Ваако Фетт
…Он родился в семье знатного дворянского рода, чья слава когда-то гремела по всей Галактике. Его предки владели звёздными системами и целыми секторами, но постепенно, эта мощь поблекла, оставив после себя лишь бессильные сожаления да особый набор генов, передающихся из поколение в поколение. В крови всех мужчин из Дома Фетт жила одна единственная страсть – любовь к оружию. Их воинское искусство было безупречным, из их мастерских рождалось великолепное оружие, прекрасное и смертоносное, словно отменно настроенный инструмент.
Мальчики и юноши Дома обучались владению всеми видами оружия, будь то бластер новейшей модификации, либо изящная шпага – украшение дворянина. Они достигли столь высокого совершенства, что по Империи ходили слухи, будто Фетты знали тысячу и один способ, как лишить разумное существо жизни. Люди, так говорившие, были почти правы. На самом деле способов этих было куда больше.
Власть, правящая в Галактике, стремительно переходила из рук в руки, падали высокие Дома, к солнцу тянулись младшие ветви огромных деревьев, породивших немало смельчаков и авантюристов. Всюду царил хаос, смятение, кипящий водоворот, в который и утянуло младший Дом из Рода Гэлли, некогда дававший Галактике мудрых и справедливых Императоров.
Фетты отчаянно пытались выжить. Им пришлось продать сначала свои мастерские и оружейные, потом – частные коллекции и обширные имения, дарованные им при прежней власти… Но наступило время, когда им пришлось продавать собственных детей, обладающих уникальными данными. Улучшенный геном даровал им высокую скорость, невероятную ловкость, нечеловеческую выносливость и то особое чутье, которое так необходимо в работе телохранителей и наёмных убийц – тонкий слух мог различить шелест вынимаемого из ножен отравленного клинка, даже если вокруг процветает шумный бал-маскарад; острый, внимательный взгляд выделял из толпы одного-единственного человека, могущего чем-то угрожать. И, разумеется, тот талант, при котором охотник точно знает, когда нужно послать выстрел в цель, чтобы наверняка поразить добычу.
Все восхищались этими способностями, но никто не знал, как дорого Феттам приходится платить. Улучшенные гены не оставили им выбора и они расплачивались по своему древнему контракту чувствами, эмоциями, чем-то неуловимым, что делает человека душою компании.
Родовое проклятье шло об руку с даром.
Глупо было бы считать, что в Императорском Дворце к Ваако относились иначе, но юноша всё же хотел сохранить надежду. Он старался не замечать косых взглядов, мирился с шепотками за спиной и делал свою работу… Убивал врагов Императора и защищал его.
…Во Дворце считали, что Ваако Фетт бесчувственный и жестокий человек. Так было принято.
Ваако смотрел, как серебрится лунный свет на потолке его скромной комнаты, и боролся со сном. Ему нельзя спать, иначе он вновь увидит ТОТ САМЫЙ сон. Сон о том, как умер его Повелитель, а он, Ваако, не смог ничего сделать, чтобы предотвратить это. Его личный кошмар, позор, горьким ядом пропитавший душу и сердце… Ваако встал и налил себе кофе. Случайно увидел своё отражение в небольшом зеркале, усмехнулся. Странно, но вот сейчас он очень похож на прежнего Императора – не внешностью, а выражением глаз. «Оставьте меня в покое!» - говорил этот взгляд, тени утомления под глазами, горькая складка у губ…
- Оставьте меня в покое… - Медленно произнёс Ваако, сжимая в руках чашку кофе. – Я так хочу отдохнуть…
+++
- Я хочу отдохнуть, Ваако. – Чистый, ровный голос Повелителя ворвался в его мысли и молодой человек неуверенно склонил голову набок. Тимо Лайтонен отложил проект указа и сжал виски тонкими бледными пальцами. – Обещай мне, что позаботишься о моём сыне.
- Но… - Молодой телохранитель, который годы спустя станет Советником, непонимающе смотрел на своего Хозяина. – Как же я смогу оставить вас?!
- Мне ничего не грозит, пока я во Дворце, и ты это прекрасно знаешь. Здесь даже стены защищают меня… Но Ванахи! Дворец не сможет принять его. Мои другие дети не примут его. Помоги ему, Ваако, друг мой. Будь рядом с ним, защищай его также преданно, как делаешь это для меня, стань для него товарищем и соратником, на которого он всегда сможет опереться.
Ваако встал на одно колено и трепетно прикоснулся губами к тонким пальцам Повелителя.
- Будет исполнено, Хозяин.
Другие дети. Конечно, Ваако понимал, ведь он как никто другой был близок к Повелителю, разделяя его тайны и грехи, его страсти и пороки. ТЕ дети – чудовищный эксперимент по культивации Дара, которым обладала кровь Императора. Сотни генетически модифицированных детей, мирно спящих в стеклянных саркофагах, чья нервная система была подключена к тончайшим волокнам, проходящим в стенах Дворца. Они и были ДВОРЦОМ, его дыханием, его мыслями и чувствами. Конечно, они не могли смириться с тем, что обожаемый ими Отец отдаёт так много сил и внимания одному конкретному ребёнку. И всё же… Даже теперь, осознавая все последствия, Тимо продолжал любить их всех. Ваако снова склонился перед величием своего Повелителя, стремясь разделить страшную ношу.
Пролитая кровь роднила их – хозяина и слугу. Тайны, покрытые мраком и тишиной, блистательный свет, выжигающий душу, - вот каково это – любить Императора. Видеть, как люто он страдает от необходимости быть жестоким и твёрдым, никогда не отступать от принятых решений… Как не может уснуть, измученный повседневными заботами и проблемами… Видеть и не иметь возможности хоть в чём-то помочь. Тогда Ваако умел лишь убивать.
Тимо нажал клавишу переговорного устройства и позвал:
- Камилла, будьте так любезны, приведите принца.
Спустя минуту автоматическая дверь в кабинет отъехала в сторону и служанка бережно ввела наследника престола, которому едва исполнился год. Ванахи недовольно тёр кулачком глаза – в это время он привык лежать в тёплой постели и видеть сладкие сны.
- Благодарю. – Тимо принял из рук Камиллы засыпающего сына и посадил к себе на колени. – Я позову вас, когда будет необходимо.
Женщина молча поклонилась и вышла. Ваако с тревогой наблюдал за своим Повелителем. Тимо с усталой улыбкой поцеловал чёрные кудри сынишки и, открыв ящик стола, извлёк из него длинный футляр, обитый дорогим чёрным бархатом. Едва слышный щелчок открыл крышку, и Тимо взял в свободную руку острый стилет.
- Я верю твоему слову, Ваако, но всё нужно сделать официально.
Чувствуя странную горечь во рту, юный убийца послушно закатал рукав, обнажив два шрама на предплечье – две ровных полосы, одна из которых была перечёркнута.
- Мой господин… Я… Я хотел сказать… - Чёрные глаза Фета лихорадочно сверкали, но Император остановил его мягким жестом, тихо прошептал:
- Неужели ты думал, что я ничего не знаю о тебе, о твоих чувствах?.. Поверь, мне тоже тяжело. Но так будет лучше.
Ваако молча протянул руку и Тимо, накрыв своими пальцами крошечные пальчики сонного мальчика, провёл лезвием стилета по гладкой смуглой коже своего личного слуги, навсегда разрывая их контракт. Ванахи протестующее вскрикнул, плаксиво сморщившись – отец слишком сильно сжал его ручку. Но ритуал нужно было довести до конца и Тимо, не обращая внимания на всхлипы и слёзы сына, поставил ещё одно клеймо, свидетельствующее о том, что Ваако Фетт становится вещью этого ребёнка, которому суждено однажды занять яшмовый трон Владыки Галактики.
- Вот и всё. – В голосе Императора слышится глубокая тоска и печаль. – Всё закончилось.
Он ещё раз поцеловал заплаканное личико ребёнка, бережно укачивая его на руках, потом проследил за тем, чтобы Ваако перевязал новые раны.
Никогда больше Ваако не видел, чтобы Тимо Лайтонен прикасался к своему ребёнку с такой заботой и нежностью.
- Теперь я спокоен за вас обоих.
+++
- Хозяин… - Ваако с горечью смотрел в зеркало. – Почему ты оставил меня здесь? Почему не взял с собой? За что ты подарил меня своему ребёнку, который пока даже не может оценить всей полноты этого дара?
В небе светились волшебными лампами луны Столицы. Синий и серебристый свет, переплетаясь, рождал невесомую паутину на стенах комнаты и в такие часы Ваако со стыдом вспоминал, как едва не предал своего Повелителя… Малодушно, позорно пытался задержать в своих пальцах ускользающее тепло его руки, тонкий шёлк белоснежных волос, пропущенный сквозь пальцы, грустную улыбку, навсегда сковавшую губы, тусклый отсвет в приоткрытых синих глазах, взгляд которых устремлён в бесконечность. Безвозвратно!
Никогда теперь не забыть ему, как холодит висок стальное дуло бластера, как дрожат руки, как дыхание рвётся из груди рваным ритмом рыданий.
…И удивлённый взгляд ребёнка, спрятавшегося под столом, испуганно прижимающего к груди какую-то игрушку. Принц смотрел на бывшего телохранителя широко распахнутыми серыми глазами и Ваако дрогнул под этим невинным взглядом, опустил руку, до боли сжимавшую рукоять оружия. Он обещал Императору позаботиться о ребёнке.
- Почему все бегают и страшно плачут? – Шёпотом спросил мальчик. Ваако поманил его к себе и бережно обнял, словно единственную в мире драгоценность.
- Ты скоро поймёшь, мой новый Император… Не волнуйся и не бойся ничего. Я помогу тебе стать сильным.
…Во Дворце считали, что Ваако Фетт бесчувственный и жестокий человек. Так было принято. Об этом знали даже малолетние дети прислуги – на свете, оказывается, есть человек, который ничего не чувствует. Ни боли, ни счастья… НИЧЕГО. Немногие продолжали помнить, отчего он стал таким. Немногие разделяли боль онемевшей от страшной потери души. Но он чувствовал. Всё. Всегда. И ему было невыносимо горько…
+++
В пустом коридоре гулко отдавались неторопливые шаги. Ваако всегда носил высокие военные сапоги, чьи каблуки звонко отбивали размеренный ритм. В стрельчатых окнах, мимо которых проходил советник по безопасности дворцовых служб, отражался кроваво-красный закат. Время встречи с Императором. Как всегда при упоминании этого титула внутри что-то болезненно сжалось, но Ваако даже не замедлил шагов. Многие говорили, что он был столь же неумолим, как смерть. И к своим врагам, и к себе самому.
Вдруг впереди послышалось эхо торопливых шагов – всё, как всегда. Фетт остановился, ожидая. Это уже стало его ежедневным ритуалом. Человек, спешащий ему навстречу, вышел из тени колоннады, и стало видно, что он достаточно пожил на белом свете: бордовые лучи закатного солнца скользили по седым волосам и длинной, но ухоженной и аккуратной бороде. Чёрная униформа дворцового учителя выгодно подчёркивала благородную стать и выправку старика. Лицо его, искажённое временем и морщинами, выглядело обеспокоенным. Ваако тот час же понял, что это означает и ему так же взгрустнулось.
- Это снова случилось? – Вместо приветствия проронил советник.
- Клянусь, ваше сиятельство, что не давал повода!
- Я верю, - устало вздохнул Фетт. – Но что на этот раз послужило причиной?
- Сегодня мы занимались историей. Вы же понимаете… Его отец был столь знаменательной личностью, что о нём невозможно не встретить упоминаний, независимо от того, какой отрасли науки уделять внимание.
- Конечно… - Ваако вздохнул почти одновременно с учителем. Мужчины смотрели друг на друга с тоскливой обречённостью. Алый свет пронизывал воздух, расцвечивая мраморные плиты пола и стен в причудливые узоры. – Как он теперь?
- Час назад ушли целители. С тех пор он не сказал ни слова.
- Что ж… Идёмте.
Они медленно пошли вперёд, сохраняя молчание. Им обоим не хотелось возвращаться в аудиторию, созданную для одного единственного ученика. Остановившись перед тяжёлыми дверями с бронзовой отделкой, Ваако сжалился над стариком и тихо сказал:
- Можете быть свободны. Дальше я сам.
Учитель с плохо скрываемым облегчением, которое больно задело Фетта, поклонился и поспешил прочь.
Да, Ваако научился чувствовать боль. Наверное, это было одним из немногих доступных ему чувств и он дорого бы отдал, чтобы лишиться его навсегда. Осторожно постучав по изящной отделке, советник, не дождавшись ответа, вошёл в класс.
На фоне огромного окна, занимающего почти всю торцевую стену комнаты, фигурка Императора, сидевшего на подоконнике, казалась особенно маленькой и хрупкой. Ему было семь лет.
- Ваше Величество…
Ребёнок не повернул головы, продолжая апатично созерцать закатные облака, зависшие над шпилями дворцов знати. Тёмные локоны, завиваясь, падали на узкие плечи, согнутые под тяжестью совсем не детского горя и ответственности.
- Ваше Величество… - Сделал ещё одну попытку Ваако. Он старался говорить тихо и осторожно. Обычно, после приступов истерик Император ещё долго оставался вялым, но всё могло в момент измениться.
- Как я просил ко мне обращаться? – Голос мальчика звенел сталью и советник подавил очередной вздох.
- Вы же понимаете, что называть Императора по имени недопустимо нормами этикета. Вы ведь изучали этот предмет, мой Повелитель.
- Я изучал. – Император Галактики, Центральных и Средних Миров, Владетель Внешних Колец, Повелитель Девяти Башен и прочая, медленно повернулся к Ваако и советник невольно напрягся, встретив твёрдый взгляд пронзительно серых глаз. – Но моего отца… Моего отца… - Мальчик часто задышал, что было явным признаком надвигающейся бури. Давясь воздухом, он с трудом закончил фразу: - ЕГО ты называл по имени?!
Ваако опустил взгляд, не выдержав той горечи, что стояла непролитыми слезами в глазах ребёнка, и тихо ответил:
- Вы ошибаетесь, господин. Я звал его иначе. Его имя было величайшей драгоценностью и не мне, жалкому потомку оружейников, произносить его.
- Я приказываю тебе, - Император с трудом взял себя в руки, не позволив своему гневу вылиться в очередную истерику. – Приказываю, слышишь?! Называть меня по имени, хотя бы тогда, когда мы наедине. Или я боюсь… Боюсь, что забуду его насовсем.
- Господин Ванахи, - сдался Фетт, мысленно застонав от ужаса. – Уже пора возвращаться в ваши комнаты.
- Мне трудно двигаться.
- Что с вами? Вы не ранены? Вызвать целителя?
- Не надо, советник Ваако, целители уже были здесь. У меня просто нет сил.
- Вы неразумно тратите их на гнев, Повелитель, - качнул головой Ваако. Потом шагнул вперёд и взял ребёнка на руки. – Вот так.
Он был совсем лёгкий, словно в этих худеньких ручках и ножках, в этом хрупком тельце оставалось совсем мало жизни. Насколько помнил Ваако, наследник престола родился маленьким и болезненным. Жизнь во Дворце, где его боялись и ненавидели, не прибавила здоровья Ванахи.
- Слабость – это грех, - вдруг сказал мальчик, когда Ваако проносил его мимо цветных витражей и опустевших залов. Советник обеспокоено заглянул в узкое красивое лицо в обрамлении тёмных локонов и спросил:
- Что вы имеете в виду?
- Я слабый и никчёмный… Как долго Империя будет прощать мне это?
- Вы вовсе не слабы, господин Ванахи, - чтобы подтвердить свои слова, Ваако приподнял уголки губ, обозначая улыбку. – Чтобы каждый день нагонять страх на своих учителей, нужны огромные силы! Только подумайте, как вас бояться взрослые мужчины!
- Они бояться не меня, а моего титула, - вздохнул мальчик. Фетт не нашёлся, что ответить на это и поэтому они в молчании дошли до личных апартаментов Императора.
Ваако зажёг маленький ночник и помог ребёнку снять жёсткий камзол и высокие тесные сапоги. Когда-то всё это он делал для отца Ванахи. До сих пор помнил усталую благодарность в сапфирово-синих глазах Императора Тимо, его виноватую улыбку и тихий голос: «прости, что тебе приходится этим заниматься»… Он совершенно не жалел себя, тратил все силы для того, чтобы восстановить свою Империю из того хаоса, в который она рухнула по вине предыдущих повелителей. Никто, кроме Ваако, не знал, как в темноте спальни Властитель Галактики тихо умирал от боли и невозможности хоть на секунду забыться спасительным сном…
- Ты расскажешь мне что-нибудь сегодня? – Ворвался в мысли советника голос мальчика. Малолетний Император ничего не знал о том, каким был его великий отец на самом деле. Всё, что он помнил – это то, что Тимо Лайтонен ненавидел своего ребёнка, стыдился его и презирал за слабость. Ванахи всю свою коротенькую жизнь думал над тем, чем же он обидел своего отца. Каждый вечер из учебного класса его забирал человек, который мог ответить на все эти вопросы.
- Конечно, мой господин. – Горько улыбнувшись, Ваако поправил слишком широкие для ребёнка рукава ночной рубашки и, сев рядом на кровать, стал расчёсывать длинные волнистые волосы мальчика. Такими вечерами он позволял своим мыслям вернуться в далёкое прошлое, где он мог быть рядом со своим другом и хозяином. Человеком, являвшимся центром его Вселенной. – Что бы вы хотели узнать на этот раз?