Грим
Грим
Облеченные в облако
Это облако на небесной тяге двигалось с севера - вопреки движению ветра, который навстречу дул. Иногда его загораживали встречные облака, но оно неизменно прорывалось сквозь их завесу и с ними не смешивалось, словно было иной консистенции, нежели те. Кто-то отметил столь необычную облачность, для кого-то ничего необычного не было в небе и нет.
Поначалу еле заметное пятнышко, в котором и формы-то было не углядеть, оно близилось, вырастало, и недолгое время спустя приобрело отчетливые очертания. Однако отчетливость оказалась мнимая. Любой любопытствующий, задрав голову, мог фантазировать, как ему заблагорассудится. Одному это облако напоминало семиглавый храм, другому - распустивший паруса фрегат или плавучий замок в кипучих волнах, третий же вообще никакой формы в нем не усматривал - даже гораздо позже, после всех событий, которые не замедлили произойти. В одно роковое утро оно зависло над городом, застив свет. Собаки взвыли, кошки поджали хвосты. Население насторожилось. Так тускло в городе еще никогда не было.
О городе нашем стоило бы подробнее поговорить, остановиться на авиации иль на блудницах, но тема данной новеллы не подразумевает излишних подробностей, а раз так, то и незачем умножать сущности без необходимости. Тем более, что эра авиации в нашем городе еще не наступила, только леди Памела носилась на помеле, а что касается блудниц, то они от начала века были, и за все столетья или даже тысячелетья, прошедшие от начала времен, ничего от них не убыло.
Совершенно неподвижно облако провисело неделю, облекая в туман окрестности. Настроения усугублялись. Работать никто не ходил. Заводской гудок, гудящий трудящимся, напрасно взывал к их рабочей совести. Многие ожидали конца света, оптимисты - начала нового, но преобладали апокалипсические настроения. Да и вообще оптимистом, как выяснилось, оказался только один - слесарь Филимонов, которому (клялся он) с облака под ноги упал гаечный ключ 22 на 24, которого в его комплекте как раз не доставало. Впрочем, и слесарь вскоре отказался от оптимистических убеждений, когда облако, облегчившись над его мастерской кислотным дождем, изрядно попортило его металлический инвентарь, небрежно брошенный под открытым небом. То ли вправду дождь, то ли слесарь вдрызг, только последний впоследствии уверял, что хотя облако было в штанах, но осадки от него были в виде сухих голубых кристаллов и не увлажняли земли. И не походили ни на снег, ни на град.
Однако нашлись люди - по крайней мере, трое таких - которые облака попросту не заметили. Дембель Дёма, четвертую неделю не просыхавший в солдатском пивном заведении 'Ать-два'. Блудница Блондинка (хотя волосы красила в синий цвет), которая... впрочем, о блудницах ни слова, коль уж такой наш уговор. Да Обдолбанный Голландец, которого редко видели - да лучше и не видеть его совсем. Ибо встреча с ним, по аналогии с Летучим, предвещала беду. Как правило - нехитрую кражу. Впрочем, Дёма впоследствии уверял, что непорядок в небе заметил, да принял за алкоглюк.
Стали замечать, что внутри облака что-то урчит. Ожидали грома, молний, дождя. На какое-то время оно стало цвета огня, но не надолго. А однажды тень оторвалась от облака и около часу гуляла сама по себе. Даже старейший синоптик, Трофим Терентьевич, что испокон сидел на Никол-горе, насчитавший за время сиденья тридцать три тысячи туч, не припомнил такого. Однако кончилось тем, что вместо дождя выпали насекомые и расползлись. После этого во всех огородах завял укроп, а вместо него выросли черные волосы. Так что и слесарь в отношении голубых кристаллов, возможно, был не вполне пьян.
То, что это облако - не совсем облако, а живое чувствующее существо, сообразили далеко не сразу. А полистав архивы и летописи, пришли к мнению, что оно - тот самый дракон-небоед, о котором было предсказано еще в 333-м году от сотворения града.
Небо, действительно, все сокращалось, облако наливалось цветом, бурело и дважды изрыгало огонь, неопасный, впрочем. Более чем огонь, другое тревожило. А именно то, что отработанные небеса существо сливало на землю в виде густого тумана (порой напоминавшего серую слизь) и грибного дождя. Туман был такой плотности, что дисканты и даже альты застревали в нем, не достигая ушей, а ветра утратили упругость и не могли его разогнать.
От этого отовсюду поперли грибы.
Грибам поначалу обрадовались. А Айседора Сидорова, лучшая грибная находчица, воссев на базаре, с утра зазывала-гнусавила: грибы опятые, сморчки-торчки, шампиньоны-шпиёны (не подозревая, как насчет 'шпиёнов' была права). Тут же крутились ее ушлые внуки. Они обожали бабушку. И уже нашли этой бабушкой много-много грибов.
Наиболее плотным туман бывал обычно с утра. К полудню немного развеивалось. Даже небо - бледное, в потеках серого - иногда на мгновенье проглядывало, едва не касаясь Никол-горы. А вернее всего, что это не небо, а брюхо дракона всё ближе приникало к земле.
Так и в тот злополучный день. Едва развиднелось настолько, что стало видно дальше носа, группа жителей из трех человек отважились отправиться по грибы. Предвкушая удовольствие от тихой охоты. С пикниками вокруг пенька. Но без пьянки.
Ну, во-первых, Сидорова своим зазываньем вводила в соблазн. Во-вторых, запах у тумана был, несомненно, грибной. А в-третьих, Трофим Терентьевич, специалист в области окольного прогнозирования, еще с вечера предсказал нашествие саранчи. Понимать его предсказания следовало широко. И действительно, не успели они войти в лес, как у каждого лукошки были полны шампиньонами.
Солнца который день не было. Воздух был неподвижен и прян. И в нем - при отсутствии даже малейшего дуновенья - зависали и перемещались облачки грибных спор. Гумус у нас вполне подходящий. А наличие меж землей и небом дракона обеспечивало грибам парниковый эффект. Жить в этой влажности было им полное раздолье и сущая благодать.
А посему очень скоро от шампиньонов пришлось избавиться, освободив лукошки для упругих мохнатых груздей. А потом единой толпой попёрли белые, словно по мере дальнейшего углубления в лес классы и касты грибов повышались, соперничая в благородстве происхождения, вплоть до заморского гостя - черного трюфеля: он даже не счел нужным зарываться в почву, торчал так, обращая на себя внимание, требуя: мол, и меня включите меню. Афанасьев его даже пнул - думал картошка, и только минуту спустя понял, что пнул зря. Впрочем, их оказалось много, сумчатых.
И все же чего-то не хватало в лесу, что-то тревожило смутно - как без году неделя, как без глазу лицо. И лишь набрав трюфелей, чуть отойдя от грибной лихорадки, догадались, что именно: воздух был пуст от комаров и прочих крылатых тварей. Словно все насекомое население снялось и мигрировало в иной лес, уведя за собой птиц. И в этом пустом от птиц и зверей лесу слышались только возбужденные голоса грибников.
- Хватайте, Хванасьев! - Да уж Василий всё похватал. - Хватайте ж, хватайте. И вам хватит. - Да уж лукошки оба полны. Хватит хватать.
Обратный путь им дался не так легко. Белых и прочих грибов-подберезовиков еще более прибыло. На них уже не обращали внимания. Мол, таких у нас пруд пруди и в пруду топи. Раскушав трюфели, не будешь бросаться на шампиньоны, которых столько повылезло, что затрудняли движенье. Такого быстрого и обильного грибного роста не бывало досель. Ноги то скользили, то едва ли не по колено утопали в грибном месиве, так что все трое из сил выбились, пробираясь через шампиньонное поле. Еле-еле добрались домой.
К вечеру грибные гурманы с одним на троих диагнозом: ОПГ - 'объелся поганых грибов' - были госпитализированы. Грибоедов удалось спасти. Однако никто и предполагать не мог, что очень скоро вполне конкретная ОПГ в совершенно реальном контексте возникнет и войдет в нашу жизнь.
Тем же днем, в те же послеполуденные часы леди Памела летала за реку. Посетила в поисках оккультных трав известные ей места, слушала колокольчики. Что-то в их перезвоне смутно ее беспокоило. Однако мысли ее были заняты кое-чем другим. Так что догадываться, по ком звонят колокольчики, было ей недосуг.
* * *
И почто этот дракон именно над нами завис? И как его не разорвет гравитация? И доколе этот гад будет опускать поднебесье? И правду ль гласит пророчество: будет горе граду сему от грибов?
Эти и другие вопросы крайне тревожили горожан.
Посылали делегацию к Николиной горке, где было ближе всего до облака. Но дракон в ответ на все притязания и претензии - чтоб прекратить грибы и чтоб небеса опять стали небесного цвета - только пускал пузыри, которые с треском лопались, обдавая делегацию белыми брызгами и запахом прокисшего молока. Может быть, таким образом выражалось его сдержанное недовольство. Мол, другое бы население, обладая таким облаком, наготовило грибов на годы вперед. А эти...
Пора было что-то предпринимать. Собрали в ратуше людей компетентных.
- Какие будут предложения? - спросил председательствующий, градоначальник Фомич.
- Финансировать надо, - воспользовался всеобщим вниманием Филимонов, не успев настроиться на текущую тему. Дракон драконом, но у него и своих забот хватало. - Чтоб стихийная энергия не пропадала втуне, а работала на нас. - Он уже четыре года конструировал стихийный двигатель, который, согласно замыслу автора, должен был от любой стихии работать: урагана, наводнения, ливня, лесного пожара, землетрясения и может быть, от грибного тумана, как знать. - Сколько я в это предприятия труда внес. А ничего не вынес, - горячился он, блестя вставной сталью зубов. - Вот возьму и брошу всё. Ибо нет предела для совершенства. Но предел моему трудолюбию есть.
- Надобно уповать на небеса, - немного некстати высказался Семисветов, церковный певчий. Он и в костеле, и в православном храме, да и в синагоге пел. Запамятовал, не учел, что небес-то как раз над нами и не было.
- Один всё про свои двигатели. У другого упованщина на уме. Милиция молчит, как на исповеди, - сказал с досадой Фомич. - Напоминаю: на повестке дня - наше с вами ближайшее будущее, - призвал к сосредоточенности председатель. - Выживание, можно сказать. Может, наши хваленые волхвы предскажут чего?
Вопрос относился к бюро прогнозов, а конкретно - к Трофиму Терентьевичу, известному несколькими удачными предсказаниями не только погоды, но и вообще. Однако сей тусклый светильник разума больше чадил, чем внятно пророчествовал:
- И жена, облеченная в солнце... и гад, и глад, и град, и птицы со стальными когтями...
- И вран, и срака, и врабей. Аминь, - дополнил ряд пророчеств Фомич. - Более раннее и, к сожалению, более удачное пророчество косвенно намекает, что этот зверь не взрослая особь, а гаденыш еще. Что мы, щенка драконьего не укоротим?
- Хлором его травануть или рвануть тротилом, - предложил Камаринский, специалист по ОВВ - отравляющим и взрывчатым веществам. - А что ж ему, леденцов? - вскинулся взрывотехник в ответ на неодобрительное ворчание членов собрания. - Это во что ж оно превратится, когда вырастет, если дитя таково? Божий бич в руках сумасшедшего. Надо не разводить споры да диалектику, а приступать к ликвидации, пока не угас весь свет.
- У нас на принятие мер от силы три дня, - сказал Фомич. - Ну, семь. От силы. А дальше даже пророки предсказать не решились.
- Может, леди Памела что-то предпримет на сей предмет? Как-нибудь воздействует на него оккультно?
- Для оккультизма времени нет, - сказала Памела. - Очень уж объект необычный. Нет против него готовых методов.
- Рвануть - да и дело с концом, - упорствовал подрывник.
- Забросить добровольца на спину небоеду, - высказался наконец-то по существу Филимонов. - А там пускай действует по обстоятельствам.
Идея была признана толковой. Хотя и жертвенной. Все одновременно вспомнили про Голландца, от которого все равно городу прибыли никакой. Которому всё до звезды, которому тем более не привыкать в условиях невесомости и невменяемости. А тут и трип в облака за казенный счет, и Люся в синеве с диамантами. Однако Голландца не видели уже трое суток. С тех пор как упал в колодец - воды набрать. Ну, туда ему, может быть, и дорога. Чтоб не катался, как сыр в масле, а меру знал.
- Здесь нужен праведник, а не Голландец, - сказал Семисветов. Он слышал краем уха в каком-то храме, что праведниками спасется мир. - Не отягощенный имуществом, не обогащенный на наших нуждах святой.
- Или солдат, - сказала леди Памела. - Такой, что не спасует ни перед врагом, ни перед красивой женщиной.
Ибо праведники да святые, полагала она, из области религиозных утопий, а мы в реальном мире живем. К тому же она давно положила глаз - на Дёму и его геройские свойства.
- Да, а где же солдат, действительно? - вспомнил про него Фомич. - Нельзя совсем без солдата в такой существенно важный момент. Пусть войдет и займет свое место.
Послали за Дёмой. Кабак находился буквально в пяти шагах, полный влажного пивного духа. Однако дембель - к счастью или к несчастью - оказался именно в данный момент трезв.
- Нет уж, увольте, - заартачился он, как только ему изложили вопрос. - Я свое отвоевал. И уже сдал оружие.
Стали его увещевать да улещивать. Мол, помню тебя этаким. А ты эвон какой. Тебе уже сколько? Двадцать? А ничего еще не сделал, чтобы прославиться на весь мир.
- Ты же солдат запаса, а что такое запас? Самонаводящийся резерв армии, - укорял и уговаривал его председатель. - Где еще в мирное время найдешь поле для подвига?
- Пасть за спасибо от родины - куда ни шло. Но не в драке с драконышем, - возражал Дёма, считая такую смерть негеройской.
- Да драться, может быть, и не придется.
- Тогда как же вы представляете себе этот подвиг? - поинтересовался солдат.
- На спине у этого демона сам сообразишь, - сказал председатель, догадавшись, что дело решенное.
- Нам непременно нужна победа, - напутствовало солдата собрание. - Вы уж одержите, а мы поддержим ее.
- Да, а зачем же он небо ест? - задал вопрос Дёма.
- Отчасти для сытости, - не очень авторитетно заявил председатель. - Другое дело, что для грибов. Ибо небо в нем разделяется на грибной туман и лазурь.
- Вон что... - сказал Дёма, не поняв из этого объяснения ни аза.
Дёма, прежде чем окончательно согласиться, потребовал освободить Блондинку, которую (в ответ на ее бесхитростную просьбу: угости сироту сигареткой, сержант) забрали в участок, где и оттаскали за синь-власы. И пусть занимается своим делом, добавил солдат, коль уж такое ее призвание.
- Мир, к сожаленью, устроен так, что чаще мы вынуждены делать то, что пользуется спросом, а не то, к чему имеем призвание, - вздохнув, заметил Фомич. - Отпустите гражданку. Верните билет.
Должность градоначальника действительно пользовалась большим спросом. Что же касается Блондинки, то она стала блудницей не от хорошей жизни, а потому что в юности полюбила герцога Валуа. Которого, кстати, никогда в жизни не видела, хотя и пыталась раздобыть его рыцарский - в латах - портрет в Исторической Библиотеке. Да и самого герцога она добивалась настойчиво. Ее то и дело выдворяли из Франции. Отбирали лопаты на входе в кладбище Пер-Лашез, где он, по ее мнению, был похоронен. Не приведи Господи быть предметом истинной страсти таких вот блудниц.
Но впрочем, речь не о них.
А еще Дёма потребовал, чтоб ему выправили гербовый оберег от нечистой и несметной силы, револьвер системы 'наган' с самовзводом и карт бланш с лицензией на убийство.
- Милиция сама без лицензии, - воспротивился начальник первого отделения.
- Молодцеватая у нас молодежь, - похвалил председатель собрания. - А лицензию - выпиши.
В отношении огнестрельного оружия милиция твердо уперлась: мол, в кого там стрелять? Однако не отказала в приобретении копья с победитовым наконечником, которое давно пылилось в военно-полевом магазине.