— У нас нет ключей, поэтому мы довольно ограничены в возможностях. Но я никогда не говорил, что из нас я — единственный, кто может свободно контролировать механизмы.
— А что ты здесь без ключа делать собрался? — впервые за всё время в спокойном и серьёзном голосе Мирона проскользнула язвительная нотка.
— Я? — Коля усмехнулся. — Ничего. Но я знаю, кто ещё может помочь.
***
Под мостом располагался один из входов в подземку. Дверь была старой, пыльной и грязной — ей очень давно никто не пользовался. Возможно, ей не пользовался никто и никогда. Вручную сдвинув защитную панель, Мэд обнаружил под ней несколько отверстий. Он вставил в одно из них ключ-подвеску, внутри щёлкнул механизм, дверь поддалась.
— Это? — сидящий напротив человек крутил в руках маленькую пластинку. — Это ключ к новому будущему. Ключ к власти, если можно так сказать. С его помощью можно приводить в движение механизмы, создавать подвижные и неподвижные голограммы, управлять сознанием масс.
Возвращался Мэд после полудня.
— Управлять воспоминаниями и чувствами других людей. Правда, делать всё вместе не получится: определённо, что-то будет удаваться лучше, что-то — хуже. Так, наряду с сильными обладателями таких ключей могут оказаться и слабые. Сдаётся мне, система ошиблась, впервые определяя, кому доверить шанс управлять положением дел. Были ведь и те, кто больше достоин этого. В конце концов, были и те, кто отказался, даже не попробовав. Я тоже отказываюсь. Отказываюсь, узнав о том, как обстоят дела на самом деле. Теперь мне кажется, те двое тоже предполагали такой исход.
Так вот как работает ключ, думал Мэд. Он смотрел, как в темноте коридора под потолком появились красные искры. Они обожгли своим светом механизм двери и та самостоятельно закрылась.
— А может, у них были свои причины — я не знаю. Как управиться с настоящим миром, я не знаю тоже. Но мне известно, что будет после. Что будет, если я откажусь. «Знание» — это одна из тех вещей, которые вместе с ключами Fatum дала первым выбранным хранителям. Не смотри на меня так. Мне просто надо выговориться.
Мэд скатился вниз по стене. За дверью были слышны завывания нарастающего ветра. Внизу его ждала темнота и тишина, длинные коридоры и спустившиеся в подземку люди. Снаружи остались зависшие в воздухе слова: он не знал того, кто говорил, однако помнил тех, о ком говорилось. «Значит, Ларин умрёт?» — Мэд обхватил колени руками и прижал их к груди. Выровнял дыхание, успокоился. Шум снаружи не прекращался.
А его не покидали тревожные мысли. Что, если все неприятности, происходящие с остальными, из-за него? Из-за того, что он не управляет своим ключом? Может быть, событиям, после которых исчезли люди, суждено повториться, и всё это только из-за него!
Избавиться от наваждения оказалось не так просто. По расшатанным ступенькам, которые тихо поскрипывали, Мэд спустился вниз. Проделанный в одиночестве, этот путь показался ему невероятно длинными. Но чем глубже он опускался, тем ему становилось легче.
Его успокоили голоса людей, днём шумящие за стенами.
Наушники Мэд нашёл у Рэнделла. Тот удивился слегка, но, будучи крайне сонным, вопросами досаждать не стал. Мэд старательно улыбался, ратуя на то, что Рэнделл не заметит, что произошло, и ему удалось состроить безобидное выражение лица. Не меняя его, Мэд добрался до комнаты и закрыл за собой дверь.
Сколько бы он не пребывал здесь, комната всё равно оставалась неуютной и чуждой ему. Желания сделать хоть что-то, чтобы голые стены стали похожи на обжитое помещение, не возникало. Рэнделл за несколько дней не раз предлагал свою помощь в этом вопросе, но на каждую попытку заляпать красками комнату Мэда получал отказ.
Бросив куртку на стул, Мэд упал на кровать. Потянулся и достал из кармана найденный утром плеер. О лезших в голову воспоминаниях, как бы желанны они не были, теперь хотелось забыть. Мэд ещё раз осмотрел плеер на предмет явных повреждений и трещин, сквозь которые могла просочиться вода. Однако даже разъём для гарнитуры имел свою крышку. Плеер действительно был рабочий. Подключив гарнитуру, Мэд упал на жёсткую подушку, выкручивая громкость на максимум. В ушах зашипело и только после продолжительного треска из наушников послышалась музыка.
========== 9,5. Деловой подход ==========
Они шли по узким улицам, прячась от ветра. Юра Хованский исчез первым. Он посчитал необходимым предупредить тех, кто остаётся на поверхности, о надвигающейся непогоде. Как именно он собирался рассказать об этом всем, так и осталось загадкой — вполне возможно, он просто не вынес образовавшегося в воздухе напряжения.
Джарахов убежал вслед за ним и руководствовался он, вероятно, тем же.
Мирон шёл последним, рядом с ним Рудбой старался разрядить обстановку, но у него ничего не выходило. Соболев был впереди, но он не направлял. На этой части города встревожившие мир перемены никак не отразились. Серые дома советской постройки остались нетронуты. В окнах первых этажей виднелись задвинутые шторы и кактусы на подоконниках. Усиливающийся ветер поднимал мусор с дорог и звенел во дворах цепями качелей. Маленькие снежинки проносились мимо лица на огромной скорости, вот-вот грозясь оставить на сухой коже глубокие порезы. Когда угрозы перестали быть угрозами и по руке кольнуло крохотным лезвием, Рудбой предложил где-нибудь остановиться.
Они выбрали помещение школы. Забытое спустившимися под землю детьми, оно пустовало, еле-еле прогреваемое ТЭЦ. Но всё же здесь было теплее, чем снаружи, а залетавшие сквозь выбитые окна снежинки таяли, не достигая коридоров и глубинных кабинетов. Под окнами образовывались лужи.
Они стояли в холле у расписания и ностальгия по минувшим школьным дням не трогала никого. На синие стены учебного заведения три силуэта отбрасывали длинные тени.
Четвёртая кралась к ним изнутри, желая напугать остальных, но Соболев, у которого от нервов руки чесались — дай лишь чем себя занять — неожиданно для всех щёлкнул по выключателю. В коридоре во всю его длину загорелся свет.
— Вау, — пробормотал парень, осматриваясь.
— Тц. Ну я так не играю, — обиженно проворчала четвёртая тень.
Она вытянулась во весь рост и мальчишка в яркой кепке и цветастой одежде побрёл к остальным.
— Что за ужас воет за стенами? На поверхности всегда так? — он всплеснул руками. — Коля, давно не виделись! Здороваться не буду.
С остальными он поздоровался.
— Я уже принёс свои извинения! — возмутился Соболев. — Вань, что за дела?
Мирон недоверчиво осмотрел подростка перед собой.
— И вот за этим мы шли? — Рудской, красуясь, убрал руки в карманы.
Но Соболев объяснил.
Он сказал, что лично знает четверых, кто без ключа может управлять механизмами. Глупо было бы предполагать, что, исчезая из Петербурга, они не оставили бы никого, кто присмотрит за городом. К тому же, заправлять жизнью подземки, не обладая чем-то, что выделяло бы его из остальной массы, просто невозможно.
— Да, я — один из них, — подтвердил Рудской. — Для кого ты тут Америку открыть собрался? Можно подумать, тому, кто заправляет ночной жизнью в городе, не докладывают, чем в подземке на протяжении дня занимается его потенциальная аудитория. — Ваня развёл руками, пока Коля коротко рассказывал о ситуации за стенами. Да, Мирон знал, что в подземке скрывается сила, на которую опирается Петербург. Он всего лишь был несколько озадачен тем, что этой силой оказался подросток, но старался этого не показывать.
— Мои соболезнования Ларину, — после услышанного сказал Ивангай. — Вот только ему они вряд ли помогут. Почему, собственно, мне всё это надо знать? Как ты недавно выразился, у меня совершенно иная целевая аудитория, к ней предъявляются другие требования. Так пусть лучше я останусь тем самым «королём малолеток». Дела тех, кто остаётся над землёй, меня не касаются.
— Я извинился, — повторил Соболев. — И если нужно, сделаю это ещё раз. Дело не в этом. Послушай, я не знаю, работает ли это с теми, кто обладает ключами, но… В общем, я знаю, что рядом приходит в движение механизм, даже если это происходит не по моей воле. Да, коряво звучит, но я уверен, ты понимаешь, о чём я говорю.
— Допустим, — на выдохе ответил Ивангай.
Мирон насторожился. Возможности следить за городом двадцать четыре часа семь дней в неделю у него не было, к тому же, использование ключа сильно изматывало. Рассеянная слежка за механизмами без целенаправленного контроля не должна была истощать организм. Если всё обстояло так, как пытался выставить это Соболев, то в подземке обитала страшная сила, с которой нельзя было не считаться. Не заинтересованная в том, что происходит на поверхности, эта сила со временем стала огромным резервным потенциалом, до которого хотел достучаться один из лидеров «Rakamakafo».
— Кто-то в Петербурге, помимо тех, о ком мы знаем, использует это в своих целях? — спросил Соболев.
— Другими словами, кроме меня? — уточнил Мирон. Соболев кивнул.
— ТЭЦ была запущена только благодаря тебе, — продолжил он, обращаясь к Ивангаю. — А это значит, твоё влияние на город почти что абсолютно. То есть даже на большой территории ты почувствуешь, что кто-то…
— Почти, Коля, почти! — усмехнулся Рудской, перебивая старшего товарища. — Я не могу пожелать любой машинке сдвинуться с места, да даже у Хована больше шансов, если у него будет «1703». Ты просишь невозможного.
Ваня развернулся вполоборота к окну, присвистнул, увидев, как ветер гнёт деревья. Остальные молчали, ожидая ответа. И вскоре он последовал.
— Оксимирон никогда не использовал движущиеся механизмы во время своих выступлений. В основном только Хованский открывает ими Ворота в город или в подземку. А у меня нет ключа. Да, я не могу напрямую воздействовать на Fatum. Но это не значит, что я полностью безоружен. Хотя было бы круто, не будь я ограничен в своих возможностях одним лишь контролем городских энергосистем. Но они нужны нам! Нужны, чтобы не умереть от голода и от скуки. Ведь электрогенераторы в подземке работают по такому же принципу… — Ивангай притормозил и задумался. Ему вдруг показалось, что спрашивал Коля совсем не об этих вещах и что от него ждут другого. — На территории города, — поспешил реабилитироваться Ивангай, — никто, кроме Хованского, на механизмы не влияет. Но иногда с их помощью люди покидают пределы Петербурга. Такое уже происходило несколько раз.
— Покидают? — осторожно переспросил Рудбой.
— Я не различаю их. Для меня всё чувствуется одинаково.
— Это правда, — согласился Мирон. — Чужие ключи тоже ощущаются одинаково.
— А к чему ты спросил? — поинтересовался Ивангай. — Подозреваешь кого?
Мирон отвлёкся на размышления. Он и вправду мог чувствовать, когда другие используют свои ключи, но эти чувства были так легки и мимолётны, что их можно было запросто с чем-то спутать или не заметить вовсе. Например, кто-то буквально несколько минут назад воспользовался ключом. Сегодня «1703» находился в руках Мирона, поэтому в городе был ещё как минимум один человек, держащий в руках ключ-подвеску. Вероятнее всего, это Гнойный, но ничего нельзя было утверждать стопроцентно — за последние несколько дней им не то, что поругаться — увидеться не довелось. Выходит, если другие действительно покинули город, то они могли стать причиной непогоды. Но кто? Мэддисон? Rickey F? Кому и, главное, для чего им нападать на Ларина? Зачем им лишать «Rakamakafo» возможности передвижения?
— Коль, — громкий голос вырвал Мирона из глубокой задумчивости. — Не говори ерунды. Какая разница, что, кто, когда и зачем сделал. Главное, что сейчас вы находитесь в полной жопе. И вместо того, чтобы зачем-то в чём-то разбираться, как ты очень любишь делать, не проще ли поискать выход из этой жопы для начала?
Оксимирон и Рудбой переглянулись. Мальчишка хорошо знал, о чём говорил, потому что именно следуя такому принципу, вот уже более месяца протекала их жизнь. Как можно жить в мире, ничего не зная о нём? Можно, ответит любой из здесь собравшихся, они на собственной шкуре, кусая локти, вот уже больше двух месяцев это доказывают.
— Всё это время у нас не было серьёзных врагов, — сказал Соболев. И им не могло везти вечно, понимал каждый, но в то же время все они надеялись на то, что неприятности, даже если и свалятся на голову, не сделают это все вместе. — Мы не готовы сейчас воевать с людьми!
— Сейчас и не нужно этого делать, — заявил Рудской. — Судя по тому, что ты сказал, твой враг уже достиг всего, чего желал. Кроме того, он наверняка понял, что был замечен, и отсиживается, поджав хвост, пока ты тут бегаешь и беспокоишься.
— Что ты мне предлагаешь? — усмехнулся Соболев. — Сидеть и бездействовать?
— Переждать бурю, — ответил Ивангай. — Расслабиться, выспаться и хорошенько отдохнуть. Обычно после этого проблема решается сама собой!
Рудбой подавил смешок. Мирон сдержал и малейшую улыбку, посчитав его слова невозможно глупыми. Конечно, что им мог посоветовать король развлечений и безумных идей?
— В том и заключается, — Ивангай щёлкнул пальцами, — деловой подход!
========== 10. Fatum, ч.1 ==========
Он не хотел этого с самого начала. Он хотел хорошенько выспаться и отправиться в тур. Посидеть с Никитой, позвонить родителям или устроить трансляцию в перископе — он ещё не решил, на чём остановиться. Для съёмок нового клипа необходимо было подбирать студии. Эльдар говорил, что Гена нужен ему во влог. У него была не одна тысяча дел, которые он должен был начать или завершить. Но всё изменилось в одночасье, стоило ему однажды проснуться.
Накануне он посетил «1703» — шумное местечко, где всегда можно было отыскать приятную компанию на вечер. Невзрачное на первый взгляд затерянное среди улиц и дворов помещение бара, которое и отыскать было непросто, пользовалось популярностью ввиду всем известных событий. Однако лица посетителей, сколько бы раз он туда не приходил, не менялись — редко новички, на волнах особенно успешных баттлов или выстреливших влогов заглянувшие в бар, становились завсегдатаями этого места.
Гена не пил и поэтому обычно здесь долго не задерживался; но в этот вечер что-то заставило его разговориться с Ресторатором. Подвеску-подарок — небольшую пластинку, выполненную в форме прямоугольника четыре на два сантиметра со скруглёнными углами — Гена получил именно от Сани, когда тот поздравил его с началом первого сольного тура. Про видео и то, что впоследствии будут называть «концом света», не упоминая этого непосредственно, Гена узнал позднее, а именно, когда то, что никогда не должно было произойти, уже произошло.
Нет, разумеется, он его смотрел. Эл скинул видео всем, кому только мог. Гена видел его как минимум несколько раз во всех совместных конференциях, не считая ленты твиттера, заваленной скриншотами. В узких кругах, где вращался Джарахов, и где Гена Рики Ф часто появлялся, видео подняло большую шумиху отчасти из-за неуёмного интереса Эльдара к неожиданно всплывшей теме. Ещё бы, такое непаханое поле для идей. Если бы они не оказались лишены Сети, она спустя какие-то пару месяцев взорвалась бы под градом выстреливших видео (в другом результате, работая с новой командой КЛИККЛАК`а, можно было и не сомневаться). Но дело было даже не в этом.
Иными словами, он не исчез бы в любом случае.
Он постоянно думал о том, почему Ресторатор передал ему ключ-подвеску. Знал он или не знал о его предназначении? И что было бы, не окажись ключа в руках Гены. Во всяком случае, был уверен Rickey F, он бы никогда не оказался здесь. И только этот несерьёзный факт уже стоил того, чтобы этим ключом никогда не обладать.
Да, ему было страшно. Он никогда и не скрывал. Любой бы испугался, окажись в его руках такая сила — вот как он думал в первое время.
Вот от чего ему в первую очередь пришлось избавиться, сделав шаг в открытые двери механического сердца.
Сколько времени он уже провёл здесь? Пару дней? Пару недель? Месяцы? Часы отказали слишком быстро, чтобы он мог хотя бы почувствовать ход времени в этом месте. А оно, определённо, отличалось от хода времени за стенами. Точно так же здесь Гена не чувствовал ни голода, ни жажды. Точно так же переставал чувствовать в себе человека. Что стало этому причиной? Он не мог этого понять.