Громлины спускаются на распростёртых крыльях, крылья их - молнии, выстроенные одна к другой в ряд, и рядов два - по двум сторонам спины. Форма тела у громлинов человеческая, подобны скульптурам, вырезанным из лазурита, сапфира. Подлетают к двум прозрачным скорлупкам, одну из которых и занимает перешедший. Охваченный синей аурой, он постоянно морфирует - то красный комок зародыша, то дитя, то взрослая особь. Наконец останавливается - фиксирует форму, фиксирует возраст.
- Мальчик, шесть лет, раса северная, - сообщают информационные ауры, информация переходит от членов Верхнего ареопага к членам Нижнего.
Человек тем временем поднимается, накреняя скорлупку, задирает голову и голова его разделяется, разлетается множеством призрачных копий. Полыхая синим, призраки врезаются в каменные тела громлинов, овладевают, и вскоре камень сражается с камнем. Сильфиды следят, обдумывают, обсуждают - мнения, мнения, мнения. Разделились они в тот же день, когда пророчество о переходе было услышано. Одни дали тому, кто придёт, имя Освободителя, другие же нарекли Разрушителем. Первые полагали, что человек придёт исключительно для того, чтобы освободить Альфалон, соединить с остальным миром; вторые считали, что он не столько освободит, сколько разрушит. И правы, похоже, оказались последние...
Будучи главой Верхнего ареопага, или Спектра, как чаще его называли, день свой Ярмида начинала с визита к прорицательным аурам. Отправилась и сейчас, следуя от одной энергоячейки к другой. Ауры представляли собой различной сложности энергетические структуры, располагались не только в Скинии, но и по всему Альфалону. Прорицательные были при этом одними из самых важных - нависая сетью над жерлом вулкана, собирали идущую от него информацию, перерабатывали, являя затем в доступном виде. От сегодняшней проверки Ярмида ничего особенного не ждала, ибо день равноденствия; одна из двух точек, в которые Пророк почти всегда дремлет. Так оно и оказалось - дремал, а значит и прорицания пустяковые. Но Ярмида и пустяки тщательно проверила, разбила по группам, лишь после этого в ареопаги отправились отчёты. У неё только так, иначе не может - быть на высоте всегда и во всём.
Лучше всего Верхний ареопаг, он же Спектр, виден с южного луча - луча Ваффы, откуда и правда предстаёт большим радужным пятном. Наблюдай за ним кто сейчас, да с фильтром, предназначенным уловить одну, и только одну сильфиду, увидел бы череду росчерков, собравшихся затем сплошной молнией - это и была Ярмида. Как только закончила с отчётами и вернулась на линию, почувствовала, что истощилась, потому проследовала на обратном пути через ячейку усиления, и ячейка отдала заряд, наполнила искрами силы. Куда же теперь? Может, в Стигму, главный город западного луча, где содержится человек с двумя именами, Освободитель-Разрушитель? А почему бы и нет, почему бы не испытать волю свою искушением? И от Скинии к Стигме протянулась молния - молния перехода.
Схватка продолжается, длится: к месту появления Освободителя-Разрушителя отправлена уже третья группа громлинов, но не справляются. Значит, пора вмешаться сильфидам, время пришло. Отряды, рассчитанные на подобный случай, были подготовлены сразу, лишь ждали приказа, и вот приказ отдан. Расположение у отрядов опасное, почти у самого массива, но здесь же и наиболее удобное место для передачи, укреплённое со всех сторон громлинами. Способные манипулировать гравитацией, пегасии принимаются за создание коридора, защищённого от ментальных искажений; тела их при этом меняются - то вырастают до невероятно огромных размеров, то сжимаются в точку. Вулкан Пророк отзывается ещё большим количеством лавы и пепла, ещё большим числом молний, особенно опасны из которых шаровые, долетающие и до лучей Альфалона. Вот одна из таких молний коснулась пегасии, лизнула кожистое крыло и покрытое чешуёй тело, и пегасия исчезает. Те же, что были с ней в связке, успевшие сократиться до точки, схлопываются в ничто, в пустоту, как будто и не было. На самом деле каждая такая точка - своего рода прокол, червоточина, готовая в любой момент распахнуться пастью, жадно сосущей материю. Потому на помощь приходят корпускулы, для которых подобные "истончения" хорошо различимы. Постоянной формы у этих переродившихся сильфид нет: то рой частиц плазмы, то световой силуэт, то растянутое, подобно змее, силовое поле. Как только все "истончения" запечатаны, готов наконец и коридор, и готовы, конечно же, те, кто им проследует - андрогинии. Этих сильфид Разделение изменило, наверное, больше всего: тело у них человеческое, но в одном совмещено два, мужское и женское. Соединены они, как если бы сплавили спинами: мужчина с одной стороны, с другой - женщина. Голова при этом одна, но с двумя лицами, руки без труда оборачиваются как в одну сторону, так и в другую, у ног двусторонний коленный изгиб и ступни тоже в две стороны.
Телепортация проходит удачно, но к месту сражения так просто не пробиться: наложившиеся одно на другое ментальные искажения оплели его, отгородили. Левитируя, андрогинии кружат над этим своеобразным клубком, ищут ниточку, за которую можно было бы потянуть, и вскоре такая находится. Оказавшись внутри, они разделяются - одни начинают устранять искажения, как бы бьют по вмятинам изнутри, другие усмиряют громлинов, третьи, и самые сильные, направляются к человеку. Перемещаясь телепортами, тот хохочет, посылает с рук молнии, замедляет и ускоряет время, растягивает и сжимает пространство. Андрогинии продолжают движение, не обращают внимания, и человек останавливается, а в глазах его, быть может впервые в жизни, появляется страх. Выкрикнув что-то злобно, человек раскручивается, от головы отделяются призрачные копии, но та из андрогиний, что возглавляет отряд, вскидывает руку, и все до одного призраки входят в неё. Тело сильфиды изламывается, появляется ещё две руки и ещё две ноги, но вот контроль возвращён, возвращена прежняя форма. Человек прекращает вращение, человек хочет портировать, вот только ничего не выходит, андрогиния же стремительно оборачивается и выплёвывает призрачную голову прямо ему в лицо. Теперь уже человека ломает и корчит, андрогинии подхватывают его, заключают в кокон белого света, несут прочь из клубка искажений. Позднее его доставят в Стигму, где уже подготовлена специальная камера, где будут изучать посредством аур, что и продолжается по сей день.
Перед камерой, этим великолепием, созданным совместными усилиями громлинов и сильфид, Ярмида почувствовала, как загорается, трепещет от предвкушения - не выдать, только себя не выдать! Ещё до появления человека знала, что придёт Разрушитель, никак не Освободитель, но знала также, что Альфалон с ним совладает, обуздает стихию. Оказалась ли права? Да, во многом, однако же не во всём. Но ведь и противоборство ещё не закончено, далеко не закончено! По аналогии с Первым Противостоянием, этой войной всех войн, Ярмида называла его вторым, или своим личным противостоянием.
Ауры соединяются, ауры влекут за собой, ауры переносят непосредственно в камеру. Пусть в виде проекции, но Ярмида проникает в каждое из тел человека, кроме высшего, словно снимает с него слой за слоем. Он чувствует, но не беснуется, как делал когда-то, не тянется к магии, от которой надёжно, очень надёжно отрезан, а уходит весь в высшее тело и неким непостижимым образом закрывается в нём. Есть ли решение? Да, есть, но кардинальное, оно же и искушение, которым Ярмида почти весь последний год отягощена - вселиться.
[3]
2423 год от Разделения, за декаду до летнего пика
Как и прочие их поселения, Стожар, главный город пегасий, большей частью составляли колонны - исполинские, под самое небо. Конструировали и возводили их громлины, но в систему соединили уже сами пегасии. Основной элемент этой системы - гравитационные кольца, обращённые вокруг колонн, закреплённые на том или ином их уровне. Кольца пересекаются, по кольцам взбегают спирали и прямые пути, на кольца опираются линии ускорения и замедления. На них же нанизаны почти все здешние здания, подобные в медленном своём вращении астероидам, притянутым большой планетой. В одном из таких "небесных тел", в виде растянутого в ширину цилиндра, и встретились три переродившихся сильфиды и одна истинная, или Спектр четырёх, как они сами себя называли. То была власть, истинная власть Альфалона.
Как хозяйка сегодняшней встречи, Яэла волнуется - всё ли продумала, всё ли учла? Волнение выдают вырывающиеся из ноздрей струйки дыма, выдаёт лёгкая дрожь кожистых крыльев, что так и норовят распахнуться. Сама она на платформе, так называемом силовом стойле, для Ярмиды и Яссы были сооружены два энергетических ложа, для андрогинии Ятры в пол врезали подвижный диск, снабдили гибкими опорами-подлокотниками. Для возможности разговора без применения магии между сильфидами подвешена аура, переливается голубой лентой, она же служит дополнительной защитой от перехвата.
- А ложе превосходное, - начинает с похвалы Ярмида, - как будто и не покидала Скинии. Но, право же, Яэла, не стоило таких хлопот.
Польщённая, та склоняет голову, аура преобразует ржание в слова и световые импульсы:
- Позаботиться о вас было для меня удовольствием.
Завязывается разговор, и первыми, по обыкновению, следуют темы незначительные, второстепенные, но сегодня долго на них не задерживаются, почти сразу переходят к главному.
- Итак, прорицательные ауры не ошиблись: механизм перерождения громлинов остановился, - говорит Ярмида. - Мы, истинные, организовали в недра утёсов Грома экспедицию, и мы убедились: матрицы, их отливавшие, саморазрушились и восстановлению не подлежат.
- Значит, всё верно, - вспыхивает Ясса, пересыпает искры, - некий глобальный процесс с переходом человека на нашу сторону, в наше полушарие, запущен.
- И вряд ли обратим, - кивает Ятра.
- Ничего не остаётся, как действовать по разработанному плану, - говорит Ярмида, - и действовать нам нужно быстро. Пусть Пророк о том молчит, что-то мне подсказывает: счёт пошёл на годы, если не на месяцы.
- То есть отправляем человека обратно? - уточняет Яэла.
- Да, отправляем, - ответ следует от Яссы, преобразившейся в бурлящий рой, - но только после того, как убедимся, что правильно его настроили.
- А с этим, как помнишь, у нас проблемы, - добавляет Ятра язвительно, - человек как прятался, так и продолжает прятаться в высшем своём теле, и уже понятно, что аурам не справиться. Необходимо вселение истинной сильфиды, но какая на подобное согласится, какая пожертвует своей чистотой?
- Я пожертвую, - говорит Ярмида, но понимают её не сразу, затем не верят, затем, поражённые, принимаются отговаривать.
- Нет, - отрезает она, - я решила. Встречу назначаю через три дня, которые займёт у меня подготовка, и встретимся уже в Стигме...
Высшим заклинанием сильфид был Фантом, благодаря ему смогли увидеть не только крах и завершение эры старой, но и первые такты эры новой. Узрели Пустоту, узрели Свет, и как Свет Пустоту заполнил. Увидели и Трещину, как нарекли сильфиды место, где Фантом пробил не только Клетку, но и непреложные стены Элементала. Отражённая сначала в Сущем, а уже потом в других мирах, Трещина стала центром, вокруг которого и сформировалась новая система.
Вот облако газа и пыли, плазмы и пламени - отражение четырёх Стихий в Сущем. В самой середине ещё одно отражение - отражение Трещины. Облако вращается вокруг этой точки, как вращается вокруг оси колесо, по мере сжатия скорость вращения увеличивается, и облако принимает форму диска. Средняя его часть даёт начало светилу, внешние области - планетам. Каждая планета - отражение бога, выстраиваются они строго по пантеонам.
Итак, центральное место в системе занимает светило - отражение главного из богов пантеона Пламени, Игнифера. Ближе всего к Игниферу Акахад, поверхность которого, раскалённая и расплавленная, перетекает, будто ртуть, меняется. За ним следует Хакраш, вращающийся наоборот, за ним Страфедон, во многом подобный Унике, первой планете пантеона Плазмы. Уника воистину уникальна, ибо только она в новом мироздании и обитаема; уникален и её спутник - Салма, единственный из спутников системы, отразивший бога. Орбиту за Уникой занимает ржаво-красная Григла, за Григлой - льдисто-голубая Кахира. Далее следуют планеты пантеона Ветра - газовые гиганты. Первой идёт Ваффа, крупнейшая из планет системы, затем Свава, охваченная кольцами, будто бы украшениями, затем Сатисса, подобная жемчужине, а замыкает пламенная Шива. И, наконец, самые далёкие от Игнифера, самые холодные - планеты пантеона Тверди. Первая из них, Эдр, подобна грубо огранённому алмазу, за Эдром следует непроницаемо-чёрный Шерл, за Шерлом - Яри, усыпанный огромными, однако уснувшими вулканами. Последняя же из планет пантеона Тверди - Гро - взорвалась, разрушилась, охватывает теперь систему кольцом разновеликих астероидов.
Родившись из огня и плазмы Игнифера, из газа и тверди Уники и двенадцати других планет, Вселенная затем расширилась, распространилась, из точки превратилась в бесконечность. Сильфиды видели процесс, но те силы, что за ним стояли, оставались от них скрытыми. То могли быть энергии, высвободившиеся с разрушением Клетки и Фантома, но то же могла быть и чья-то воля. Так или иначе, факт оставался фактом: то, на что потребовались бы миллиарды лет, свершилось за мгновение, и вспыхнуло, и ожило, и положило начало новому отсчёту.
У камеры Освободителя-Разрушителя, оплетённая сетью аур, корпускула Ясса чувствовала себя лишней. Ярмида, Яэла и Ятра что-то горячо обсуждали, она не могла. Не здесь сейчас были мысли Яссы и чувства, а дома, в Стремнине - главном городе восточного луча, расположенном в извивах одноимённой реки. Весь луч Сатиссы - один большой сад, Стремнина же - главное его сокровище, поскольку лишь там произрастают энергоцветы. И сейчас они один за другим распускались, Ясса чувствовала дивные и сладкие прикосновения их энергий даже отсюда, с противоположной стороны Альфалона. Пора цветения энергоцветов коротка, но невыразимо, невыразимо прекрасна!
- А ты, Ясса, что скажешь? - обращается к корпускуле Яэла, выдыхает из ноздрей дым.
- Да, Ясса, - добавляет Ярмида, - тебя бы мне тоже хотелось услышать.
- Я? - трепещет та, - я не знаю...
- Да отстаньте вы от неё, - усмехается Ятра, - не видите, она не в себе.
Яссе обидно, стремительно перетекает из одной формы в другую, но что правда, то правда: сегодня она сама рассеянность. Энергоцветы отвлекают корпускулу и когда Ярмида готовится, облачается в броню аур, и когда та уже в камере, с человеком один на один. Но за противоборством их Ясса следит уже пристально, и вспыхивает, и заходится в ужасе, когда Ярмида проникает в человека, а в неё проникает Разделение. Потом истинная сильфида выходит, и она больше не истинная, и она говорит:
- У меня получилось. Он настроен...
Последним же, что видели сильфиды благодаря Фантому, были лезвия полотен Разделения, протянувшиеся от мира к миру, от плана к плану. Узрели, как Разделение замкнулось в Унике, образуя преграду, непреодолимую ни на одном из уровней мироздания, образуя аналог Клетки. И стало так, что сильфиды оказались внутри неё, пробудились на лучах материка, названного впоследствии Альфалоном, в водах океана, названного впоследствии Замкнутым. Для цвергов подобное заключение стало бы торжеством, ведь того они и добивались в Первом Противостоянии, для сильфид же стало наказанием, и наказанием высшим, ибо добивались прямо противоположного. Так они поняли, что за Разделением стоит всё же не слепой случай, а воля. Мощи этот неизвестный был воистину огромной, но действовал не так, как действовал бы, по представлениям сильфид, проснувшийся Творец. Строго говоря, он не сотворил, а собрал из уже имеющихся деталей. В том, чтобы вернуть Вселенную в русло прежней формы - той, что была до Первого Противостояния, сильфиды и увидели главную его цель. И назван был Форматором.