— Тогда, может быть, «MAD» подойдёт?
Все обернулись.
Перед толпой, тяжело дыша и отходя от бега, стоял парень. Ничем не примечательный и очень худой. В узких тёмных джинсах, клетчатой рубашке и кедах. Тёмные волосы непослушно растрепались, парень сделал глубокий вдох, выдохнул и на вытянутой руке протянул вперёд подвеску. Они светилась, оттеняя синевой лица собравшихся.
— Откуда он у тебя? — спросил уже было Евстигнеев, чья осторожность совсем неаккуратно переросла в злость, но в этот же миг Ивангай, не давая его совершить ошибку, слишком громко вскликнул:
— Круто! А ты справишься? — перебивая остальных.
Парень ничуть не смутился, кивнул и с вызовом посмотрел на остальных.
— Думаю, да, — коротко ответил владелец спасительной подвески.
— Чува-ак, — выпрыгнувший откуда не возьмись Олег ЛСП повис на шее мальчишки, отчего колени того дрогнули, а сам он, пусть и на мгновение, но всё же испугался такого неожиданного вторжения в личное пространство. — Тебе не какую-то площадь осветить надо будет. Ве-есь Питер.
Он обвёл пальцами вытянутой руки всех собравшихся. И стоило ему поднести свою руку к ключу, как тот вспыхнул, настолько ярко, что под синевой на мгновение проявился белый, смешиваясь, он ослабил свечение в концентрации, но расширил его в объёме.
— Вау, — прошептал Костя. Евтигнеев отвёл взгляд, вспоминая, как видел однажды что-то подобное. Только вместо синего подвеска отдавала красным, а Гена Рики Ф был так же решителен и в то же время так же напуган.
— Знаете, я тут думал, — неожиданно для всех заговорил Хованский. — Мэддисон был тем, кому удалось дать старт многим из довольно популярных блогеров, ну и, может быть, он не должен был обладать ключом, а всего лишь ему надо было найти того, кто смог бы делать это? Ну, это как Мирон отдаёт мне иногда «1703»…
— Юр, расслабься, — Ивангай положил руку на плечо старшему товарищу. — Интересная теория, конечно, но мы подумаем об этом позже, хорошо? Сейчас нам нужно всех собрать.
— Нужна площадка, — нехотя соглашаясь с остальными, подал голос Евстигнеев. Все обернулись к нему, ожидая предложений, как вдруг раздался оглушительный крик.
— Ети-ить! — визг эхом разнёсся по площади. Вслед за ним послышался грохот — это одно из разрушенных зданий, накренившееся над площадью, начало падать.
Люди с криками отбегали в сторону и прятались в уцелевшие дома, оттаскивали девушек и младших, своими спинами ограждая от рушившегося комплекса. Если бы их было хоть намного больше, непременно началась бы паника. И если бы кто чуть помедлил и обернулся, то увидел бы, что к огромному счастью для всех, падало здание не на людей, а на выбитую ранее огромную яму.
Каким чудом уцелела торцевая стена, не понял никто. Но ровная поверхность, покрывшая образовавшийся завал высотой в полтора метра, была не иначе как тем, в чём они все нуждались.
А из клубов пыли уже доносились голоса:
— Вот вам и сцена, хорош орать.
— Дай пять! — звонкий хлопок разбил воцарившуюся на мгновение тишину. — А теперь скажи, — последовал за ним громкий ор, в котором отчётливо узнавался висевший на волоске голос Джарахова, который возмущенно протестовал: — Какого хера ты там делал?
— Эй, между прочим, не я один там был! — Фаллен оттолкнул его, поднимаясь.
Воспользовавшись суматохой, Олег ЛСП схватил лежащий у оборудования микрофон.
— Ну, я на вас надеюсь, — не спрашивая мнения остальных, он быстро преодолел разделявшее его и упавший дом расстояние и стал карабкаться наверх. В последний момент, когда его всё ещё можно было остановить, Рудбой хватил его за край рубашки, одёргивая вниз.
— Слушайте все, — скомандовал он. — Их надо не взбодрить, а успокоить! Уяснил?
— Да-да, о чём речь, — хитрющим голосом отозвался ЛСП. — Малой, мне нужно нечто… синее, окей?
Он кивнул. Сердце билось взволнованно, и унять дрожь в руках было непросто, но, в общем-то, и не требовалось, потому что «MAD» отзывался на любое его чувство. Ему всего-то и нужно делать так, как делал когда-то Мирон. И вот теперь всё зависит он него. Его провал означал провал всех. Но это отчего-то не пугало, наоборот, только будоражило кровь. Миша подбежал к оборудованию.
— Тормозни-ка, — смягчив тон, остановил его Рудбой. Он достал из нагрудного кармана на своей рубашке подвеску. — Рики Ф с первого раза не справился. «MAD», скорее всего, тоже не знает, что делать. Воспользуйся памятью «1703».
Они стояли у самой большой колонки, в то время как Олег уже забрался на импровизированную сцену и что-то орал толпе без микрофона. Вроде бы он старался подозвать людей ближе к себе — с такого расстояния и не разберёшь. Миша потянулся к предоставленному ему чужому ключу, и когда Евстигнеев вложил его в руку парню, который храбрился и ничуть не скрывал того, «1703» вспыхнул на мгновение и тут же погас. Миша почувствовал, как вспоминает что-то ещё; вместе с прикосновением к ключу он на уровне интуиции почувствовал, что ему нужно делать и как своей подвеской управлять. Более того, это даже не было новым чувством, скорее, очередным воспоминанием, о котором Миша никогда не знал. Вот в чём, а в этом он знал толк. Он приложил свой ключ к колонке.
В сгущающемся воздухе начал образовываться бледно-голубой туман. Он темнел, а из колонок началась доноситься музыка.
Музыка связывала с ключом человека, который был на сцене.
— Эй, Олеги ЛСП, — пропел он, осторожно выверяя начало.
— Я вчера во сне плавал, все рыбы мне кричали «браво». Пираньи, дельфины и киты — теперь мои лучшие кенты, и ночью в море всё тёмно-синее…
От сцены вверх поднялся столб белого света.
Вспышка озарила пространство комнаты. Мирон наклонялся, чтобы завязать шнурки на кроссовках, и когда он поднял голову, голубоватое свечение уже подмяло под себя город. Огромный тонкий столб света взмывал в воздух, растворяясь в небе, а вокруг него двумя рядами: выше тот, который был дальше от столба, и ниже тот, что ближе — раскинулись экраны, транслирующие происходящее на площади. Это можно было увидеть отовсюду, только подняв глаза в небо. Это могли увидеть все. Город замер, наблюдая. И каждый, кого эта ночь застала на улице, был вовлечён в происходящее.
Мирон подошёл к окну. Маленькая синяя рыбка полоснула его хвостом по щеке, оставив за собой след из пузырьков воздуха, уходящих вверх. Мирон потянулся к ней и его рука прошла сквозь крошечную иллюзию. Рыбка покрутилась на месте, а затем выплыла из палаты, растворившись в текстурах двери и словно зазывая за собой. Мирон соскочил с места и бросился вперёд.
— Я сегодня во сне летал, мир птиц, самолётов, мне так нравится он… — транслировалось отовсюду. Мирон бежал по улицам, погружённым в сине-белое марево. Говорили динамики в машинах, колонки оставленных дома стереосистем. Не молчали, казалось, даже телефоны, чьи плееры стали частью единого организма неясной природы. Маленькие рыбки и другие морские создания заполонили улицы. Они медленно-медленно плыли по направлению к белому столбу, устремившемуся в небо, собираясь вокруг него и кружа над площадью.
— Там Хованский выебнуться хотел, — вспомнил Ивангай, провожая взглядом рыбку и одёргивая Евстигнеева от колонки, потому что вблизи неё разговаривать было просто невозможно. — А что, если «MAD», это ключ, отзывающийся не на владельца, а на чувства любого, на кого укажет владелец?
— О чём это ты? — нахмурился Рудбой, понижая голос так, чтобы его можно было слышать только двоим.
— Подумал, что было бы круто, окажись это так, — Ваня пожал плечами.
— Ключи слушаются владельцев, но вряд ли это будет работать так, — Евстигнеев покачал головой. — Мы не знаем, как именно это происходит.
— Тогда как Оксимирону и Рики Ф удаётся делать так, чтобы другие их слушались?
— Никак. Все образы они визуализируют сами.
— Вот ведь… Как же интересно у вас на поверхности обстоят дела.
Рыбки всех цветов и размеров, белые и синие и смешанных цветов с проглядывающими розовыми плавниками и жёлто-зелёном отливом чешуи кружили вокруг сцены, на ней, над ней и вообще всюду — морские создания пронизывали собой толпу, игриво не позволяя себя коснуться и всплывали вверх, вливаясь в столб белого света. Взгляды всех были направлены к ним, а в это время недалеко от сцены, спрятавшись от толпы, в припадке беззвучного вопля схватился за голову Джарахов.
— Сука, а ведь я так хотел вступить! Ну за что! — хрипя, он проклинал себя и ещё больше — Фаллена, сидящего невдалеке.
— Вот те на… — протянул тот, вздыхая. Он смотрел на Эльдара и думал, что Слава многое пропускает, не появляясь здесь. Вообще-то ему давно пришла пора беспокоиться. Вот только как бы он не хотел, переживать из-за пропажи человека не удавалось.
— Мы и в самом деле застряли в этом дерьме навсегда, — пробормотал он, отводя взгляд в сторону сцены… Морская звезда лениво катилась по асфальту, подталкивая невидимыми потоками водной толщи. Вокруг паренька с подвеской уже собралась небольшая компания.
— Сэймяу, Алфи, давайте-ка вы. Эй, у вас же есть совместка! Покажите-ка, чего стоит основа «Версуса»! Ну почему их нельзя завести! Мы бы с этим отлично справились! — раздавалось со всех сторон.
— Да не «Сэймяу», — отмахнулся Андрей. — Иллюмейт!
— Но ты идёшь? — уточнил Алфавит.
— Да-а, — протянул Иллюмейт. — Ведь чей синий может быть изящнее морского?
— Только космический, — не успел договорить Никита, как их уже толкнули карабкаться наверх. Кто-то успел притащить лестницу.
— Хэй, а ведь не только у них есть кое-что «космическое», — донельзя довольный Олег ЛСП спрыгнул вниз. — Где ты там, тень Оксимирона? — пропел он, словив подзатыльник от не вовремя появившегося Евстигнева.
Тем временем то самое «космическое» уже откликнулось на желание Иллюмейта, развернув вокруг сцены и раскинув на весь Петербург трёхмерную карту вселенной: множество галактик, планет и соединённых тончайшими линиями в небесные фигуры — созвездия — звёзд, меж которыми летали космические корабли и искусственный спутники. Вскинув руки верх, люди могли их коснуться.
— Мы как SpaceX, наша цель — ввысь… — тянули динамики пойманные микрофонами звуки.
— Мирона нет и не будет, вы должны уже были понять, — шугнул Олега Рудбой.
— Да я и не про него, я про тебя говорил. Пф, да больно надо. Исполню сам, — он развёл руками, сразу же вскидывая их вверх и расталкивая остальных на пути к сцене. — Следующий снова я!
Миша смотрел на всё это, пребывая в восхищении: он, как ему казалось, не только справился с тем, что каждую ночь ставил себе Мирон, но ещё и превзошёл его. Рудбой, стоявший рядом, словно прочитал его мысли, потому что как иначе он, легко усмехнувшись, ловко уловил их направление:
— Мирон… не слабее тебя в этом отношении, а опытнее. Он ограничивает радиус действия, чтобы увеличить время. Но ты всё делаешь правильно, — подбодрил Ваня, — сейчас для нас важнее, чтобы это услышали все, и совсем не обязательно, чтобы они слышали это долго.
Миша хотел было что-то ответить, но его отвлекли. Неуверенно и осторожно к нему подошёл Рэнделл. Будучи одним из приближённых Ивангая, он выполнял его поручения и как проклятый носился по подземке, так что времени пообщаться раньше не нашёл и теперь почему-то виновато прятал глаза. Рудбой взглянул на друзей и, усмехнувшись, отошёл, направившись поближе к сцене разгонять суетящуюся очередь.
— Мэд… то есть, Миш… — нерешительно начал Рэнделл. Олег ЛСП снова забрался на сцену, не снимая картину космоса, а окрашивая его в красно-розовый, насколько это было возможно, и у него получилось без слова «совсем» пройтись по самым большим созвездиям, которые, как и маленькие рыбки, расплылись в сиренево-жёлтых силуэтах. Музыка переменилась.
—Я покажу тебе космос в одно касание, смотри в глаза, детка, узнавай меня. Все сумасшедшие сны будто наяву, здесь ты со мной, а не с ним, я тебя украду…
— Если хочешь извиняться, то не надо, — остановил его Миша. — Это ведь я здесь тот, кто всех забыл. Так что мне тоже извиняться надо. А я не хочу.
Он пожал плечами и рассмеялся, отчего-то почувствовав невероятное облегчение.
— Не надо было тебе уезжать тогда, — улыбнулся Рэнделл.
— Интересное чувство, — обратил внимание Миша, — ты вроде бы хочешь себя ненавидеть, но не можешь.
— Да. И это скверно.
— Так что… без обид?
— Даже не верится, что не только ты всё забыл, но и мы тоже тебя забыли, — нахмурился Рэнделл, скрестив руки на груди с видом учёного.
— Странные вещи творятся, — заключил Миша.
— Мы обязательно исправимся! Организуем самую крутую тусу!
— Эй, полегче, кажется, самая крутая туса, — Миша раскинул руки в стороны, — у нас здесь.
— Но почему ты не вступаешь? — удивился Рэнделл. — Ты бы тоже мог…
— Не-не-не, — принялся отмахиваться владелец подвески.
— Да-да-да! — перебивая его, воскликнул Ивангай. Когда он возник рядом, никто, как обычно, не заметил, вот только сейчас у него, что немного пугало Мишу, в глазах появился нездоровый блеск. — Чем это ты хуже Мирона и Гены Рики Ф? Поднимайся туда и защищай наше гордое блогерское имя! — уверенно заявил он. — Мы тоже можем в музыку!
— Не втягивайте меня в это! — воскликнул Миша.
— Но ты сам уже себя втянул, — напомнил ему Рэнделл. — Или ты забыл? Эй, ты же ничуть не хуже остальных, более того, этот ключ твой! У тебя получится.
Ивангай исчез так же неожиданно, как появился и вот через считанные секунды он уже говорил об этом с Рудбоем, объясняя близость блогеров к толпе и лояльность к ним аудитории и ещё кучу всяких вещей, благодаря которым выступить мог и он тоже, но он не собирался, а вот парень с подвеской… Аргумент: «Ну чего вам стоит!» — Евстигнеева не убедил, конечно же, и убедил бы никогда, будь он настроен на это критически с самого начала. Но лояльность Рудбоя этой ночью не знала границ и он не стал ничего запрещать.
— Возможно, это станет его последней каплей, — предупредил Рудбой, вспоминая первое выступление Рики Ф, ограниченное шестью выходами. Никто из них не мог знать, когда настанет его предел.
— А ты как, нормально себя чувствуешь вообще? — торопливо уточнил Ивангай, толкая Мишу к сцене. Рэнделл помогал ему впихнуть товарища по лестнице наверх, подбадривая.
Он и сам заметить не успел, как оказался наверху, как Олег сунул ему в руки микрофон, прокричав что-то вроде того, что это лучший день в его жизни и что сейчас он пойдёт и здорово напьётся, а ещё что Миша крут. И, держа в руках кусок пластика (или железки, судя по приличному весу), Миша сменил его, становясь объектом внимания обезличенной толпы. Но только взойдя наверх, только взглянув на остальных со сцены, он понял одну немаловажную вещь. Обезличенной эта толпа на самом деле никогда и не была. Различая каждого, чьи взоры были обращены на него, он видел, как в лицах людей теплится предвкушение. Ожидание чего-то грандиозного. Уверенность в том, что их ожидание будет оправданно, а ещё… кто-то из толпы кричал его имя. Имя, забытое и стёртое из памяти оставшихся точно так же, как совсем недавно были стёрты его собственные воспоминания. Почему и, главное, для чего это произошло? Как искать ответ на этот вопрос?
— Хэй, все блогеры сейчас с тобой! — раздался крик за его спиной.
— Меня тут выгнали сюда… — неуверенно начал Миша. — Чтобы я вам сказал что-нибудь. Но, я думаю, вы лучше всего знаете, что мне… нет, что всем нам нужно, правда? Какой всем нужен контент!
Толпа ответила оглушительным криком. Рэнделл и Ивангай, переглянувшись, замерли в предвкушении. От сцены, растекаясь во все стороны, разрасталось белое, перемежающееся с сиреневым, мерцающее цветочное полотно. На шее Миши сверкнула синим подвеска.
— Мой неуловимый мститель, моя Ultima Thule, в поисках тебя я совсем обезумел. Рылся в древних свитках, обращался к старцам, попытка за попыткой, но это лишь начало танца…
— Кто бы знал, что нам придётся довериться ему, — вздохнул Ивангай, отвеивая Рэнделлу «пять», — кто бы знал это ещё какую-нибудь неделю назад. Эй, — кивнул он Рудбою, — всё начинает налаживаться. Не хмурься ты! У меня отличное предчувствие.
Улыбку на губах не скрыли ни Иллюмейт, ни ХХОС. Евстигнеев только потёр переносицу, качая головой. Не на это он рассчитывал, точно не на это, но выбирать не приходилось, а останавливаться было поздно.
— Ты отвечаешь за это, Рудской, только ты, а я здесь совершенно не при чём, — пробормотал он себе под нос.