- На своего психотерапевта, - честно ответил я, повергнув собеседника в состояние некоторого удивления.
Он приподнял брови, указывая на себя пальцем.
Я отрицательно качнул головой и постарался, как можно ближе к истине, описать два последних гипнотических сеанса, проведенных со мной покойным, оставив за кадром последующие за выходом из гипноза события.
- М-да, - изрек эскулап, по окончании моего повествования. - Ловко.
- Вы тоже так считаете? Вы думаете, Анатолий Викторович специально вводил в мое подсознание образ неадекватного старика с замашками уголовника?
- Не знаю. Возможно, это действительно лишь игра вашего подсознания, а возможно... Хотя, должен быть мотив. Ну, на крайний случай, неприязнь...
- Я думал об этом. Личных взаимоотношений у нас не было, так, пациент - врач. На профессиональном поприще мы не пересекались, - я пожал плечами.
- Ладно, попробуем разобраться, - он приблизился ко мне, понизив голос до полушепота. - Я сейчас погружу Вас в гипнотическое состояние и отправлю на лазурные берега. Там будете только Вы и природа. Никаких дополнительных персонажей. Увидите своего старика, можете смело гнать его вон. Он существует только в Вашем воображении, а, значит, и подчиняется лишь Вам.
Я утвердительно кивнул. Для меня этот эксперимент был многим больше, чем обычное удовлетворение любопытства. Если дед не есть образование моего воображения, то Анатолий Викторович создал его преднамеренно, и было лишь одно логическое объяснение, для чего он сделал это. Возможно, мой бывший психотерапевт готовил меня к убийству, дабы чужими, в данном случае моими, руками лишить себя жизни. Эвтаназия - нереальное, неправдоподобное предположение, но вполне имеющее право на существование, как одно из пояснений того, что на самом деле происходило со мной.
Волны мерно накатывали на берег, облизывая сухие стариковские пятки. Он был там. Сидел на горячем песке, нагло подставляя лицо мелким морским капелькам. Меня охватила ярость.
- Что, бесовская рожа, отдыхаешь тут? Ножки полоскаешь?! - Налетел я на него, как стервятник на свежую падаль, едва сдерживаясь, чтобы не съездить почтенному старцу по уху. - Думал, избавился от меня? А, вот он, я! Явился!
- Явился, - согласился он, преспокойно продолжая демонстрировать мне свою спину. - У тебя другой проводник?
Тут уж я не сдержался. Я схватил этого лицемерного гада за ворот холщовой рубахи и хорошенько встряхнул, едва не вытрусив старца на песок.
- Это ты, ты убил его, - зашипел ему прямо в лицо.
- Я?! - его неподдельное изумление заставило меня ослабить хватку. - Но я не мог этого сделать.
- Тогда кто?
Удивление не покидало его лица. Он смотрел на меня словно на большого ребенка, задающего глупые вопросы.
- Могло быть ты, призрак?
Предательская слабость нахлынула на мои плечи, и руки бессильно опустились вниз, отпуская стариковское тело.
- Да не прав ты, дед! - Прохрипел с отчаянием в голосе. - Не призрак я.
До слез потянуло в волны, дабы поднырнуть под них глубже, смыть с себя накопившиеся проблемы и выйти на берег уже обновленным, легким, лишенным груза нерешенных задач. Но я не стал этого делать. Я впервые почувствовал себя здесь чужим и не захотел лишать моря его первозданной безмятежности, оскверняя воды грехами, принесенными извне. Единственное на что решился - намочить ладони и приложить их к щекам.
- Пойми, я всего лишь охранитель, - он присел около меня. - По всем физическим законам я не могу воздействовать на мир призраков.
- Людей, - поправил его я. Но он не обратил на мою поправку никакого внимания.
- Послушай, не надо считать меня виновным. Я, между прочим, многим жертвую, разговаривая сейчас тут с тобой. Я обязан был сразу же выдворить тебя обратно.
- Так что ж не выдворил?
- Так ты ж... Ах, ты! А и выдворю. На то и поставлен.
- Ага. Ну, давай. Только учти, до смерти своей буду считать, будто ты психотерапевта укокошил.
Он зарычал точно зверь, схватил палку, но я даже не двинулся.
- Бить будешь? - спросил только. - Бей.
- Да не могу я тебя силком выдворить. Ты сам должен захотеть уйти отсюда, а ты, как назло... - Внезапно он вцепился в меня своей сухой, но крепкой рукой, заговорил быстро, словно боялся недосказать что-то. - Ты не должен был возвращаться! Сюда никто из ваших не возвращается.
- Может быть, им не нужно было, а мне нужно, - уперто отвечал я, стараясь освободиться от него. - Вообще, хватит уже, пошел вон.
- Чего?
- Мой новый психотерапевт посоветовал гнать тебя в три шеи, и, как существо выдуманное, ты должен подчиниться. А потому...
- Обнаглели нынче призраки,- покачал он головой и продолжил как-то устало, - убирайся, а? Очень прошу.
- А что так? Места будто бы тут много. Вон побережье, какое огромное и никого кроме нас. Неужели, не разминемся, или ты меня гонишь, так как правда глаза колет?
Старец весь как-то подтянулся. Черты лица его заострились, кожа потемнела, и я понял, что только теперь он рассердился по-настоящему.
- Побережье, говоришь, огромное?! Красотами нашими любуешься?! - Глаза его стали колючими, в уголках рта появились пузырьки слюны. - Да вы же, призраки эту всю красоту постепенно и съедаете глазами своими едкими, ушами ненасытными! Одни беды от вас. Природа, она ведь не бездонная бочка, её беречь надо, и не растрачивать попусту. А вы где появляетесь, так там сразу и цвета тускнеют, и ароматы исчезают, и дышать тяжелее становится. Вот, пришлось охранителей выставлять против вас, алчных.
Что-то шевельнулось у меня в душе. Неужели, правда? Неужели и здесь человек умудрился реализовать свое разрушающее начало, оставив неизгладимые раны на теле местной экосистемы? Я осмотрелся. Да нет. Вроде бы и небо такое же голубое, и солнце яркое, и море пенными барашками играет. Вроде бы ничего не изменилось, только немного пеленой все подернулось, и цвета приглушеннее стали. Но морозец по коже, все-таки пробежал и как-то неловко я себя почувствовал. Как будто и раньше знал о том, что происходит, но продолжал вредить, не в силах справиться с искушением - сделать кому-нибудь гадость.
- Ты, дед, извини, если что..., - я действительно раскаивался. В своих несдержанных чувствах, в эгоизме, в подозрительности, в грехе большом, что о невинном человеке плохо думал, во многом... - Мы и свою природу съедаем.... Не беспокойся, не приду больше.
Я развернулся и направился вдоль побережья, будучи непоколебимо уверенным, что где-то там за очередным изгибом найду какой-нибудь выход.
- Погоди, проведу, - старец пристроился рядом со мной, шлепая босыми ногами по воде.
Какое-то время мы шли молча. Он лишь вздыхал и периодически бормотал что-то под нос. Несколько раз я ловил на себе его странный взгляд, начинавший меня беспокоить.
- Нет, я так не могу! Я не могу отпустить тебя просто так! Но ведь надо же, - удивился он сам себе, - проблем ты мне доставил больше всех, и именно ты взбаламутил все мое нутро, - старик взмахнул палкой и я отшатнулся, заподозрив, что он все же стукнет меня на прощание. Но он всего лишь вогнал посох глубже в песок и приказал мне взяться за него двумя руками.
- Я сделаю это, даже если меня в последствии уберут из зоны. Ведь совсем не уволят, правда? - Он глупо хихикнул и подмигнул мне одним глазом. - Таких как мы, контактирующих с призраками очень мало. В крайнем случае, переведут на более сложный участок.
Я не понимал, что он делает, но отчего-то полностью доверился ему.
- Сейчас ты закроешь глаза и увидишь то, что дозволено видеть лишь тебе. Когда откроешь их, меня уже не будет. И ни в коем случае не выпускай из рук посоха. Слетишь - пеняй на себя.
Я согласно кивнул и прикрыл веки.
Земля стала уходить у меня из-под ног, и я крепче сжал пальцы. Сначала, кроме верчения, ничего больше не происходило. Затем будто яркая вспышка света взорвалась в голове. И началось... Сочные живописные картины, нереально ясные, точно рисованные, сменялись одна за другой, посвящая меня в чужую жизнь и в чужие тайны, породившие мои неприятности.
"Виктор Анатольевич, прикрывая глаза от лучей летнего палящего солнца, нервно прикуривает сигарету и тут же тушит её. На белой накрахмаленной скатерти лежит его кожаное портмоне, атласная коробочка для драгоценностей, букет роз и десяток фотографий, с изображением одной и той же девушки в откровенных позах. А вот и она сама появилась на пороге залы, осмотрелась вокруг, ища кого-то глазами, увидела моего психотерапевта, улыбнулась, заторопилась к нему. Ворох карточек разлетелся, словно фонтан брызг, при её приближении, невинные розы полетели на пол, неся незаслуженное наказание. Девица подняла карточку, улыбнулась, сказала что-то обидное. Он спрятал коробочку в карман, дрожащими руками выложил купюру на столик и ушел. Никто его не остановил".
"Аннушка в приемной с восхищением открывает коробочку для драгоценностей и радостно вскрикивает. На атласной подушечке красуется золотое колечко с драгоценным камушком".
"Она витает в облаках. Ходит словно завороженная. Ловит каждое слово шефа. Её глаза сияют, губы алеют, она вся дрожит при его появлении, и нет способа снять эту дрожь, кроме его поцелуя. Он не замечает её состояния. Мимоходом целует ей руку и убегает по своим делам. Она счастлива".
"Он смеется, обнимая новую пассию за плечи, целует ее в щеку и просит Аннушку приготовить им по чашечке кофе.
- С конфетками, - надувает губки девица.
Он снова смеется.
- Анна, ты слышала? Мы бы не отказались еще и от конфет. Сбегаешь в ближайший магазинчик?
Она утвердительно кивает. В её глазах стоят слезы, которых никто не замечает. Она выходит из приемной и возвращается с коробочкой сладостей. Стучится, толкая двери кабинета, но та закрыта. Анна прислушивается. В комнате слышны тихие голоса. Коробка летит в угол, её содержимое рассыпается по полу. У неё истерика".
"Он занят клиентом и не сразу замечает её появление в кабинете.
- Ты что-то принесла? - спрашивает негромко, не отрывая взгляда от человека, сидящего напротив него. - Анна оставь это на столе. Я потом посмотрю.
Она не слушает шефа. Она становится перед ним и резко ударяет его ножницами в грудь. Он даже не успевает что-либо сообразить. Тихо хрипит и тут же замолкает. Его тело теряет упругость, руки безвольно опускаются вдоль тела. Девушка берет ладонь недвижимого пациента и аккуратно вставляет его пальцы в кольца ножниц, заглядывает ему в лицо..."
- Три! Просыпайтесь! Ну, вот, дорогой Константин, еще два сеанса и Вы вообще забудете, что такое бессонница. Как Вы? Чувствуете бодрость во всем теле?
Де жавю?
Я зажмурил глаза и тряхнул головой подобно лошади, отпугивающей оводов, только и того, что не зафыркал. Вопреки моим ожиданиям Анатолий Викторович не растворился в воздухе и не обратился в доктора Ляпкова. Напротив, крепко сидел на своем месте, озабоченно вглядываясь в мое лицо.
- Вам плохо? - участливо коснулся он моей руки. Мороз пробежал по коже от этого прикосновения. Я еще помнил психотерапевта в измазанной кровавыми потеками рубашке.
У меня не было времени для детального обдумывания ситуации и необходимо было хоть как-то реагировать на слова человека, сидящего напротив, кем бы он ни был, потому сказал первое, что пришло в голову.
- А Вы, как? В смысле, как себя чувствуете? В области сердца ничего не тревожит?
Он растерялся.
- Что Вы имеете в виду?
- К примеру, металлические предметы, застрявшие между ребрами... - Мне показалось или он действительно испугался? - Извините, я сегодня с утра не в духе и, видимо, Ваш сеанс сегодня ничем мне не помог. Вы не могли бы дать мне воды?
Прохладная жидкость медленно сползала по горлу, наполняя каждую клеточку организма живительной влагой. Вода давала мне энергию и время хоть как-то привести к общему знаменателю те события, в которых еще недавно я принимал живейшее участие. В конце концов, решив, что вся эта круговерть явилась лишь результатом игры моего подсознания, я поставил стакан на столик, напрочь отказавшись делиться с лечащим врачом своими впечатлениями от сеанса. Уже на пороге заметил маленькую атласную коробочку, лежащую на полочке с потрепанными книгами. Воспользовавшись замешательством Анатолия Викторовича, я незаметно сунул её в карман, совершенно не отдавая отчет своим действиям. Сделал это машинально, не задумываясь.
- Константин Георгиевич, - Анна подскочила при моем появлении, со скоростью менчендайзера, - у Вас дома переполох...
- Жена звонила?
- Да...
- Сердитая, - уточнил я.
- Так Вы уже знаете?
- Аннушка, а что с Вашим шефом? - ответил я вопросом на вопрос.
- Вы тоже заметили? - спросила она и, не дождавшись ответа, продолжила. - Знаете, он порвал со своей любовницей. Еще та стерва, скажу Вам. Не думайте, я не болтушка, просто, Вы же сами...
- Да, что Вы? Я и не думаю. А Вы случаем не в курсе, он уже нашел ей замену?
Лицо девушки залила краска.
- Нет еще, - почти прошептала она, опуская глаза в пол.
- Странно, - произнес я, как можно более равнодушно, пожав плечами. - Насколько я знаю, у него с этим не заржавеет.
- Вы думаете?
- Чего там думать? Известный бабник.
Она вздохнула, поправила искусственный завиток и, вернувшись на свое место, задумчиво уставилась на черный безжизненный монитор.
- До свидания, Анна.
- До свидания, Константин Аркадьевич, - она подняла на меня огромные влажные глаза, - я запишу Вас на следующую неделю?
Я отрицательно качнул головой.
Я бродил по улицам, расплавляющегося от жары города, вдыхая забористый запах горячего асфальта, и гадал, верно, ли поступил, поддавшись минутному настроению? Не попусту ли я разрушил девичьи надежды? Не развалил ли я чье-то будущее счастье своим неумелым вмешательством? Я, всегда доверял своей интуиции, но все же червь сомнения вот уже неделю тревожил мою душу, пробуждая среди ночи и заставляя вновь и вновь прокручивать в голове недавние события.
"...извините, я подумал, что Вы могли видеть такую маленькую атласную коробочку с золотым колечком внутри, - голос Анатолия Викторовича искажался телефонными проводами. Он был взволнован, говорил быстро, видимо страшась услышать то, что я как раз собирался ему сказать.
- Нет, я не помню никакой коробочки, а что очень дорогая вещь? - Мои пальцы нервно поглаживали поверхность атласа.
- Не в этом дело. Плевая безделушка.
- Постойте, по-моему, я видел нечто подобное на столе у вашей секретарши. - На другом конце провода воцарилась тишина. - Алло, Вы слышите меня?
- Да, да. Жаль... Придется её уволить. Еще раз извините..."
Я в тот же день позвонил Анне домой и предложил ей работу у себя на фирме, но ощущение вины не покинуло меня и не приобрело легкости невиновности.
Солнечный зайчик заслепил глаза. Я прижмурился и поднял голову вверх, пытаясь разглядеть, при помощи чего неумолимому солнцу удалось произвести такое точное попадание. Поток яркого света отражался от стекол окна, приоткрытого седоватым мужичком. Он упирался руками в подоконник и с удовольствием втягивал в себя едкий никотиновый дым. Лицо человека мне показалось слишком знакомым. Несколько минут спустя я уже стоял на подъездной площадке и усердно звонил в квакающий дверной звонок. На табличке под кнопкой значилось: "Ляпков В.С."
- Вениамин Святославович? - Наверняка я выглядел несколько возбужденным и открывший двери мужчина не спешил признавать свои имя и отчество.
- А кто Вы? - поинтересовался он для начала.
- Я был у Вас на приеме и не заплатил, - моя рука полезла в пиджак за кошельком.
- Вряд ли, я никогда не забываю брать с клиентов денег, - он попытался закрыть двери, но я вовремя вставил в щель носок ботинка.