт трудный день. Тебе следует проследить, чтобы я добрался до предела по самой прямой дороге.
Хант смотрел сочувствующе. Адмор – с уважением. Ли бросил последний оценивающе-одобрительный взгляд на Луну и ушёл. Мэйн только покачал головой:
– Стальные нервы.
– Я бы так не смог, – прокомментировал Хант.
– Ты не такой, – ответил Сапфир. – И, знаешь, я думаю, это хорошо. Хотя, с вами, перевёртышами, никакой исход хорошим не бывает.
Рашингава всё ускорялся, понимая, что чем быстрее подведёт черту, тем будет лучше для всех. Он ворвался в свои внутренние покои, сгрёб старые записи и начал листать страницы леденеющими пальцами. Рецепт нашёл меньше, чем за четверть свечи, и отправился в личную лабораторию, чтобы приняться за дело. Компоненты для высокотоксичного яда следует обрабатывать и подготавливать со всей внимательностью. Не ошибся ли? Тем, что получилось, можно было убить весь предел Классика. Однако Рицка готовил жидкое оружие не для того, чтобы прервать чужую жизнь. Он готовил яд для себя. Для того чтобы убить свою влюблённость.
Только так можно защитить свои интересы, своих дочерей, обойти и Классика, и Сапфира, и упрочить свой авторитет. Рычаг влияния на хозяина предела не должен существовать в природе. Лидер должен уничтожать свои слабости.
И о Циннии Марии забудут. Благодаря отсутствию к ней каких-либо чувств Рицки, она снова станет никому не нужной фиткой, которая сможет дальше жить своей собственной жизнью так спокойно, будто принцы-перевёртыши ей только приснились.
Рашингава не колебался. Едва разбавив каплю получившейся отравы в неполном стакане воды, он выпил его залпом. Яд всё же остаётся ядом – организм будет сопротивляться изо всех сил, и в ожидании мучений лучше всего просто поспать.
Ещё один стакан. Скоро тело ослабеет, начнёт покрываться липким потом, и можно будет уже перестать уговаривать себя не искать фитку и Классика, где бы они уже ни были.
Всё ещё чувствуя себя прежним, Рицка выгнал всех из своих покоев и заперся в них так надёжно, что никто бы ни смог войти – разве что пришлось бы ломать толщи стен.
Умирать не собирался. А ведь враги внутри предела могут воспользоваться слабостью тела принца и прикончить его.
Полые нити Хенера уже вплелись в существо перевёртыша, захватывая и превращая в ничто. Началось. Осталось только дойти до спальни…
Сапфир, конечно же, вырвет Циннию Марию из рук Классика. Потому что император приказал ему привести фитку в Сердце Цитадели. Классик, конечно же, не убьёт её, потому что не захочет неприятно удивить повелителя Клервинда. Но всё это время, пока она будет где-то там, ему, Рашингаве, хотя бы не будет так страшно.
Рицка не дошёл до своей постели. Он осел прямо на лестнице. Будет не очень смешно, если окажется, что он снова ошибся в вычислениях и яд окажется просто дикой гадостью, и должного эффекта не возымеет. Впрочем, позже, иногда приходя в себя, он уже не осознавал ничего кроме страха перед смертью, продолжением усиливающихся мучений и небольшой доли желания выжить.
Так выжигают чувства принцы.
Глава 6. Лесная тропа ведёт на… бал
Это был замечательный выходной день. Левенхэм дал Марии выходной вне очереди. Луне нужно было сопровождать Рашингаву, и она убедила хозяина дать фитке-любимице книг для самообразования и оставить в покое. Только не выпускать наружу из дома – это Луна выделила особенно отчётливо. В такие дни было непонятно, кто хозяин в этом доме. Левенхэм влюбился до такой степени, что начал заикаться в присутствии Луны. И это было так мило, что хотелось наблюдать свечи напролёт. Экономка, сообразив, что хозяин слишком обескуражен собственным чувством, чтобы склонять дочку принца к разврату, как, видимо, намеревался в начале, то и дело подстраивала им встречи. Иногда она придумывала такие ситуации, когда Левенхэму приходилось что-то объяснять Луне, и он начинал смущаться и розоветь. Когда это происходило в холле, на лестнице или в коридорах, штат сервов собирался полным составом, чтобы полюбоваться на это с безопасного расстояния. Хозяин даже не слышал хихиканья – внимал только стоящей перед ним девушке. А Луна совершенно не понимала, что происходит. Как такое было возможно в её восемьдесят лет?! Мария не считала себя искушённой в любви, но не заметить такого чувства к себе, пожалуй, не смогла бы.
Впрочем, веселье пока длилось всего три дня.
Левенхэм ждёт возвращения Луны, меряя шагами библиотеку, каждую восьмую свечи выглядывая в окно. Когда она вернётся и увидит его радость, то, быть может, что-то и поймёт.
В общую комнату сервов влетела Апенене:
– Клянусь, он сейчас отправит Клея искать Луну!
Мария улыбнулась:
– Безумец. Если не она после этого всё поймёт, то кто-нибудь другой догадается.
– Надеюсь, удержится. Мне нынешнее положение вещей очень даже нравится. Кстати, ты заметила, как хорошо он подобрал персонал?
– То есть?
– Никто не ревнует!..
– Э…
– Да, никто из женщин не завидует Луне. Значит, никто из нас даже не расценивает его, как "может быть своего" мужчину. Удивительно, да?
– И правда, все так благожелательны!.. Таки чудесные условия для…
– Для любви? Да. Как думаешь, Луна ему всё-таки ответит? Она терпит все его глупости. Это признак расположения.
– А может, она просто уважает его, как ветерана войны.
– Не знаю, отношения крылатых и перевёртышей такие странные…
Судя по раздавшемуся звуку внизу, Левенхэм шарахнул кулаком по столу.
– Сейчас пошлёт Клея.
– Или сам полетит.
Фитки захихикали, но тут же стихли, почувствовав что-то необычное. На пороге комнаты молча стоял неизвестный. По внешности мужчины ничего нельзя было сказать: ни из чего сшит костюм, ни какого это существо вида, ни то, в каком состоянии и настроении появившийся. Мужчина с блеклыми голубыми глазами. Он принёс предчувствие беды. И буквально вытащил боль и панику из левого кармана брюк. Это была обыкновенная рука. Но хватка этой руки была настолько сильной, и всё вокруг затем так стремительно замелькало, что Мария могла думать только об одном – как бы её не разорвало на части. И, когда это закончилось, она даже не стала оглядываться, а первым делом принялась выяснять, что же от её тела осталось на месте. К её удивлению, она была полностью цела и невредима. Второй сюрприз – рядом по-прежнему Апенене. Третий – они в лесу, уселись на реденькую травку пропадающей песчаной, когда-то хорошо утоптанной тропы. Четвёртую поразительную новость озвучил неизвестный:
– Меня зовут Хоакин Рифелволджи… или… – мужчина отвёл глаза, чему-то неприятно поразившись, – а, забудьте, не Рифелволджи. Это не моё имя. Просто Хоакин. Я – доброжелатель, который стал свидетелем встречи принцев сегодня. Ясновидящий назвал до сих пор неизвестное, полное имя "Цинния Мария" при наследном принце и всех прочих, в том числе при принцах-перевёртышах. Надо сказать, что после скандала с Хорнитэлем, принцы ещё не были уверены в том, что у Рицки Рашингавы есть возлюбленная. Но сегодня ясновидящий не оставил ни тени сомнения. Итак, Сапфир сделал некую маленькую фитку мишенью для ударов по Рашингаве. Теперь, кто бы ни схватил её, кто бы это ни был, этот первый догадавшийся, он сможет диктовать условия принцу-перевёртышу. Знаете, что получит тот, кто пленит Рицку Рашингаву? Нет? Ну, версии?