Никаких мыслей поначалу не было, Дин просто лежал и смотрел. Потом пришла идея, что сегодня отличный день для фото, за нее зацепилась мысль о маяке и тут же обрушилась на сонное сознание картина с черным конем, разрывающим уздечку. Господи, какой ужасный сон! Дин даже улыбнулся: надо Эйдану рассказать. В кухне что-то брякнуло, послышался звон посуды.
– М-м-м, меня ждет завтрак, – пробормотал Дин, поднимаясь.
Отсутствие вещей Эйдана в спальне странным образом перекликалось с дурным сном, что-то слабо ухнуло в районе желудка, но Дин отогнал плохие мысли. Всем снятся плохие сны изредка, наверное, этот просто совпал с приступом хозяйственности у его коняшки, и тот убрался в доме, пока человек спал.
Дин надел домашние джинсы, футболку и вылез за дверь. Его встретили запахи жареного бекона и свежего кофе.
На кухне снова что-то звякнуло, и Дин заглянул в проем, ожидая увидеть Эйдана, выговаривающего за плохое поведение кофеварке.
– Привет, Дин! Я тут похозяйничал немного, ничего?
Посреди кухни стоял Адам с лопаточкой в руке и широко улыбался. Дин почувствовал, как собственная улыбка задеревенела на лице.
– Привет, – сказал он чужим голосом, – здорово.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, спасибо, – Дин сел в гостиной, потеряв нить дальнейших действий.
– Точно? Ты вчера нас очень напугал, – Адам подошел и встал рядом.
– Напугал? Почему?
– Была такая гроза… Ричард заехал к тебе и не застал дома, тогда он отправился к нам, и там тебя тоже не было. Маяк закрыт, но мистер МакКеллен предупредил, что они съезжают. Ричард испугался, что ты тоже уехал, но твои вещи остались на месте. Телефон не отвечал, мы стали тебя искать. Звали, светили фонарями. А потом Грэм нашел тебя у самого обрыва, под страшным ливнем. Что-то случилось, Дин? Ты вряд ли искал ракурсы для новых фото, а?
Дин постарался улыбнуться, но вместо этого вышла странная кривая ухмылка. Он вдруг понял, что так и не всплыл, его все так же окружают многотонная толща воды и кромешная темнота.
– Эйдан приходил.
– Да? – по интонации Адама было ясно, что он и так это знает.
– Попрощаться.
– Интересно. А уздечка?
– Он порвал ее, – Дину казалось, что кто-то говорит за него.
– Хм, ничего себе! А говорил, что любовь до гроба, что никогда не уйдет. Я всегда говорил, что это лошади… – Адам встретился с Дином взглядом и запнулся. – Ох, Дин, милый, прости, я осел! Прости, прости, я не буду больше об этом, хорошо? Как твоя простуда? Ты сидел под ледяным дождем, был мокрый насквозь.
– Хорошо. Все хорошо, Адам, спасибо за заботу.
– Твое “хорошо” делает мне очень плохо. Ты выглядишь больным.
– Нет, чувствую себя нормально. Горло не болит, насморка нет.
– Ладно. Завтракать будешь? Я пожарил бекона, испек блинчики.
– Здорово. Я бы… Выпил кофе, для начала.
– Отлично, я мигом! – обрадовался Адам, скрываясь в кухне.
Дин выдохнул и закрыл глаза. Значит, это не был плохой сон. Эйдан приходил, чтобы порвать отношения с ним, и та ночь действительно случилась. Поежившись от внезапного холода, Дин потер ладонями плечи. Хотелось обнять себя и сидеть в кресле, не двигаясь: атмосфера казалась тяжелой и ледяной, словно он и правда опустился на дно моря. Что теперь делать?
– Кофе, блинчики. Ты с чем любишь, Дин? Есть мед, яблочный джем, творог, – Адам вернулся и теперь суетился у стола.
– Эйдан делал блинчики с сыром.
– Хочешь так?
– Нет, просто подумал вслух. Давай джем. Говорят, сладкое поднимает настроение.
– Отлично, джем! Вот он, – Адам придвинул вазочку. – Ты только не молчи, Дин. Не замыкайся, хорошо? Пожалуйста!
– Адам, послушай, – Дин намазал блинчик джемом и отправил в рот, – я все же не кисейная барышня, чтобы картинно страдать и часами рыдать в одиночестве. Да, обидно, да, неожиданно. Да, очень больно. Но я справлюсь, серьезно. У меня есть работа, друзья, семья. И, пожалуй, хватит с меня волшебных сказок.
– Мне нравится твой настрой, – похвалил Адам. – Ты сильный.
– Я опытный. У людей регулярно бывают неудачные отношения, я вот не знаю ни одного, кто не попадал бы в такую ситуацию.
– Даже ты?
– Даже я. У меня уже случалось нечто подобное, и я надеялся, что тот опыт будет единственным. Ладно, проехали. Отличные блинчики, Адам!
– Знаешь, я всего лишь верящий в сказки парень из глубинки, но я не смог бы так поступить. Для меня любимый человек – это как я сам, только дороже. Эйдан поступил мерзко и подло, он предал тебя и нарушил собственные клятвы. Я бы на его месте лучше умер, чем оставил тебя.
– Но ты не на его месте, Адам. Пожалуйста, не говори про Эйдана ничего, мне от этого только хуже.
– Прости, я на эмоциях. Тебе что-нибудь еще положить?
– Нет, спасибо. Сегодня хороший свет, думаю поработать – а с набитым животом по холмам не побегаешь.
– Уверен, что не стоит устроить выходной?
– Уверен. Работа хорошо отвлекает.
– Ладно. Тогда я сложу тебе еды с собой, чтобы ты мог перекусить на воздухе, – улыбнулся Адам.
– Спасибо.
Дин не стал делиться своими планами, но он собирался еще раз сходить на маяк и все там хорошенько осмотреть. Может, там найдется что-то, объясняющее поступок Эйдана? Сложно было поверить в то, что он так внезапно переменил отношение к Дину, не из-за глупой сказочки же. Недоумение в нем смешивалось со злостью, накатывающей волнами. Что произошло? Кто мог угрожать семейству коней только из-за того, что один из них связался с человеком? Дин чувствовал, что должен что-то делать, хотя бы пытаться. Если бы еще кто-то рассказал, как.
Адам ушел, и тишина стала вязкой, словно дом находился на дне Марианской впадины. Дин упрямо заставлял себя не застывать на месте, делать необходимое, собирать вещи. Оказывается, он уже забыл, как жить одному. Оказывается, почти все в доме так или иначе напоминает об Эйдане. День, когда они вдвоем валялись на диване, теперь казался ужасно далеким, словно совсем из другой жизни или с экрана телевизора. Сейчас было хуже, чем в первые дни, когда Эйдан, казалось, ненавидел его. Теперь Дину было с чем сравнивать.
На улице оказалось неожиданно тепло. Солнце, дразнившее яркими лучами через окна, в этот раз не обмануло, словно лето действительно решило в этот раз порадовать жителей острова, подарив им немного счастья. Море присмирело после вчерашней грозы, и, хотя волны все еще были высокими, они выглядели скорее веселыми, чем угрожающими. Дин заставил себя не вглядываться в слепящую глаза даль, в бесплодной надежде высмотреть там знакомые силуэты. Он свернул на тропинку, ведущую к маяку, и неторопливо побрел по ней. Легкий ветер путался в волосах, словно поглаживая, умытая дождем трава была того самого невыносимо-зеленого цвета, который всегда поражает на глянцевых картинках из журналов. Дину показалось, что дорога сегодня получилась особенно короткой, потому что он сам не заметил, как оказался у крайнего домика.
Повсюду было заметно, что они ушли. Девочки убрали с окон вазочки и красивые шторы, на крыльце больше не висели звеневшие на ветру поделки из ракушек и палочек. Чахлые цветы, которые Уилс тщетно пыталась выращивать в палисаднике, дождем прибило к земле. Домик был заперт: Дин подергал ручку двери. То же самое ожидало его и у второго коттеджа, разве что в запустении он смотрелся даже поприличнее. Вместо треснутого стекла стоял лист картона, остальные окна были вымыты и закрыты. Со ступенек пропали груды обуви, только одни резиновые сапоги сиротливо стояли, прислонившись к балке перил.
Дин сам не знал, что хочет здесь найти. Следы, знаки, таинственные послания? Он заглянул в окно и увидел знакомую гостиную. Мебель осталась на местах, но исчезли книги, распиханная по дивану и креслам одежда, мелкие безделушки. Посреди стола стояла чья-то большая, очень потертая сумка, рядом с ней – недопитая бутылка пива.
– Должно быть, кто-то еще не уехал, – обрадовался Дин и поспешил к двери.
Он протянул руку, чтобы взяться за кольцо, но дверь отворилась сама. На пороге стоял незнакомый мужчина.
– Привет, – сказал он.
– П-привет, – машинально отозвался Дин.
– Ты надзорный, ага? Заходи, я все равно собирался к тебе.
– Ко мне?
– Ну да, представиться. Меня предупредили, что ты насчет всего тут в курсе, и что я должен соблюдать режим. Пиво будешь?
– Да, спасибо.
– Держи, – незнакомец протянул бутылку и взял со стола свою. – Я Карл, буду здесь жить, пока не прогонят.
– Очень приятно, я Дин. Ты тоже из этих? – он кивнул в сторону моря.
– Из этих, да не из тех. Я полукровка, мне нигде толком не рады, поэтому вот – живу, где получится.
Дин подумал, что этот парень из той породы, что с первых минут располагает к себе. Карл был улыбчивым и общительным, внешность его скорее привлекала, несмотря на отросшие волосы и приличную щетину. В чем-то улавливалось сходство с Эйданом, но оно так мимолетно исчезало, что Дин не мог решить, где именно ему кажется.
– Полукровка-конь?
– Полукровка-не получилось, – хмыкнул Карл. – Ни мэрроу из меня не вышло, ни агиски, поэтому не жалуют нигде.
– Я еще не очень хорошо разбираюсь в местных жителях, но в целом понял. Тебя позвали прежние жильцы?
– Почти. Море полнится слухами, так что я услышал, что маяк освобождается раньше времени, и там никого не будет несколько лет. Подходящее местечко, да еще и море рядом – то, что нужно.
– Значит, ты не знаешь, куда делись прежние обитатели?
– Нет, откуда мне? Я не спрашивал, они не говорили.
В глазах Карла было что-то, не похожее на человеческое: будто зрачок у него выглядел чернее и глубже, как оконце в бесконечную бездну, а радужка меняла цвета в зависимости от освещения. Дин рассмотрел во рту ровные, одинаковые зубы с полупрозрачными режущими кромками, и подумал, что этот парень вряд ли питается капустой.
– Ты же не будешь нападать на людей, Карл?
– Я? Нет, конечно нет. Меня предупредили: никаких жертв, соблюдать местные законы, не светиться перед людьми и не дразнить жителей холмов. Все верно?
– Да. А предупредил кто?
– Смотритель маяка, такой благообразный дедушка. Он меня встретил, отдал ключи, показал, что и как тут работает. Думаю, управлюсь, а?
– Не знаю.
Дин и правда не знал, что говорить. Последняя искра надежды угасла, он понятия не имел, где и как ему искать ответы и Эйдана теперь.
– Спасибо за пиво, Карл. Заходи в гости, если станет скучно, – Дин встал со стула. – Пойду поснимаю, погода сегодня хорошая.
Конец фразы утонул в грохоте снаружи. Карл изменился в лице и выскочил за дверь.
– Ири! Ты в порядке?
Дин вышел следом, надеясь, что грохот его сердца не очень слышен. На что он надеялся, интересно?
От башни маяка к домику бежала довольно крупная собака, размахивая хвостом. В зубах она тащила громыхающее ведро.
– Ири, напугала меня, – пожурил ее Карл. – Знакомься, это Дин. Дин, это Ири – она мой друг и семья.
– Здорово, я думал, что собаки боятся морских жителей, – Дин присел на корточки. – Я очень люблю собак.
– Это не просто какая-то собака, – усмехнулся Карл.
Дин запустил руки в собачью шерсть, Ири, радостно виляя задом, принялась облизывать лицо нового знакомого, и тут он понял, что Карл прав. Язык был мокрым, но пах соленой водой и водорослями. Волосы под пальцами струились, как вода, а дыхание напоминало шум моря.
– Кто же это?
– Это морская собака. Их мало и они редко селятся на суше – только если очень кого-то полюбят. Они очень верные и все понимают, но сами не говорят. Правда, Ири?
Собака явственно улыбнулась и боднула коленку хозяина широким лбом, а Дин думал о том, что больше не доверяет этим рассказам. «Очень верные» – это как те кони, которые никогда не оставляют своих людей?
========== Глава 6 ==========
На следующий день уехал Ричард. Он отказался от предложения Дина подвезти до города, и тот вскоре понял, почему: за ним заехал Адам, в машине которого сквозь заднее стекло поблескивала макушка Грэма.
Дин клятвенно пообещал следить за драгоценным попугаем Ричарда как за своим собственным ребенком, и пожелал хорошо провести время в Шотландии. Дядюшка вспыхнул до самых ушей и сдержанно поблагодарил.
Дину показалось, что теперь он остался совсем один на берегу. Надо было вспоминать, как он жил до этого, чем занимался и интересовался, и иногда даже начинало казаться, что все получается. А потом Дина накрывала глубина, и он словно переставал видеть: мог часами сидеть, уставившись на экран ноутбука, где застыло фото с чайками над водой, и ничего не делать. И если днем удавалось хоть как-то отвлечься, занять себя работой или разговорами, то ночью Дин чувствовал себя хуже всего. В темноте возвращалось все, о чем он каждое утро старательно забывал, и спасения не было. Раз за разом погибал в прибое его черный конь, и Дин просыпался от собственных криков. Если после этого удавалось заснуть, приходил Эйдан. Чужой и холодный, он говорил, что Дин ему больше не нужен, и уплывал в море. Иногда после этого сквозь мглу над волнами виднелось лицо Карла, который говорил: “Они очень верные. Не сомневайся”.
Но хуже всего были другие сны, тихие. В них Эйдан был ласковым и нежным, в них он смеялся, положив голову на живот Дина, щекотался щетиной, целовал его, оставляя запах моря и сигарет. Горячие ладони бродили у Дина по плечам, а мягкие губы шептали в самое ухо: “Я так люблю тебя, Дин, так люблю!”.
После этих снов Дин уже не спал, а сидел на кухне и пялился в ночную темноту, глотая литры крепкого кофе. Почему-то именно в такие ночи утро особенно долго не приходило.
– Да что у вас случилось-то? – Бретт, как всегда, думал, что если он будет говорить в самую камеру, Дин почувствует его присутствие, поэтому общаться приходилось то с его носом, то с глазом, а иногда с ушами. – Вроде такие влюбленные идиоты носились.
– Не знаю, Бретт. У меня такое чувство, что Эйдан просто испугался чего-то. Не может так быть, чтобы сегодня все хорошо, а завтра – “извини, мне нужно побыть одному”.
– Хе-хе, думаешь, наш малыш испугался перспективы серьезных отношений? Это возможно, да. Но тогда жди, он в любой момент может одуматься и прибежать обратно, вырывая на себе волосы от досады.
– Жду, ничего другого мне не остается, – вздохнул Дин.
– Простишь его, если явится?
– Да. Изобью всего, расквашу ему нос и надаю по роже, а потом прощу, куда же деваться.
– Черт, братишка, как тебя задело, – посерьезнел Бретт. – Что, прямо вот так, на всю жизнь?
– Не знаю. Пока кажется… да.
– Тогда я желаю, чтобы он вернулся поскорее. Очень-очень желаю.
– Спасибо. Вы-то там как? Я почти ничего не знаю.
– Да все по-старому. Джаред тягает железо в спортзале, Мишель завела еще одну кошку. Ферн вернулась из круиза с новым бойфрендом, Эммет собирается поступать на какие-то курсы в Штатах. Бен в очередной раз влюбился и живет на пляже, хотя ночи уже холодные.
– Мне кажется, что я едва их помню.
– Правильно, потому что сидишь безвылазно в своей сырой дыре у моря. Слушай, а возвращайся? Сам подумай, что тебе там делать? Я уверен, ты уже наснимал столько фото, что редакции хватит на несколько лет. Сейчас с деньгами полегче, отец снова снял студию.
Дин и сам об этом думал. Он скучал по Окленду, по родным улицам, по друзьям и соседям, по семье. Уже не в первый раз его посещала мысль вернуться, но каждый раз она уходила прочь, стоило Дину только увидеть свет маяка. Непостижимым образом его место теперь было здесь, и не только глупая надежда на возвращение Эйдана держала его на продуваемом ветрами побережье. Дин чувствовал, что не может уехать отсюда, не решив свои проблемы. Сперва ему нужно было всплыть, вспомнить, как дышать. Стать снова человеком, а не притворяться им.
– Пока не могу, тут еще есть дела, которые я непременно хочу закончить. Очень скучаю по всем вам.
– И мы скучаем. Давай, сворачивай там свои дела и бегом к нам! Твой дом здесь, ясно? Всегда, в любое время.