Коты, как и грудные дети, великолепно видят и домовых, и души ушедших, и многое чего ещё. Я не удержался, поперхнулся от смеха пивом и закашлялся. Домовой же, нежно обхватив грудь дамы своими лапками, стал блаженно посапывать.
Кот, увидев, что ничего интересного больше не происходит, гордым вальяжным шагом направился в мою сторону. Это владельцы кафе могли, конечно, наивно полагать, что это они тут самые главные, но я-то видел правду: настоящим и подлинным хозяином этой территории кот считал именно себя. Проходя мимо моего столика, он вдруг остановился, как вкопанный, и пристально впился в меня огромными золотистыми глазищами. Мне даже показалось, что они начали у него светиться. Потом он прижал уши, и, подобравшись и громко уркнув, запрыгнул мне на колени. Весил он, как иной поросёнок.
Устроившись у меня на коленях, кот заурчал с громкостью маленького трактора и пристально и влюблёно уставился мне в глаза. Так что стало ясно, что все мои попытки закрыться для него оказались бесполезны. Я для него светился солнцем и теплом, а моя энергетика оказалась вкуснее любой рыбки. Оставалась надежда, что мне удастся обмануть тойху, но с котом у меня явно ничего не получилось.
Прогонять его я, разумеется, и не подумал. Во-первых, он бы искренне этого не понял и всерьёз бы обиделся; а во-вторых, наша совместная с ним аура сейчас представляла из себя такой калейдоскоп, что разобрать в нём что-то определённое было бы крайне сложно. Эта пушистая зверюга светилась от счастья маленьким солнышком и никуда не хотела уходить. Звали его, разумеется, Рыжий, о чем он мне сразу муркнул.
Я же заказал ещё пива, настроившись ждать долго. Принесшая заказ официантка, заметив нашу с котом идиллию, удивленно округлила глаза. Она явно раньше не замечала за этим пушистым зверем такой непосредственной любви к клиентам. И чувство тревоги, холодом обдавшее меня на улице, почему-то стало отступать.
Что-то непривычное для меня было с тойху, избравшим это кафе своим любимым местом отдыха или встреч. Почему-то он не прогнал домового, хотя был просто обязан его видеть, и он не прятал свою ауру, буквально пропитав ею все стены. И из кафе не ушел кот, который не мог не видеть истинную энергетику тойху и, вообще-то, должен был бояться его больше, чем любой разъярённой псины. А кот почему-то не ушёл.
Тойху всегда держат у себя собак, но никогда не смогут удержать у себя кота – это невозможно. Даже если кота к ним привязать – кот просто умрёт, и очень быстро. Ужиться вместе они не смогут.
Я начал нарезать пиццу. Рыжий кот урчал у меня на коленях, но, к счастью, уже тише, когда я заметил два смертельно испуганных глаза на пушистой мордочке. Домовой выглядывал из-за спины той дамы, с грудью которой так радостно играл ещё так недавно, смотря на меня с диким ужасом. Он оцепенел от страха, отлично осознавая, что, при желании, я могу буквально испепелить его взглядом. Очень легко – просто потому, что нас питали совсем разные силы. И он отлично чувствовал, с кем имеет дело. На его лице выражение ужаса явно боролось с желанием удрать куда угодно, и как можно быстрее.
Поймав взгляд домового, я улыбнулся и отрицательно покачал головой, коротким кивком указав на кресло напротив себя, приглашая к беседе. Ослушаться он не посмел.
Домовой был обычным: ростом около четырёх футов, в коротких чёрных штанишках и чёрной же курточке; короткие волосатые ножки, длинные руки… Лицо его было почти человеческим, если бы не слишком большие чёрные глаза. По тому, что бороды у него не было, а весь он был покрыт уж слишком короткой и ещё бурой шёрсткой, мне стало ясно, что этот домовой был очень и очень молодым – ему от силы было лет двести. Я очень мало знал этот древний народ, но мы никогда с ними не конфликтовали. На планете они, кажется, жили всегда, с незапамятных времен. Знаю, что когда-то у них были свои города, и жили они в этом мире, но потом, во времена последнего большого ледника, они попытались уйти … Уйти в один из миров, которые так рядом, если знать к ним пути, но не смогли. Что-то напутали их колдуны и учёные, и это племя навсегда застряло между мирами. Но, как ни удивительно, они и ни сгинули, ни пропали.
Домовой пристроился в кресле напротив, вопросительно взглянув на меня. Страх с его глазищ стал уходить. Отломив крохотный кусочек пиццы, я положил его перед ним – жест вежливости. В еде домовой, живущий в кафе, нуждался так же, как рыба в зонтике. Кусочек пиццы тут же исчез, продемонстрировав для зрителей, случись они рядом, наглядный пример телепортации, а для меня – вежливое согласие поговорить.
К счастью, в кафе играла музыка. В крайнем случае, наш разговор мог сойти за мой разговор с котом. Люди ведь постоянно с котами разговаривают, никогда не озадачиваясь вопросом, насколько тем это нужно. Всё, что действительно важно, коты понимают без слов.
– Водяной озера мой друг, ты его знаешь? – спросил я.
В глазах домового мелькнуло удивление. Но он утвердительно и радостно закивал головой.
– Как его зовут? – едва слышным шёпотом спросил он.
Его голос шептал, казалось бы, прямо у меня в голове. Он проверял меня просто и незатейливо. И явно перестал меня бояться, поняв, что убивать его никто не собирается.
Я размышлял секунду. Знать Настоящее Имя – это очень серьезно. Такими знаниями не разбрасываются. В неправильных руках это может быть смертельно опасно, но водяной местного озера и этот домовой – были почти что родственниками, и, вне сомнения, друзьями. Да и знание Первого Имени, в конце концов, ничем серьезным не грозило, кроме возможности позвать.
И я назвал Первое из трёх Настоящих Имён Водяного.
Домовой радостно улыбнулся. Настоящее Имя мог знать только друг.
– Что ты хочешь знать? – прошептал он.
– Как тебя зовут? – спросив, я улыбнулся. Домовой мне нравился. Он не побоялся задать вопрос тому, кто был неизмеримо сильнее его.
– Его зовут Экра, и он мой друг, – услышал я ответ, сказанный не шёпотом домового, а вполне даже человеческим голосом. Женским. Подняв глаза, я на миг замер.
Передо мной стояла девушка. Очень красивая и очень юная. Миниатюрная. Ростом от силы дюйма 62-63. В чёрной джинсовой мини-юбке и чёрной же футболке на голое тело, плотно обтягивающей маленькую грудь. В чёрных кроссовках и с крохотной сумочкой чёрной же кожи через плечо. Волосы цвета воронового крыла спадали на плечи.
Её огромные зелёные глаза смотрели на меня и удивлённо, и испуганно. На шее у девушки висел кулон, который кому-то и мог показаться горным хрусталем на серебряной цепочке, но я отлично видел, что камень – настоящий голубой бриллиант чистейшей воды почти на три карата, а цепочка – белого золота.
Передо мной стояла та, следы ауры которой на стенах кафе я и принял за след тойху. И, к счастью, я ошибся, что было не удивительно – уж очень ауры были похожи.
Это же был человек. Вернее – почти человек. Люди веками называли таких ведьмами. И, как я успел увидеть, силы ведьмочка была невиданной. И, к счастью для меня, это была белая ведьма. Вот почему я ошибся в оценке следов её ауры на стенах кафе – что-либо подобное я видел лишь дважды за всю свою жизнь. И – белая ведьма! Бриллианты величиной с куриное яйцо находят чаще!
Я знал, что надо что-то сказать, но несколько секунд не мог сказать ни слова, безнадёжно утонув в её огромных зелёных глазах. Лишь с огромным усилием воли я заставил себя прошептать: я ждал тебя.
Повисла неловкая пауза.
И тут огромный рыжий кот на моих коленях вдруг перестал урчать и поднял голову над столом, недоуменно взглянув на подошедшую девушку. Он отлично заметил вмиг изменившуюся ауру вокруг нас.
– Рыжий чужих к себе не подпускает, – удивлённо сказала девушка, – он тут несколько приставучих клиентов едва на части не порвал. У меня большие неприятности потом были.
Но кот и не думал начать меня рвать. Блаженно зевнув во всю пасть и продемонстрировав клыки, которые с легкостью прокусили бы человеку ладонь насквозь, он требовательно потёрся о мою руку, прозрачно намекая, что надо бы продолжить его гладить. Когда же я послушно начал перебирать пальцами у него между ушами, это пушистое рыжее чудовище опять блаженно вытянулось на моих коленях и заурчало.
– Никогда не видела ничего подобного! Он у нас тут шесть лет живёт, но никогда такого себе не позволял, – удивилась незнакомка.
Я жестом пригласил девушку присесть. Домовой одним прыжком оказался на соседнем свободном кресле и продолжал смотреть на всё происходящее огромными от удивления глазами.
– Экра, опять девок за сиськи дёргал? – строго спросила ведьмочка, присаживаясь на освобождённое домовым место. У тебя в жару всегда сексуальная озабоченность возрастает. В Питере вот вашего брата много, я была недавно, так кучу вашего народа видела. В Эрмитаже вообще целое ваше племя поселилось. Хочешь, отвезу? – спросила она домового.
Но тот смущённо спрятал мордочку в ладони и отрицательно быстро-быстро закивал головой.
– Нет, – заступился я за домового. – За сиськи девок он не дёргал. Почти. Просто посидел с дамами за компанию.
Делая это заявление, я не смог скрыть улыбки, отлично зная, что мне не поверят.
– Вон там, – и я кивнул на двух леди за дальним столиком.
– А, я их знаю, – девушка улыбнулась, – каждый четверг тут напиваются, а потом в сауну едут.
– А почему по четвергам? – удивлённо спросил я. – Вроде принято в пятницу напиваться, национальная традиция.
– В пятницу они с мужьями напиваются, а по четвергам – друг с другом, – пояснила девушка, – уже года два. Дружба у них женская настоящая. Живут где-то рядом…
– Пиво, коньяк? Что предпочитает леди? – я смог наконец-то произнести что-то, более или менее подходящее к ситуации и не очень глупое.
– Кто ж коньяк пить в обед начинает, да ещё в такую жару? – удивленно спросила красавица. И, вообще-то, это мой бар, приличного коньяка у меня здесь в жизни не бывало. А леди предпочитает Кровавую Мэри вечером… Но в обед – только пиво! Иногда. Но сейчас я убегаю, очень спешу, правда. Заскочила на минуту за документами.
И девушка стала что-то искать в своей маленькой сумочке.
– Ты позвони мне сегодня вечером, после двадцати, встретимся, – сказав это, она протянула мне визитку. Её глаза блеснули.
– Обязательно позвони! – бросила на прощанье маленькая ведьма, и, легко соскочив со стула, быстрым шагом скрылась где-то за стойкой бара в служебных помещениях. Появилась она оттуда буквально через минуту и, махнув мне ладошкой, тем же быстрым шагом вышла из бара.
Я неторопливо рассматривал оставленную мне визитку. Чёрный пластик с золотым тиснением. Ведьмочку, оказывается, звали Ольгой. Но фамилия у нее была немецкая – Гилле. Мы, в определенном смысле, оказались земляками. И её фамилия показалась мне смутно знакомой – когда-то, в своих бесконечных странствиях по свету, я с ней сталкивался. Но когда?! Как ни старался, вспомнить я не смог. В визитке были указаны номера двух сотовых телефонов и адрес в Интернете.
Редко когда в жизни я был так растерян. Огромный пушистый рыжий кот блаженно урчал у меня на коленях, явно не чувствуя ничего плохого. А я вдруг осознал для себя, что, оказывается, можно утонуть не только посреди шторма в океане на терпящем бедствие корабле, но и в бездонных лучистых зелёных глазах. И у кого?! У трактирщицы?!
Барон Эрих Иероним фон Корр и – трактирщица! Полный мезальянс! Хотя, – поправил я себя, – бывший барон, и самая настоящая ведьма… Невиданно сильная белая ведьма. Это утонув в океане, я бы мог вернуться, а вот с глубин её бездонных зелёных глаз – никогда…
Надо было подумать, что со всем этим делать. Удирать тут было бесполезно. Земной шар слишком мал, чтобы можно было убежать от себя. И я уже знал, что обязательно позвоню ей вечером.
– Ты кто? – прошептал вдруг у меня в голове едва слышимый голосок домового.
Его голова едва виднелась над столом. Вся его пушистая мордочка выражала любопытство.
Ответить на этот вопрос было очень не просто. Я размышлял почти минуту, прежде чем смог сформулировать более или менее близкий к истине ответ.
– Хранитель, – ответил я.
– Хозяйка хорошая, – убеждённо прошептал домовой. – Экра её очень любит и охраняет. Экра очень давно этой семье служит. А сюда я недавно переехал. Издалека. Из Европы. И Рыжий её любит. А ты?
В огромных глазищах домового мелькнул насмешливый огонёк. Или мне показалось?
– А ты сохранишь тайну? – спросил я в ответ.
Домовой утвердительно кивнул.
– Да, я её тоже люблю. Ты ведь не скажешь хозяйке? – спросил я.
Домовой радостно отрицательно закивал головой.
– Ладно, иди к своим девочкам… порадуйся. Я допью пиво и пойду. Мы ещё встретимся, – и я коротко кивнул, давая понять, что разговор закончен.
Домовой исчез почти мгновенно. Но, или я ничего не понимал в жизни, или мой 'секрет' он доложит своей хозяйке при первой же встрече. На что, собственно, я и рассчитывал.
Действительно, ведь как порой в жизни полезно иметь такого хранителя своих тайн, который под большим секретом обязательно донесет до того, кого надо, тот самый, самый главный в жизни секрет.
Глава 2.
Делать в баре мне было больше абсолютно нечего. Допивая пиво, я неторопливо размышлял о своих дальнейших планах. И что может придумать разумное существо, которому в кои-то веки потребовалось посоветоваться и излить душу? – Правильно – взять чего-нибудь выпить и закусить, да и поехать в гости к другу.
Уверяю вас, искать такое решение проблем душевного спокойствия – это отнюдь не местное изобретение и в ходу уже тысячи и тысячи лет, но ведь и не мною однажды замечено, что ничто не ново под луной.
Друг же у меня в радиусе ближайших пятисот миль был только один – водяной озера, на котором стоит город. Старше меня он более чем на полторы тысячи лет, и это, вне сомнения – самый образованный, мудрый и интересный собеседник, что я когда-либо встречал.
В своем доме – в огромной пещере на противоположном берегу бухты, вход в которую всегда скрывает вода, водяной собрал огромную библиотеку и великолепную коллекцию разных редкостей. Как минимум, треть его библиотеки состоит из папирусных свитков с раритетами, которые современная цивилизация вообще считает давно утерянными. Мне всегда казалось, что бесконечно там тянутся и стеллажи со средневековыми фолиантами на пергаменте, и с тиснёными золотом корешками книг восемнадцатых – девятнадцатых веков. Великолепны были залы с коллекциями оружия, драгоценностей, скульптурами и картин.
И в пещере водяного всегда очень сухо и тепло. И, если раньше его пещера освещалась и обогревалась плошками с чем-то живым, издающим золотисто-зелёный свет, то лет с шестьдесят тому назад водяной умудрился провести к себе электричество, подключившись к какому-то подводному кабелю. Он почему-то называл это 'платой за транзит'. А ещё в пещере есть очень необычный камин, который представляет собой настоящее чудо и является единственным в мире в своём роде.
Каждый год в дни летнего солнцестояния водяной покидал свой дом. Не знаю, где точно это место находится, знаю только, что – где-то юге, где водяные пресных рек и озёр собираются на свой ежегодный бал, длящийся почти неделю. Обсуждают только им важные новости, меняются разными редкостями, танцуют, пьют, заводят романы… Но сейчас мой друг должен был быть дома.
Внешность водяной может принять любую: хоть девочки-школьницы с косичками, хоть старца с клюкой. И он днями может обходиться без воды своего озера, путешествуя по суше в обычном человеческом облике, если ему потребуется, к примеру, найти себе новый дом, или попить пива с другом… Настоящий, подлинный облик водяного – это зрелище не для слабонервных. Можете представить себе ожившую гигантскую каплю? А ведь водяные – одна из старейших рас на планете, старше их только плазмоиды. Но, если домовые навсегда застряли между мирами, и не всем дано их видеть, то водяные жили в одном с людьми мире всегда. – Очень древние, мудрые и добрые существа.
Каждое лето водяной почему-то считает своим долгом, так сказать, 'поработать водяным'. Почему ловит мышей сытый домашний кот и выкладывает свою добычу хозяевам на обозрение? Точно так же и любой водяной иногда – запутывает сети рыбаков, спасая рыбу; прочищает подводные родники, а каждую зиму непременно ложиться спать до весны.