Мёнгере отвели в крохотную комнату без окон. Жрица стянула с ее головы платок, наложила швы и обработала шрамы. Боль была такая, что хотелось орать, но бывшая царица лишь вцепилась мертвой хваткой в скамью. Щеки задергались, будто их повторно раскроили ножом на две половины. Мёнгере попыталась прикоснуться к надрезам и отдернула руку – ее изуродовали. Никто не станет ей больше поклоняться, слагать гимны, увековечивать изображения. А совсем скоро пески заметут и последнее упоминание о ней – ее саму. Теперь-то понятно, к чему были все те странные уроки. Видимо, мать знала о золотой сопернице и пыталась дать дочери шанс на выживание после изгнания.
Значит, мать – одна из двух помощниц настоятельницы или сама верховная жрица. Будь она обычной служительницей, ей бы ничего не позволили. Но почему мама тогда ничего не сделала против дочери солнечного дракона? Один несчастный случай или болезнь, даже не смерть – просто неосторожность. Кто-то случайно облил девочку кипятком или толкнул на острый угол – и всё. Не зря девочек держат отдельно друг от друга, все хотят править Золотым городом. Но мать же могла. Или нет? И если нет, то почему? Разве быть матерью правительницы плохо? Любая из матерей города мечтает об этом.
Это всегда привилегии для семьи. Сама Мёнгере подписала несколько указов, по которым некоторые плодородные угодья вдоль реки перешли Храму. Интересно, кто же из города мать Канлехе? И почему никто не слышал о солнечном драконе? Или от Мёнгере скрывали?! Одни вопросы без ответов. А впереди ночь. И потом ночь – вечная. И хочется спать. Потому что нет никаких сил, слишком много всего произошло. Пусть побыстрее всё кончится.
У воды, которую дала жрица, был сладковатый привкус – видимо, туда что-то добавили. И вскоре Мёнгере провалилась в сон – подействовало снадобье. Ей повезло – ничего не приснилось. Ни кошмаров, ни удивительных историй. Крепкий сон спокойного человека. А затем за ней пришли. Положили на кровать дорожную одежду и велели собираться. Время остановилось, а затем стремительно принялось отсчитывать часы в обратную сторону. Сколько их всего осталось?
Сто пятьдесят четыре часа до…
Лицо непривычно спрятано за повязкой, лишь глаза оставлены открытыми. Словно она вернулась во времена детства, когда ее существование скрывали ото всех. Щеки ноют, никак не успокоятся. Но Мёнгере старалась не обращать на это внимание и запомнить город в последних лучах солнца, точно видела впервые пыльное золото, покрытое налетом вечности.
Из храма свернули налево – к дороге, ведущей на юг. Если ехать по ней, попадешь в соседний город. Всего трое суток неспешного пути. Она никогда не бывала там, но любила слушать истории путешественников. Вдоль Омирук располагалось несколько городов-государств. Вся жизнь сосредотачивалась возле воды – именно она была главным достоянием Черного побережья. Без воды приходила смерть – темная женщина в мрачных одеждах. Хотя пески цвета золота, их внешность обманчива – они служат темной повелительнице. И пусть Мёнгере вывезли через южные ворота, путь ей предстоял на запад – в великую пустыню.
Глава девятая. Мертвая пустошь
Сто двадцать часов до…
Жарко. Горизонт только окрасился золотом, а пот уже заливает глаза. Позавчера ехали всю ночь – луна щедро освещала дорогу своей внучке. Наверное, жрицы молили богов об этой милости – ведь днем по пустыне передвигаться невозможно даже на выносливых верблюдах. После полудня пришлось останавливаться на отдых в тени барханов. Разбили шатер и легли спать. За Мёнгере никто не следил – вернуться в город нельзя, ее сразу убьют. А из пустыни другого выхода нет. Давно никто не пересекал Мертвую пустошь в ее центре, лишь старые легенды повествуют о смельчаках. Теперь даже дети пустынь не рискуют забираться вглубь пустоши.
Но Мёнгере всё продумала. Когда ее оставят, она сделает крюк, чтобы попасть на дорогу к соседнему городу. Это в Алтанхоте она изгнанница, а на новом месте ее жизни ничто не угрожает. Она сможет там жить. Наверное. Но пока рано заглядывать так далеко вперед. Главное – выбраться живой.
Сто восемнадцать часов до…
Ее бросили. Кинули сумку с продуктами и бурдюк с водой. Жрицы развернули верблюдов и отправились назад. Теперь выживание Мёнгере зависит лишь от нее. Ведь она умеет ориентироваться по караванным тропам и звездам. Ее учили. Пять лет назад. И она всё уже забыла или почти всё. А надеяться не на кого.
Сто шесть часов до…
Пора подниматься. Брести по этим пескам, пока хватит сил. Тело ломит от невыносимой усталости – мышцы отвыкли от работы. Беззаботность и нега расслабили их, отучили трудиться. И можно кусать локти, но не исправить: она сама виновата, не расшифровала подсказки, которые дала ей мать. Даже размышлять об этом тяжело. А пока нужно смазать шрамы.
Девяносто девять часов до…
Всё. Если она не остановится, то вскоре свалится без сил. Воды в бурдюке осталось на донышке, а без воды верная смерть. И главное – чтобы Мёнгере не перепутала направление. В полночь на небе появится Белая Корова[7], по ней Мёнгере проверит, правильно ли идет. А пока надо поужинать.
Мёнгере достала кусок вяленого мяса, сухую лепешку и принялась жевать. Щеки вновь задергало от боли. Как бы не пошла кровь. Но не есть нельзя, Мёнгере может ослабнуть, а пустыня этого не простит. Еды осталось дней на пять от силы. Давно Мёнгере не приходилось задумываться об этом, ведь повелительнице достаточно только пожелать.
За это время надо успеть добраться до людей. Хотя без пищи можно и обойтись несколько дней, главное – чтобы воды хватило. Мёнгере сделала несколько глотков и обернулась. Неподалеку росла шайтанова колючка – значит, вода есть, и неглубоко от поверхности. Растения без нее не могут. Теперь только бы докопаться до нее. И она принялась рыть песок.
Девяносто шесть часов до…
Белая Корова зажглась на небосклоне, и Мёнгере облегченно вздохнула: она не оплошала. Звезда указывала на центр пустоши, а задача Мёнгере двигаться на юго-восток. Она верно угадала направление. Дня четыре, и она доберется до нужного места. Мёнгере посмотрела вверх и вспомнила легенду, связанную со звездой.
Давным-давно, когда небесный пастух еще не гнал тучные стада по Млечному пути, жила-была обычная корова. Точнее, не совсем обычная. От ушей до кончика хвоста была она цвета молока. Единственная белая корова на всё темно-рыжее стадо. Хозяева на нее нарадоваться не могли: спокойная, с хорошим нравом, да и молока дает больше всех. А коли есть молоко, значит, есть и сыр со сметаной. Голодным никогда не останешься. Что еще надо старикам для счастья?
Но на беду имелись у них завистливые соседи. У тех-то было сразу несколько коров, но им покоя не давало счастье стариков. И как-то отравили они белянку плохой травой. Занемогла корова и вскоре померла.
Загоревали старики: как им жить? Ведь не смогут без кормилицы, ждет их голодная смерть. Услышала их стоны да причитания Луна и пожалела. Спустилась к ним на землю и сказала: «Будет ваша корова самой яркой звездой на небосклоне – путеводным светом для заблудившихся путников. А вы станете созвездиями Старика и Старухи». Как сказала, так и свершилось. Старик и Старуха вечно находятся друг возле друга, а Белая Корова – чуть поодаль, щиплет небесную траву. А из ее молока образовался Млечный путь.
Двадцать шесть часов до…
Песок повсюду: в одежде, в глазах, во рту. Забился даже в нос. Кажется, что легкие заполнены им. Песок в шрамах. Каждый день Мёнгере смазывает их мазью и ощущает мелкие крупицы под пальцами. Даже финики скрипят на зубах. Вещи пропитались потом. Кажется, сними одежду – и она не упадет, а останется стоять, как статуя, просолившись. Песок и солнце – основные спутники Мёнгере. А еще голод и постоянная жажда. Еды осталось на день, и приходится беречь остатки. А воды мало. Тех крох, что удается добыть, хватает лишь для того, чтобы не умереть. Но Мёнгере не сдается: она обязана дойти. Осталось немного – она точно знает. А пока даже волосы превратились в сплошной ком, не расчесать.
Час спустя.
Оазис! Крохотный, всего пятьдесят шагов в поперечнике. Но настоящий оазис, и есть вода. Он спрятался в углублении между дюнами, и Мёнгере разглядела его, взобравшись на самую высокую. Спрессовавшийся песок противно пел под ногами, но она не зря карабкалась вверх, теряя силы. Оазис… Чудесное место для путешественника. Мёнгере так и не наткнулась на караванную тропу, где могли быть колодцы. И сейчас это место стало подарком богов. Мёнгере рассмеялась впервые за последние дни: да, она внучка богов, и удача благоволит ей.
Закат этим вечером был на удивление красив. Всполохи красного и оранжевого окрасили небо. Мёнгере приняла это как хороший знак – редко кому удавалось увидеть такое зрелище, лишь пару раз путешественники рассказывали об этом. Хорошо лежать в тени пальм после купания в озере. Получилось смыть грязь и вымыть волосы и даже прополоскать одежду. Давно ей не приходилось заниматься этим. Сорванные финики притупили голод – ничего, завтра она достигнет цели своего путешествия.
Мёнгере долго не решалась посмотреть на свое отражение. Затем приблизилась к воде, встала на колени и заглянула в озеро. Две полосы запекшейся крови. Мёнгере аккуратно промыла их водой. Уже образовалась плотная корка. Наверное, потом это будет не так ужасно, но сейчас… Ей хотелось плакать. Когда угроза смерти немного отступила, утрата красоты всплыла с новой болью. Ей всю жизнь придется прятать лицо.
Справа почудилось движение. Мёнгере вскочила, и зверек метнулся в сторону. Фенек, ушастая лисичка. Не взрослая особь, а подросток. Осторожно выглядывает из-за ближайших зарослей. Мёнгере кинула ему финик, и зверек осторожно приблизился. Всё так же настороженно поглядывая, обнюхал предложенное угощение и съел.
«Какой ты забавный», – произнесла Мёнгере вслух.
Голос скрипел, как песок под ногами. Скоро она разучится говорить.
Уши зверька шелохнулись – он явно прислушивался.
«Ты похож на моего друга, – продолжила Мёнгере. – Его звали Хухэ. Правда, никто никогда его не видел, кроме меня. Когда я была маленькой, думала, что Хухэ ловко прячется от других. А потом поняла, что его никогда не было. Я его выдумала».
Фенек осторожно приблизился и сел совсем рядом. Мёнгере хотело погладить зверька, но она боялась, что он убежит.
«Последний раз я его видела в пустыне. Хотя, может, это была обычная пустынная лисичка, как ты, которую я приняла за Хухэ. Я очень по нему скучаю. У меня никогда не было кого-то близкого. И раньше я никогда об этом не задумывалась. А сейчас мне его не хватает».
Фенек улегся рядом и зажмурился, словно речи бывшей правительницы его усыпляли.
«Можно я буду звать тебя Хухэ, пока ты рядом? Мне очень страшно. Я не знаю, что будет со мной, а мне очень хочется жить. Раньше у меня было всё, а я не знала, чего хотеть. Я теперь все желания свелись к одному – просто жить».
Мёнгере обернулась – фенек куда-то исчез, и она испытала ужасное разочарование.
Час до…
Пески сменились камнем. Идти стало легче, ноги не увязали, но Мёнгере хмурилась – перемены ей не нравились. Она ни разу не слышала о каменной пустыне рядом с дорогой. А ведь скоро должен появиться торговый тракт, соединяющий два города. Но, возможно, она плохо изучила карты или забыла. Не может быть! Ведь Белая Корова всегда была справа и чуть сзади. Мёнгере не сбилась!
Впереди показалась пирамида, сложенная из белых камней. В нее были воткнуты сухие ветви с обрывками лент. Раньше подобные алтари сооружали для старых богов. Их имен никто не помнит, да и алтари давно разрушены. Лишь этот сохранился. Мёнгере с любопытством осмотрела его и… внезапно почувствовала ужас. Необъяснимый и поглощающий. Такой, что захотелось завизжать и побежать, куда глаза глядят. Мёнгере сжала зубы – она не даст страхам победить себя. Но надо уходить отсюда поскорее – нехорошее место.
Сзади послышалось тявканье. Мёнгере вздрогнула и резко обернулась. Фенек! От сердца отлегло, и она помахала ему рукой.
«Решил проводить меня?»
«Хухэ» в ответ вновь тявкнул. Мёнгере воспряла духом: зря она распереживалась. Всё будет хорошо. Совсем скоро она выйдет на нужную тропу.
Мгновение до…
Скалы. Изъеденные песком и временем. Замерзшие в причудливых формах. Красные и серые камни. Несколько раз Мёнгере порывалась остановиться, но затем упрямо шагала вперед. Она не ошиблась. И через несколько часов увидит тракт. Вот только завернет за каменный холм и отдохнет. «Хухэ» по-прежнему семенил за ней.
Мёнгере обогнула препятствие и замерла. Перед ней располагалась расщелина, глубокая и черная, покрытая застывшей лавой. Ее не обойти, не перепрыгнуть. Никак. Мёнгере зашла не туда, совсем не туда. Это сердце пустыни – Мертвая пустошь. Сотни лет здесь никто не появлялся. Ни одно живое существо, если верить легендам. Когда-то здесь произошла битва старых и новых богов. И никто достоверно не помнит, даже сказания не сохранили всю память о том сражении. И вот она стоит и не понимает, каким ветром ее сюда занесло. Мёнгере снова потеряла направление, как и в прошлый раз. И никто ее не спасет. Придется возвращаться в оазис и думать, что делать дальше.
– Боюсь, что этого не получится, милая, – раздался чей-то голос. – Мертвая пустошь неохотно отпускает своих жертв.
Глава десятая. Я выбираю путь
За ужином Приш снова вспомнил историю о дорогах между мирами. Вроде Плут рассказывал, когда Приш с семьей пришел с представления, что можно загадать желание, которое обязательно сбудется. Приш откусил кусок медовика и запил молоком. Один день прошел. Совсем скоро родители с Лизой приедут на ярмарку и они встретятся. Поскорее бы. А еще будет классно, если и Алиса своих упросит. Обычно те редко покидали долину, предпочитая не торговать на ярмарке, а продавать яблоки соседям. Но она обещала.
И будет почти как раньше. Именно что почти. Приш осознал, что, как прежде, не выйдет. Сейчас, в сезон, родители будут навещать его каждые выходные. А вот зимой им в Темногорье делать нечего – разве что покупки для дома. А значит, видеться они будут раз в месяц, и то – в лучшем случае. А с Алисой и того хуже. Ее родители заядлые домоседы. Их вытащить из долины – занятие непосильное. И со временем Алиса его забудет. Приш нащупал в кармане записку. Развернул и перечитал.
Всего три слова, а как тепло от них на душе. Словно маяк, который светит в ненастную ночь. «Я тебя люблю». И ты знаешь, что не один в мире: есть на свете человек, которому ты нужен. Только выдержит ли любовь испытание временем и расстоянием? Алиса редко когда сможет приезжать, и получится, что Приш в Темногорье, а она – в долине. Рядом с Маттисом. Только в преданиях девушка ждет парня, который скитается по дорогам. В жизни таких историй Приш не слышал.
Он поднялся в свою комнату и сел на подоконник. За окном темнело, и на небе зажигались звезды. Все сейчас дома в семьях, а он как сирота. Хотя Приш и на самом деле сирота, скорее всего. Навряд ли его настоящие родители живы. Видимо, с ними случилось что-то страшное, раз отправили собственного сына в неизвестность. А теперь и приемные далеко. Эх, если бы можно было всё исправить…
Низко над горизонтом вспыхнула Белая Корова. Из долины ее не видно – горы закрывают, а здесь можно разглядеть. И звезды на небе другие, и дома, и люди. И сам он, Приш, тут лишний: город для него точно одежда не по размеру. Местами жмет, а местами болтается, будто на вырост. Не может он жить вне Яблоневой долины, просто не может. Ни одного знакомого лица, ни одного памятного места. Сегодня сам не заметил, как очутился в чужом саду. Видимо, слушком задумался. А в остальное время Приш жмется к постоялому двору, словно отбившаяся от стада овца, забывшая дорогу к дому.
Отчаяние заполнило сердце. Приш распахнул окно и встал на подоконник. Ветер тут же взъерошил волосы, принеся с собой сухое дыхание далеких песков. И от этого у Приша побежали мурашки по коже. Сейчас или никогда. Он должен решиться. Приш запрокинул голову и произнес, обращаясь почему-то к Белой Корове: «Я выбираю путь».