− Было бы желание, а обучить всему необходимому мы сможем за несколько месяцев. Языкам, конечно, учить не будем, но вы будете обладать различными полезными навыками. В курс дел посвятят. Будут небольшие требования, но они всем вполне по силам. Так что предлагаю подумать. Напомню, что альтернативой является только изоляция в Синоре, со свободой перемещения по городам. По поводу «алиментов» и прочих расходов можете не беспокоиться. Синорская Ро́сия может обеспечить вас не карточками, которые мы используем для контроля над товарами, а драгметаллами. Ведь мы их ценим иначе, да и добываем такими способами, что золотой запас нашей казны как минимум в два, а то и два с половиной раза превышает запасы богатейших стран вместе взятых. Нам будет отнюдь не накладно обучить вас и обеспечить ваших близких. Ладно… У вас на размышление одни сутки. Вернее, прошу прощения, уже не сутки. Вы должны собраться вместе завтра, в этом же помещении, в 16 часов по вашей системе отсчёта.
− А если мы не придём? – с вызовом спросил Егоров. – Просто возьмём и не придём?
− Тогда наши катафракты зайдут за отсутствующими и переместят их сюда. Нам не составит труда найти вас в Москве, – Иакинф поглядел на «чёрного», сидящего на стуле у двери. Тот кивнул.
− И постарайтесь не приводить посторонних, чтобы вам самим не пришлось им объяснять, что же это за «представление». Теперь я и мои соратники должны откланяться.
Иакинф встал посреди студии, а «черный» и «зелёные» рядом с ним. Все четверо поклонились, затем «чёрный» что-то нажал на своём коммуникаторе. Раздался гул. Их окутало красное свечение. Воздух задрожал, как над костром, и четвёрка людей исчезла, оставив ненадолго запах озона в студии. Лампы слегка мигнули и продолжили светить прежним светом.
На часах было 22:55. Все молчали.
− Ничего себе, денёк выдался… Давайте-ка разъезжаться, – произнёс Бочкарёв после долгой паузы.
− Сейчас, только такси вызову, – ответил Габров, пытаясь достать телефон из кармана.
− Я на метро, прогуляюсь немного, – сказал Слава. Он обменялся рукопожатием с присутствующими и вышел.
Владимир тоже решил ехать на метро и, попрощавшись, пошёл догонять Егорова. На улице они нервно закурили.
Вскоре к студии подъехал автомобиль, который увёз Бочкарёвых и Габовых. В машине они не решились ничего обсуждать. Ирина молчала, переживая столь насыщенный день в мыслях. Николай посмотрел на неё, и твёрдо сказал, что они непременно придут в студию завтра. В районе «Авиамоторной» Габровы вылезли из машины, и пошли домой.
− Ну, что скажешь? – спросил Габров жену, когда они вошли в квартиру.
− Не знаю, что тебе ответить… Я до сих пор ещё не отошла от всех этих событий…
Литератор задумчиво посмотрел в потолок прихожей.
− Знаешь, в фантастике в подобную ситуацию попадает, как правило, герой-одиночка. А нас много…
− Ага, в фильмах ужасов друзья пропадают один за другим, − мрачно заметила Габрова. – Конечно, нам вряд ли стоит пытаться избежать всего этого. Ведь судя по их возможностям, они действительно найдут нас где угодно. Но у меня не укладывается в голове: как мы сможем просто вот так взять и бросить прежнюю жизнь? Что мы тогда скажем твоей матери и моим родителям? Или ты думаешь, что их поселят с нами?
− Насчёт родных и близких не знаю, но о прежней жизни точно можно забыть, − ответил Габров. – Нам предлагают нечто необычное, что не вписывается в представление о привычном для нас мире. Я несколько лет пишу фантастические рассказы и сценарии для компьютерных игр, мечтая посмотреть «от первого лица» на что-то из того, что сам же сочинил. И тут нам это предлагают! Конечно, подозрительно, что к нам отнеслись столь по-доброму, и даже дали время на размышление…
− Думаешь, они потребуют «продать душу»? – с иронией заметила Габрова. – Всё может быть. Хотя то, что эти ребята – наши собратья по вере, вселяет некоторую надежду на лучшее.
− Надеюсь, что они не притворяются, и это действительно так, − сказал литератор. − Хотя у них, наверное, старообрядчество или что-то вроде того… Они ведь о реформе Никона понятия не имели.
− Ну, так что же ты предлагаешь ответить им завтра?
Габров прошёл на кухню и посмотрел в окно.
− Я готов отправиться в это «путешествие», если ты пойдёшь со мной. Без тебя я всегда «не в своей тарелке».
− А как же иначе? Куда ты, туда и я…
Жена подошла к нему и тоже стала вглядываться в ночное небо.
− Мне не даёт покоя одна мысль, − произнесла она. − Этот Иакинф сказал, что у него шестеро детей… А я тебе даже одного всё не могу родить. Вдруг там найдётся способ это исправить? Я пойду с тобой.
− Тогда завтра в четыре часа дня мы должны быть вместе со всеми.
На минуту повисла пауза. Внезапно литератор резко обернулся к жене.
− И ещё знаешь что?
− Что?
− А я что-то жрать хочу!
− Да? А знаешь что?
− Что?
− И я тоже!
Глава 9
Егоров по дороге к метро выкурил полпачки сигарет. Всё происходящее не укладывалось в голове. Он был убеждённым материалистом и был готов поверить, в крайнем случае, в инопланетян, а «набожные бояре» из параллельно существующего пространства в картину мира не вписывались. Если весь вечер Слава сохранял хоть какое-то внешнее самообладание, то теперь оно совсем покинуло его. Он ехал по одной ветке с Владимиром, который был тоже достаточно ошарашен путешествиями в пространствах. Егоров предлагал ему зайти в какой-нибудь кабак, хорошенько выпить.
− Нет. Я пить не буду, – сказал Владимир. – Завтра я отправлюсь на встречу. Хочу всё-таки узнать, в какое дело нас хотят втянуть. Не знаю только, что мне Кате сказать. Видимо, придётся отложить встречу с ней. Эх, нехорошо получается…
− Ну и иди! Только зачем тебе всё это? Тебе 24 года. У тебя есть хорошая специальность. Ты не местный. Смойся к себе в Екатеринбург, к мамке с папкой. И Катюху свою прихвати. Авось спрятались бы где-нибудь там в столице, а то и вообще за Уралом, «во глубине сибирских руд», от этих «бояр-инквизиторов». Девушка твоя наверняка обидится, если ты скажешь, что не можешь завтра.
− Нет. Я твёрдо решил. Если Катя обидится, то я потом ей как-нибудь всё объясню. Это лучше, чем просто исчезнуть неизвестно где.
− Ну, как знаешь…
− А ты что? Не пойдёшь? Дружище, они ведь найдут тебя.
− Посмотрим! Не станут же они меня выдёргивать своим телепортом прямо на улице, при всём честном народе? Уеду. Найду куда смыться. Ладно, моя станция. Счастливого путешествия в иные миры!
Егоров вышел из вагона. На улице он выкурил две сигареты. Одному идти в кафе или бар не хотелось, но он помнил, что от праздников у него дома оставалось что-то из спиртных напитков.
Придя домой, Егоров ощутил зверский аппетит. Остатки завтрака разведённого одиночки он быстро превратил в ужин. В холодильнике оказалась стеклянная фляга джина «Бифитер», которую он опорожнил до дна, пока трапезничал. Посмотрев ночные новости, Слава завалился спать.
Около 11 утра его разбудил телефонный звонок. У Егорова было два номера. Один основной, который знали друзья и коллеги, а второй для особых случаев, чтобы раздавать его иногда в качестве рабочего. Телефон с первым номером был заблаговременно отключен, чтобы никто не решил позвать Славу в «потусторонние города». Звонил второй.
На экране высвечивалось имя «Валерий». Егоров никак не мог с похмелья вспомнить, кто это. Он решил ответить.
− Алло, Изяслав Евгеньевич? – раздался в трубке смутно знакомый голос.
− Ага. Можно просто по имени. Просто «Слава», или таки «Изя», как по кайфу будет, – мрачным тоном сострил Егоров.
− Это Валерий Бельский вас беспокоит. Я к вам на мастер-классы по видеомонтажу ходил три года назад.
− А! Вспомнил! Ты же такой студент патлатый, металлист из Питера, да?
− Уже выпускник, а остальное верно. Я сейчас в Москве, в командировке. Мой руководитель увидел ваши работы, просил побеседовать насчёт участия в интересном мероприятии. Может, пересечёмся и обсудим?
Егоров засомневался в столь внезапном предложении.
− А что за мероприятие?
− Хм… Пожалуй, в двух словах и не рассказать. У меня для вас бумаги, на случай согласия. Там всё написано. Если вы заняты, я привезу, куда скажете.
− Сейчас, подожди, соображу, как нам лучше быть…
Егоров задумался. Синоряне назначили встречу в четыре часа дня и обещали начать ловить его, только в случае неявки. Бельского он помнил, как надёжного «раздолбая-металлиста», который три года назад заканчивал учёбу в Санкт-Петербургском Институте Кино и Телевидения. На каникулах он приезжал в Москву и посещал мастер-классы по видеомонтажу. Егоров тогда даже приглашал своих слушателей на Новый год, который отмечали большой компанией на одной из московских киностудий. Бельский там был со своей подругой-студенткой и вполне адекватно общался и с самим Егоровым и с другими присутствующими. Так что ему вполне можно было доверять.
− Может, пригласят в город на Неве, на какие-нибудь съёмки? Там тогда и спрячусь, – подумал Егоров. − Я тут себе небольшой выходной устроил, – сказал он в трубку, − поэтому сегодня дома. Только лучше давай я к тебе подъеду. Ты где сейчас?
− Я у Савёловского вокзала. Одно интересное место осматривал. Приезжайте сюда, если хотите. Как из метро выйдете, наберите мне. Я скажу, куда дальше.
− Ты там до скольки зависнешь? А то я немного перебрал ночью. Долго собираться буду.
− Ничего, у меня времени много. Вам не далеко ли? А то могу куда-нибудь поближе подъехать.
− Нормально, я во Владыкино обитаю. Минут через сорок буду. Я перезвоню тогда. До встречи!
Егоров отправился в душ и отчаянно взвыл под ледяными струями – горячую воду отключили на неделю.
− У-ух, ты ж! До Марса долететь смогли, а бесперебойный подогрев воды сделать − не судьба!
Он оделся, попил минералки и пошёл на улицу.
Выйдя из метро у вокзала, Егоров позвонил Бельскому. Тот сказал, что находится на Савёловском проезде, возле церкви. Слава снова засомневался, но всё-таки пошёл. Он направился не через подземный переход, а по эстакаде Сущёвского вала. Габров ему когда-то рассказывал, как, будучи студентом, хорошо отмечал с однокурсниками закрытие сессии, и потом чуть не свалился с этой эстакады.
− Хе-хе! Вот какой раздолбай был… А теперь, видите ли, с женой в церковь ходит по выходным, – пробубнил Егоров себе под нос, идя вдоль оживлённой магистрали.
Он свернул в сторону Миусского кладбища, рядом с которым находился храм святых мучениц Веры, Надежды, Любови и Софии.
Около входа на территорию церкви Егоров решил ещё раз позвонить.
− Я здесь, – ответил Бельский. – Уже вижу вас. Идите сюда.
Слава посмотрел по сторонам и увидел машущего ему Валерия неподалёку от входа в храм.
− Ещё один богомольный нашёлся, – недовольно процедил Егоров и нехотя вошёл в ворота.
Валерий Бельский был одет в ни чем не примечательную для летнего времени одежду – джинсы, кеды и футболка, хотя Егоров почему-то ожидал, что «металлист» будет, как супруги Габровы, одет во всё чёрное. Валерий поздоровался и предложил пройтись по территории кладбища, примыкавшего к церкви.
− Ну, идём, – сказал Егоров. – А что это тебе кладбище так по нраву? Ты часом в «готы» не подался?
− Нет, что вы, Изяслав Евгеньевич, просто там прохладнее. Деревьев много. В теньке лучше. У нас в Санкт-Петербурге плюс двадцать и дождь, а здесь все тридцать и ни облачка.
− Хорошо. Только можно просто «Слава» и можно говорить «ты». Я же в единственном числе.
Они прошли через ещё одни ворота и двинулись по тропинке между могил и склепов.
− Как ты там обустроился после окончания вуза? – спросил Егоров.
− Нормально. Я ведь хотел после института сюда перебраться, но с работой как-то не очень было, и я остался в Питере. Сейчас на киностудии работаю. Там ещё ребята знакомые из одной рок-группы. Музыку делают для фильма.
− Отлично! А так вообще, как живёшь? Не обзавёлся семьёй?
− Да вот, в этом году собираюсь.
Валерий остановился и начал что-то извлекать из рюкзака.
− Это тебе. Просили передать лично в руки, – он подал Егорову тонкую стопку бумаг.
− Сейчас поглядим. Ну-ка… Что тут у нас? – Слава достал очки и стал рассматривать документы. – Что тут написано… Да это… Что?!
Он испуганно посмотрел на Бельского, лицо которого вдруг стало серьёзным. На первом листе была «шапка» со словами, напечатанными церковнославянским шрифтом: «Вѣдомство съхранъı и оборонъı княженїıа Ро́сїи Сϋнорїи».
− Да ты… Ты… Что же? – Слава никак не мог выдавить из себя слова. – Ты что, с ними?!
− Я два года с ними.
− Но как?! Почему?! – Егорову казалось, что весь мир вокруг наполнился шпионами и соглядатаями, которые уставились на него и ехидно ухмылялись.
− Успокойся, Слава. Я случайно оказался среди них. Просто стал невольным свидетелем того, как разведчики синорян сцепились с какими-то уродами. А я не знал, в чём дело, и попытался помочь. В итоге синоряне забрали меня с собой. Так я и узнал об этом всём. Теперь работаю с ними.
− И ты что, вот так просто согласился, и они тебя тут же приняли?! Прямо так и сделали из тебя Рэмбо?
− «Рэмбо» не получилось. Такой задачи никто и не ставил, но кое-что могу продемонстрировать.
Егоров огляделся. Небо потемнело, хотя солнце продолжало светить. Казалось, будто смотришь через видеокамеру с автоматической настройкой освещённости, и диафрагма, реагируя на яркий свет, закрывается и затемняет всё, кроме самого источника света.
Воздух стал отчётливо осязаемым. Слава увидел, как воробей, секунду назад бодро взлетавший с надгробия, почти неподвижно висел в воздухе, преодолев в течение минуты едва ли пять сантиметров. Над головой Бельского пролетал шмель, взмахивавший крыльями не чаще, чем мотылёк или бабочка. Все звуки приглушились, будто Егоров окунул голову в бочку с водой. Крест над церковью казался огненным на фоне «затемнённого» небосвода.
− Как… Как ты это делаешь?!
− Я обучен воздействовать на пространство, с помощью синорской техники, таким образом, что время для меня и для того, кого я выберу, приостанавливается. Ты ведь смотрел фильм «Матрица»? Что-то вроде того. Только здесь всё по-настоящему. И от пуль не очень-то уклонишься. Разве что сильно постараешься. Сейчас всё вокруг движется медленнее нас. Примерно в 15 − 20 раз. Продолжительность такого состояния зависит только от навыков владения устройством индивидуальной обороны. – Валерий показал небольшой прибор из разноцветных стекляшек. – С помощью него производится воздействие на некоторые виды материи.
− Этого всего мне не перенести, – убитым голосом произнёс Егоров. – Это выше моих сил. Уф… Ой блин! А это ещё что?!
Он вытаращился на белые прозрачные объекты, витавшие в небе, над деревьями.
− Не волнуйся. Это не призраки и не души умерших, – сказал Бельский. – Это что-то вроде помех радиоэфира. Ерунда. Совершенно безвредны. Их видно только в режиме «протосиноро».
− Чего? Ты меня не грузи терминами. Лучше сразу разъясни, с чем это едят.
− Это понятие на греческом языке. Синоряне часто используют его терминологию, так как он, наряду с латынью, является языком науки и богослужения. А в традициях православия, идущего из Византии, многое имеет греческие названия. «Прото» значит «перед». Ну а «синор», как ты уже видимо знаешь, это «граница» или «рубеж». Отсюда и термин. Означает область между Синором и нашим миром. Ну да ладно, не буду тебя утруждать всем этим.
Мир вокруг снова посветлел, ускорился и зазвучал.
Уф… – Егоров присел на бордюр. – Я надеюсь, что я просто перепил ночью и у меня белая горячка.
Он достал из кармана пачку сигарет и закурил, делая большие затяжки.
− Что вам всем надо от меня? Чего я такого сделал? Жил себе спокойно. Работал. Жрал. Бухал. Алименты на ребёнка исправно платил. Он на следующий год в первый класс пойдёт…
− Непременно пойдёт. Слава, ты сейчас успокойся. Мы ни за кем не шпионим и никого не собираемся к чему-либо понуждать. Эта встреча – моя личная инициатива. Я случайно узнал о вчерашнем инциденте. Зная особенности твоего взрывного характера, и опасаясь за тебя и твою семью, я попросил разрешения поговорить с тобой.