С ласковой улыбкой королева сказала:
– Прошу прощения, преда Уннутал Хебаз. Мы не хотели этой встречи, но мой сын настаивал. С самого начала мы с канцлером пытались его отговорить.
– Безуспешно, – сказал канцлер и снова вздохнул.
Выражение лица преды не изменилось.
– Все решено?
Королева Джаналл подняла пальчик в молчаливом предостережении и, поманив первого консорта, взяла его под руку; они вышли.
Трибан Гнол задержался.
– Мои поздравления, преда, – сказал он. – Финадд Герун Эберикт – прекрасный выбор.
Уннутал Хебаз ничего не ответила.
Через несколько мгновений в зале остались только она и Брис.
Преда повернулась.
– Ваша стремительность, поборник, не перестает приводить меня в изумление. Я ни звука не слышала, только… угадала. Иначе Морох уже был бы мертв.
– Возможно, преда. Хотя бы только потому, что он не обратил внимания на мое присутствие.
– И Квиллас пусть винит самого себя.
Брис промолчал.
– Зря я вас остановила.
Брис проводил ее взглядом.
Герун Эберикт, несчастный ублюдок.
Вспомнив, что его ждет седа, Брис повернулся и вышел из зала.
Не оставив за собой крови.
Куру Кван услышит облегчение в каждом его шаге.
Седа ждал перед дверью и как будто разучивал танец, когда появился Брис.
– Неприятные моменты? – спросил Куру Кван, не глядя на Бриса. – Пока неважно. Идем.
Пятьдесят шагов вниз по каменным ступеням, по пыльному коридору – и Брис понял, куда они направляются. Сердце сжалось. Об этом месте он слышал, но никогда там не бывал. Похоже, королевскому поборнику открыто то, что закрыто для скромного финадда. Впрочем, эту привилегию можно было предвидеть.
Они подошли к двойным массивным, обитым медью дверям – зеленым, поросшим мхом. Створки сами собой со скрежетом разошлись.
Узкие ступеньки вели к помосту, подвешенному на уровне колена на цепях, что свисали с потолка. На полу круглой комнаты была выложена светящимися плитками спираль. Помост вел на круглую платформу над центром палаты.
– Волнуетесь, финадд? И не напрасно. – Жестом Куру Кван поманил Бриса.
Помост пугающе качался.
– Желание сохранить равновесие становится очевидным, – сказал седа, расставив руки в стороны. – Нужно найти правильный ритм шагов. Это важно и очень сложно, поскольку нас двое. Нет, не смотрите вниз – мы еще не готовы. Сначала поднимемся на платформу. Ну вот. Становитесь рядом, финадд. Давайте посмотрим на первую плитку спирали. Что вы видите?
Брис изучил светящуюся плитку. Почти квадратная, две пяди в длину, чуть меньше в ширину.
Обители. Седанс. Зал прорицаний Куру Квана. По всему Летерасу встречались метатели плиток, толкователи Обителей. Разумеется, плитки у них были маленькие, вроде приплюснутых игральных костей. И только у королевского чародея плитки были такие. С меняющимися изображениями.
– Я вижу могильник в саду.
– Ага, значит, вы видите правильно. Неуравновешенный разум выдаст себя в такой ситуации, его видение отравлено страхом и злобой. Могильник – третья с конца плитка Обители Азатов. Скажите, что вы чувствуете от нее?
– Беспокойство. – Брис нахмурился.
– Точно. Раздражает, да?
– Да.
– Могильник – сильная плитка, она не сдаст своих позиций. Но подумайте еще. Что-то беспокойное таится под землей. И каждый раз, приходя сюда в последний месяц, я видел, что эта плитка начинала спираль.
– Или завершала.
Куру Кван наклонил голову.
– Возможно. Разум фехтовальщика может предложить неожиданное. Важно? Увидим. Начинает или завершает. Так. Если Могильнику не грозит осыпание, почему эта плитка появляется так упорно? Возможно, мы видим, что есть сейчас, а беспокойство говорит о том, что будет. Тревожно.
– Седа, вы были во дворе Азатов?
– Был. И башня, и земля не изменились. Обители по-прежнему говорят уверенно и содержательно. Так, смотрите дальше, финадд. Следующая?
– Ворота в виде распахнутой пасти дракона.
– Пятая в Обители Дракона. Врата. Какое отношение врата имеют к Могильнику Азатов? Они идут перед Могильником или после? Впервые в жизни я увидел плитку из Обители дракона в таком сочетании. Мы присутствуем – или будем присутствовать – при очень важном событии.
Брис взглянул на седу.
– Приближается Седьмое завершение. Это действительно важное событие. Первая империя возродится. Король Дисканар, преобразившись, возвысится и примет древний титул Первого императора.
Куру Кван обхватил себя руками.
– Верно, популярная трактовка. В действительности, финадд, предсказание несколько более… смутное.
Бриса встревожила реакция седы. Он и не представлял, что популярная трактовка вовсе не точная.
– Смутное? В каком смысле?
– «Король, правящий во время Седьмого завершения, преобразится и станет возрожденным Первым императором». Верно. Но возникают вопросы. Преобразится – как? И возродится – во плоти? Первый император был уничтожен с Первой империей, в далеком краю. Оставив здесь колонии. Мы долгое время существовали в изоляции, финадд. Дольше, чем вы можете представить.
– Почти семь тысяч лет.
Седа улыбнулся.
– Язык со временем меняется. Значения толкуются превратно. При каждом переписывании накапливаются ошибки. Даже самые стойкие стражи совершенства – числа – могут, по какой-то невнимательности, сильно измениться. Сказать вам, что я думаю, финадд? Если предположить, что пропали несколько нулей?
Семьдесят тысяч лет? Семьсот тысяч?
– Опишите следующие четыре плитки.
Чувствуя легкое головокружение, Брис попытался сосредоточиться на плитках.
– Эту я знаю: Предатель из Пустой Обители. И следующую: Белый Ворон, из Опор. Третья мне незнакома. Осколки льда, один из них торчит из земли и ярко освещен.
Куру Кван кивнул со вздохом.
– Семя, последняя из плиток в Обители льда. И снова такого расположения прежде не было. А четвертая?
Брис покачал головой.
– Она пуста.
– Именно. Пророчество закончено. Возможно, заблокировано грядущими событиями, еще не сделанным выбором. А может, это начало, то, что происходит прямо сейчас. И ведет к концу – к последней плитке, Могильнику. Непостижимая загадка. Я в растерянности.
– Седа, это кто-нибудь еще видел? Вы обсуждали с кем-то свои затруднения?
– Первый евнух знает, Брис Беддикт. Негоже ему отправляться на Большую Встречу, не зная знамений. И теперь – вы. Нас трое, финадд.
– Почему я?
– Потому что вы королевский поборник. Ваш долг защищать жизнь короля.
Брис вздохнул.
– Он постоянно отсылает меня.
– Я снова напомню ему, – сказал Куру Кван. – Он должен оставить любовь к одиночеству или однажды, взглянув в вашу сторону, никого не увидит. Теперь скажите мне, на что науськивала королева своего сына в старом тронном зале.
– Науськивала? Она утверждала обратное.
– Неважно. Расскажите, что видели, что слышали. Расскажите, Брис Беддикт, что прошептало вам сердце.
Брис взглянул на пустую плитку.
– Халл может создать проблему, – сказал он глухо.
– Это прошептало вам сердце?
– Да.
– На Большой Встрече?
Брис кивнул.
– Как?
– Боюсь, седа, он может убить принца Квилласа Дисканара.
На первом этаже дома когда-то помещалась мастерская плотника, а на втором сохранилось несколько жилых комнаток с низким потолком – к ним вела откидная лестница. Дом выходил к каналу Квилласа, к причалу, на котором, видимо, плотник выгружал сырье.
Тегол Беддикт обошел просторную мастерскую, отметив дыры в прочных досках пола – там прежде стояли механизмы, – крюки для инструментов, которые можно было угадать по выцветшим контурам на стене. В воздухе держался стойкий запах опилок и морилки, слева от входа еще стоял верстак во всю стену длиной. Вся передняя стена была закрыта съемными панелями.
– Вы купили все целиком? – спросил Тегол, повернувшись к женщинам, собравшимся у основания лестницы.
– У хозяина расширилось производство, – сказала Шанд. – Как и его семья.
– Выходит на канал… недешевый дом…
– Две тысячи терций. Мы купили и почти всю мебель наверху. Заказали стол – его доставили вчера вечером. – Шанд обвела рукой большую комнату. – Это все твое. Можно поставить перегородку или две, сделав коридор от двери к лестнице. Эти глиняные трубы – слив из кухни. Мы убрали секцию труб из кухни наверху, поскольку надеемся, что твой слуга будет готовить на четверых. Уборная во дворе, над каналом. Есть еще холодный сарай с ледником – огромный, там может жить целая семья нереков.
– Богатый плотник, у которого времени вдоволь, – сказал Тегол.
– Он талантливый. – Шанд пожала плечами. – Теперь идем. Кабинет наверху. Нам нужно кое-что обсудить.
– Разве? – отозвался Тегол. – Похоже, все уже решено. Представляю, как обрадуется Бугг. Надеюсь, фиги вам по вкусу.
– Можешь занять крышу, – сказала Риссар с ласковой улыбкой.
Тегол сложил руки на груди и покачался на каблуках.
– Правильно ли я понимаю? Вы угрожаете раскрыть мои страшные тайны, а потом предлагаете что-то вроде партнерства в авантюре, которую даже не потрудились объяснить. Похоже на начало серьезных плодотворных отношений.
Шанд нахмурилась.
– Давайте его для начала изобьем до потери сознания, – сказала Хеджун.
– Все очень просто, – сказала Шанд, не отвечая на предложение Хеджун. – У нас есть тридцать тысяч терций, и мы хотим, чтобы ты сделал десять.
– Десять тысяч терций?
– Десять пиксов.
Тегол уставился на нее.
– Десять пиксов. Десять миллионов терций. Ясно, и для чего же вдруг вам столько денег?
– Мы хотим, чтобы ты выкупил оставшиеся острова.
Тегол взъерошил волосы и начал расхаживать по комнате.
– Вы чокнутые. Я начинал с сотней доксов и чуть не подох, пока сколотил первый пикс.
– Ты ленивый и разболтанный, Тегол Беддикт. Ты потратил год, но работал день-два в месяц.
– Убийственные день-два.
– Лжец. Ты никогда не ошибался. Ни разу. Покупал, продавал, а всех прочих оставлял барахтаться за кормой. И они тебя за это почитали.
– Пока ты их всех не прикончил, – добавила Риссар, улыбнувшись еще шире.
– У тебя юбка сползает, – заметила Хеджун.
Тегол поправил простыню.
– Никого я не прикончил. Что за дикие образы. Я сделал пикс. Я был не первым, но самым быстрым.
– И начал с сотни доксов. С сотней левелов это, наверное, трудно. Но доксов? Я получала сотню доксов за три месяца в детстве – собирала оливки и виноград. Никто не начинает с сотни доксов. Никто, кроме тебя.
– А теперь мы даем тебе тридцать тысяч терций, – сказала Риссар. – Посчитай, Беддикт. Десять пиксов? Почему бы и нет?
– Если думаете, что это легко, займитесь сами.
– Нам не хватает сообразительности, – сказала Шанд. – Но нас трудно сбить. Мы напали на твой след, шли по нему, и вот мы здесь.
– Я не оставлял следов.
– Заметных многим – верно. Но я же сказала – нас трудно сбить.
Тегол продолжал шагать по комнате.
– Биржевая Палата оценивает доход Летераса в сумму от двенадцати до пятнадцати пиксов – и еще, возможно, пять теневых…
– Пять – включая один твой?
– Мой списан, не забывай.
– Пришлось потрудиться. Десять тысяч проклятий, привязанных к причалу на дне канала – и на каждом твое имя.
– Правда, Шанд? – удивилась Хеджун. – Может, нам получить права на землечерпальные работы…
– Поздно, – сказал ей Тегол. – Бири уже получил.
– Бири – подставное лицо, – возразила Шанд. – Все права у тебя, Тегол. Бири и знать не знает, что работает на тебя.
– Да, с этим я еще должен разобраться.
– Зачем?
Тегол пожал плечами. Потом замер и уставился на Шанд.
– Ты никак не могла узнать…
– Ты прав. Я просто догадалась.
Глаза Тегола удивленно распахнулись.
– Шанд, с такой интуицией ты запросто сделаешь десять пиксов.
– Ты обманул всех, потому что не ошибаешься, Тегол Беддикт. Никто не верит, что ты припрятал пикс – раз ты живешь, как портовая крыса. Ты на самом деле потерял его. Где – никто не знает, где-то. Поэтому и списали потери. Так?
– Деньги – фикция, ловкость рук, – кивнул Тегол. – Пока у тебя в руках не окажутся алмазы. Тогда это что-то реальное. Если хотите знать, в чем главное жульничество этой игры, так вот оно, девочки. Даже если деньги только фикция, они обладают властью. Вернее, обещанием власти. И этого обещания достаточно, пока все делают вид, что власть реальна. Перестаньте делать вид – и все развалится.
– Если только у тебя в руках не алмазы, – сказала Шанд.
– Верно. Тогда власть реальна.
– Вот, значит, что ты заподозрил? Пошел и попробовал. И все оказалось на грани краха.
Тегол улыбнулся.
– Представь, как я испугался.
– Ты не испугался, – ответила она. – Ты просто понял, к чему может привести идея, если попадет в недобрые руки.
– Все руки недобрые, Шанд. Включая мои.
– И ты отошел.
– И не вернусь. Делайте со мной что угодно. Сообщите Халлу. Уничтожьте все. То, что списано, можно вернуть обратно. На бирже такое бывает. Возможно, вы устроите бум. И все вздохнут с облегчением: обычная игра.
– Мы хотим не этого, – сказала Шанд. – Ты все еще не понимаешь. Когда мы выкупим оставшиеся острова, Тегол, мы поступим так же, как и ты. Десять пиксов… исчезнут.
– Вся экономика рухнет!
Три женщины разом кивнули.
– Вы фанатички!
– Хуже, – сказала Риссар. – Мы мстительницы.
– Вы все полукровки, так ведь? – Тегол не ждал ответа. Не обязательно быть полукровкой с виду. – Хеджун – из фараэдов. А вы две? Тартеналы?
– Тартеналы. Летери уничтожили нас. Теперь мы хотим уничтожить Летерас.
– А ты, – сказала Риссар, снова улыбаясь, – покажешь нам как.
– Потому что ты ненавидишь свой народ, – добавила Шанд. – Всех их – жадных и бесчувственных. Нам нужны эти острова, Тегол Беддикт. Мы знаем, что ты доставил остатки племен на острова, которые купил. Мы знаем, что они хоронятся там, пытаясь отстроить все, что потеряли. Но это не все. Пройди по улицам этого города – правда сама выйдет наружу. Ты сделал это для Халла. Я понятия не имела, что он не знает, – ты удивил меня. Думаю, ты должен ему сказать.
– Зачем?
– Ему нужно исцеление, вот зачем.
– Не могу.
Шанд подошла и положила руку на плечо Теголу. У него подкосились коленки, таким неожиданно сочувственным было прикосновение.
– Ты прав, не можешь. Мы оба знаем, что этого недостаточно.
– Расскажи ему, – сказала Хеджун. – Тегол Беддикт, сделай правильно на сей раз.
Он отошел и посмотрел на них. Три проклятущие женщины.
– Боюсь, то, что вас трудно сбить, – палка о двух концах.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, Шанд, что Летер скоро падет – и не с моей помощью. Найдите Халла и спросите его – я уверен, что он где-то недалеко. На севере. И знаете, даже забавно, как сильно он боролся за вас, за те племена, которые потом поглотил Летер. Ведь теперь, зная все, что знает, он намерен бороться снова. Только уже не за племя, не за тисте эдур. На сей раз – за Летер. Потому что он знает, милые мои, что мы столкнулись с ровней, с проклятыми ублюдками. На этот раз пировать будут эдур.
– С чего ты взял? – спросила Шанд, и на лице у нее читалось недоверие.
– Потому что они не играют.
– А если ты ошибаешься?
– Может, и ошибаюсь. В любом случае будет кровь.
– Что ж, облегчим задачу тисте эдур.
– Шанд, ты говоришь, как предатель.
Шанд поджала губы.
Риссар захохотала.
– Идиот. Мы профессиональные предатели.
Странник меня разрази, она права.
– Вряд ли кучка варварских повелителей эдур справится лучше.
– Мы говорим не о том, как лучше, – сказала Шанд. – Мы говорим о мести. Подумай о Халле, о том, что сделали с ним. Исправь все, Тегол.
Не думаю, что Халл согласился бы. Не согласится. И еще очень, очень долго.