– С чего ты так решил? – улыбнулся Антон.
– Тогда, если не холодно, зачем вам шерсть?
Олег ткнул пальчиком в густую поросль тёмных волос на груди мужчины. Маша проследила за пальцем сына и заливисто рассмеялась. Антон непонимающе уставился на Машу, потом на Олега, и тут до него дошло! Мужской смех заполнил кухню, сплетаясь в тугой клубок с девичьим звенящим хохотом. Наконец, Маша вытерла слезы и, все ещё всхлипывая, объяснила:
– Олег, это не шерсть. Шерсть у животных, а у людей – волосы.
– И у меня так будет? – искренне испугался мальчик, чем вызвал очередной взрыв хохота.
Антон утирал слезы кулаком, сотрясаясь всем телом.
– Когда-нибудь, возможно, ближе к зиме.
– Дурак! – обиделся Олег и убежал в комнату.
– Ну вот, – Антон расстроенно посмотрел вслед убежавшему ребёнку, – доверие подорвал. Пойду восстанавливать!
Он резко поднялся из-за стола и направился за Олегом. Проходя мимо Маши, положил руку ей на плечо и сказал:
– Без меня не пейте. И, да, можно немного коньяка. Праздник же – работу нашёл!
– Антон, постойте, – остановила его Маша. – Не надо, дайте ему остыть. Вы не переживайте, я поговорю с Олегом, завтра он уже всё забудет. А коньяк… Кажется, он закончился.
Антон подозрительно посмотрел на девушку. То выпить предлагает, то вдруг отказывает. Вот и пойми этих женщин. А Маша хоть и почувствовала неловкость, но быстро взяла себя в руки. Сама виновата, нечего едва знакомого мужчину в дом приглашать и коньяк предлагать, кофе достаточно. На том, что кроме напитков, она также вверяет непроверенному человеку своего сына, Маша умышленно не стала зацикливаться.
Антон развернулся и сел на место.
– Вы мать, вам виднее. Не буду настаивать.
Подумав, он добавил:
– Вот и чудно, что коньяка нет! А то к нему непременно хорошую сигару надо.
– У Олега аллергия на табачный дым, – строго заметила Маша.
– Я бросил. Хотя бывают такие ситуации, когда не то, что закуришь, а под поезд кинешься!
– Это точно, – вздохнула Маша. – До завтра? Жду вас в семь.
Девушка выжидающе посмотрела на Антона в надежде, что он сейчас встанет, переоденется и уйдёт. Не потому, что она негостеприимная бука, а из-за того, что чем дольше этот красивый мужчина находился в её квартире, тем сильнее Маша сомневалась в правильности принятого ею решения.
Но Антон, похоже, не спешил. Он посмотрел в опустевшую чашку, где на самом дне остался тёмный осадок, и неожиданно спросил:
– А гадать на кофейной гуще умеете?
– В Антоново умеют, – выдохнула Маша и, поймав на себе вопросительный взгляд, пояснила: – Деревня такая. Никогда там не были?
– Неа, я больше по заграницам как-то. Хотите попробовать?
– За границу?
– Погадать!
– А, давайте!
Антон взял свою чашку, несколько мгновений покрутил её в руках и, резко перевернув на блюдце, посмотрел на Машу:
– Теперь вы.
– Там кофе.
– По правилам надо допить, если хотите правдивый ответ.
Маша залпом опрокинула в себя оставшиеся несколько глотков, в точности повторила манипуляции Антона и вопросительно подняла глаза:
– Что дальше?
– Думайте о том, что вас больше всего тревожит. Только чашку не отпускайте.
Маша задумалась. Что её сейчас тревожит? Сука Шакалов! Но это все мелочи… Сердце зашлось, ведь как-то нечаянно Маша про Антоново вспомнила, а там прошлое её, там Юра… Она взглянула на сидящего напротив мужчину и выпалила:
– Замуж выйду?
Антон оторопело посмотрел на неё и удивлённо спросил:
– Реально, беспокоит? Молодую, симпатичную, с жильём и хорошей работой? Тут, не гадая, можно сказать – без проблем! Стоит только захотеть. Другое дело – хотите ли вы этого.
Маша смущённо отвела глаза, а в голове все ещё звучал его голос: «Хотите ли?» Действительно, а нужен ли ей кто-то ещё в их маленьком с сыном мирке? Чужой мужчина никогда не сможет заменить Олежке отца. Тем более, что ее сын не совсем обычный ребёнок. Олег… Вот, что ее беспокоит!
Размышления прервал уже привычный баритон:
– Думаю, можно смотреть.
Антон перевернул свою чашку и стал увлечённо разглядывать дно.
– Что у вас? – поинтересовалась Маша.
– Кхм, много кривых линий. Это означает, что в моем окружении полчища врагов. В общем-то, неудивительно… А у вас что?
Антон приподнялся и заглянул в кружку Марии. Молнией пронеслись обрывки воспоминаний из далекого детства. Тогда его бабка, которую одни называли ведуньей, а другие – ведьмой, гадала какой-то женщине, приехавшей издалека. Пятилетний Антон бегал за удравшим поросенком и сунул любопытный нос в чашку бабкиной гостьи. Там он увидел точно такой же рисунок, что теперь красовался у Маши. Женщина та, вся в слезах, очень скоро уехала, а бабушка ещё долго что-то шептала про проклятие и охала, потряхивая седой головой.
– Если честно, не помню, что это значит, – поежившись, соврал Антон. Он не хотел пугать Машу своими предположениями.
Девушка нахмурилась и скептически изогнула аккуратную бровь:
– Зачем тогда гадать предлагали? Думаю, ваша одежда уже высохла.
– Конечно, – прищурился Антон, – если вы запустили стиральную машину. А я, признаться, этого не помню…
– В смысле? Вы же сами клали туда свои вещи!
– Клал. Но я, простите, не привык хозяйничать в гостях. А потом вы со своим кофе… А я последний раз вчера ел. Кстати, где мороженое?
– Мороженое Олег съел, если вы забыли! Тоже мне – еда! И не надо так смотреть, у меня не ресторан.
Антон удивленно уставился на Машу, пять минут назад бывшую премилой особой, а теперь вдруг выпустившей коготки.
– Я за вашим ребёнком не следил, потому что к обязанностям няни приступаю только с завтрашнего дня, согласно нашей договоренности. Или уже не приступаю? Мне, знаете ли, истеричных дамочек по жизни и без вас хватает! – он закипал, хотя прекрасно понимал, что сейчас собственноручно пилит сук, на котором так удачно примостился.
– Вы не уйдёте, – уверенно заявила Маша.
– С чего это вдруг?
– А вы бы не пришли тогда. Или хотите сказать, что не могли позволить себе просто зайти в ближайший бутик и купить новую одежду? Не знаю, что там у вас стряслось, но чёрта с два вы откажетесь сидеть с моим сыном!
Антон исподлобья взглянул на диктующую свои условия девицу и задумался: «Вот ведь послал боженька умную бабу! Нет, чтоб дурочку какую-нибудь! А у этой, как будто яйца стальные под цветастой юбкой! И права ж, зараза! За исключением того, что я теперь себе кроссовки «Абидабас» буду покупать у корейцев на рынке… Вот влип, блин».
– Все. Закрыли тему. Завтра к восьми приду. Вещички, простите, отдать пока не могу. Не слишком прилично по городу в расстёгнутой до пупа рубашке ходить, конечно, но спасибо и на том.
Вылетев из-за стола, Антон открыл входную дверь и, обернувшись, заметил:
– Кстати, промок я именно благодаря вам, поэтому не надо делать из меня козла отпущения. Спасибо за кофе.
Не давая Марии сказать и слова, он резко вышел, хлопнув дверью. Маша подбежала к окну и, распахнув его, крикнула:
– В семь! Я просила в семь!
Но Антон спешно пересёк дорогу, даже не обернувшись. Опустившись на стул и запоздало включив кондиционер, Маша позвала сына:
– Олег, подойди, пожалуйста.
Он не реагировал.
– Олег!
Мальчик нехотя подошёл к матери. Маша обняла его, чмокнула в макушку и улыбнулась.
– Тебе понравился дядя Антон?
– Я не хочу, чтобы он был моей няней, – надулся Олег.
– Он хороший, – Маша сделала вид, что не услышала последней фразы. – Вот увидишь, вы подружитесь.
– А ты?
– Олег, ты же знаешь, маме надо работать.
– Ты всё время работаешь!
– Ну, не куксись, – Маша потрепала сына по волосам. – Хочешь, в выходные сходим куда-нибудь? В кино? Или в сквер? А когда у меня будет отпуск, съездим в Диснейленд. Что скажешь?
Всё ещё хмурясь, Олег исподлобья посмотрел на маму:
– Правда?
– Честно-честно.
– А когда у тебя отпуск?
– Думаю, скоро. А пока будь хорошим мальчиком и пообещай, что не будешь пакостничать, иначе дядя Антон уйдёт, и меня не отпустят.
– Но я не специально, – захныкал Олег. – Оно само получается!
– Знаю-знаю, – перебила его Маша. – Я тебе верю.
– Нет! Не веришь! Ты всегда так говоришь! А сама ругаешься!
– Олег, я не ругаюсь!
– Нет, ругаешься! Кричишь! Ты ничего не знаешь! Не понимаешь и… – Олег разревелся и, захлёбываясь, прокричал: – И папа не понимал!
Ребёнок убежал в свою комнату, громко хлопнув дверью. Маша устало вздохнула. К горлу подступил ком. Она не услышала ничего нового. Каждый раз, когда в их дом должна была прийти новая няня, у нее с сыном случался такой разговор. Маша просила Олега вести себя хорошо, он обещал, но итог всегда был один – няни сбегали. Глупо было полагаться на то, что сын примет Антона. Что ж, остаётся надеяться, что новая няня не исчезнет в первый же день…
ГЛАВА V
Внутри клокотало возмущение – никто никогда не смел ему указывать «что, когда и как»! Просили, умоляли, советовали, но диктовать?! Единственный ребенок в семье, любимчик многочисленной родни, не знающий недостатка в любви и обожании. Да, конечно, он не купался в деньгах – семью доктора наук столичного НИИ нельзя было назвать сильно обеспеченной. К тому же, большую часть жизни мама не работала из-за постоянных проблем со здоровьем. Чувство вины за это не покидало Антона долгие годы. Ведь именно его рождение сделало из мамы инвалида. В семье не любили вспоминать эту историю и всячески ограждали от нее мальчика. Но когда ему исполнилось 18 лет, одна из теток, впервые увидевшая племянника вживую, после нескольких стопок вишневки так скоро замела языком, что ее было не остановить. Всю историю, к счастью, рассказать она не успела, но главное Антон уяснил – если бы не его рождение, мама была бы здорова.
Именно это разъедающее чувство вины толкало его вперед. В институте он был лучшим на курсе, после практики его пригласили работать сразу в три столичные компании и две зарубежные. Но он выбрал стажировку в Германии и уехал на год перенимать опыт сотрудников всемирно известной организации «HOCHTIEF AG», занимающей лидирующие позиции на строительном рынке. Полученные знания и опыт вкупе со стремлением и амбициями сделали свое дело. Антон поставил все и «ухватил за яйца розового единорога» – мечты в кратчайшие сроки осуществились: родители переехали из малогабаритки в просторную трешку; папа пересел с «Жигулей» на «Субару», маме открылись двери самых дорогих медицинских клиник и оздоровительных курортов. И это не считая мелочей вроде домработницы, ресторанов, брендовой одежды и прочих атрибутов сытой жизни.
Но наслаждаться безоблачным счастьем семье Кронштейнов пришлось недолго. Мама, несмотря на все усилия лучших специалистов, отошла спустя пять лет. Конечно, счастье, что ей удалось прожить так долго. Сам доктор медицинских наук, профессор Серебрянников, давал ей максимум два года, а тут – пять! Вслед за ней ушел и отец – жить без любимой женщины оказалось не под силу. Сердце его остановилось в час дня, чтобы больше никогда не забиться. Было в этой истории что-то мистическое, ведь мамина смерть тоже наступила в час. И похороны… Похороны обоих состоялись в одинаковое время с разницей в год и месяц. Все эти необъяснимые мелочи стерлись из памяти Антона и вспыхнули только сейчас, при взгляде на наручные часы, подаренные отцом на совершеннолетие. Стрелки замерли на отметке «I» – именно в 13.00 Антон провалился в пруд…
– Чертовщина, – ругнулся он, протирая рукавом рубашки циферблат. – Что-то я задолбался сегодня. Бесконечный день…
Мысли, едва появляясь в гудящей голове, мгновенно улетучивались. Антон стоял на дороге, пытаясь поймать такси. Он ловит такси! Сколько лет назад такое было в последний раз? Не автомобили класса люкс через диспетчера вызывает, а торчит на обочине с поднятой рукой! В тесных брюках, сидящих почти в облипку; в рубашке, застегнутой на несколько нижних пуговиц; в мокрых ботинках и без носок. Жизнь делала крутой вираж, и непонятно – в какую сторону…
Спустя пятнадцать минут возле Антона остановилась убитая девятка, и пенсионного возраста водитель деловито поинтересовался:
– Далеко?
– Туманово.
Водитель загрузил адрес в навигатор и присвистнул:
– От ты, брат… Дорого выйдет.
– Сочтемся, – пробубнил Антон.
Старичок скептически оглядел с ног до головы потенциального пассажира и недоверчиво хмыкнул. Антон вздохнул и достал портмоне – глаза водителя тут же заблестели. Похоже, дедуля разбирался в стоимости кожаной галантереи.
– Садитесь.
Антон плюхнулся на мягкое заднее сиденье и вдруг услышал характерный треск – брюки-таки лопнули по шву!
– Черт! – ругнулся он.
– Что? Передумали? – испуганно спросил водитель.
– Нет, все нормально. Поехали.
Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Три часа езды, если пробок не будет. Хотя, какие сейчас пробки – ночь скоро… Какой же дерьмовый день выдался! «Не забыть завтра купить телефон и новую симку. Фигово, что придется брать на свое имя… И даже Гере не позвонить! Еще и штаны эти… Как в таком виде завтра ехать и отдавать их этой Маше? Маша… Странная особа… А, может, ну его нафиг, всю эту затею с няней? Отсижусь на даче в тепле и сухости – никаких прудов, никаких обиженных детей и психических мамаш, никаких забот и ответственности. Пару недель протяну, потом Гера сам приедет. А там, глядишь, и два месяца пролетят. Заманчивая идея. Уж лучше, чем мотаться туда-сюда…»
Антон все больше убеждался в бессмысленности задумки работать няней пятилетнего ребенка. Какой у него опыт общения с детьми? Да никакого! Что он будет делать, если у Олега случится приступ или, как там Маша говорила, «заскок»? А вдруг пацана на улице накроет, что тогда? Загребут в отделение, установят личность и, привет, клетка. Аргументов в пользу отказа странной мамаше появлялось все больше и, в конце концов, Антон решил, что ограничится одним днем. Все-таки обещал приехать, а слов на ветер он с роду не бросал. Сказал – сделал! Незаметно подкрался сон, который через три часа был прерван голосом пенсионера:
– Эй, дружище, приехали.
Антон вздрогнул и открыл глаза.
– Сколько?
Водитель кивнул на счетчик.
– Ого! Так всегда?
– А то как же! Пригород.
– Ясно.
Отсчитав несколько купюр, Антон протянул их водителю и спросил:
– Чтобы мне завтра в 8 утра оказаться на том же месте, с которого я уехал, во сколько отсюда надо отчаливать?
– Около пяти, может, минут в двадцать шестого.
– Могу на вас рассчитывать?
– С превеликим! Как штык!
– Тогда до завтра, доброй ночи.
– И вам того же.
Водитель захлопнул дверь и отъехал, оставив Антона в задумчивости посреди поселка.
– Все бы ничего, да только номера дома я не знаю!
От досады хотелось сесть на землю и завыть. Но он же мужик, надо взять себя в руки. Время позднее, по улицам одна молодежь хмельная ходит, песни поют и отношения выясняют. Эти вряд ли вспомнят жившую тут когда-то жену Шакалова. Надо искать кого-то постарше… Антон пошел по проселочной дороге вдоль домов. К счастью, метров через двести ему встретилась пожилая женщина.
– Вечер добрый, – поприветствовал Антон.
– Добрый, – женщина подозрительно покосилась на незнакомца.
– Я на лето приехал погостить, да адрес забыл. Ключи, вот, дали, а дом не помню.
– Чей дом-то?
– Анны Шакаловой.
– А-а-а, так она уж не Шакалова, да и нет ее тут давно – за границу сбежала к принцу заморскому.
– Это мне известно.
– Я к тому говорю, что в доме лет пять никто не жил. Там чистить надо, протапливать… Предупреждаю просто.
– Ничего, справлюсь. Скажете, как дом найти?
Женщина махнула рукой вперед:
– Пойдете прямо до первого перекрестка, там налево, третий дом с зеленым забором.
– Спасибо. Всего доброго.