========== Первая волна ==========
Тики безумно любил морской ветер, развевающий волосы, забирающийся под рубашку и щекочущий водяной пылью кожу, отчего, вероятно, и согласился на эту идиотскую авантюру. Нет, конечно, Адама сложно было назвать идиотом, как-никак, а тот императором был и весь океан в ежовых рукавицах держал, но затея с поиском этой особой русалки была заведомо провальной, и Микк был полностью в этом уверен, когда пустил корабль по волнам.
Самое странное было в том, что команда, собранная впопыхах по большей части из тех, кого он смог отыскать на тот момент в столице, была преисполнена воодушевления и восторга, как только им раскрыли цель плавания. Так уж сложилось, что Империя, во флоте которой исправно служил Тики, к сиренам относилась очень трепетно и бережно, потому что, по легенде, именно русалка была той, кто благословил мелкое государство, расположенное у дракона на хвосте, отчего оно начало процветать и в итоге стало сильной, агрессивной страной с самым мощным флотом на материке. Вот только о том, как после развязанной правителями соседних государств войны относились к людям сирены, легенда умалчивала — сирены скрылись на глубинах, куда человеку было не попасть. А потому Микк был совершенно уверен в провале данной экспедиции и по этой же причине никуда особо не спешил, а следовал заданному курсу медленно и даже с некоторой неохотой.
Бухта, в которую они направлялись, была известна тем, что вокруг неё образовалось кладбище кораблей, потопленных внезапными штормами и бурями. Адам отчего-то решил, что именно там и прячется русалка, так необходимая ему для его целей. Зачем императору нужны были сокровища с его-то болезнью (ведь что еще ему могла дать русалка, как могла вылечить, если не заплатить своими слезами за исцеление?), Тики понять не мог, но отказывать ему совершенно не хотелось хотя бы потому, что старик благосклонно позволял мужчине заниматься тем, что он любил — путешествовать, а не торчать во дворце. Да и много ли пользы было бы от Микка во дворце? С рулём и канатами он управлялся намного лучше, чем с теми же советниками и мелкими политическими интрижками. А потому поиски мифической русалки, плачущей драгоценностями, он воспринял легко и довольно скептично: вряд ли они хоть кого-то найдут, но зато хоть прогуляются подальше от столицы.
Тем более, что морских дев никто из их флота не видел уже лет пятьдесят — так хорошо те прятались. Это, на самом деле, было совершенно немудрено, если вспомнить про эту глупую охоту, которую устроили другие страны, решившие обогатиться за счёт их слёз. Поговаривали даже, будто русалочье мясо не только ужасно вкусное, но и бессмертие дарует. Иногда Тики поражался тому, что могли навыдумывать люди в погоне за наживой.
В Империи же сирены — и русалки, и тритоны (но больше все же русалки) — были подобны божествам. Они были неприкосновенны, а в народе столько сказок про них рассказывали, что каждый ребёнок к пяти годам мог поведать что-нибудь интересное.
Мана, например, младший сын Адама, вообще отправился с ними именно потому, что изучал русалок и мог помочь с поисками. И он, кажется, даже несколько раз поправлял Тики, когда тот что-то неправильно говорил… Впрочем, неважно, Тики эта тема нимало не интересовала. Ему поручили найти русалку, и он выполнит, а там хоть жемчугом пусть плачем, хоть соляными кристаллами.
В радиусе нескольких километров от бухты начали показываться обломки потопленных кораблей, и повеяло чем-то пугающим. Тики нахмурился, осматриваясь, и достал подзорную трубу, но ничего подозрительного не заметил и не услышал: вокруг тишь да гладь, впереди небольшой коралловый островок, небо ясное и солнце палит неистово.
Мужчина подозрительно скривился, вглядываясь в опасливо ощетинившиеся деревянные балки изломанных штормами фрегатов и галер, и сердито выдохнул, с недовольством думая, как ему не нравится это обманчиво спокойное и тихое место.
И стоило ему только подумать об этом, как вдруг откуда-то сбоку поднялась огромная волна, вполне способная потопить весь корабль, и Тики вынесло за борт.
Матросы что-то кричали сверху, взволнованные и испуганные, и, когда Микк вынырнул и махнул им рукой, начав загребать обратно к окаченному водой кораблю, отплевываясь и ворча (в общем, в шторм с ним такое случалось часто), сбросили канат.
Однако море, прежде спокойное, но совершенно внезапно родившее всего пару минут назад такую огромную разрушительную войну, кажется, даже не думало отпускать его. Не успел мужчина ухватиться за канат, как его потянуло вниз, словно он попал в мощный водоворот, каким-то чудесным образом не трогающий корабль, но его самого затягивающий на дно.
Тики только и успел что глотнуть воздуха пополам с водой, а после — зажмурился и нырнул навстречу тому, что ожидало его на глубине.
Водоворот — могучий подводный вихрь совсем как из тех, что забавы ради любил закручивать мужчина в воздухе, затянул его в самую свою середину, в самое сердце — и потащил на таинственно темнеющее и ощеренное обломками сотен погибших кораблей дно. И Тики поплыл, поддаваясь тому, что его тащило, покорный и совершенно не ощущающий недостатка воздуха, охочий до приключений и только что учуявший здесь еще одно.
Что ж, если Адам был прав, это обещает быть интересным…
Страха он не почувствовал. Подводный вихрь опускал его все глубже и глубже, и мрак перед Тики словно бы расступался, разгоняемый течением. И перед мужчиной открывался как будто огромный подводный город, озаряемый как солнечным светом чьим-то пением.
Постройки были совсем как на его родине — в Империи было много таких сооружений, чаще всего храмовых комплексов и пагод, квадратных и шестиугольных, округлой формы, при постройке и оформлении которых использовалось все — от дерева до камня.
Но это место было будто даже знакомо Тики.
Однако рассмотреть его издали он не успел, а потом стало совершенно не до того. Водоворот отпустил его, позволив кубарем полететь на землю (что странно под водой), и, как только Тики поднялся на ноги, его подхватили под руки и стремительно куда-то потащили, не обращая ровно никакого внимания на сопротивление.
Он заметил лишь зеленоватую толщу воды, привкус соли на языке и шуршащую под ногами гальку. А потом его резко бросили на внезапно появившуюся каменную кладку, и в уши ударил звук бубнов и барабанов, заставивший мужчину поражённо вскинуть голову и ошарашенно застыть.
Он оказался на площади, и перед ним ярко полыхал костёр, длинными языками облизывая кромку моря, возле которого собралась толпа людей, обезличенных в своих нарядах и масках, пёстрых словно попугаи и напевающих что-то ужасно зловещее в своей торжественности, а прямо в нескольких шагах от самого Тики стоял мраморный алтарь с лежащим на нём без сознания темноволосым мальчиком. И — фигура в разукрашенном золотом плаще с занесённым над оголённым телом ребёнка кинжалом, по тонкому изогнутому лезвию которого плясали огненные блики.
Микк испуганно дёрнулся, кидаясь вперёд, совершенно плюя на то, что сейчас он под водой, где пламени логически быть не могло и где люди бы уже давным-давно задохнулись, но его вновь схватили за плечи, скручивая и лишая движения, а фигура у алтаря медленно обернулась к нему, и Тики вгляделся в сверкнувшие во тьме капюшона серые глаза.
— О наш великий Бог, море подарило нам ещё одну жертву! — громко крикнул жрец, подняв руки вверх, и пламя костра колыхнулось, словно бы вторя его движениям. — Кого ты желаешь поглотить, о наш господин? — высокопарно спросил человек и вдруг резко впился серым взглядом в глаза Микка, взволнованного и ничего не понимающего. — Наш Бог как всегда милостив, а потому выбирай, человек! Кто умрёт сегодня? — громко и грозно обратился жрец к мужчине.
Тики замер на месте всего на секунду, лихорадочно соображая, куда же попал и что вообще происходит. Если это сирены (чего просто не могло быть, у русалок и тритонов же хвосты, разве нет?), то ни о каком контакте речи даже не шло. И ни о каком жертвоприношении — тоже.
И вообще — это было как-то странно. Окутывающее город пение как будто стихло, но его отголоски по-прежнему доносились до Тики со всех сторон подобно эху. Эху, которое раздавалось изо рта жреца с совершенно другим голосом.
О духи, Микк должен был достать для своего императора эту драконову русалку, чтобы та вылечила его недуг, а не прохлаждаться на каком-то непонятном жертвоприношении во имя чужого бога, которого наверняка не чтил ни один житель Поднебесной, потому что Империя Тики не принимала кровавых богов.
Но на алтаре лежал мальчик, совсем еще ребенок. Такой, каким был когда-то Тики. И этот мальчик умрет, если мужчина не сделает что-нибудь. Ну хоть что-нибудь!
Микк подорвался, вскакивая на ноги, и потянулся к ножнам на своем поясе, чтобы обнажить меч и отвоевать мальчика у этих кровавых жрецов. Он заберет свое силой, если потребуется, потому что это мальчик — совсем ребенок, который ничего никому не сделал и не должен своей крови ни одному богу.
— Отпусти его, — низко прошипел мужчина, уже готовясь ринуться вперед, уже почти вынимая меч…, но нащупывая на боку только бант из лент.
Это настолько ошеломило его, что на секунду Тики опешил. Всего на одно мгновение, которое могло стать началом конца.
Потому что жрец расхохотался, словно истолковав по-своему его выбор, и снова занес ритуальное оружие над распятым по алтарю мальчиком. И у Тики не было времени — его не было, совершенно не было, потому что кинжал птицей летел к горлу ребенка, не ведающий пощады, не умеющий прощать и не желающий знать о его невинности.
И поэтому мужчина сделал то единственное в этой ситуации, что мог, если хотел спасти ребенка. Уже не успевающий остановить руку из-за долгой возни с мечом, которого просто не оказалось на месте в такой важный момент, он просто метнулся вперед, подставляя под острие кинжала собственное горло и крепко жмурясь.
Дыхание перехватило в одно мгновение, кровь (а может — морская вода) фонтаном брызнула на алтарь…
Послышался крик ребенка. А больше Тики уже ничего не помнил.
***
До ушей донёсся звук журчащей воды, успокаивающий и мягкий, словно мурчание разнеженной кошки, и кожу так приятно холодил влажный мох, что хотелось лежать здесь и дальше, ни о чём не думая и просто наслаждаясь такими приятными ощущениями, но Тики вряд ли был Тики, если бы не заподозрил что-то неладное.
Поэтому… Он же, кажется, был на корабле, так какой к дракону мох?!
Мужчина подскочил на месте, протяжно застонав от тянущей несильной боли, пронзившей всё тело, и осмотрелся: невысокий грот, тонкий водопад в нескольких метрах, впадающий в неглубокое озерцо, погружённое во тьму пещеры, и широкие полосы света, ниспадающие с дыр в потолке и освещающие лишь стены, поросшие мхом, да небольшую часть камня, расположившегося по середине поверхности воды.
Тики ошарашенно взглянул на свои ладони и вспомнил про странный ритуал, про огонь и мальчика, про захохотавшего жреца — неужели всё это был лишь сон?
Мужчина вздохнул, недовольно фыркнув, и вдруг услышал величественный голос, полный чарующего великолепия:
— Зачем ты приплыл сюда, человек?
…кажется, он уже где-то его слышал.
— За русалкой, — буркнул Микк недовольно и резко сел, тут же чувствуя, как перед глазами плывут цветные круги, но даже не помышляя о том, чтобы остаться беззащитным в незнакомом месте.
Рукой он лихорадочно зашарил в поисках ножен с мечом и, благодарение ветру и морю, его нашел. Обнажать теперь, однако, не торопился. Говорящий был старомодно пафосен, но будто бы не опасен, и… Тики стопроцентно был уверен, что это женщина.
Уж больно мягкий и нежный голос, такой даже совсем молодым юношам не присущ. Уж больно он… знакомый.
Невидимая наблюдательница засмеялась, и Микк решил, что это даже девушка, а не женщина. И, наверное, очень красивая — потому что такой смех не мог принадлежать дурнушке.
— А кто тебе сказал, что русалка с тобой пойдет? — поинтересовалась неизвестная — и вышла из тени озера, по пояс в серебрящейся воде озера и сама вся как будто бы серебрящаяся.
И — обнаженная.
Совершенно огорошенный подобным приемом, Тики поспешно отвел глаза, чувствуя, как заливает краской щеки, и коротко вздохнул.
— Ну хорошо, поставим вопрос иначе, — глухо отозвался он, стараясь не смотреть на девушку — действительно девушку, притом красоты совершенно необычайной. — Что нужно сделать, чтобы госпожа русалка захотела со мной пойти?
Незнакомка мягко рассмеялась, и Микк услышал слабый всплеск воды, борясь с собственным интересом и любопытством, потому что не верилось, что поиски увенчались успехом. Больше казалось, что его забросило к какой-то сумасшедшей ведьме.
Но когда мужчина всё же обернулся, затаив дыхание, его взору предстала самая настоящая русалка, усевшаяся на камень посреди озерца: длинный белый хвост, отливающий серебром и жемчугом, с широкими разлапистыми плавниками, мерцающими на солнечном свете, и длинные лунные волосы, водопадом ниспадающие до самой кромки воды.
— Сыграй со мной, человек, — лукаво улыбнулась девушка, сверкнув серыми глазами, и хлопнула одной из длинных лопастей боковых плавников по камню. — Если одержишь победу, то так и быть: поплыву я с вами, но если проиграешь… — она многозначительно облизнулась, сощурившись, и Тики заметил причудливую татуировку на её бледном, словно слепленном из снега лице, — съем всю твою команду. Слышала, рёбрышки у людей просто изумительные, — хитро протянула русалка, счастливо прикрыв глаза, и хвостовой плавник у неё затрепетал будто бы в предвкушении.
Мужчина сглотнул, всё ещё не в силах отвести от неё взгляда (и упорно игнорируя область груди), и заметил, что всю её левую руку тоже покрывает затейливая алая роспись, полная завитков и напоминающая чем-то узоры южных стран.
— Ну давай сыграем, — осторожно отозвался Микк, уже подумавший было, что ядовитая (явно во всех отношениях) русалка потопила весь его экипаж, и теперь незаметно выдохнувший, когда это оказалось не так. — Во что играть будем?
Русалка склонила хорошенькую головку набок, скрывая частично обнаженную грудь длинными струящимися серебристыми волосами, и взмахнула тонкой рукой словно в задумчивости. К бледной коже прирастал серебристый плавник с каким-то словно бы оставленным просто для красоты шипом. Тики заметил на расписанной руке такой же плавник (и там еще было по несколько плавников вообще-то, красивых и пушистых, их хотелось потрогать) и удивленно вскинул брови.
Она была похожа на крылатку. Как любитель морской живности, он тут же, естественно, залюбопытничал, однако виду подавать не торопился. Потому что русалка смотрела на него с какой-то странно загадочной улыбкой и словно раздумывала, что же предложить.
Остановилась она в итоге на совсем уж незатейливой игре.
— Давай сыграем… в смерть или спасение, — предложила она. — Я буду спрашивать, а ты — решать, кому жить, а кому — умереть.
— И как же ты поймешь, прав ли я? — хмыкнул в ответ мужчина, усаживаясь поудобнее и упираясь ладонями в мох. Он тщетно старался не смотреть на свою очаровательную собеседницу, но глаз отвести все же не получалось — она была настолько красивой, что дух захватывало.
Таких девушек в Поднебесной Тики не видел нигде и никогда. Впрочем, оно и немудрено.
Если все русалки такие красивые, подумал между тем он, тогда можно понять иностранных охотников за ними. Кто же не хочет стать обладателем такой красоты, которая еще к тому же и слезами драгоценными плачет?
Только вот также он слышал, что охотники насиловать их любили и мучить, а потом убивать, когда оказывалось, что слёзы их не обращались в каменья, а, например, дождь вызывали. И этого Тики понять не мог — ведь русалки, может, и были наполовину рыбами, но от людей в них было намного больше! Зачем же тогда так издеваться над себе подобными? Да ещё и безобидными?
Девушка огладила развесистые, похожие на кораллы плавнички, которые скрывали всю нижнюю часть подтянутого живота и бёдра, и обрадованно заулыбалась, вновь хлопнув по камню несколькими лёгкими и мягкими на вид лопастями. Пряди волос, напоминающих чем-то тонкую паутинку, соскользнули по коже, вновь оголяя грудь и розовые соски, отчего Тики стремительно отвернулся, не в силах смотреть на обнажённую девушку.