Гера Ю
территория призраков
Низкий вкрадчивый голос колыбельной мелодией звучал у меня в ушах, окутывая рассудок воспоминаниями о манном детстве с густыми пенками и клубничным вареньем. Отражая солнечный свет, точно елочная игрушка, перед лицом суетился блестящий металлический предмет. Я глубоко втянул в себя вязкий воздух и откуда-то из подсознания выудил новогодний аромат, наполненный запахом хвои, мандарин и шоколада. Крылья носа затрепетали от предвкушения грядущего счастья и желания сохранить это ощущение как можно дольше.
- Ваши веки наполняются тяжестью. Глаза медленно закрываются. Вы находитесь в точке наивысшего расслабления. Вы слышите только меня, - тело, исполненное кошачьей лени, счастливо подчинилось глубокому баритону, слившемуся воедино с моим сознанием, - теплое летнее солнце согревает Вас. Ступни погружаются в мягкие песочные насыпи. Вы идете по берегу моря. Оно спокойно. Легкий бриз приятно касается Вашей кожи. Вам хорошо. Вам очень хорошо. Вы входите в этот безмятежный мир. Вы пробудете там некоторое время и вернетесь оттуда, по моему сигналу...
Обрывки последних слов долетели в виде неясных звуков, и я, улыбнувшись, отмахнулся от них словно от дежурного брюзжания старушек у подъезда. Теплая волна, будто заигрывая, прикоснулась к пальцам ног и тут же убежала прочь подобно стыдливой девице. Я присел на корточки, протягивая ей руки.
Пенный морской барашек разбился о мои ладони, оставив в них горстку песчинок и пару мелких ракушек.
Я несколько раз провел подушечками пальцев по ребристой поверхности раковинок и машинально сунул их в карман, встал, осмотрелся. Сзади метрах в сорока слегка потряхивал густой шевелюрой яркий тропический лес, вытянувшийся вдоль причудливо изогнутого побережья. Над ним ярким пятном нависло огромное слепящее солнце. Прозрачное голубое небо, лишь кое-где запятнанное белыми хлопковыми облаками, словно кичилось своей первозданностью.
- О-го-гов! - переполнявшее меня счастье, попыталось вырваться наружу, дабы охватить собой весь окружающий мир. - Э-ге-гей!
- Чего орешь, призрак?!
Неожиданно резкий толчок в спину заставил зарыться носом в золотой песок. Отплевавшись, как следует, и, обтерев лицо рукавом, я удивленно оглянулся. Предыдущие сеансы гипноза включали в себя лишь позитивные ощущения и эмоции, появление же в моем воображаемом мире, будто насильно всунутого в платье из мешковины, вредного сморщенного старикашки, опиравшегося на потрескавшийся от времени деревянный посох, привело меня в некоторое замешательство.
- Разорался тут! У-у-у! - дедуган пригрозил мне костлявым кулаком.
- Извините, а как вы здесь...
- Как вы здесь... Как вы здесь... - передразнил он меня, кривляясь точно макака. - Хорошо мы здесь, а вот тебе здесь делать нечего! А-ну, давай проваливай!
Он грозно сдвинул кустистые брови и замахнулся палкой.
- Три! Просыпайтесь! - знакомый баритон вовремя вывел меня из состояния гипноза, спасая от гнева разъяренного старца.- Ну, вот, дорогой Константин, еще два сеанса и Вы вообще забудете, что такое бессонница. Как Вы? Ощущаете бодрость во всем теле?
Я ощущал лишь злость. Было море злости и неуемная жажда высказаться. Доктор не стал прерывать мой спич, начавшийся словно фейерверк, внезапно и практически на пустом месте и также внезапно закончившийся, едва я в запале опустил руку в левый карман брюк. Последующее появление на ладони двух морских ракушек повергли меня в немой шок. Хватая ртом воздух, подобно, выброшенной на сушу рыбе, я медленно опустился в кресло.
- С Вами все в порядке?
- Я... Похоже... Наверное, Анатолий Викторович, Вам это покажется невероятным, но...
- Вы относительно возникновения в Вашем кармане морских раковин? - он продемонстрировал мне улыбку человека, уверенного в своей неповторимости.
Я утвердительно кивнул, удивляясь, откуда ему было знать об этом?
- Ничего сверхъестественного. Это часть моей терапии. Отправляя Вас под гипнозом на лазурный берег я попытался частично воссоздать эффект Вашего физического присутствия там. Это я положил Вам в ладонь эти раковины.
- А с какой целью Вы придумали того бомжа у моря?
- Вот тут я - пас! - он показал мне свои розовые, точно у младенца, ладони, продолжая удерживать усмешку на пухлых щеках. - Это уже работа Вашего воображения.
Было в его тоне что-то такое, что заставило меня усомниться в его честности.
- На сегодня наш сеанс окончен. Жду Вас на приеме на следующей неделе, - приглашающий к выходу жест, оставил неприятный осадок в моей душе, меня культурно выставляли из кабинета, видимо, опасаясь дальнейшего развития неудобного для врача разговора.
- Всего хорошего, доктор!
- Всего хорошего! - Его лицо осветилось дежурным добродушием.
В приемной меня перехватила секретарь. Анна подскочила со своего насиженного местечка и, приподнявшись на цыпочках, заговорщицки прошептала:
- Константин Георгиевич, у Вас дома переполох. Минут семь назад звонила Ваша жена. Серди-и-тая. Просила срочно приехать.
Я лишь раздраженно хмыкнул.
- Записать Вас на следующую неделю? - Ее огромные глаза умоляюще уставились на меня, а в руках, точно по-волшебству, оказались блокнот и ручка.
- Давайте, - сдался я на милость ее предупредительности, - опять на вторник, на то же время...
- А Вы на редкость пунктуальны, Константин, - Анатолий Викторович встретил меня радушно, словно старый добрый друг. Хотя, чему удивляться? В конце концов, я платил ему за это. - Как настроение?
- Паршивое, - не стал лукавить я.
- Я постараюсь вернуть Вам спокойствие и душевное равновесие. Хотя бы на некоторое время. Расслабьтесь. Смотрите на маятник и слушайте мой голос, только мой голос...
Я сидел на песке, согреваемый удивительным теплом, исходящим не от солнца и не от костра. Это было самое приятное тепло, какое я, когда-либо ощущал в своей жизни - тепло человеческого тела. Моя спина упиралась в чью-то спину.
- Хм, настойчивость, безусловно, хорошая черта, если она не перерастает в надоедливость, - скрипящий старческий голос, заставил меня подскочить на месте.
Неужели? Так и есть. Мой недавний призрачный знакомый сидел, повернувшись в противоположную сторону, и это именно его я использовал в качестве опоры. Он повернул голову в мою сторону, хитро прищурив глаза. Я сразу же решил расставить все точки над и...
- Послушайте, Вы - плод моего воображения или, как я подозреваю, плод воображения моего психотерапевта, поэтому...
- Ах, ты, нечисть!
Ему все же удалось достать мою спину своим посохом.
- Что Вы себе позволяете?! - заорал я, хватаясь за ушибленное место и отскакивая от старца подальше.
- Я тебя по-хорошему предупреждал, проваливай!
Его морщинистое лицо оливкового цвета походило на проросший картофель, и лишь вырисовывающиеся на нем неоднозначные чувства не давали мне возможности вдоволь посмеяться над мужичком. Приходилось думать об ином, как бы опять не схлопотать деревяшкой по хребту.
- Ты здесь чужой! Ты влез не на свою территорию!
- Какая территория? Мой психотерапевт утверждает, что этот иллюзорный мир позволяет снять эмоциональное напряжение...
- Опять?! - Он угрожающе поднял посох, и я с грацией змеи в последнюю секунду избежал удара.
- Да что Вы деретесь-то все время?! - Решил приструнить его я, соблюдая дистанцию. - Взрослый человек, возможно, почтенный член общества... Вот мой психотерапевт... Да, что ж такое?! Прекратите немедленно! - заверещал я, уклоняясь от проносящейся в миллиметрах от моего носа палки.
- Достал меня твой психотерапевт.
- Тут я с Вами солидарен. Ой-ё-ёй! - Я схватился за ушибленное плечо. - Черт! Прекратите же!
- Хорошо, временное перемирие! - объявил вспотевший старик, опершись на посох и пыхтя как десять паровозов.
Мы стояли друг против друга полностью отрешась от окружающего пространства, забыв о существовании звуков и красок, верно и не было их вовсе, словно мы попали в безвременье, такое же бесцветное и немое, как ретрофильмы. Вселенная мгновенно сжалась до размеров зрачка в глазах противника, и ничего более ...
- А давай-ка порешим его! - Лицо моего оппонента внезапно заострилось как у старого опытного лиса.
Предложение поступило настолько неожиданно, что я на некоторое время потерял дар речи. Старик понял мою немую паузу по-своему.
- Не ломай голову. Прирежем его, всего лишь...
- Кого?
- Проводника.
- Кого?
- Твоего психотерапевта. Это ведь он провел тебя сюда?
- Я не убийца и не собираюсь...
- Боишься? - он посмотрел на меня точно фанатичный коммунист на врага народа. - Тогда я сделаю это сам!
Он резко вскинул посох вверх и несколько раз ожесточенно проткнул пространство над моей макушкой. Я присел, и, прикрыв голову левой рукой, правой крепко схватился за палку.
- Ты, что, дед?!
Он с силой потянул клюку на себя и тут же стал постепенно терять очертания. Старик, остров, небо - все уплывало вдаль, отделяясь от моего тела и сознания, возвращаясь в какую-то свою плоскость существования. В следующую секунду я уже осознал себя, сидящим напротив психотерапевта и крепко сжимающим кольца ножниц, торчащих из его груди.
Кровь алыми линиями стекала по белой отутюженной рубашке. Первая мысль была глупа и неуместна. Если бы я так испачкал одежду жена, непременно, закатила бы мне грандиозный скандал. Истинное понимание происходящего пришло мгновением позже. Уже через пятнадцать секунд я как ошпаренный выскочил в приемную. Стандартное прощание Аннушки пропустил мимо ушей, как, впрочем, проигнорировал и существование лифта, сразу бросившись к лестнице. Дикий крик секретарши долетел до меня спустя два пролета. Перескакивая за раз через несколько ступенек, я едва не сбил поднимавшегося вверх охранника. Он знал меня, как человека респектабельного, и, видимо, только это не позволило ему тут же задержать мою особу, выбравшую столь подозрительный способ спуска. Наконец-то я добрался до входной двери, дубовой, тяжелой, как смертный грех. И снова мысли, будто блохи на безродной собаке, запрыгали, в миллионную долю секунды заставив усомниться в физических законах реального мира. Вдруг не выпустит проклятая?! Захлопнутся замки для грешника, словно на вратах рая, и остановят на самом пороге для покаяния. А настолько ли я грешен? Дернул ручку. Она легко повернулась, выпуская меня на призрачную свободу. Значит, не настолько...
Ничего не подозревавшие прохожие торопились по своим делам, летнее солнце золотило витрины магазинов, птицы звонко выясняли что-то на своем языке, перебиваемые лишь шуршанием шин и пронзительными звуками автомобильных тормозов. Что теперь? Град колючих угроз и несвязных обвинений посыпался на меня сверху. Я задрал голову и наткнулся взглядом на верещавшую в открытом окне Анну. Сразу несколько голов развернулось в мою сторону. Смотрели кто с испугом, кто с интересом, кто с предельной решимостью. Я рванул с места. Рискуя жизнью, пересек улицу и нырнул во дворы.
Бежать, бежать, бежать... Сухой огонь обжигал горло. В голове стучали молоточки, образовывая темные овалы в глазах. Оглянулся. Погони не было. Невдалеке заметил летнее кафе и поспешил спрятаться под его навесом. Молоденький официант, принявший заказ на горячий кофе, осмелел настолько, что позволил себе предложить что-нибудь покрепче. Иным разом я с удовольствием поставил бы наглеца на место, но сейчас лишь устало отверг его предложение. Необходимо было привести в порядок свои мысли, скрывающие истинное лицо, точно мусульманские женщины под паранджой. И будто бы все они привлекательны, но в сущности ничего определенного о них не скажешь и не поймешь, какая из них та самая, что достойна времени и внимания. Я вздохнул и, вытряхнув сигарету из пачки, вставил ее в зубы.
Домой и на работу путь мне был заказан. У Анны имелись все мои данные, которые уже, наверняка, гуляют по блокнотам милиционеров. Рассказать все как было? Но как было? Кто поверит в то, что в момент убийства я был под гипнозом, а моего психотерапевта прирезал несуществующий старик? Бред! А, если, это и в самом деле я? Я! Убийца?!
Кофе уже давно остыл, фильтр сигареты был сжеван мной до основания, а я все еще гонял кофейную жижу пластиковой ложечкой по картонному стакану. Огоньки озарения периодически вспыхивали в моей пустой голове и тут же исчезали, едва я пытался разглядеть их более детально. Меня так захватил этот процесс, что я на время потерял связь с реальностью. Очередное появление в моем поле зрения официанта сначала было воспринято как атрибут окружающего пространства, и лишь через время я понял, что парень с полотенцем и карандашом за ухом пытается мне что-то втолковать. Речь шла о мобильном телефоне, настойчиво дребезжащем в кармане моего пиджака.
- Алло! Алло, Костюш, почему не берешь трубку?! - голос любимой жены, как обычно, был пропитан недовольством.
- Лизонька, солнце, слушаю тебя внимательно... Внимательно, но недолго...
- Котя, ты же знаешь, я не умею говорить мало...
- Тогда я отключаюсь.
- Нет, нет, нет! Ты не сделаешь этого, я ... Я...- Её голос перешел в визг. - Я твоя жена, в конце концов!
- Что случилось?
- Приходили из милиции, искали тебя... Жуткие типы в безвкусной одежде. Сплошной негатив. Голова просто раскалывается от...
- Конкретнее.
- Что?
- Лизок, я начинаю терять терпение.
- Да погоди ты терять терпение, скажи сначала, я должна им верить или мне следует обратиться в другую милицию?
- Лизавета, о чем ты говоришь? Какая другая милиция?
- Что тебя так удивляет? Если мне не нравится один бутик, я иду в другой. Вот я и подумала...
Глупость, которой была набита очаровательная головка моей супруги, иногда приобретает свойства мудрости, если попытаться разглядеть её под определенным философским наклоном. Так случилось и в этот раз. Строго-настрого приказав своей лучшей половине никому не верить и никуда не ходить, я одним глотком выпил холодный кофе, поморщился, и решительно поднялся с места. Я уже знал, что буду делать.
Полчаса шелеста свежих газетных листков с объявлениями, переворачиваемых нервно дрожащими пальцами. Еще пятнадцать минут телефонных переговоров, и я получил адрес нужного человечка с предложением приехать в любое удобное для меня время.
- Проходите! Кофеёк? - Радушный хозяин суетливо усадил меня в глубокое мягкое кресло и сунул в руки чашечку с кофе.
Воспоминания о недавней жиже с одноименным названием не вдохновили меня на положительный ответ, но и отказаться от навязчивого гостеприимства я не мог: Вениамин Святославович Ляпков был единственным психотерапевтом, согласившимся принять меня без предварительной записи.
- Спасибо! - Я сделал пару глотков для приличия, успев за это время бегло осмотреть комнату.
Помещение, на мой взгляд, было слишком перегружено количеством мебели и напоминало скорее мебельный склад, нежели жилое пространство. Внешний вид хозяина, скрывавшего свое тело где-то глубоко в недрах многочисленной одежды, соответствовал общему тону дома. Тотальная захламленность читалась и на его усталом немолодом лице и даже в седоватых вихрах его прически.
- Так что с Вами случилось, Константин Георгиевич? - В голосе врача появились участливые нотки, и я понял, что он уже настроился на работу. - Зачем Вам понадобилась моя срочная помощь?
Я немного замялся. Было бы желание снять камень с души, пожалуй, явился бы не сюда, а в церковь, или, на крайний случай, в милицию.
- Я вижу, Вы затрудняетесь с ответом, - пришел мне на помощь доктор. - Давайте начнем с самого начала, с определения вашей проблемы. На что, конкретно Вы жалуетесь?