- Ты нас в гробы раньше времени не клади, - резко ответил Колян. - На себя посмотри, часоточник.
Сухой рассмеялся. Глаза его лихорадочно блестели.
- Ну да, вы же другую схему теперь придумали, - сказал он. - Решили, пусть другие спины ломают, а вы бы только денежки гребли, да? Для этого и ходите тут, и народ к себе в бригады набираете. Командовать захотели. Да только видали мы таких командиров. В башне у Безумного Демона до сих пор, наверное, заживо гниют, - он хрипло засмеялся и затем добавил, успокаиваясь и укладываясь на подушку: - Видали мы таких.
Колян покачал головой и махнул рукой на Сухого.
- Что я с тобой спорю, - вздохнул он. - Посмотрим, как ты запоешь, когда наши бригады будут ходить в шестерках и семерках и попивать в борделях винцо.
Сухой снова расхохотался и замахал руками, призывая соседей присоединиться к его веселью. Некоторые сдержанно улыбнулись.
Макс прикрыл глаза. К сожалению, у Сухого были основания для насмешек. С начала их кампании по вербовке рабочих в бригады прошла неделя, а согласных нашлось только двое, да и те, кажется, были пьяны, когда пожимали руки.
Идею придумал Макс. Погасив досрочно долг Лаберу, он смыл с себя клеймо "мяса" и получил возможность работать по стандартной ставке. Поскольку добывали они с Лёней и Коляном вчетверо больше других, то Лабер исправно платил умножал стандартную ставку на три. Двадцать четыре серебряка в день вместо одного сначала Макса приободрили, но он быстро понял, что и их далеко недостаточно для приличной жизни в этом мрачном и унылом месте. Не говоря уже о возвращении домой, для чего, по слухам, требовались миллионы.
Хуже всего было то, что работать приходилось на износ и от этого адского режима, когда любую свободную минуту надо было тратить на отдых, он начинал тупеть. Все реже вспоминался родной дом, а желания свелись к самым примитивным - поскорее дожить до окончания трудового дня, поесть, выпить пару кружек пива и завалиться в койку.
Однажды ночью, когда приступы кашля не давали заснуть, он пораскинул мозгами и придумал новую схему работы. Он исходил из того, что третьему человеку в бригаде, который вытягивает и возит на берег мешки, по сути все равно, возить по два мешка или по десять. А это значило, что ресурс работника используется не в полной мере. Выгоднее было сделать несколько бригад по двое и оставить на них одного "возилу".
Не долго думая, он подбил Леонида и Коляна и они, на общие скопленные деньги купили большую лодку, а мастер из соседнего района за умеренную плату приделал к ней простенький мотор, работающий на пару.
План был хорош, но одного Макс не учел. Никто не хотел работать, ни в бригаде, ни вообще. Люди делали по три ходки, спали в середине рабочего дня и получали свои восемь монет, которые с удовольствием пропивали, не отходя далеко от барака. В ответ на уговоры и обещания красивой жизни, люди пожимали плечами и говорили, что подумают, а потом старались избегать навязчивых предпринимателей. Попадались и такие, вроде Сухого, которые откровенно смеялись или посылали подальше.
В барак, прервав размышления Макса, залетел взъерошенный молодой парень в расстегнутой куртке.
- Южные атакуют! - крикнул он. - Обходят со стороны Савушкина! Айда на выход!
Народ недовольно загомонил. Южные совершали вылазки пару раз в месяц, но на говнороек никогда не нападали. Сторожилы говорили, что несколько лет назад отмороженная банда с окраин попыталась поджечь бараки, но убежала не солоно хлебавши. Рабочий люд был в основном жесток и довольно крепок. Тем не менее, с тех пор на прииске установился обычай выходить на улицу в полной боевой готовности, если дозорный заметит что-то подозрительное. Правило было строгое и касалось всех. Даже Мотыга, морщась и пошатываясь, поднялся с кровати и пошел вместе со всеми.
Макс сунул за пояс нож и тоже поплелся к выходу.
- Опять на коломяжских пойдут, - сказал, догнавший его Леонид. - Пора бы северной страже разместить там десяток бойцов на поселение. С торжковки не успевают добежать.
- Зачем они нападают? - спросил Макс. - Поживиться там все-равно нечем.
- Поживиться нигде нечем, - ответил Сухой, ковыляющий следом. - Это у вас в верхнем все только и думают, как бы чего украсть у соседа. Наш город такого не прощает. Казематы Безумного Демона всегда открыты для таких, как ты, выскочка.
Макс все время забывал, что воровство в Нижнем было не в почете.
- Так что им нужно?
- Жертвы для Магистра, - сказал Леонид и подтолкнул Макса в спину: - Ступай, ступай, не задерживайся.
Макс, широко зевнув, поспешил на улицу, где начинал задувать прохладный сентябрьский ветерок.
Он не верил ни в местных демонов, ни в богов, однако не показывал этого, и россказни о них слушал с интересом, так как они отличались необыкновенной красочностью и обилием деталей. Так, например, было известно, что Петропавел, один из Изначальных, покровительствующий северной части города, носит золотые достпехи и остроконечный шлем, под забралом которого прячутся огненно-желтые глаза. Магистр Обводного Канала, хранящий портал на нижний уровень, предпочитает неброскую одежду и обычно его можно встретить, бредущего с посохом, в наброшенном на голову капюшоне. Глаза его прикрывают черные непроницаемые очки с двойными стеклами, которые он никогда не снимает. На востоке правит Безумный Демон, прославившийся чудовищными экспериментами над людьми и животными, а так же его многочисленные отвратительные отпрыски. Чаще всего Макс слышал про некоего Котовека - полумертвеца с кошачьей кровью, способного расправиться с целой армией, но рассказывали и о других, таких же невероятных.
Запад города слыл наиболее цивильным, причем как в жизни, так и в мифологии. Там, как верили жители города, царит Казанский, единственный Изначальный, не требующий жертв и являющийся в образе симпатичного молодого человека, без особенных отклонений. Западный клан зарабатывал не на добыче чистой силы, как все остальные, а на выращивании пшеницы и куриной фабрике. В районе Каменки был уникальный участок плодоносной земли.
Нападение южных прошло для рабочих прииска практически незамеченным. Макс с трудом различил далекое мельтешение смутных силуэтов и несколько победоносных воплей, а потом все разошлись по местам.
- Чертовы сектанты, - проворчал пожилой добытчик рядом с Максом. - И ведь только на север лезут. Знают, что Казанский спуску не даст.
- Достали, - подтвердил другой. - Какая-то шелупонь, а сделать ничего не можем.
Неожиданно из темноты возникла сгорбленная фигура в лохмотьях. Лицо человека было перекошено от ярости, а в руке блестел короткий широкий нож.
- Во имя Магистра! - прокричал он и воткнул лезвие в пожилого добытчика, угодив между плечом и шеей.
Кровь брызнула фонтаном, попав Максу в глаза. Он выхватил свой нож и сделал несколько отчаянных махов, почти ничего перед собой не видя. Закричали люди. Послышался хрип и бульканье, и лицо окатила новая волна крови. Сквозь красную пелену Макс увидел, как открывается черная рана на шее человека в лохмотьях, а потом чья-то тяжелая рука отодвинула Макса назад, за спины рабочих.
- Дайте панацею, - надсадно крикнул раненый добытчик, зажимая шею.
Его подхватили и понесли в барак.
- Глеб, у тебя есть панацея, я знаю! - кричал он. Кровь сочилась сквозь пальцы и лилась на землю, попадая на башмаки тех, кто его нес. - Я отработаю, я на все согласен, пожалуйста...
- Чего это он? - спросил Макс Леонида, который стоял рядом и старался не смотреть на кровавое зрелище.
- Без панацеи с такой раной не выжить, - сказал Леонид. - Жалко беднягу. Пойдем подышим.
Он взял Макса за локоть и повел к воде. Противоположный берег скрыла наступающая ночь и в темноте река казалась черным масляным морем. У причала, привязанная к деревянным кнехтам, медленно покачивалась широкая неуклюжая лодка. Рядом ютились небольшие утлые лодчонки одиноких добытчиков.
- Что за панацея-то? - спросил Макс.
- Лекарство такое, - ответил Лёня. - Дорогое очень. Но в таких случаях незаменимое.
Макс посмотрел в сторону барака. Потом на Леонида.
- А у тебя есть?
- Нет, - ответил Лёня. - А если бы была, то не дал бы. И Глеб не даст.
- Потому что каждый сам за себя? - спросил Макс.
- Ага.
- У вас плохой город, - сказал Макс, застегивая ветровку. - Если каждый так рассуждает, то все просто подохнут по очереди, вот и все. Сам по себе человек ничего не стоит.
В горле у него першило и он не мог понять, то ли это от подступающих слез, то ли от приближающегося приступа кашля. В двух сотнях метров отсюда, в грязном бараке умирал человек.
- Что будем делать с лодкой? - спросил Леонид. Философские рассуждения приятеля его не волновали. - Может продадим?
- Мы не для того ее покупали, - сухо сказал Макс. - Завтра выдернем тех двоих, которые согласились с нами в бригаде поработать. И попробуем.
- Серега уже не хочет, - сказал Леонид. - А Вшивый, кажется, не против. Только что это нам даст? Нам бы человек двадцать...
Жирная серая птица, похожая на чайку, пронеслась над головами и уселась на бетонную плиту пляжа. Опасливо поглядывая на людей, принялась копаться клювом в щелях.
- Сколько стоит амулет, который мог бы помочь такому, как Мотыга? - спросил Макс.
Леонид покачал головой, с интересом наблюдая за птицей.
- Я же сказал, здесь каждый сам за себя, - проговорил он.
- Я не про то, - махнул рукой Макс. - Сколько?
- Тысяча двести, если самый простой, - ответил Лёня. - Мотыга уже не успеет заработать.
- То есть, если мы втроем с тобой и Коляном, будем откладывать нашу получку, то накопим примерно за две с половиной недели?
- Куда ты клонишь, Макс? - спросил Леонид, поднял с земли кусок бетона и принялся подбрасывать его на ладони. - Сколько можно тебе повторять, что благотворительность осталась наверху, в твоем ненормальном мире.
Птица пощелкала клювом, проталкивая что-то в глотку и тяжело перелетела на другое место.
- Я не про благотворительность, - сказал Макс задумчиво. В его голове звучал голос раненого добытчика: "Я отработаю, я на все согласен, пожалуйста... ". - Я наоборот.
- Как это? - не понял Лёня.
- А что если мы будем ссужать деньги на покупку амулетов? - спросил Макс. - Наподобие того, как мне ссудили и заставили потом отрабатывать и возвращать долг с процентами.
Леонид почесал голову куском бетона.
- На это купятся только те, кто в критическом состоянии, - сказал он. - Мотыга купится.
- Думаю, если по прииску пошуровать, человек двадцать найдется, - сказал Макс. - А больше нам пока и не надо. Проценты грабительские устанавливать не будем. Просто дадим людям возможность нормально работать и зарабатывать.
Макс никогда не замечал за собой коммерческой жилки и теперь удивлялся, насколько быстро его ум подсчитывал прибыли и проценты. Бизнес-план родился буквально за пять минут.
Прежде всего надо было договориться с Лабером, что зарплату по всей бригаде будет получать Макс и распределять по рабочим. Условия скорее всего останутся те же - добыча больше в четыре раза, а зарплата в три.
Из трех ставок рабочий будет на руки получать одну, еще полторы будут уходить в счет долга за Предмет и процентов по нему, и оставшаяся половина пойдет в чистый доход Макса, Лёни и Коляна, как организаторов.
Таким образом работник сможет погасить долг за сто двадцать рабочих дней, а дальше решать, оставаться в бригаде или идти в одиночки. Макс, Колян и Лёня с этого процесса получат двести сорок серебряков одних процентов, плюс прибыль в виде половины ставки каждый день, что составит еще четыреста восемьдесят серебряков за период выплаты долга. Если работник останется в бригаде, то четыре серебряка будут капать ежедневно считай за просто так.
Макс поделился мыслями с Леонидом.
- Только надо затянуть пояса и немного потерпеть, - добавил он. - Чтобы накопить на амулеты.
- Ну, - протянул Лёня. - На один амулет нам работать две недели... А на двадцать, выходит, сорок? Это же почти год.
- Ничего, - сказал Макс. - Начнем с одного, а там, с каждым новым добытчиком будет расти и прибыль. Дело пойдет быстрее.
Леонид покрутил кусок бетона в руке, потом прицелился и швырнул его. Коротко крикнула птица и упала, распластав крылья по серым плитам.
- У меня аппетит разыгрался от всей этой математики, - сказал Леонид. - Ты как насчет жареной дичи?
Глава 9
От тяжелой работы к вечеру кружилась голова и подгибались ноги, но Макс и не думал снижать обороты. Наоборот, он выполнял полуторную норму по добыче, а после трудового дня еще обходил соседние участки прииска, подыскивая подходящих кандидатов для работы в бригаде.
Такой бешеный ритм нагружал тело, зато облегчал муки души. Макс чувствовал, что призраки погибших друзей бродят неподалеку, маячат на периферии сознания, проявляясь иногда во внезапной потере аппетита, в бессоннице, в тяжелом комке, вдруг покатившем к горлу.
Как только призраки обретали до боли знакомые черты, и чувство вины начинало затоплять мысли, Макс отгонял их, переключаясь на работу и заставляя себя трудиться еще больше.
Друзей не вернешь, думал Макс, сжимая зубы. Надо жить дальше, а там глядишь, судьба даст шанс искупить вину.
К началу декабря в бригаде, помимо Макса, Лёни и Коляна, дружно трудилось десять человек. Шестеро из них, включая Мотыгу, отрабатывали долг за амулеты пятого уровня, а четверо присоединились, польстившись на высокую зарплату.
Ежедневная доходность предприятия, не считая собственных зарплат Макса, Лёни и Коляна, составляла сто двенадцать серебряков, которые честно делились на троих.
- Тридцать семь монет прибыли плюс зарплата, - сказал Макс, отсчитывая серебряные кругляши. - Итого, шестьдесят один серебряк. Сорок в общак, двадцать один на руки. Надо нам переходить на недельное жалование, а то слишком много металла.
- Это точно, - ответил Колян, ссыпая деньги в карман. - Благослови Петропавел тот день, когда тебя принесли в наш барак, Макс.
- Аминь, - сказал Макс, изучая мятые листы бумаги, где он пытался вести хоть какую-то бухгалтерию. - Колян, ты до сих пор не принес долговую расписку с этого последнего... как его...
- С Борьки-то? - спросил Колян. - Да брось, он свой пацан. Рука почти отнялась, вот он и подписать не может.
Колян был одет в дорогой светло-серый сюртук, безукоризненно сидящий на крепкой, подтянутой фигуре. На правом запястье красовалась шестерка. Браслет защищал от негативного воздействия окружающей среды, отгонял разных тварей, вроде собак и крыс, а так же добавлял увесистости хуку справа. Хотя, конечно, главное достоинство Предмета состояло именно в дороговизне и том эффекте, который он производил на окружающих. В прогнившем сыром бараке, среди грязных, оборванных рабочих, чисто выбритый Колян со своей черной шевелюрой, белоснежной улыбкой и бархатными карими глазами выглядел как молодой дон Карлеоне.
Макс закашлялся и помассировал грудь. С некоторых пор у него появились болезненные ощущения в области сердца.
- Как бухать вечерами, обмывая амулет, так рука у него в порядке, - сказал Макс. - Завтра вечером жду расписку и без нее за зарплатой не приходи.
Он улыбнулся, чтобы сгладить излишне командный тон. Колян, впрочем, не обиделся.
- Окей, без проблем, - сказал он. - Документы, это святое. А тебе давно пора прибарахлиться, а то кони двинешь.
За все время Макс позволил себе только осеннюю стеганую куртку и новые ботинки, а все остальное складывал в общак. Предметы сильно теряли при продаже, и поэтому он не видел смысла покупать себе пятерки или даже шестерки. Бизнес приносил доход и имел богатые перспективы по расширению, поэтому пока выгоднее было вкладывать в него, чем в себя.