– Это хлам, – рассказывала Сара, указывая рукой на неровную башню коробок. – Там старые ботинки, сломанные сачки, удочки, разбитые пластинки и ржавые железки. Можешь перебрать, если не веришь, или выкинуть не глядя, но я бы все же попробовала выставить на распродажу, по двадцать центов за килограмм. Дальше относительно приличная обувь, инструменты, две коробки целых, но местами царапанных пластинок, старенький проигрыватель. Вполне подходящие вещи для продажи, на мой взгляд. Мелочь я сложила там, и как быть с ней – не знаю.
– Мелочь? – переспросил Дин, несколько удивленный активностью Сары.
– Ну да. Пуговицы, перья, цветные стекла и камешки, сувениры из разных городов, открытки, безделушки. Три коробки пылесборников.
Все они были подписаны рукой Ричарда, и Дин понял, что эти вещи стояли у деда в доме до последнего. Он взял стеклянный шарик, собранный из цветных кристаллов, и покатал в руке. Дедушкины вещи было жаль, ведь в них жили частички памяти.
– Гробница, Дин, – глухо зашептал на ухо подоспевший Крэйг. – Зачем тебе всякая дребедень? Пусть лучше она послужит другим людям, принесет радость, а? Смотри, сколько тут всего, дети в восторге будут.
– Ты прав, – вздохнул Дин. – Так и нужно сделать. Чтобы у каждой вещи был новый хозяин.
– Что будем делать с фарфором? – спросил Адам.
– Пока не знаю. Сара, что ты думаешь?
– Фигурки известных фирм продать несложно; особенно серию собачек. Она почти целая, ее можно сбыть с хорошей прибылью. А про этих, – Сара ткнула пальцем в сторону ирландцев, сгрудившихся на столе, – я ничего не смогла найти.
– Ладно, оставим пока так, все равно надо все организовать. Сегодня, наверное, мало что успеем: уже темно, – Дин потер лоб. – Надо прикинуть, как все это устроить.
– Нет ничего проще, – отозвался Адам. – Принесем столы, выставим все это добро там, за домом, со стороны дороги. Оповестим соседей и друзей, когда начало.
Дин слушал его и рассеянно кивал. Он немного расстроился, что не нашел ничего особенного, ценного для него в определенном смысле: ни Кодекса, ни каких-то еще волшебных вещей. Судя по задумчивому лицу Уилс, она размышляла о том же. Где же теперь искать? Может, в доме есть потайные места, скрытые ниши или даже комнаты? Дин прежде не пытался ничего искать или прятать здесь, а теперь он спрашивал сам себя: где бы он спрятал нечто важное и дорогое? Этими мыслями он решил позже поделиться с друзьями, а пока взялся за коробки, которые мешались на ходу. Несмотря на разговоры в гостиной, он разобрал урчание машинного мотора.
– Кто-то еще приехал? – удивился Дин и распахнул дверь прямо перед носом удивленного Ричарда.
– Привет! Эм… ты что, ждал меня?
– Нет, я услышал твою машину. Заходи, у меня тут уже клуб любителей старья.
Заинтригованный Ричард вошел, осмотрелся и присвистнул:
– Ничего себе ударный труд. Всем доброго вечера, друзья. Что происходит?
– Достали с чердака все, что там было, – ответила Уилс.
– Кроме мышиного дерьма и сушеных тараканов, – поддакнул Крэйг.
– И куда все это? – Ричард осмотрел баррикады и пирамиды коробок.
– Гаражная распродажа, может? Если сможем организовать, – сказал Дин.
– О, прекрасная идея! Я мог бы разместить объявление на доске, на городской площади, – предложил Ричард.
– Круто, это просто здорово! – Дин просиял. – Тогда мы точно от всего этого избавимся. Кофе будешь?
– Нет, я вообще-то домой ехал. К тебе завернул, чтобы сказать: я договорился с Дурифами, поедем к ним на следующей неделе, если ты не занят.
– Да, договорились. С удовольствием.
Ричард распрощался со всеми и уехал; следом засобирался и Адам.
Уилс и Сара ушли чуть позже, когда тишина накрыла холмы, а окошки в домиках фермеров начали гаснуть. Крэйг оставался дольше остальных, поглядывая в окна и будто бы невзначай проверяя защитные метки на дверях.
– Они скоро вернутся, – Дин точно это знал, он уже почти видел Эйдана в темном море.
– Знаю. Сейчас пойду… мало ли.
– Иди, встречай Люка. Я никуда не денусь.
– Хорошо. Только пообещай мне, что не выйдешь из дома до прихода Эйдана. Даже на шаг, даже за порог просто.
Крэйг выглядел непривычно серьезным, Дин понял, что он сильно взволнован. Неужели что-то увидел, о чем не хочет говорить?
– Я обещаю. Завтра Самайн, да? Опасно?
– Ага. Тогда я пошел, а ты никуда, слышишь? Никуда!
– Да понял я, понял. Буду сидеть дома.
– Вот и славно.
Крэйг ушел, и Дин на всякий случай запер дверь на тяжелый монастырский засов. Всеобщая нервозность передалась и ему.
Ветер снаружи снова выл, как живой, небо затянулось. Можно было с уверенностью сказать, что собирается дождь – для этого в Ирландии не нужно быть провидцем. Дин заварил лечебный чай и устроился на диване. Он почти наяву слышал, как стучат по камням конские копыта, как ступают по жухлой траве, все ближе и ближе… Тихий стук в дверь раздался именно тогда, когда он ожидал.
– Дин, это я, – сказал Эйдан с той стороны. – Вернулся.
– Я знаю, – прошептал Дин, отодвигая засов.
====== Глава 3 ======
– Нет, ты не можешь так поступить с вещами дедушки! – по уровню жалостности Эйдан сейчас мог бы переплюнуть картонную коробку, полную крошечных щенят, брошенных под холодным дождем. – Посмотри, ну вот хоть этот милый… милое… хм. Эта штука. Посмотри, какая она старая и побитая жизнью! Дин, ты только подумай, сколько раз руки твоего дедушки касались этих поверхностей, а до него – твоих предков, разных родственников. Это же живая память, как можно ее отдать посторонним людям?
– Эйдан, у тебя в руках кофр от моего широкоугольного объектива. То, что он такой пыльный, говорит лишь о качестве уборки моего чердака. А вообще вся эта куча, над которой ты вознамерился порыдать – мои вещи, которые продавать я не собираюсь, – усмехнулся Дин, любуясь им потихоньку.
После охоты в море Эйдан всегда выглядел особенно хорошо: кожа становилась гладкой и приятной по цвету, глаза сияли, в волосах поблескивали капли дождя. В такие моменты Дин очень остро чувствовал, насколько его любовник не отсюда, как сильно он отличается. Хотелось немедленно обнять Эйдана, коснуться волос, расцеловать с далеко идущими последствиями…
– Так чего ж ты молчишь? А где то, что на продажу?
Возмущенный Эйдан решительно обошел диван и вперился взглядом в другую кучу, куда более ветхую и разномастную.
– Если тебе что-то понравится, ты можешь просто забрать это, – поспешил успокоить его Дин.
Эйдан копался в вещах и что-то тихо ворчал себе под нос; сложно было разобрать, одобряет он находки или сокрушается об их ценности.
– Слушай, Дин, ну это же сплошной палеозой, – наконец высказался он. – Странно будет, если это старье действительно купят.
– Несколько минут назад ты задвигал про воспоминания и их значимость, – напомнил Дин.
– Тогда я думал, что речь идет о нормальных вещах, а не об этом, – Эйдан помахал номером местной газеты за 1954 год.
– Ты тоже надеялся, что найдется что-то важное?
Догадка неожиданно пришла Дину в голову, он произнес ее вслух до того, как полностью осознал, и по взгляду Эйдана было ясно, что он угадал.
– Я и сам искал, – признался он неохотно. – Когда прятал свои вещи, и еще весной, после феи. Но мне казалось, что дед непременно должен был оставить там что-то именно для тебя, нечто особенное, что сможешь отыскать только ты один. Какой-то знак, намек – что угодно. Не мог же он просто уничтожить все свои книги и остальное…
– Ну, книг у меня и так набралось прилично: одних только сказок вон, четыре тома. Но меня тоже удивляет отсутствие семейных альбомов с голозадыми малышами и личных записей. Словно человека просто не было или он совсем не оставлял следов. Посуда, инструменты, дверные ручки… но нет ни писем, ни личных вещей – ничего вообще.
– Он мог уничтожить все это, – пожал плечами Эйдан. – Вряд ли мы узнаем.
– Или кто-то забрал. Если там было что-то важное, а дом стоял пустой, то кто угодно мог проникнуть внутрь и спокойно копаться в вещах. И я сейчас не о людях говорю, – Дин нахмурился.
– Я тоже об этом подумал.
– Надо поговорить с Ричардом. Он делал тут уборку перед моим приездом, так что, может быть, видел что-нибудь. Они же общались с дедом, да?
– Ричард со всеми общается, но дружит мало с кем. И потом, ты же не можешь просто так спросить: «О, привет, Ричард! Не находил ли ты волшебных дедушкиных вещей, и не прикарманил ли их, часом?» Глупо получится.
Дин хихикнул, представив, как вытягивается лицо Ричарда в ответ на такое предположение.
– Нет, конечно. Мы с ним поедем на ферму к местным рекордсменам, и я в поездке попробую аккуратно поговорить с ним.
– К кому? – удивился Эйдан.
– Ну какой-то фермер по фамилии Дуриф, у них там животные плодятся с бешеной скоростью.
– Не знаю такого, – Эйдан покачал головой. – Это Ричард тебе рассказал?
– Да, он недавно был там.
– Везде-то он успевает.
Ночь снаружи пролилась дождем, тут же отгородив дом от шума моря; Эйдан на секунду по-звериному вскинул голову, прислушиваясь. Видимо, ничего подозрительного в дожде не было, и он расслабился. Что он хотел услышать? Что могло прятаться там, в мокрой темноте, полной холода и запахов водорослей и прелой травы? Дин вздрогнул и неожиданно зевнул. Не стоило тревожить воображение в ночь на тридцать первое октября.
– Пойдем спать?
– О, как я мог забыть, тебе давно пора в кроватку, – Эйдан подошел сзади и куснул Дина за ухо, а потом жарко задышал куда-то в шею. – Ты скучал по мне?
– Конечно скучал, – прошептал Дин, улыбаясь.
– А твоего противного лечебного чая достаточно? – теперь Эйдан потерся носом о его плечо и негромко всхрапнул.
Дин почти физически ощущал, как жар исходит от его тела; это заводило.
– Лечебного чая… завались, – отозвался он, расстегивая собственные джинсы.
Сделал он это вовсе не ради того, чтобы подогреть интерес Эйдана, просто хотелось сохранить хоть эти джинсы: на предыдущих болт был выдран с мясом, а молния разорвана пополам.
– Классно, – выдохнул Эйдан, запуская руки под свитер Дина.
На этом нормальные воспоминания прерывались, уступая место обрывкам и смутным образам. Дин не мог пожаловаться на отсутствие опыта в сексе, но с Эйданом это не было похоже ни на что из испытанного прежде. Общая связность восприятия исчезала, пропадало время, а пространство искажалось до неузнаваемости, так что Дин при всем своем желании не смог бы определить, где верх, а где низ. В то же время чувствительность всех органов обострялась, и детали выходили на первый план. Складки ткани, тени на коже, запахи моря, мокрого камня и остывшего камина, шелест перебираемых в пальцах волос – все это составляло новую, незнакомую картину прежнего мира, в котором Дин плыл, как песчинка, подхваченная прибоем. Эйдан был повсюду, но его все время не хватало: хотелось больше и сразу везде. Наверное, это и было то самое желание «слиться в одно существо», как любят писать в любовных романах.
Как они очутились в кровати, Дин не помнил. В какой-то момент он осознал, что давно уже тычется лицом в подушку, сжимая в пальцах ткань простыней. Эйдан сегодня был требовательным и настойчивым, он никуда не торопился и, похоже, собрался отработать Дина по полной программе: как иначе объяснить, что каждый сантиметр его тела подвергся обстоятельным ласкам и поцелуям? Сладкая пытка продолжалась бесконечно, даже под страхом расстрела Дин не смог бы точно сказать, когда у него окончательно помутилось в голове, а силы оставили его. Любовная игра постепенно стала сном, и опять в ушах шумело море, баюкая своих детей, и ветер летал над волнами, пока не улегся где-то поверх холодного течения, ждать зимы и видеть во сне людей…
Утром Дин пожалел, что существует. Смотреть на свет было больно, нос не дышал вообще, а в горле все пересохло и страшно болело. Он попытался позвать Эйдана, но ничего не вышло: голос начисто пропал. Пришлось с трудом вставать самому. Некоторое время Дин сидел не кровати, чтобы картинка перед глазами перестала качаться; за это время он успел сообразить, что это даже к лучшему: пусть Эйдан поменьше знает о том, как ему бывает плохо, а то разведет тут панику на ровном месте и перестанет к нему приставать. Дин слегка улыбнулся: воспоминания о прошедшей ночи были приятными. Он встал, придерживаясь за мебель, натянул джинсы и свитер, осторожно выглянул за дверь. К счастью, Эйдана не было дома; в записке, оставленной им на столе, было лишь пожелание доброго утра, подписанное смайликом. Дин вскипятил чайник и заварил свои лечебные травки. Горло очень благостно отзывалось на горячий напиток, и голос вскоре появился. Стоя у окна, выходящего на обрыв, Дин прихлебывал чай и довольно жмурился: пока что все складывалось неплохо.
Вскоре снаружи послышалось урчание мотора, затем хлопнула дверца машины.
– Ричард, – догадался Дин, направляясь к двери.
– Доброе утро, – улыбнулся тот, когда ему отворили до того, как он успел постучать. – Ты теперь всегда будешь предугадывать мой приход?
– Привет, – ответил Дин, – проходи. Да, пожалуй – когда на улице тихо, а ты на машине.
– Так вот что меня выдает! – рассмеялся Ричард.
– Завтракать будешь?
– Нет, спасибо, я уже поел. Я по делу, насчет вот этого всего, – Ричард выразительно махнул рукой в сторону чердачных завалов.
– Палеозоя, – подсказал Дин. – Эйдан так охарактеризовал наши находки.
– Хорошо, пусть будет палеозой, – покладисто кивнул Ричард. – Я развесил объявления на ярмарочной площади, на въезде в город и возле дома собраний. Так как вы ничего про дату не говорили, я решил, что ты захочешь поскорее избавиться от этого... палеозоя, да. Так что распродажа завтра. Надеюсь, я не усложнил тебе жизнь?
– Завтра?! Это... несколько неожиданно, – растерялся Дин, – но, я думаю, справимся. Спасибо тебе!
– Ну вот, теперь мне неловко, – вздохнул Ричард. – Надо было дать пару дней на подготовку...
– Я все равно не умею ничего продавать, – развел руками Дин. – С коммерческой жилкой у меня так себе, так что какая уж тут подготовка.
Ричард все равно чувствовал себя виноватым и многословно извинялся до тех пор, пока Дин не выставил его за дверь. Оставшись в одиночестве, он принялся за яичницу, соображая, как бы до завтра разобрать завалы хлама и хоть как-то его рассортировать.
Эйдан появился, когда Дин уже приканчивал завтрак; он долго топал и фыркал у порога, оббивая мокрый песок с ног.
– Привет, радость моя! – прогорланил он, едва распахнув дверь.
– Привет-привет! Что нового в море? – улыбнулся Дин.
– Волнение у дна, – Эйдан тряхнул головой. – Муть поднимается, не видно ничего. Слушай, я чую, у тебя тут Ричардом пахнет. Это мне мерещится или ты украл его попугая?
– Не мерещится, он заезжал. Ричард, не попугай. Наша распродажа его стараниями состоится завтра, – Дин сделал выразительную паузу.
Эйдан заморгал, пару раз открыл и закрыл рот, беспомощно махнул рукой.
– Э...?
– Ага. Я тоже не знаю, как теперь с этим быть. Но лучше поскорее, тут он прав.
– Я сейчас, ребят соберу, – хрипло отозвался Эйдан. – Мы вместе все разберем, подпишем и... ты не волнуйся, короче, ладно?
Дин ни за что не признался бы, что он даже рад перспективе провести сегодняшний день и особенно вечер в большой компании: события прошедшего года привели к тому, что Самайн теперь здорово его беспокоил. Но вряд ли свита Летнего короля вломится в дом, когда там полным-полно водяных лошадей.
Едва Эйдан ушел, а Дин отправился убираться в спальне, кто-то жизнерадостно забарабанил в дверь. Путем сложных вычислений и запутанной логики Дин предположил, что это мог быть Адам: больше особенно некому, ведь в такую рань по окрестностям шастают только он да Ричард, который тут уже отметился.
– Привет, Дин! – Адам улыбался своей самой широкой улыбкой, любовно прижимая к груди объемистую корзину. – Я увидел объявление на площади и решил зайти, узнать, не нужна ли помощь с подготовкой.
– Привет, Адам, – Дин порадовался своей проницательности. – Помощь – это прекрасно, но у меня тут вскоре будет полный сбор ребят с маяка: Эйдан как раз побежал собирать их. Если тебя это не смущает – добро пожаловать.