Вот почему они заводы по берегам своих озёр и рек ещё не смывают, до сих пор понять не могу, но они предпочитают в дела людей не вмешиваться. Хотя нет ничего сложного для любого водяного в том, чтобы устроить, к примеру, огромный фонтан из вдруг проснувшегося родника посреди иного особенно гадящего в его озеро заводика.
Я и то иногда с трудом сдерживаюсь, чтобы не спалить в золу иное чудо технического прогресса, чтоб хоть как-то уменьшить извергаемую им ядовитую гадость. Приняв решение, я вышел на улицу, перед этим спустив на пол со своих колен Рыжего. Кот проводил меня тоскливым взглядом и грустно мяукнул вслед.
На улице так же палило солнце. В городе у меня была по случаю куплена квартирка из нескольких комнат, где хранилось лишь несколько дорогих сердцу безделушек, одежда, очередные документы – почти подлинные, и тот минимум наличных денег, что мог мне потребоваться в этой стране. Там же стоял компьютер с выходом в сеть для сугубо прикладных задач – своими финансами и имуществом, разбросанным по всему миру, надо было как-то управлять.
Основной дом, крепость – не знаю, как назвать это место более точно, был у меня в одном чудном местечке на берегу Средиземного моря. Вот там у меня всё было обустроено очень серьезно. И, хотя мой дом и выглядел с виду игрушечным замком, но вот в своей системе защиты он имел огромное количество различных как технических, так и иных сюрпризов, для нежеланных гостей делающих его почти неприступным. И главное мой дом хранит не за своими стенами – главное скрыто под ним – это вырубленные в граните колоссальные анфилады комнат и залов настоящего подземного дворца.
А маленький замок на поверхности, с садом и дубовой рощей вокруг своих зубчатых стен, напоминал мне мой первый, настоящий замок времён, когда я был самым настоящим бароном, а стены замка не раз и не два служили мне именно для защиты, а не для красоты. Вокруг моего дома разбит чудный сад из роз и есть даже своя маленькая дубовая рощица, посаженная мною лично в начале девятнадцатого века. И там меня всегда ждут моя домоправительница – фрау фон Штакельберг, моя милейшая Хельга; и её муж – мой секретарь и многолетний верный помощник Генрих, которые отлично знали, с кем имеют дело, и были абсолютно мне преданы.
Я смог остановить их старение, и второе столетие этой паре было с виду чуть за сорок, как и в тот день, когда они только поступили ко мне на службу. И, поверьте, нет в мире более преданных слуг.
Ах, если бы вы знали, какие пироги она умеет печь! И какое она варит пиво!
Мне безумно захотелось домой, но почему-то кольнуло холодком в душе – безошибочное чутьё говорило, что суждено этому случиться ещё очень нескоро, но я даже представить себе не мог, почему?
Водить машину я так и не научился, хотя пара автомобилей у меня дома в гараже и всегда стояли, но возил меня всегда только Генрих. А бывая в других странах, во всяком случае, со времён сразу после Первой Мировой войны, я всегда предпочитал такси. Нет – права у меня были, выданные даже в двух странах, и не так и давно, но за рулем я всегда чувствовал себя так же, как, наверное, иной бедняга на электрическом стуле за минуту до того, как подадут ток.
И вообще машины я ненавидел. Нелюбовь к этим воняющим монстрам у меня возникла сразу, как только они появились на дорогах, и вот почему-то никак не ослабевала. Но пользоваться ими, увы, приходится постоянно.
Пришлось брать такси, ехать к себе домой, переодеваться и брать огромную сумку. Потом мы ещё долго мотались по магазинам. Я закупал различные деликатесы и спиртное. К великолепному коньяку я набрал ещё и пива – немецкого, разумеется.
Довольно долго мы ездили и по книжным магазинам, где я долго и тщательно выбирал и журналы мод, и кучу научно-познавательных книг, журналов и газет – водяной просто обожал подобное чтиво. Шофёр, бедняга, истекал потом и, наверное, ругал меня про себя, на чём свет стоит, но уж слишком хорошую цену я ему предложил, чтобы он эти свои мысли озвучил вслух, хотя на его смуглом от загара лице всё это и читалось абсолютно явно.
Когда мои вояжи по магазинам были закончены, мы ещё почти час ехали вдоль берега озера до того места на берегу, где я и попросил его остановиться на грунтовой дороге в хорошо знакомом мне месте. Отсюда мне ещё предстояло пройти по лесу, чтобы дойти до той огромной скалы, далеко выступающей в озеро, под которой и жил мой друг водяной. Вызвать его я мог и с любого места озера, конечно, но в этот раз я хотел напроситься в гости.
По дороге с шофёром мы молчали. Выйдя из машины, я рассчитался, и, забирая с заднего сиденья свою тяжеленную сумку, обмолвился, что жду друзей на пикник и забирать меня не надо, на что таксист лишь молча кивнул в ответ.
Напряжение между нами, возникшее сразу, как только я сел в машину, лишь усилилось. Своей полноценной ауры у парня не было, что-то съедало его энергетику, как червь выедает изнутри красивое с виду яблоко. И сразу он не уехал, а, выйдя из машины, устало потянулся, закурил, и с задумчивым видом стал обходить машину, постукивая по колесам ногой, иногда угрюмо поглядывая на меня.
Закурил и я. Потом водитель открыл капот и стал копаться в моторе. Вот теперь я мог рассмотреть парня внимательнее, и только тут я заметил, что над его головой и вокруг груди вилось едва заметное серое облачко, не видимое никому, кроме меня, а это значило, что на парне поселился маленький бесенок – почти разумный энергетический паразит. И вот ему я категорически не понравился, что было абсолютно справедливо, но это своё отношение ко мне у бесёнка почти получилось передавать и своему хозяину! Когда и где парень умудрился его подхватить?! Но теперь это было уже не важно.
Я не стал раздумывать, что делать, и снял свои солнцезащитные очки. Если бы в этот миг кто-нибудь встретился со мной взглядом, то ему бы показалось, что в моих глазах блеснуло солнце. Перед смертью бесёнок проявился полностью, и я не увидел ничего для себя неожиданного: маленькая головка, величиной с кулак ребёнка, пасть летучей мыши, крохотные крылышки и длинный хвост с кисточкой на конце, которым тварь обвивалась вокруг груди парня. Шесть крохотных лапок с коготками на концах вцепились в его голову.
Перед смертью бесёнок повернул свою морду ко мне, и в его единственном глазе мелькнула безумная ярость и страх, но удрать он не успел. Горел он, как горит пропитанный спиртом клок ваты на углях – почти мгновенно. Вот и всё – дело было сделано. К счастью для себя, парень просто не мог ни увидеть, ни почувствовать ни демонёнка, ни жар убившего его огня.
Скольких подобных созданий я уничтожил на своем веку, я не помнил даже примерно, но, поверьте – очень много. Перед смертью они всегда проявлялись в огромном разнообразии обликов, но самым частым всегда был образ обычной капли с несколькими бусинками глаз и шестью лапками.
Парень прекратил копаться в моторе, закрыл капот и недоуменно провел ладонью по лицу.
– Вас точно не надо будет забирать? – спросил он. – Возьмите, – и он протянул мне свою визитку, – а то, мало ли что. Позвоните, я приеду, если надо.
Я улыбнулся в ответ и отрицательно покачал головой, но визитку вежливо взял. В город я думал возвращаться несколько иным путём, потому что мне не потребуется тащить тяжеленную поклажу.
Машина, наконец-то, уехала, и я остался на дороге один. С пару минут я докуривал сигарету, задумчиво разглядывая свою огромную сумку. Мысль тащить её через дикие заросли до озера меня совсем не радовала.
Я очень и очень не любил делать днём то, что собирался сделать сейчас, но уж очень ноша была тяжела, а заросли перед озером казались сплошной крепостной стеной из кустарника и деревьев. И я даже знал того, кто десятилетиями так плотно эти кусты и деревья тут высаживал, создав почти непроходимую живую стену.
Вздохнув, я взял в руки сумку, плотно прижав её к груди. Потом – оттолкнулся ногами от земли и взмыл в воздух. Мои крылья всё равно не всем дано видеть, но это совсем не значит, что их у меня нет.
Кругом стояла первозданная тишина – ни шума мотора, ни человеческих голосов. Я был уверен, что на дороге я в полном одиночестве. Безошибочно определив направление и сохраняя тело в вертикальном положении, не спеша, я полетел в сторону берега.
Оказавшись на месте – на верхушке огромного гранитного валуна, подобному огромному неведомому зверю, заползшему в озерную волну, да так и замершему в ней навсегда, я приземлился. И я сразу почувствовал – мой друг, водяной, дома! В его почти неосязаемом ответе было радостное удивление, но почувствовал он меня мгновенно. И мне осталось лишь подождать несколько минут, пока водяной не провёл меня в свой дом, заботливо окружив воздушным пузырём.
Но такси, на котором я сюда добирался, не уехало далеко. Водитель остановил машину сразу за первым поворотом.
День для парня вышел не простым, и он был очень уставшим. Полночи кричал маленький сынишка, у которого резались зубки, и выспаться так и не удалось, а с утра ещё пришлось возиться с машиной, менять вдруг полетевший генератор. И жара, эта дикая жара, которая, казалось бы, убивала. И очень болела голова. Потом этот странный клиент. Хороший клиент, хорошие деньги, но странный – в чёрной рубашке и чёрных джинсах и в чёрной кожаной курточке. В такую жару? И ни бисеринки пота на лице. Он чем-то сразу стал раздражать, этот пассажир, хотя и не сказал ни слова сверх того минимума, что был необходим. И странное место, куда он приказал его привести. Какой пикник тут может быть?! До озера ещё идти и идти, и сквозь такие заросли, что без трактора это явно сделать будет сложно.
И что-то этот странный пассажир с ним сделал. Ощущение прохладного освежающего ветра, обдавшего с головы до пят, когда он копался в моторе, было абсолютно реальным. На голову как будто вылили ведро невидимой ледяной воды. Сразу ушла головная боль и отступила жара.
Но какой пикник его странный пассажир надумал здесь устраивать? С одной стороны дороги – непроходимые заросли, с другой – болото?
Остановив машину, парень направился в кустики по делу простому и тривиальному. Он успел расстегнуть брюки, когда бросил взгляд сквозь заросли на то место, где оставил своего пассажира, и замер от удивления: пассажир взмыл в воздух и медленно летел над зарослями к озеру. И за его спиной сияла едва заметная радужная тень, как над порхающей на солнце стрекозой, но огромная, шириной не менее метров шести.
Таксист не стал протирать себе глаза, или вспоминать, когда и что он пил в последний раз. В реальности происходящего он не сомневался ни на йоту.
Когда взлетевшая фигура скрылась за верхушками деревьев, а он закончил то маленькое дельце, которое, собственно, и привело его в кустики, то бегом бросился к машине. Судорожно вцепившись в руль, парень ещё несколько минут обдумывал то, чему оказался свидетелем. И решил, что об этом он не расскажет никому и никогда. Никому и никогда, но теперь каждый день он будет дежурить там же, где встретил этого странного пассажира.
Он предложит ему катать его абсолютно бесплатно и куда угодно, лишь бы тот ответил ему на один вопрос: ты кто?!
Глава 3.
Мы сидели в роскошных креслах из витой золотистой лозы перед камином в пещере водяного. И это был самый странный камин из всех, которые только можно себе представить, и самый прекрасный из всех, виденных мной где-либо ещё.
Вы никогда не видели зелёного пламени, весело пляшущего по поленьям? Бездымный зелёный огонь завораживал и обдавал волнами тепла. Чуть слышно потрескивали толстенные поленья. Огромный каминный зал освещали несколько роскошных люстр, но их свет сейчас был притушен. Звучала тихая музыка – 'Времена года Вивальди', а если музыка прекрасней? Мой друг знал, что я люблю больше всего. На низком дубовом столике между нашими креслами стояла корзина с фруктами и почти пустая бутылка коньяка. Уже вторая с момента встречи.
– Ты тут многое поменял, – сказал я. – Музыка то откуда?
Водяной небрежно пожал плечами.
– Музыкальный центр, – ответил он. – У меня теперь не только электричество, но и Интернет. Радиомодем. Два компьютера, три телевизора, спутниковое телевиденье, несколько холодильников, морозильная камера, электроплита и много чего ещё…
Я поперхнулся коньяком.
– А чего ты удивляешься? – водяной усмехнулся. – Я больше двух тысяч лет сырую рыбу ел… сколько ж можно! Так раньше рыба была! Да… А сейчас – одни химикаты. Я сырую, конечно, по-прежнему люблю, но предпочитаю норвежскую семгу. Нашу озёрную рыбу есть уже почти невозможно, озеро вообще загадили. А так – наберу себе хвостов в гипермаркете в городе на месяц, и блаженствую! Уху варю, котлеты рыбные делаю… Уху будешь? – спросил водяной.
Я поперхнулся коньяком опять и не смог не расхохотаться. Мне никогда не могло придти в голову, что водяной может любить уху! Ну что-то в этом было неправильное!
Встретил меня водяной в своём любимом образе щеголеватого господина во фраке, но выпили мы уже, да и знали друг друга второе столетие, так что водяной позволил себе расслабиться, и принял более удобный для себя вид: голову он сохранил человеческую, а вот ноги слил во что-то, напоминающее хвост. И теперь уютно растёкся в глубоком кресле.
– Как я раньше без телевизора и компьютера жил, не понимаю! – водяной сокрушенно тряхнул головой. – Книги любил, это да, всю жизнь библиотеку собирал. Но теперь как-то веселее стало. Давай! За встречу! – в который раз предложил этот тост водяной.
И мы опять чокнулись роскошными хрустальными бокалами.
– Деньги то у тебя откуда, Ори? – спросил я.
– Деньги? – водяной довольно хмыкнул. – Я, оказывается, очень богат, Эрих! Во-первых, я нашёл несколько кладов, причем чистых, без охранных оберегов и заговоров. Во-вторых, я нашёл золото – довольно крупную россыпь у южного берега. Тебе золотишка подкинуть не надо, хоть пару пудов? – спросив, водяной довольно улыбнулся. – Продаю по мере надобности, в полцены, конечно. Но покупателей найти – не проблема. Вот с чем проблемы, так это с документами. Не могу счёт в банке открыть, не могу слетать куда-нибудь, или съездить. Ты не поможешь? У тебя то с этими бумажками, как я помню, никогда проблем не было?
Я согласно кивнул головой.
– Не проблема, – согласился я, – и путешествуй себе на здоровье. По стране. Но в банк тебе лучше не лезть. Бумажки то я тебе сделаю, но за бумажками надо быть! Если бумажки есть, а тебя в базе данных нет, то могут быть проблемы. Уж больно просвещённый век наступил, дружище! Кажется, единственное, что ещё может сделать человек в этой демократичной стране без предъявления паспорта – это дышать, а вот для всех иных, более серьёзных действий, гражданину обязательно нужен паспорт. С пропиской, или регистрацией – даже для того, чтобы отправить другу электронное письмо из кафе.
– Прописка? – удивился водяной. – Это то что?!
– Ну, помнишь крепостных? Вот это что-то подобное, но на новом уровне технического прогресса. Все ныне взяты на учёт, мой друг, и государство теперь знает, и кто где живёт, и куда ездит. Они знают, и кто и что кому пишет – особенно в Интернете, кто и что там говорит, или показывает, кто что покупает – продаёт, и как тратит свои деньги. Я очень серьёзно подозреваю, мой друг, что это государство очень хочет знать и то, кто о чём думает, и я боюсь, что рано или поздно это приведёт к чему-нибудь очень плохому.
– Так что, крестьяне до сих пор прикреплены к земле? – поразился водяной, – так вроде же нет!
– Да нет, – вздохнул я, – крестьяне ныне свободны, но зарегистрированы, поэтому им и говорят, что они свободны.
– Что-то тут я не очень понял разницы, – задумчиво сказал водяной, – а меня что, можно арестовать? И, собственно, за что?! Людей спасаю, зла никому не делаю… Больше двух тысяч лет живу в своём доме на одном и том же месте! Так что я, барон, гражданин России, и право на паспорт имею! С этой – пропиской!
Я поперхнулся коньяком в очередной раз. И на этот раз хохотал долго и от души.