По крайней мере, кормили в этом страшном заведении весьма неплохо. Взяв стакан компота и плов, я, в компании с Лесли, заняла один из центральных круглых столиков.
– Я еще никогда не сидела в центре, – сконфузилась девушка, сев напротив меня.
– Почему? – непонимающе поинтересовалась я.
– Этот стол очень большой и к нам может кто-нибудь подсесть…
– Что в этом такого? – приподняла бровь я.
– Вообще-то я, как бы… Эм… Тихоня, у которой всего пара знакомых и ни одного друга… В общем, я решилась к тебе подойти лишь потому, что ты новенькая и не знаешь меня.
– Аврора Метс, – протянула вперед свою руку я.
– Эм?.. – непонимающе пожала мою руку Лесли. В отличие от моего решительно-сильного рукопожатия, она обладала весьма слабой силой в руках.
– Я еще не представлялась. Во всяком случае, лично тебе.
– Очень приятно, – заулыбалась достаточно милой улыбкой Лесли.
– Тут знакомятся? – послышался голос справа от меня.
– Гарри Гилберт, – протянул мне руку кареглазый блондин и, как только я пожала её, он сразу же опустил свой поднос слева от меня.
– Аврора Метс.
– Кевин Морган, – потянул ко мне руку более худощавый блондин с курносым носом. – Здесь свободно?
– Не совсем, – послышался голос подошедшей к нам девушки и уже спустя минуту за нашим столиком, рассчитанном на шесть персон, уместилось десять человек. Лесли явно не ожидала подобного расклада, что заставляло меня искренне веселиться в процессе наблюдения за тем, как она краснеет от того, что впритык к ней с двух сторон сидят весьма не уродливые парни.
Обо мне хотели узнать всё, начиная с того, откуда я свалилась, и заканчивая размером моей ступни. Я много говорила, шутила и смеялась, но всё же главной моей целью было слушать – я изучала своих новых знакомых. В итоге, больше всего мне запомнились скромный шутник Гарри Гилберт, весельчак с недовольным видом Кевин Морган, робкая Лесли и Джина Девис, отличающаяся бойким характером. Еще две девчонки, Барбара и Шерил, явно были не в восторге от моей популярности, но при этом хотели со мной сблизиться не меньше остальных, определенно для того, чтобы не лишить себя возможности искупаться в лучах моей славы. Такой тип девушек я называю двуличными подругами, которые даже между собой ладят лишь потому, что их больше некому выслушать. С подобными людьми я никогда не сходилась, однако, по велению судьбы, у меня был назначен урок литературы как раз именно с этими двумя “псевдо подругами”. После моего пятиминутного цитирования Шекспира, преподаватель отказался обращать внимание на то, что я не записываю выдаваемую им информацию о великом классике, тем самым показывая, что наше недопонимание исчерпано.
Химия стала для меня одним из самых больших разочарований. Меня вызвали к доске, и я с надеждой ждала чего-то сверхсложного, когда преподаватель вдруг сказал:
– Определите массовую долю кристаллизационной воды в дигидрате хлорида бария BaCl2 • 2H2O.
– Молярная масса BaCl2 • 2H2O составляет: М(BaCl2 • 2H2O) = 137+ 2 • 35,5 + 2 • 18 =244 г/моль, – начала писать на доске и комментировать я. – Из формулы BaCl2 • 2H2O следует, что 1 моль дигидрата хлорида бария содержит 2 моль Н2О. Отсюда можно определить массу воды, содержащейся в BaCl2 • 2H2O: m(H2O) = 2 • 18 = 36 г. Находим массовую долю кристаллизационной воды в дигидрате хлорида бария BaCl2 • 2H2O. ω(H2O) = m(H2O)/ m(BaCl2 • 2H2O) = 36/244 = 0,1475 = 14,75%.
Я думала, что это только разминка, как вдруг это оказалось концом. Меня вернули за парту, предварительно похвалив за “сообразительность”, и больше не трогали. В том же духе прошла и история (после того, как я назвала имя Уильяма Мортона, как первооткрывателя наркоза, ко мне больше вопросов не возникало), и математика (я за несколько секунд высчитала корень из 834752, после чего учитель начал угнетать подобными задачами других учеников). Создавалось впечатление, будто весь преподавательский состав попросту боялся выглядеть глупо на моем фоне, как это произошло с “испанкой”, которая не смогла понять моего ответа, произнесенного на языке, который она преподавала. К концу дня я была настолько разочарованной, что ощущала себя, если не разбитой, тогда точно треснувшей. Еще никогда в жизни я не получала столько разочарования от похода в школу. За исключением того раза, когда конкурс по лучшей химической реакции сорвался из-за болезни организатора. Я не была зубрилой – мне всегда было достаточно трижды прочесть стихотворение, чтобы выучить его наизусть, или один раз посмотреть на формулу, чтобы запомнить её навсегда. Но мой мозг постоянно требовал новой информации, а здесь я могла получить лишь детский уровень понимания строения земли и недоформулу соединения кислорода с фтором. Разочарование – разочарование – разочарование… Мне так и хотелось разорвать учебник по химии, в котором автор общался со мной, как с пятилетним ребенком. Где формулы и их пояснения?! Где примеры сложных соединений?! Где хотя бы пособие по супрамолекулярной химии?! Остановившись напротив крыла администрации, я попыталась успокоиться, чему способствовал стук мелких капель дождя, врезающихся в мой капюшон. В конце концов, чего я ожидала? Я ведь знала, что всё будет примерно так… Только всё оказалось еще хуже. И всё же…
Составив с уже знакомой секретаршей идеальное для меня расписание занятий (выбить место на французском было не сложно – миссис Джексон уже успела замолвить обо мне словечко), я узнала, что без проблем могу его подкорректировать в ближайшем будущем, отчего мне стало немногим легче.
Уже выйдя из школы и не обнаружив кадиллака Джордана, я набрала его номер, но на звонок неожиданно ответила какая-то старушка. Она голосом дворецкого сообщила мне, что мой дядя сейчас находится в операционной – долатывает любителя экстремальной езды – и он просил меня немного подождать своего приезда.
В итоге я прождала полтора часа, прежде чем Джордан забрал меня из опустевшей школы.
7. Удовольствие в другом
– Как твой первый день в школе? Много задали домашнего задания? – накладывая пасту в свою тарелку, поинтересовался Джордан.
– Этот день меня прикончил, – тяжело выдохнула я.
– Я знаю, – прищурился хирург. – Я знал об этом еще вчера.
– Откуда?
– Я окончил эту школу, так что я примерно представляю, с чем придется столкнуться в этих дебрях одаренному подростку. Послушай, с твоим мозгом в этом месте невозможно будет получить кайф от процесса обучения, но ты должна найти удовольствие в другом, если не хочешь к окончанию года здесь зачахнуть. Ведь это только начало…
Найти удовольствие в другом. Что ж, в этом был смысл.
Поднявшись в свою комнату, я разобрала чемодан и нашла в шкафу старые черные спортивные штаны из хлопка, темно-серую футболку и черную толстовку. Вещи принадлежали Артуру, но Джордан разрешил мне их носить – по-видимому, он чувствовал необоснованную вину перед тем, что так и не заехал в почтовое отделение, чтобы уточнить судьбу моих посылок. Вещи Артура были для меня откровенно не по размеру и сидели на мне словно мешок, вот только другой домашней одежды у меня с собой не было. Как и выбора.
Замотав мокрые волосы в пучок, я взяла в руки свой ноутбук, боясь даже прикоснуться к раритетному компьютеру из прошлого, стоящему на письменном столе, после чего удобно уселась на кровати. Приняв дружбу в социальной сети от своих новых знакомых по школе, я проверила почту. Из-за большой разницы во времени у нас с мамой почти не было возможности пообщаться в видео-чате, так что мы договорились об электронных письмах.
Привет, дорогая.
У меня здесь всё просто замечательно! Кажется, что солнце светит даже ночью, хотя это полный абсурд, конечно. После холодной Британии Индия кажется чем-то сказочным.
Наша группа состоит из десяти человек и называется группой “Перспективных художников”. Представляешь?! Мне сорок семь, а я всё еще всего лишь перспективная. Это даже смешно. В целом группа отличная – семь женщин и три мужчины – так что мы быстро нашли общий язык. В группе я вторая по старшинству – старше только пятидесятипятилетний мужчина, два года назад бросивший метеорологию ради исполнения детской мечты стать профессиональным художником – восхищаюсь подобными людьми!
Нас поселили в замечательном отеле (фото прикреплю ниже). Кормят хорошо, но слишком много острого и специй… Острых специй.
Самое главное – я уже посетила национальную галерею современного искусства и видела Кутб-Минар* (правда пока что только издалека).
Как у тебя дела? Как ты добралась, и как прошел твой первый день в школе?
(*Кутб-Минар – самый высокий в мире кирпичный минарет).
Посмотрев фотографии, прикрепленные к письму, я написала весьма позитивный ответ, после чего трижды перепроверила, не переиграла ли я с жизнеутверждающими эмоциями и, наконец, отправила своё сообщение. Закрыв ноутбук, я легла на кровать и не заметила, как отключилась прямо в одежде.
Проснувшись от стука в дверь, я запаниковала, решив, будто проспала слишком долго, но часы показывали только шесть часов утра.
– Что-то случилось? – открыв дверь в свою спальню, обеспокоенно поинтересовалась у Джордана я.
– Меня срочно вызывают на операцию, поэтому в школу тебя отвезет Констанс – моя хорошая знакомая. Не возражаешь?
– Нет, конечно, – коротко зевнула я.
– Прости за неудобства.
– Всё нормально, – только и успела ответить я, наблюдая за тем, как Джордан бегом спускается вниз по лестнице, хватает свой плащ и захлопывает за собой входную дверь. Я не была уверена в том, что услышала щелчок замка, поэтому хотела перепроверить, закрыл ли он дом, когда к подножию лестницы подошел Гангстер, чем отбил у меня всяческое желание вообще выходить из своей комнаты. Да и кто мог зайти в дом на пустыре, в котором проживает такое существо?
Закрывшись в спальне и потянувшись, я подошла к окну и посмотрела вдаль. Увидев крышу огромного дома за лесом, находящегося примерно в пятистах метрах от нас, левее от небольшой дороги, разделяющей убранное и подсолнечное поля, я задумалась о том, какой отшельник мог догадаться установить своё жилище в глубине леса, после чего перевела свои мысли на погоду. Беспросветная серость, сырость и туманная дымка – никакого намека хотя бы на маленький, золотистый лучик счастья. Но я решила не жаловаться на погоду, так как прежде Британия меня тоже не сильно-то баловала солнцем. Я вообще решила сегодня ни на что не жаловаться и ни в чем не разочаровываться. Глупо тратить жизнь на разочарование.
Когда Констанс подъехала к нашему дому на своем стареньком шевроле, я уже успела позавтракать, покормить Гангстера и прийти в полную боевую готовность. Взяв с собой портфель, и еще раз перепроверив спортивную форму, я вышла из дома, захлопнув дверь прямо перед носом полусонного пса. Интересно, Джонатан вообще его прогуливает?
– Приветствую тебя, чувиха, – протянув мне кулак, ухмыльнулась знакомая Джордана. Констанс была латиноамериканкой, отдаленно напоминающей актрису из “Форсажа”, и ей было примерно около тридцати пяти лет. Она была из того типа женщин, которые могли за себя постоять и у которых зачастую мужественности было куда больше, чем у многих мужчин. Её черные волосы, длинной чуть ниже плеч, были собраны в тугой низкий хвост, а смуглая кожа блестела даже при утренней серости. Констанс была достаточно подкаченной, и я почти была уверена в том, что она занималась каким-то видом боевых искусств.
– Привет, – улыбнувшись, стукнула её кулак своим я.
– Джо, не затыкаясь, говорил о тебе всю прошлую неделю, – заведя машину, начала разговор женщина. Я удивилась её словам, вспомнив о том, что Джордан забыл упомянуть о моем существовании школьному руководству. – Он всё трындел и трындел о том, что к нему едет племянница и что он типа сильно переживает о том, что она вся такая одаренная забредет в эту глушь и начнет депрессивничать, как всякий сопливый подросток в семнадцатилетнем возрасте… Ну, ты понимаешь, о чем я, – выводя в воздухе пальцами, не отрывалась от руля Констанс. – Так как, уже началось?
– Что?
– Критические дни – длиною в год.
– Стараюсь оттянуть этот момент.
– Детка, это Грей Плэйс – ты либо охрененно его полюбишь, как я, либо какие бы таблетки от менструации ты не принимала – рано или поздно твой организм начнет пускать кровь. Поверь мне, как коренной жительнице этого захолустья – я дело говорю.
– Значит, мне необходимо полюбить это место.
– Просто позарез. Без вариантов. Приходи с Джо в мой кафе-бар, который всё же больше бар, нежели кафе. Я накормлю тебя отменной олениной и напою лучшим пивом.
– Мне еще только семнадцать.
– Тогда приходи без Джо, и я налью тебе чего-нибудь покрепче, – игриво ударила меня кулаком в плечо горячая женщина.
– Ты нечто, – засмеялась я.
– Мы женщины, детка. Женщины все нечто. Некоторые – нечто необыкновенное, некоторые – нечто длинноногое, некоторые – нечто страшное, а некоторые – нечто страшно длинноногое. Я – нечто мужеподобное, а ты – нечто мозговитое. И это куда лучше, чем комплект из двух сисек на ходулях. Мы тётки, детка. Мы априори сильные.
– Было приятно познакомиться, – уже вылезая из машины, улыбалась я.
– Ты там это… Не дерзи преподам, не мути с ботанами и не шманай хулиганов.
– Можно было и без этого наставления, – засмеялась я.
– Я именно такими словами провожу инструктаж своему десятилетнему ковбою.
– Предположу, что ему повезло с матерью.
– Да я ваще золотце, – жуя жвачку, широко заулыбалась женщина.
Мне стало легче. Словно отпустило. На сей раз, я сидела исключительно на последних партах и рисовала в своем блокноте сов, которыми буквально кишел этот город – за утро я увидела сразу трех их представителей, по очереди прилетающих на клен возле моего окна. Рисование – единственное, что позволяло мне полностью отвлечься от жестокой реальности, и единственное, что получалось у меня лучше, чем игнорирование истории о том, как человечество последовательно пришло к логическому выводу о том, что Земля – твою ж мать! – круглая.
После математики мы с Лесли встретились в столовой. Девушка была в середине очереди, а я в её конце, так что на сей раз мне пришлось принять её желание сесть в самом темном уголке столовой. Я отправилась за стол к Лесли, держа перед собой поднос со стаканом молока и рисовой кашей, и вскоре вокруг нас снова образовалась толпа вчерашних знакомых, которые привели с собой еще пару новичков. В итоге нам всё же пришлось пересесть за более просторный стол, отчего Лесли вся сжалась в комок смущения. Мне даже стало жаль её.
В итоге наша компания стала одной из немногих, которая задержалась в столовой до самого звонка. Как только режущий душу звон раздался, все буквально сорвались со своих мест и побежали к выходу. Взяв свой поднос с недопитым молоком, я резко развернулась и сиюсекундно врезалась в проходящего мимо парня. Молоко удачно разлилось по подносу, ни каплей не попав ни меня, ни пострадавшего от моей невнимательности юношу. Мы одновременно произнесли “прости”, только я сделала это сконфуженно, в то время как парень произнес это уверенно. Подняв глаза, я встретилась взглядом с темноволосым незнакомцем, обладающим весьма неплохими карими глазами. Он был всего на пару сантиметров выше меня, и его внушительная мышечная масса заставляла меня думать, что он двадцатилетний студент, но никак не ученик старшей школы. Зависнув на мгновение над мыслью о том, кто же он такой, я вернулась к реальности лишь после того, как парень попытался забрать у меня поднос с разлившимся молоком.
– Нет… – оттянула поднос обратно к себе я. – Я справлюсь. Мне пора, – посмотрев на часы, висящие над выходом из столовой, заторопилась я.
В течение двух последующих уроков я не раз возвращалась к странному столкновению, никак не в силах понять, почему оно показалось мне странным и почему этот парень кажется мне очень… Симпатичным?
– Мне бы твою задницу, – завистливо произнесла Барбара, наблюдая за тем, как я переодеваюсь в спортивную форму. – Она у тебя просто орех!