Хоть Элрик и знала о том, что приснилось её сыну, и она желала помочь мальчику, наплевать на обещание, данное Хоэнхайму, она не могла. Слова мужчины до сих пор эхом отдавались в её голове.
Позволь ему идти своей дорогой. Не говори о том, что ты знаешь, до последнего. Поверь, так будет лучше.
И хоть эти две недели Патрисия пыталась понять, почему её гражданский муж сказал это, она не могла. Её голову не посещала ни одна идея. Неужели Хоэнхайм что-то ей не рассказал, потому что боялся?
Или же здесь что-то другое? Может, здесь были замешан… Женщина даже не могла предположить, что могло подтолкнуть Мудреца с Запада на такой поступок. Всё-таки когда мало информации, появляется слишком много раздумий.
Да и ещё новость о том, что супруги Рокбеллы живы, оказалась для Элрик молнией среди ясного неба. Она, конечно же, была рада, что Ури и Сара не погибли, но в то же время женщина не понимала, почему это произошло.
Триша прекрасно помнила тот день, когда к ним зашла Пинако и сообщила, что её сын и невестка умерли. А ещё женщина прекрасно помнила, как на мгновение изменилось лицо Хоэнхайма, когда он услышал причину их смерти.
Будто бы причиной «гибели» Ури и Сары стал обвал в каком-то складе, который спровоцировала тень с множеством глаз. Бред… Только вот для Элрик и её гражданского мужа это не было похоже на сказку. Особенно для последнего.
Конечно, супруги ничего тогда не сказали Пинако. Вряд ли бы она смогла поверить в то, что случилось с Мудрецом с Запада. Поэтому они просто слушали женщину и высказывали ей своё сожаление.
А когда ещё механик автоброни сказала, что к документам о смерти её детей была прикреплена странная записка с текстом: «Простите. Я хотел поговорить с другим человеком. Я просто перепутал», Хоэнхайм не смог сказать и слова. И только Триша заметила то, как он побледнел.
И когда Пинако покинула их дом, философский камень смог всё рассказать своей жене. И если бы Триша не знала о его прошлом, то ни за что бы не поверила в его слова. Но она лишь слушала мужчину, боясь хоть что-то пропустить.
Когда Хоэнхайм рассказал о том, что это вполне мог быть Гомункул (другого объяснения той тени мужчина просто не имел), он замолчал, продолжая смотреть в одну точку. И Патрисия его прекрасно понимала. Для любого это шок. Тем более, для него…
А когда Элрик наконец нашла нужные слова и хотела успокоить своего супруга, он успел её опередить. Его решение было очень ожидаемым, но женщина не хотела о нём даже думать. Просто не хотела.
Хоэнхайм слишком спокойно сказал, что ему нужно уйти. Во-первых, его обнаружили. В том, что это так, мужчина был уверен. А во-вторых, уже пора начинать подготовку к нейтрализации Отца.
Мудрец с Запада объяснил Трише, что уже через несколько лет (точной даты сейчас мужчина начать не мог) Гомункул, наконец, воплотит свои планы в жизнь. А допустить то, чтобы его жена и сыновья стали сырьём для философского камня, Хоэнхайм не мог. Ему хватило Ксеркса.
И хоть Элрик не хотела отпускать его, но и держать мужа не могла. Женщина прекрасно знала, что он чувствовал, поэтому она и позволила супругу уйти.
А сейчас, узнав, что Ури и Сара всё-таки живы, Триша не понимала, зачем нужно было слать свидетельство об их смерти. Неужели кто-то действительно перепутал? Или же это было сделано специально?
Но тогда зачем? Неужели для того… Чтобы напугать Хоэнхайма? Сказать, что Гомункул знает о его существовании? И он знает даже то, что Мудрец с Запада живёт в Ризенбурге? И даже может избавиться от него?
Только от одной мысли об этом женщине становилось страшно.
Неужели то существо до сих пор не забыло о существовании Хоэнхайма даже спустя столько лет? И Гомункул до сих пор воспринимает его, как опасность для себя? Но ведь Мудрец с Запада всё это время вёл себя тихо.
- Всё-таки он - чудовище, - тихо шепчет Триша.
И только после этих слов женщина смогла сдвинуться с места. Она очень хотела, чтобы у неё и у дорогих ей людей всё было хорошо, но в то же время Элрик понимала, что просто так этого не будет.
Всё-таки от равноценного обмена нельзя убежать.
***
Хоть Лора и не хотела ввязываться в дела Грида, выбора у неё не было. От некоторых вещей избавиться или отказаться невозможно, поэтому приходиться их принять и начать жить с ними.
И Жадность прекрасно это знал. Он не заставлял женщину работать на себя. Абсолютный щит прекрасно знал – она сама это сделает. Ведь если она захочет уйти от него, то велика вероятность, что её убьют. А так у неё есть хоть какой-то шанс на жизнь.
А Алчности нужны были люди, чтобы воплотить свои планы в жизнь. Ведь без союзников даже он не сможет победить Отца.
- Эй, Грид-сан, - Лора обратилась к гомункулу. – А ты же знаешь, кем является Расс?
Жадность оторвал взгляд от своей руки, которая была покрыта углеродным щитом, и перевёл его на женщину. Хмыкнув, мужчина ответил:
- Честно, нет, - Грид был спокоен. – Я помню лишь прошлого Гнева. Его нынешний облик мне неизвестен.
- Тогда почему ты сказал Хоэнхайму, что не хочешь с ним встречаться?
Алчность убрал щит со своей руки и полностью повернулся корпусом к своей собеседнице, которая сидела на своей кровати.
Гомункул, конечно, понимал, почему Лора это спрашивает, но в последние время настроение у него было не очень. Так ещё и Александр, который хотел примкнуть к армии, сильно разозлил Жадность.
- Один из моих информаторов перед своей смертью смог мне сообщить о том, что нынешний Расс – один из верхушки армии.
- А кто именно, он не уточнил? – скептически изогнула бровь Лора.
- Не успел, - довольно ухмыльнулся мужчина.
После этого ответа женщина опустила взгляд, думая о чём-то своём. А Грид её не торопил. Он сейчас пытался успокоиться, чтобы не отыграться на Лоре. Всё-таки эта женщина ему ещё нужна, и терять её из-за своего гнева гомункул не хотел.
- А если ты всё это знаешь: и о Рассе, и о силе Отца, тогда почему продолжаешь бороться против них? – немного подавлено спросила шатенка.
Жадность сейчас прекрасно чувствовал то напряжение, которое исходило от женщины, но успокаивать её он не собирался. Алчности за это не платят, а бесплатно он не работает. А в том, что Лора и так не предаст его, мужчина был уверен. Ведь у неё нет выбора.
- Это равноценный обмен, дорогая моя, - коротко объяснил Грид. – Либо они, либо я. А проигрывать я не собираюсь.
- Как всегда, - хмыкнула женщина.
- Верно! – рассмеялся Жадность. – Как всегда.
========== Глава 12. Новые фигуры ==========
Проснувшись на следующее утро, Эдвард не сразу вспомнил о том, какие цели волновали его последние две недели. Он просто не мог сразу вспомнить всё то, что с ним происходило. После всего, что вчера произошло, будущий алхимик не мог впустить в свою голову плохие мысли. Он сейчас был в слишком приподнятом настроении для этого.
Для психики ребёнка это нормально - отгораживаться от негатива. И именно этот подарок эволюции помогает человечеству выживать до этого момента.
Жаль только некоторые индивиды не дают детям нормально восстановиться, пускай и делают они это неосознанно. Просто из-за этого банального и невероятно глупого незнания человек просто не может полностью понять, к чему приведёт его поступок. Вот он так и делает.
Винить таких людей - неразумно. Ведь они, по сути, ни в чём не виноваты. Если бы человек знал о последствиях, то он непременно бы молчал и ничего не делал. А так…
- Братик, - голос Ала множеством колокольчиков зазвенел в комнате, - ты уже не спишь?
Эдвард лениво перевёл взгляд на своего брата и зевнул. Радостно улыбнувшись, не-Стальной утвердительно кивнул и произнёс короткое:
- Ага.
После ответа Альфонс придвинулся немного ближе к своему старшему брату, не сводя с него немного виноватого взгляда своих больших медовых глаз. Но будущего алхимика сейчас не очень волновало. Он просто не обращал на это внимания.
- Братик, - немного взволнованным голосом начал мальчик, - а ты на меня не будешь сердиться?
Эти слова немного напрягли Эдварда. Он никак не мог понять, почему Альфонс так говорит. Ведь ничего же не произошло, и повода так относиться к младшему брату у будущего нет. Да и Эд даже не думал злиться на Ала. Уж на кого-кого, а на этого человека не-Стальной злиться не может.
Сев на кровати, не-Стальной принял как можно более удобное положение. Смотря на брата, при этом не отводя взгляда, Эдвард лучезарно улыбнулся. Сейчас у мальчика было слишком хорошее настроение, чтобы грустить. А пока он не вспомнил о своём сне, ему можно немного побыть счастливым и самым обычным ребёнком.
- Конечно, нет, - ответил мальчик. - Что случилось?
На мгновение опустив взгляд, малыш Альфонс, немного неуверенно потоптавшись на месте, опять поднял взгляд на будущего алхимика.
- Братик, я рассказал маме про твой сон, - наконец, ответил Ал.
И тут у Эдварда внутри всё похолодело. Воспоминания о сне накрыли его голову с новой силой, заставляя мальчика понять, что совсем скоро нечто подобное может случиться со столькими людьми. И Триша всего через пять лет должна умереть…
Смотря на брата, будущий алхимик не мог пошевелить и пальцем. Ступор полностью овладел его телом, не давая возможности сказать даже одно жалкое слово. За последние две недели мальчик научился слишком хорошо себя накручивать, и сейчас это умение буквально убивало его.
А Альфонс тем временем не сводил непонимающего взгляда с Эдварда, который этого не замечал. Для Элрика-младшего такое поведение будущего алхимика казалось очень странным.
Мальчик, быстро поддавшись вперёд, схватил не-Стального за руки и потряс того. Это вывело Эдварда из его транса.
- Братик, что с тобой? - взволнованно протараторил Ал. - Ты сердишься на меня, да?
Будущий алхимик, быстро заморгав, попытался прийти в себя и окончательно избавиться от остатков своих плохих мыслей, но не смог. Некоторые из них крепко засели в его голове и никак не хотели покидать своего пристанища.
Например те, которые всё время твердили: Триша совсем скоро умрёт.
- А? - Эд сконцентрировал взгляд на брате. - Нет, что ты! Всё в порядке!
Да, Элрик-старший пытался скрыть свои чувства от младшего брата, ведь Альфонс не заслуживает всего того, во что втянет себя Эдвард. Себя мальчику было совсем не жаль, а вот своего младшего брата… Будущий алхимик не мог его потерять.
- Точно? - с надеждой в голосе спросил Ал.
- Конечно! - кивнул не-Стальной. - Всё просто прекрасно!
- Но я ведь… - немного сомневаясь, произнёс Элрик-младший.
- Да ладно тебе, - отмахнулся Эдвард. - Я всё равно планировал всё рассказать маме. Не сейчас, конечно.
Да, сейчас мальчик впервые в жизни врал. Раньше он молчал, не договаривал, приукрашивал, но не врал. А вот сейчас… Чтобы не расстраивать младшего брата, Эдвард нагло врёт, смотря Альфонсу прямо в глаза.
- Значит, ты на меня не сердишься?
- Нет! - воскликнул будущий алхимик.
Да, Эдварду было жутко неприятно врать Альфонсу, но он прекрасно понимал - так необходимо. Если он втянет брата во всё это, то он вполне может… Умереть.
И от осознания этого мальчику становилось страшно. Он же в своём сне был готов умереть за своего младшего брата, и это желание защищать Ала, не смотря ни на что, осталось в душе не-Стального даже в реальности.
Хотя скорее всего, это желание было у Эдварда всегда. Он просто раньше не задумывался о нём. Просто раньше повода не было.
- Братик, с тобой мама поговорить хочет, - Ал сильнее сжимает руки брата.
Встав на ноги, Эдвард опять лучезарно улыбнулся.
- Тогда идём, - Элрик-старший не отпускал ладонь брата. - Узнаем, что она хочет.
После этого Ал и Эд ровным шагом направились вниз, к матери. Ал потому, что не видел смысла торопиться, а будущий алхимик - потому, что не хотел сорваться и нарубить дров. Всё-таки у него и так много проблем, а эти ему не нужны и подавно.
Найдя Тришу в гостиной, Эдвард был готов ко всему, но никак не к тому, что мать попросит Альфонса ненадолго удалиться, потому что ей нужно поговорить со старшим сыном наедине.
Когда Элрик-младший, ничего не понимая, удалился из комнаты, и будущий алхимик с Патрисией остался наедине, первый не знал, что ему следует сейчас делать, вот он и переминался с ноги на ногу, так и не решаясь посмотреть матери в глаза.
Женщина, быстро присев рядом с сыном, положила ему свои ладони на плечи и заглянула в глаза. От этого мальчик вздрогнул.
Он вспомнил о том, что в его сне, когда Хоэнхайм уходил, Триша была с ним. А значит, Мудрец с Запада мог ей что-нибудь рассказать…
- Эд, - начала Патрисия, - я всё знаю.
- Мама! - прервал её мальчик.
Эдвард хотел ей всё рассказать, всё объяснить. Чтобы мама не волновалась и знала, что всё хорошо. Что он, Эдвард, ни за что не умрёт и не даст в обиду Альфонса. И что не-Стальной обязательно спасёт её от болезни.
- Эд, послушай, - Триша не дала ему договорить. - Папа мне всё рассказал. И я знаю о твоём сне. Но не волнуйся. Я помогу тебе.
- Но, мама, - голос мальчика дрожал.
Он совершенно не хотел втягивать во всё это свою мать. Ведь он только ради того, чтобы она жила, решил пойти на всё это.
- Не волнуйся, с нами всеми всё будет хорошо, - заверила его женщина. - Только не неси всю эту боль в себе. Знай, что мы в любой момент можем тебе помочь.
- А ты не против, что я…
Договорить Элрик не смог. Он не находил нужных слов, но Триша и так поняла, что хотел сказать её старший сын.
- Конечно, нет, - женщина улыбнулась. - Ты, как и твой отец, хочешь помочь дорогим тебе людям. И это нормально. Я тоже хочу вам всем помочь. Так что давай будем помогать всем вместе?
- Хорошо, - вытирая проступившие слёзы, кивнул ребёнок.
Сейчас он был искренне рад, что мать его поняла и не стала останавливать его. Сейчас Эдвард чувствовал в себе невероятную силу и ещё большее желание идти дальше. Ведь теперь у него ещё больше людей, которые смогут его поддержать в любой момент.
Да и в конце концов - мать поняла его и не стала осуждать. Это самое главное. Теперь в случае чего Патрисия сможет своеобразно (то есть в тылу, а не на линии фронта) прикрыть спину своему сыну, который не за что не свернёт с выбранного пути.
Теперь у Эдварда есть новая фигура.
***
Идя по невероятно длинным коридорам резиденции фюрера, Кимбли никак не мог понять, почему Кинг Брэдли его вызвал. Зольф, конечно же, прекрасно понимал, что алхимики, как он, лично подчиняются руководителю Аместриса, но это казалось Багровому чем-то странным.
Ведь если армейский пёс служит своему хозяину, то его никто на ковёр вызывать не должен, а Багровый ведь ещё не успел совершить хоть какой-нибудь проступок. Пока его служба была идеальной, не считая того, что он не поладил с некоторыми людьми.
Но с кем не бывает? Для людей это нормально.
Остановившись перед большой массивной дверью, Кимбли набрал в грудь воздух, подбирая необходимые слова, чтобы можно было сразу ответить фюреру, если тот задаст ему вопрос.
Постучав, Зольф почти сразу же услышал ответ:
- Входите.
Услышав это, алхимик на пару мгновений замер перед дверью, обдумывая слова Брэдли. Будто Кинг с самого начал, кто решил его посетить.
И это очень странно.
Но совладав со своими чувствами, Багровый медленно открыл дверь и не спеша прошёл в кабинет фюрера, который мирно сидел за своим столом.
Бэдли молча провёл Зольф пристальным и задумчивым взглядом. А когда алхимик остановился перед его столом и отдал честь, то Кинг начал:
- Вот скажите мне, Кимбли, чего вы хотите добиться с помощью алхимии?
Вопрос фюрера очень удивил Багрового. Он ожидал чего угодно, но никак не этого. Чтобы правитель страны интересовался целями какой-то армейской шавки… Что-то здесь не чисто.
Но взяв себя в руки, Зольф всё же ответил:
- Хочу подобраться к Истине настолько, насколько это возможно.
При этом Кимбли не удержался от того, чтобы не пожать плечами. Мужчина привык так поступать, вот и сейчас следовал своим привычкам.