Не стал рассказывать не из вредности, не для того, чтобы великой радостью не поделиться, хотя и делиться-то на самом деле нечем, - ну, есть. Ну, в разных реальностях. А где остальные части брать, и как их все, в одном месте Мироздания, в один шарик собрать?! Со мною бы, кто-нибудь поделился! И не скажу я ему ничего! Пока. Пока самую последнюю часть не найду. А там, отдам, не отдам, фиг его знает, в каком пространстве, недостающие части обретается. Найду, скажу, где лежат, а дальше пускай сам соображает, как пазлик до кучи складывать.
И вообще! Создатели-держатели хреновы! Брали бы, и разруливали ситуацию сами!
Может быть, сбежать все-таки, куда-нибудь в Океанию, на острова. Посидеть там годик - второй, глядишь, все и уляжется. Заодно понырять-позагорать, кораллов подсобирать в коллекцию. Кокосы-бананы, опять же в руках местных Пятниц, ведь Пятница, - женского рода, вопреки мнению героя Даниеля Дефо... Хотя... Нет, убегать в этот раз не буду, хватит, набегался.
У меня от неожиданности, даже дыхание перехватило - настолько все реальным показалось. И сухостью пассата, роняющего доску для виндсерфинга, воткнутую в пляжный песок, в лицо повеяло, и брызги океанские донесло. Где-то пели туземки, вплетая печаль в яркие цветочные венки. На поверхности волн показался треугольный плавник, и мелькнула огромная зубастая пасть...
Внезапно, возле меня материализовался Демиург:
- Ну-ну! Юноша. Перестаньте в моем доме визуализировать! Переходы отсюда возможны, только с моего разрешения! Не переживайте Вы так. Все еще образуется, просто Вы не знаете, на что способны. Видите - не каждому дано порталы отсюда открывать, просто так, потому что грустно... Хотя место, конечно способствует. Но! Линии силы, тоже уметь надо использовать! Так что, перестаньте хандрить, возьмите себя в руки!
И, прошу вас, избегайте устремленных желаний и эмоциональных всплесков. По крайней мере, у меня в замке. Этим Вы будоражите не только окрестности. Всю Ойкумену лихорадит. Договорились?
Он исчез, одним движением пальца, смахнув с балкона и океан с пальмами, и тянущих ко мне руки туземок, и акулу с разноцветным пляжным мячом в зубах, будто и не было.
Вот так всегда. Бойтесь своих желаний. Сон разума рождает чудовищ. В моем случае, не сон, а бодрствование.
На душе стало еще поганее. Не оттого, что меня вроде как поймали за непотребным занятием, а от осознания своей готовности что-то делать, и незнания, что и как. Словом - "если был ты баобабом, - то баобабом и помрешь", снедаемый пониманием своей тупизны, не взирая на общение с мир предержащими.
Сами собой всплыли вчерашние слова Демиурга:
"Вы, Антон, сам по себе ключ от двери, соединяющей миры. Они будут обращаться к Вам в попытках выжить и вот тогда, от Вас потребуются правильные, и что не менее важно - своевременные, решения. Да, и главное - действия".
Ждать, пока они сами не дадут знать, - вот основная мысль, которую он хотел донести до меня. А дальше кривая выведет. Все это меня сильно напрягало. Ему-то что? У него вечность и сзади и спереди, а я привык контролировать свою коротенькую жизнь, а теперь инициатива ускользает из рук, и мне такое положение вещей, определенно не нравится. С привычкой все планировать, перепроверять и не оставлять лазеек для всяких "авось", лезть в авантюру с неясным концом, не то чтобы стремно, а даже как-то тупо самоубийственно.
А придется, милок! Прямо как в том анекдоте, про неудовлетворенную Бабу Ягу.
Да-а, - печалька!
Вежливо покашливая, обозначив свое присутствие, на балкон вышел Всеслав. Отцом его называть, у меня язык не поворачивался. Братом еще, куда ни шло, и то...
- Привет! Не против, если я тебе составлю компанию? - поинтересовался он.
Я молча указал на свободное кресло.
- Там ребята, хотели с тобой познакомиться, - неопределенный кивок в сторону двери.
- А оно им надо? - желания с кем-либо знакомиться, у меня так и не появилось. Назнакомился уже, за последние дни. Под завязку.
- Наверное, нет. Просто хотели увидеть моего сына - не верится им, что мы почти ровесники. Так же как и в то, что мы неизвестно где и в...
- А ты им объясни, что не надо искать черной кошки, там, где ее нет.
- В смысле?
- Не стоит множить сущности, без крайней необходимости. При прочих равных, самое простое объяснение - самое правильное. Бритва Оккама. Пусть принимают все, так как есть, и только.
- Я им уже объяснял... Не верят своим глазам. Неофобия(2), с депрессивным синдромом. И, кстати, есть мнение, что при прочих равных, - самое простое объяснение - самое идиотское. Бритва Дарвина. Дэн Симмонс.
- Да уж, эти бритвы...
Мы помолчали недолго.
- Это ты был на том холме, с защитным куполом? И квадрокоптер ты привел, - утвердительно произнес Всеслав. - Я тебя сразу узнал, только вот случая поговорить не предоставлялось.
- Я. А ты со своими, по нам ракетами лупасил.
- Ну, не по вам, а по демонам, внизу, - не согласился он. - Классный купол ты сделал. Особенно второй. Моща! Как получилось?
- "Конструктора" удалось вовремя прокачать, да и девайсы кой-какие под руку попались, тоже вовремя, - не стал таиться я.
- Круто. А у тебя провал в памяти был? - он немного смутился. - Спрашиваю, потому как сам, все произошедшие события только-только вспомнил, будто мешало что-то. Пока с Демиургом не поговорил и тебя не встретил.
- Та же самая ерунда. Смутные ощущения неправильности и все, пока тебя не увидел и не заговорил.
- А ребята, те вообще ничего не помнят. С поля боя на Земле, - прямо сюда. Вот и все воспоминания. Я тему форсировать не стал, подумают - свихнулся их боевой товарищ Ян, - он почему-то погрустнел, видимо вспомнил еще о чем-то.
- Ты лучше скажи, как нам демиурга отбрить, - я перевел разговор на другую тему.
- Ну, эту сущность не помножишь на ноль, он сам кого хочешь, помножит. А вообще, предлагаю не торопиться. Первым делом, надо решить, куда мы отправимся. Надеюсь, возражений по поводу того, что нам надо держаться вместе, нет?
- Есть.
- Обоснуй?
- Я этого Демиурго, в первый раз вижу. И тебя, в общем-то, тоже. А еще, мамаша три дня назад объявилась. Первый раз. В гости зовет.
- Где объявилась? Она же в отцовском особняке, в смысле дедовском, живет.
- Ага. Живет. И меня скоро родит. Только, она мне приглашение в Мир, через мастера - рогу передала, с пулом фамильных артефактов и свитком портала. Она там, теперь графиня де Смодонти. А дед, - кланлидер.
- Кланлидер? Через рогу... Подожди, дай сообразить...
- Да тут и соображать нечего, информации мало. Давай так - ты мне расскажешь все, о себе и матери, а потом я, как новорожденный, расскажу то, что знаю, а знаю я немного. Потом и будем думать, что дальше делать.
Всеслав, рассказал мне о том, как долго и упорно шел к своей мечте, как он был счастлив, создавая Мир. О своем друге - Сергее, который до самой смерти. Про войну и боль, и о том, как тот погиб, а он, хотел уничтожить всех, чтоб не осталось ни одного человека. Потому что, сволочи. Про кровь и грязь, трупы и обглоданные тела. О том, как сомневался, любит ли мою мать, о своей обиде на нее за разрыв, и неожиданно осознанную любовь. Про деда - жесткого и своевольного основателя финансовой империи, подмявшего под себя пол страны, но, поднявшего Всеслава. И о его сыне - Игоре, моем дяде, который кинул отца и присвоил себе его Мир. О своем желании отомстить, и радости, что у матери все в порядке. И о радости, что у него есть я. Только, как на это реагировать, он еще не знает и не понимает.
Он говорил, с отчаяньем последней исповеди, не щадя ни своего самолюбия, ни пороков других людей, встретившихся на его пути. И чем больше он рассказывал, тем больше внутри меня росло ощущение, что мы очень давно знакомы и то, как он реагировал на давившие его проблемы, было мне близко, и вызывало искреннее приятие, понимание, нелицемерное сочувствие и настоящее сопереживание. Для меня, моя реакция, оказалась новостью. Только теперь, я понял, как это - быть родственной душой.
Оказалось, мне этого сильно не хватало. С приемными родителями, мы никогда в подобном ключе не общались, и душевной близости с ними, у меня не возникало. Ничего не хочу сказать плохого - они замечательные люди. Но, по моим тогдашним детским воззрениям, жили они в своем мирке, со своими проблемками, а я, со своими вселенскими несчастьями, которыми с ними не делился, в своем. Только теперь я понял, каким эгоистом был, и испытал к Всеславу настоящую благодарность за это прозрение.
Мне тоже, в первый раз в жизни, захотелось выговориться, выбросить угли, не до конца перегоревших эмоций. Услышать слова сочувствия, одобрения и поддержки.
Он слушал внимательно, не перебивая и не переспрашивая, и в глазах его, светилось такое спокойствие и мудрость, что я усомнился в его возрасте. Настолько разительна была перемена, произошедшая в этом парне. Насколько он был моложе, рассказывая о близком для него, настолько же он был старше, слушая меня.
Я ему рассказал о том, как рос у приемных родителей, не зная, что они не родные. О своих увлечениях, победах и поражениях. Про Веру. Про не пришедшую до сих пор, настоящую любовь и не совсем ясную надежду на будущее.
И, о своем страхе несостоятельности, об отсутствии вариантов, верю я или нет, в рассказанное Демиургом, - путь назад уже закрыт. Все изменилось вокруг. Я изменился.
На что, совет был прост:
- Боишься, - не делай. Делаешь, - не бойся! - и Всеслав запел: - Ойся, ты ойся, ничего не бойся. Я пойду с тобою, ты не беспокойся! - и сделал проходку, как в лезгинке.
- Это я так, к слову. Ты должен знать свои корни, - он снова присел рядом. - Бабушка моя с Кубани, а у отца, деды и прадеды, русский Север обживали. Поморье да Заонежье. Казацкая ниточка с Кубани, еще дальше тянется - на Яик. Наши предки туда с атаманом Василием Гугней пришли. А до того, яицкие казаки, при Тамерлане личной гвардией состояли. В общем, там круто замешано. У матери же твоей корни, с одной стороны кельтские, а с другой, тоже казацкие, из запорожцев и дунайцев, но, последние впрочем, сами бывшие кубанцы. Так, нам ли бояться покорять миры? Казаку, только бабу свою, бояться не зазорно!
И он снова запел:
- Ойся, ты ойся, ничего не бойся...
А затем продекламировал:
"Боюсь, что буду я бояться, боюсь покинуть я тропу,
Боюсь упасть и не подняться, боюсь, что что-то не смогу...
Но не боюсь лежать и думать, о том, что я всего боюсь!"
- Прикольно! А это, кто написал?
- Я...
- Пишешь стихи?
- Нет. Баловался раньше. А теперь муза меня покинула.
- Мать?
- Нет. Просто Муза. Диана стихи не любит. Даже про любовь. Она, вся такая целеустремленная, а стихи - для неудачников, которые вместо денег, производят на свет сопливые рифмы. Она напрямую об этом не говорила, но, не раз давала понять намеками, чтобы меня ненароком не обидеть.
- И ты бросил писать, только потому, что ей это не нравилось?
- Нет. В один из дней, я вдруг вспомнил, что давно ничего не писал. Попробовал. Ничего не писалось, и самое
печальное, - уже и не хотелось. Не хотелось, чтобы написалось. И я, перестал даже думать об этом. Вот, как-то так...
- Жаль, наверное, могло что-нибудь получиться.
- Нет, не жаль. Могло или нет, неизвестно. А так, все время, которое я потратил бы на стихи, я потратил на
доработку Мира. О чем, совершенно не жалею, не смотря на то, сколько проблем он принес и еще принесет. А знаешь, налей-ка мне чайку, - он протянул чашку. - А то за разговорами, мы о нем совсем забыли!
В тишине допили обжигающий ароматный напиток.
- Скажи мне, тебя называют Создателем, Творцом, - начал я. Мне было интересно, что он сам думает по этому поводу.
Он промолчал, ожидая продолжения.
- Говорят, что ты ушел. Решил передохнуть, перед тем, как создавать следующий мир.
- Все намного прозаичнее. Я не ушел, - меня ушли. И у творцов, есть могущественные недоброжелатели, - он улыбнулся.
- А насчет новых миров, - мало ли? Вдруг, захочется чего-то новенького? Все может быть. Но, с полной уверенностью, могу сказать тебе одно - пока Мир в опасности, ничего такого, творить я не буду! По крайней мере, нового! - рассмеявшись, сказал он.
- Как это - знать, что есть целый мир, который без тебя не появился бы на свет, что он развивается, осознает себя?
- Я не смог быть рядом с тобой, когда ты делал первые шаги, начал разговаривать, читать, пошел в школу... Но, думаю - все точно так же, - он снова улыбнулся. - Блин! Я себя ощущаю столетним дедом! Никак не осознаю, что так может быть! Ты мой ребенок, и Мир - мой ребенок. А я сам еще не вырос! Как я могу к вам относиться? Я вас, просто люблю, и никому в обиду не дам! Никому! Ну, что? Вместе? - он протянул мне ладонь.
- Вместе! - я протянул ему свою руку, на которой лежал перстень с семилучевой звездой.
- Что это? - Всеслав осторожно, двумя пальцами взял артефакт и покрутил перед глазами, рассматривая. Тот радостно заискрился короткими лучами, обволакивая его руку всеми цветами радуги. - Ого!
- Он тебя признал! - удовлетворенно констатировал я, вспоминая слова Аксиньи. - Это тебе подарок, от одной загадочной ведуньи. А зачем? При встрече, думаю, расскажет.
V
"Каждый шаг действительного движения
важнее дюжины программ".
К. Маркс.
Резиденция Демиурга.
Всеслав.
Прошло три дня.
Три дня сибаритства и гедонизма.
Мы, рожденные в нищете, выросшие в стесненных жилищных, финансовых, инфраструктурных, политических, моральных и прочих неблагоприятных условиях, просто дорвались до совершенно невозможной халявы.
Как поступили бы Вы, если все, доступное к пожеланию, появлялось бы в ту же секунду?
Так и все мои товарищи. Почему бы не пожелать?
Устоять было трудно, да и нужно ли? Поэтому мы пробовали, все чего не пробовали в прошлой жизни. Не тронутым оказалось только то, о чем мы не знали или не смогли вспомнить.
Мне, кроме дегустируемых в неограниченных количествах деликатесов, не нужно было ничего. Леха же, запросил полный комплект одежды фирмы "Lee Cooper", от майки до куртки и комплект обуви, от вьетнамок, до ботинок, той же фирмы. Не знаю, какая любовь связывает его с этим английским брендом, спрашивать не стал. Только посоветовал взять дополнительно несколько единиц нижнего белья и носков, а то по одной паре, как-то маловато. Так он и сделал.
Точно так же поступили и Макс со Степаном. Они вчера выбрались из открывшихся капсул совершенно здоровыми, новенькими и розовокожими, как будто не тронули их рваные осколки, крупнокалиберные пули и сложные переломы. После коротких приветственных обнимашек, первым делом набросились на разносолы, наколдованные в автоповаре, обрадованной их благополучным возвращением, бывшей медсестрой. Потом Леха, постоянно перебиваемый возбужденной Настей, поведал о последних событиях и прочем, ожидающем нас всех в скором будущем. Улыбки сползли с их, минуту назад еще счастливых лиц. Решение принимать предстояло серьезное, и по старинной славянской традиции, все решили прибегнуть к помощи универсального антидепрессанта - советчика.
Кудрячили всю ночь. Я участия в возлиянии не принимал, ограничившись парой бутылок полутемного пива, изредка отвечая на те вопросы, на которые у меня были ответы.
Настя же оказалась настоящей тряпошницей. Она чахла, словно Кощей над своим златом, возле огромной кучи всевозможной одежды и аксессуаров, с той только разницей, что не над ней, а уже практически - под ней.
- Настя! Ау! Ты там жива еще?
- Не дождетесь!
- И как ты эту гору тащить будешь?
- А вы у меня на что?
Ну, вот и поговорили.
Ребята определились со своим выбором. Никто не захотел, ни на Альфу Центавра, ни к Бете Цефея. Даже через Пояс Ориона.