========== Пролог ==========
Боль никогда не вела к счастью, а страдания не помогали слабым и не очень-то умным людям эволюционировать, несмотря на желания и старания некоторых весьма одарённых личностей. И неважно, что думает общественность. Сути это всё равно не изменит.
Раз за разом сжимая в руке одну из Сосок, которая успела сломать жизни уже не одному десятку людей, мужчина опять вспоминал ту женщину, тень которой до сих пор не позволяла ему спокойно жить, да и каждый раз он не мог свободно вздохнуть.
Вроде бы Сепира уже давно умерла, но забыть её никак не получалось.
Кавахира уже даже не пытался себя убедить, что это обычная братская привязанность к младшей сестре, а просто позволил всему идти своим чередом, полностью сконцентрировавшись на своей непосредственной работе, которая легла на его плечи после смерти абсолютно всех его соплеменников, с которыми он раньше делал всё это.
Мужчина просто старался не думать о давно умершей Сепире, а пытался найти в людях, которых он уже несколько веков искренне ненавидел, хоть что-то интересное, пускай у него никогда это не получалось, в отличии от его ныне покойной сестры, которая их любила, и со стороны это выглядело довольно глупо.
Да и сейчас на носу Турнир шаманов. Думать о Сепире просто некогда. Ведь если Кавахира будет всё время отвлекаться, как он найдёт новых “избранных”? Он же уже успел хорошенько поиздеваться над многими людьми за несколько веков своей неестественно долгой жизни, так что ему было позволено с чистой совестью и без единого укора идти вперёд, не оглядываясь назад.
Ведь что он теряет, а?
========== Глава I. Звёзды ==========
Теперь дети не играют, а учатся. Они все учатся, учатся и никогда не начнут жить.
Александр Грин
— Да сколько можно?! — по-детски худые руки с неестественной для них силой стукнули по столу. — Ты думаешь, мы слепые?!
Эдвард смотрел на мать злыми от негодования глазами, не понимая, почему она до сих пор не рассказала ни ему, ни брату, ни отцу о своей болезни, надеясь на то, что никто ничего не заметит, хотя в последнее время симптомы её хвори были настолько явными, что их с лёгкостью увидел бы даже мёртвый.
Но вместо этого Патрисия вела себя так, будто её окружали одни идиоты, которые совсем ничего не понимают. И ладно ещё только это! Так она даже не думала идти к врачу, чтобы хотя бы обследоваться!
Молодой человек ещё бы понял, если бы у неё нашли что-нибудь неизлечимое! Тогда бы он был хоть немного спокоен, ведь в таком случае он был бы не в силах ничего изменить, а так женщина думает, что её постоянный кашель, с которым иногда выделяется кровь, в порядке вещей.
А потерять мать от непонятно чего парню совсем не хотелось.
— Эд, хватит, — Альфонс одернул брата, смотря на него из-подо лба, не желая продолжать слушать всё это дальше.
— Что «хватит»?! — молодой человек повысил голос. — Тебя это что, устраивает? Ты сколько собираешься это терпеть?
Сейчас Эдвард не мог себя контролировать, даже если хотел. Ему жизненно необходимо было во всём разобраться, а то он уж слишком сильно устал от постоянного молчания матери, которое в последнее время стало всё сильнее выбешивать.
Только ответа парню никто так и не дал.
Хоэнхайм, до этого сидевший молча и думавший о своём, чуть приподнявшись, отвесил сыну смачный подзатыльник. Эдвард в первые секунды после этого непонимающе посмотрел на отца, который совершенно спокойно сел на стул и, сложив руки на груди, ровным голосом ответил:
— Перестань вести себя, как ребёнок, — мужчина даже не удосужился посмотреть на парня. — Тебе же семнадцать лет, как никак.
— И от кого я это слышу? — Эдвард даже не думал успокаиваться.
— Замолчи, — процедил сквозь зубы Хоэнхайм.
Молодой человек невольно сжал кулаки. Он, с нескрываемой злостью смотря на отца, с трудом сдерживался, чтобы не врезать ему. Это безразличие, с которым мужчина каждый день непринуждённо общался с Патрисией, невероятно раздражало.
Ладно ещё он никак не может предложить женщине узаконить их брак. Но чтобы так относиться к человеку, с которым прожил восемнадцать долгих лет… Это уже слишком даже для Хоэнхайма, у которого хватало заскоков.
Не выдержав, Эдвард, недовольно рыкнув, развернулся и пошёл прочь из кухни, не желая больше находиться в одном помещении со своей семьёй. На мгновение задержав взгляд на матери, которая виновато опустила взгляд, не в силах что-либо ответить ни одному из сыновей, ни гражданскому мужу, парень скрылся в коридоре.
Пусть всё катится в тартарары? Ведь никто не считает должным даже рассказать ему о происходящем, что же думать о полноценной помощи с его стороны?
Уединившись на балконе, Эдвард, недовольно бурча себе под нос, по привычке потянулся к отцовской пачке сигарет. Зажигалка снова щёлкнула, а парень впервые за сегодняшний вечер затянулся.
Да, молодой человек никогда не говорил Хоэнхайму, что иногда “стрелял” у него сигареты, а тот и не спрашивал. Парень очень хотел, чтобы его предположения о том, что его отец с головой ушёл в книги об алхимии и Пламени, поэтому он ничего и не замечал, оказались правдой.
В противном случае Элрику пришлось бы всё объяснять мужчине, а признавать то, что он начал курить, даже не дождавшись своего восемнадцатилетия, как-то не хотелось. Да и вряд ли это понравится Патрисии.
Не сводя пристального взгляда с пепельницы, в которой почти не осталось свободного места для новых окурков, и полностью сконцентрировавшись на своём желании покурить, Эдвард совсем не заметил, что он уже был на балконе не один.
— Вот, — Хоэнхайм буквально силой всунул сыну в свободную руку медицинскую карту. — Почитай на досуге.
Посмотрев с непониманием и страхом сперва на отца, молодой человек перевёл взгляд на документ, который только что вручил ему мужчина, в полутьме читая до боли знакомое ему имя.
Патрисия Элрик.
— Я это, — после секундного промедления парень вспомнил, что он держит в руках сигарету. — Ты только не подумай…
Эдвард совсем не хотел, чтобы отец всё рассказывал матери. Вряд ли женщина обрадуется тому, что её сын обзавёлся вредной привычкой, которую она на протяжении долгих лет осуждала, пускай и разрешала своему гражданскому мужу такую маленькую слабость.
— Да кури на здоровье! — без злости фыркнул Хоэнхайм, поднимая немного раздосадованный взгляд к ночному небу. — Мне-то что? Да и было бы глупо тебе читать лекции о вреде сигарет, учитывая то, что это моя пачка.
— И то правда, — с трудом согласился парень, опустив взгляд.
Если честно, то он рассчитывал на совсем другую реакцию отца. Но и это, в принципе, его устраивает. Главное, чтобы он ничего не рассказывал Патрисии. А Эдвард в скором времени непременно бросит курить.
По крайней мере, он на это надеялся.
С силой сжимая в руке карту матери, молодой человек вновь затянулся, позволяя горькому едкому дыму вновь наполнить его лёгкие, тем самым отравляя всё тело, при этом сильнее сжимая в другой руке столь ценную медицинскую карту. Нужно будет как можно скорее прочитать, что в ней написано. Ведь не зря же отец принёс ему этот документ…
Хотя почерк врача ещё попробуй ещё разбери.
«Они что, специально этому учатся?» — с досадой про себя отметил парень.
— Да хватит пялиться на неё, — уже чуть спокойнее отозвался Хоэнхайм, намекая на медкарту своей гражданской супруги. — Лучше взгляни на небо. Такого, как сейчас, ты не увидишь ещё лет пятьсот.
Непонимающе нахмурившись, Эдвард подошёл ближе к окну, не выпуская из рук ни сигареты, ни карты. Всматриваясь в тёмное полотно ночного неба, молодой человек с детским восхищением наблюдал за тем, как звезда Лаго, о которой он столько всего слышал от отца, медленно и гордо опоясывает Землю.
«Вот она добралась и к нам…» — сделав очередную затяжку, подумал парень, всё так же не отводя взгляда от столь захватывающего зрелища.
— Значит, ты хочешь, чтобы я присоединился? — Эдвард обратился к отцу.
— Нет, — пожал плечами Хоэнхайм. — Просто чтобы ты посмотрел. Ведь когда ты ещё сможешь увидеть Лаго и Раго, имея тело?
— И то правда, — согласился Элрик.
Всё же мужчина сейчас был чертовски прав. Ни у него самого, ни у его сыновей уже не получится увидеть эти звёзды, будучи относительно нормальными людьми. Максимум, в качестве духов, с которыми они уже много лет имели дело.
Да и то только в том случае, если им всем повезёт дожить до того момента.
***
За это время, которое он находился не в самом прекрасном и позволяющем расслабиться месте, Занзас уже практически забыл, как это — держать его любимые пистолеты, с которыми он раньше совершил столько всего!
От нахлынувших на него с новой силой воспоминаний хотелось заливисто смеяться, совсем забыв о том, что он только полминуты назад лишил жизни человек двадцать, если не больше, и прыгать по искалеченным телам, ещё сильнее ломая кости, при этом вдыхая такой приятный запах горелого мяса.
За время, проведённое в Аду, он успел соскучиться по этому.
С силой сжимая свои любимые пистолеты, Занзас с недовольством отмечал, что прежней силы в таких слабых и слишком худых руках уже нет. Она куда-то делась после его смерти и не желала возвращаться даже сейчас, когда он частично переродился и вернулся в мир людей, найдя себе за довольно короткий срок подходящее тело.
Видимо, Великому духу не хотелось отдавать ему всё сразу.
«Вы теперь довольны?» — тихий голос громким эхом отбивался от несуществующих стен, доносясь откуда-то из глубин сознания.
— Более чем, — довольно ухмыльнулся Занзас, продолжая рассматривать свои стволы в слабом свете уличных фонарей и луны, которая совсем недавно показалась из-за облаков. — Ты сегодня постаралась на славу.
«Спасибо. Я очень надеюсь, что теперь вам не придётся возвращаться обратно в Ад».
— А не проще сделать что-то более существенное, чтобы не допустить этого? — хмыкнул мужчина.
Эта детская наивность девки, которая согласилась побыть его новым телом, немного раздражала. Если бы она не была единственной в округе, кто бы мог принять его дух и удерживать слияние достаточно продолжительное время, то Занзас бы ни за что не связался с ней.
Но другого выхода у него просто напросто не было.
«Простите», — Хром виновато опустила взгляд, даже не думая возвращать контроль над своим телом.
— Да брось, — фыркнул мужчина. — Главное, чтобы ты не решила всё бросить в самый ответственный момент.
«Не волнуйтесь!» — Докуро с надеждой посмотрела на Занзаса. — «Я вас ни за что не отпущу!»
— Смотри мне, — дух опять довольно ухмыльнулся, обнажая не очень-то ровные зубы его сосуда.
Подняв глаза к небу, мужчина тяжело дышал, уже начиная отходить от той эйфории, которая текла по венам Хром ещё пару минут назад, позволяя ни девке, ни мужчине не чувствовать ни усталости, ни боли.
А увидев яркую движущуюся точку, Занзас многозначительно хмыкнул, неосознанно сделав шаг вперёд, случайно сломав кисть человека, которого он убил собственными руками совсем недавно.
— Хром, а я знаю, куда мы дальше пойдём, — громко сообщил мужчина.
«Куда?» — наивно спросила Докуро.
— Вслед за ней, — дух кивнул в сторону звезды. — Я ждал этого дня чёрт знает сколько. У меня нет права упустить этот шанс…
«Как скажете, Занзас-сама», — покорно согласилась девочка.
То, что Хром всегда со всем соглашалась, ужасно радовало мужчину. Вряд ли бы он связался с ней, если бы Докуро решила проявить свой характер, которого у неё никогда и не было.
Сейчас мужчине был нужен покорный сосуд, а не напарник.
***
Свободно шагать по улице, больше не чувствуя стеснения серой коробки из стен, от которых начала отваливаться штукатурка, в которую его спрятали на несколько долгих лет, было приятно до дрожи в руках, которые уже давно привыкли к сковывающей их колодке.
Кимбли был бы совсем не против вновь испробовать свою силу после столь длительного бездействия, но, к сожалению, он даже сейчас не был до конца свободен, чтобы позволить себе нечто подобное.
Да, Кавахира похлопотал об его освобождении из Вендикаре, но сейчас Зольфу нужно было хоть немного посидеть спокойно, чтобы не вызвать лишних подозрений у извечных стражей подземелья, чьи лица всегда были скрыты за пожелтевшими бинтами.
«Наверное, оно и к лучшему», — отмечал про себя алхимик.
Мужчина совсем не хотел отправиться обратно в камеру, которую в последнее время он мог назвать родной. Не для этого старался Шахматноголовый и так долго ждал сам Кимбли, чтобы, получив столь желанную свободу, потерять её в считанные секунды после освобождения.
Немного неловкими движениями достав из кармана джинс мобильник, Зольф немного трясущимися от непривычки пальцами набрал заученный давным-давно на память номер и поднёс прибор к уху, ожидая, когда же закончатся гудки.
— Да? — послышался в телефоне до боли знакомый голос.
— Привет! — достаточно радостно воскликнул алхимик. — Можешь радоваться! Меня отпустили!
— И что ты теперь собираешься делать? — Кавахира своей интонацией буквально заставлял ответить своего собеседника то, что нужно ему.
— Хочу сперва забрать своего, а потом приехать к тебе, — Зольф не переставал улыбаться. — Ты не против?
— Жду тебя, — строго приказал Щахматноголовый и сразу же отрубился.
А Кимбли, усмехнувшись, спрятал мобильник обратно в карман. Всё же сотрудничество с Кавахирой было ему важно, но и оставаться без оружия он не мог. Особенно учитывая то, на что именно он совсем недавно подписался.
Он же не какой-то идиот!
========== Глава II. Спокойствие ==========
Так жизнь, возведя человека на вершину благополучия, продолжает и там дразнить и мучить его. Впереди всегда остается что-то недосягаемое, вечный соблазн и вечная неудовлетворенность.
Теодор Драйзер
Привычным быстрым шагом ступая по плохо видимой из-за темноты ночи траве, Вайпер неприятно ёжилась из-за холода, пробирающего до костей, и кривилась, желая как можно скорее дойти до своего дома, в котором она наконец сможет согреться.
Пожалуй, низкая температура была единственным фактором, за который девушка не любила ночь. У неё и так всё время были холодные кисти и ступни даже в летнюю жару. А после захода солнца у неё не оставалось и шанса на то, чтобы хоть как-то согреться и перестать дрожать. Именно это заставляло шамана быстро идти, чтобы как можно скорее оказаться в своей обители.
Да и контакт с людьми на протяжении последних нескольких дней порядком её утомил. Маммон никогда не любила их и старалась избегать лишних встреч с ними, только иногда выбираясь из своего дома, находящегося в непролазной глуши, чтобы заработать.
Деньги были единственным, что она любила в этой жизни.
Девушке не были нужны ни семья, ни друзья, ни полноценное общение с «коллегами». Ей было вполне хорошо и в гордом одиночестве, в окружении своих любимых книг, множества так и недописанных стихов, денег, крепких сигарет и тяжёлой музыки, которые никогда не причиняли ей боли и приносили только удовольствие.
В отличие от людей.
Вайпер давно поняла, что ждать чего-то другого от представителей её вида глупо и неразумно. Даже среди духов, которые до своей смерти тоже принадлежали к человеческому роду, было намного больше умных и понимающих личностей, чем среди живых, которых девушка видела на протяжении всей своей жизни.
Не желая опять совершать прошлые ошибки, Маммон полностью отказалась от того, что для всех остальных было «правильным». Она просто смирилась с тем, что ей не дано быть такой, как другие.
Ведь, в конце концов, большинство людей не могут видеть духов. А вот для неё это является единственным способом зарабатывать себе на жизнь. Если бы не этот врождённый дар, который сломал ей жизнь, то она бы не смогла накопить столько денег, сколько у неё было сейчас.
А от мысли, что у неё могло бы не быть этого капитала, девушке становилось страшно. Бедности она совсем не хотела. Вспоминая, как плохо она жила с родителями в той маленькой деревушке на границе Германии, шаману совсем не хотелось возвращаться в прошлое, которое не сулило ей ничего хорошего.