- Кстати, - спохватился брюнет, пристальным взглядом обводя невозмутимую троицу, единственных, между прочим, кроме него, учеников в буфете, - а разве вы… то есть мы, - сразу же исправился подросток, понимая, что, как ни крути, а отношения с одноклассниками, какими бы они ни были, нужно выстраивать, если не дружеские, то не враждебные точно, - не должны быть на уроке?
- Знаешь, гарадской, мы тут подумали, а Намикадзе решил, - Киба вальяжно расположился на удобном и мягком диванчике, обтянутом коричневым кожзаменителем, раскинув руки на ширину всей спинки, но при этом взгляда от брюнета не отводил, словно пытался его на чем-то поймать, - что мы достаточно свободно владеем своим языком и поэтому можем себе позволить пропустить урок по усовершенствованию этих навыков.
- Что, прости? – Саске насторожился, хотя, конечно же, слова Инудзуки можно было расценивать как угодно, от того, что им было просто лень идти на урок английского, до того, что это была неудачная попытка пошло пошутить, но, как угодно, было бы только в том случае, если бы сам Саске не был геем, более того, если бы ему не приглянулся Намикадзе. Впрочем, не стоило расценивать эту фразу, как камень именно в свой огород, потому как шатен не знал о нем абсолютно ничего, что и успокоило Учиху, позволив ему взглянуть на собеседника взглядом высокородного патриция на слабоумного плебея.
- Кончай дурачиться, Инудзука, - Наруто снова пихнул шатена в бок локтем, причем, похоже, пихнул довольно болезненно, раз тот аж шикнул, но в ответ не сорвался, а просто глянул угрюмо, фыркнув. – Ведь разве так приветствуют новичков?
- Мм? – Саске насторожился, пристально следя за каждым движением Намикадзе. Не то чтобы он ожидал от него подвоха или же какой-то подлянки, но о том, что в некоторых школах существует целый ритуал по принятию этих самых новичков в коллектив, был наслышан, причем слухи эти не всегда были невинными и безобидными. Могло ли быть так, что и ему устраивали проверку, так сказать, на прочность и вшивость? Могло, а значит, бдительность нельзя терять ни в коем случае.
- Держи, Саске, - легким движением Наруто толкнул что-то по столешнице, и Учиха, машинально, поймал это, только после, уже вертя в руках маленький бумажный пакет, понимая, что это обычный сок, причем его любимый, томатный. – За наше с тобой знакомство, - торжественно произнес Намикадзе, приподнимая свою мини-пачку, из уголка которой торчала полосатая трубочка.
Нет, этот Наруто определенно не подчинялся никаким законам физики, логики и прочего, потому что когда Саске уже начинало казаться, что он что-то да понимает, видит и может предугадывать в поведении своего нового знакомого, тот поступал совершено непредсказуемо. Впрочем, это не означало, что эта непредсказуемость была неприятной.
- Ну, давай, гарадской, - шмыгнув носом, проворчал Киба, тоже поднимая свой сок, хотя на этот раз Саске и не заметил в его голосе неприязни, по крайней мере, открытой. – Вздрогнем с пользой для организма.
- За знакомство, - кратко поддержал друга аловолосый, и Саске снова был удивлен тем, что, оказывается, за этой холодной и злобной маской что-то было, живое и настоящее, чего он не смог рассмотреть изначально, пусть и не мог сказать, что это кардинально смягчило его первое впечатление о Собаку но Гааре.
- Спасибо, - тоже просто, зато, как показалось самому Саске, искренне. По сути, он знал этих парней, ну, если не считать Намикадзе, пару минут, поэтому расщедриваться на речи любого рода не собирался, да и этого, одного, но вполне весомого слова, как считал Учиха, было более чем достаточно для того, чтобы заложить фундамент товарищеских отношений, а дальше будет видно.
Они символично чокнулись пакетиками с соком, а после каждый сделал глоток: Киба нарочито громко втягивая, Гаара бесшумно и медленно потягивая, а Наруто… возможно, Саске вновь только казалось, но прежде, чем блондин пригубил соломинку, его язык плавно скользнул вдоль трубочки, захватывая её в плен. Да, показалось. Однозначно. Тем более что Наруто пил апельсиновый сок, который сам Саске терпеть не мог.
========== Глава 3. Часть 2. ==========
Я не нуждаюсь в сострадании. Я не буду плакать.
Жизнь — мой свет, моя свобода,
И я буду сиять тогда, когда захочу!
И пусть они кривят свои лица,
Обратного пути нет —
Вперед!
*А. Ламберт Trespassing
Он думал, что все складывается не так уж и плохо? Забыть – вот что решил Саске, тот Саске, который сам никогда не отказывался от своих слов, считая тех, кто берет сказанное обратно, слабаками, но сейчас, в этом невзрачном классе с не менее «невзрачными» одноклассниками, Учиха мог позволить себе секундную слабость, чтобы стереть с памяти тот момент, когда он решил, что сможет прижиться в этом коллективе. Нет и ни за что, хотя… хотя все начиналось довольно многообещающе, и абсолютно ничего не предвещало этой дерьмовой скукотищи, в которой сейчас, словно в собственном соку, варился Саске.
Как-то так сложилось, что Наруто и остальные вызвались познакомить его с их классным руководителем, он же учитель по физподготовке и тренер баскетбольной команды школы, в кабинет к которому они, собственно, и отправились минут за десять до конца урока. Мужчина, только завидев своих непутевых, прогуливающих уроки подопечных, ожидаемо, сразу же перешел к воспитательным мерам. Нет, он не отчитывал их и не грозил наказанием, не сделал замечания и не отвел к директору, он просто…
- Упали-отжались, шалопаи! – беспрекословная команда, после которой прозвучал требовательный сигнал свистка, а после… после Саске просто не поверил своим глазам, когда Намикадзе, улыбнувшись ему так, мол, извини за то, что приходится ждать, принял упор лежа, сразу же, под размерный счет, начиная отжиматься от пола. Киба и Гаара тоже последовали, но, скорее, не распоряжению учителя, а примеру Намикадзе, сопя, но вливаясь в такт упражнения.
- Что толку с того, что я отчитаю их или выставлю на суд дисциплинарной комиссии, - проконтролировав ритм упражнения и убедившись в безупречности его выполнения, так, словно они были знакомы, начал объяснять свои методы брюнет среднего роста, волосы которого были собраны в тугой хвост на макушке, - а вот разминка для капитана и его команды никогда не будет лишней.
- Наверное, - пробормотал Саске, чувствуя, что он просто не может промолчать, и в то же время едва выдавливая из себе это короткое слово из-за ставшего в горле кома.
На Инудзуку нечего было и смотреть: тот размеренно сопел через нос и работал, как машина, выполняя упражнение старательно, как по инструкции, держа корпус ровно и примерно сгибая руки в локтях, а не отклячивая зад или же приподнимая-опуская бедра. Впрочем, ни на Инудзуку, ни на его зад Саске не смотрел – не его тип, совершенно, тем более что задница у шатена была так себе, а в спортивных штанах смотрелась ещё более малоэффектно. Гаара, то и дело, шмыгал носом, но тоже работал упорно, хотя с его-то ростом и телосложением, а аловолосый, как и сам Учиха был порядком ниже Наруто и Кибы, трудно было поверить в то, что он играет в баскетбол. Да у мальчишки едва ли ребра не торчали, а когда задралась рубашка с футболкой, Саске увидел отчетливо и выразительно выпирающую линию позвоночника, словно подростка содержали на хлебе и воде. Конечно же, он заведомо утрировал, понимая, что у парня просто такое телосложение - узкокостное и худощавое, но все же, в сочетании с его убийственным взглядом и алыми волосами, это смотрелось жутко, словно ему собственной персоной явился сам жнец смерти.
Саске даже головой мотнул, прогоняя мистифицированные помыслы, хотя, надо было отдать должное своей фантазии, поскольку именно её порывы отвлекли его от рассматривания и, что уж скрывать, любования Намикадзе. Нет, блондин не делал ничего особенного – те же, отточенные, как и у Инудзуки, движения, такой же ритм дыхания, полоска загорелой кожи поясницы и красота переливающихся под кожей мышц – но все же… все же на такого Наруто можно было смотреть вечно.
Он спрашивал себя, а не помутилось ли у него что-то в сознании на почве стресса? Определенно, потому что, даже осознавая и принимая свое влечение к парням, Саске ещё никогда и ни на ком так не залипал, причем после столь мимолетного знакомства. Это чувство нельзя было назвать страстью или же похотью, потому что это были мерзкие слова, которые совершенно не отображали суть той бури эмоций, которая клокотала у него внутри, но с другой стороны было в этих ощущениях что-то неистовое и жадное, то, что казалось собственническим и непреодолимым желанием быть единственным, кто может занимать время и мысли Наруто. Саске глуп не был и свои чувства с любовью не путал… Пф! Да это вообще невозможно – влюбиться в человека с первого взгляда, но в то же время, пока ещё не идентифицировав свои чувства, которые вот так вот, волной, накатили на него, подросток решил, что будет именовать ЭТО влечением, ведь Наруто своего рода диковинка, которая, определенно, была намного интереснее и загадочнее, чем могло показаться на первый взгляд.
- Ну-с, - когда троица, фыркая, поднялась, учитель, наконец, обратил свое внимание на него, слегка прищурив карие глаза, но при этом смотря с теплым дружелюбием, будто и не был Саске гарадским приблудой, - с кем имею честь?
- Учиха Саске – новый ученик, - представился по форме, слегка кивнув, посчитав, что это вполне приемлемое приветствие, и был довольно-таки озадачен, когда учитель, по-отечески, потрепал его по волосам, приветствуя – похоже, в этой школе все учителя страдали комплексом курицы-наседки.
- Умино Ирука, - брюнет улыбнулся, а после, присев в свое рабочее кресло, начал короткий, но емкий инструктаж для новичка. Саске же слушал в пол-уха, так как почти все из того, что говорил учитель, ему уже было известно. Больше подростка интересовала внутренняя обстановка в коллективе и сам классрук, как человек.
Кабинет учителя по физподготовке, ожидаемо, находился возле спортзала на первом этаже, но при этом, как показалось самому Учихе, мог дать фору кабинету самой примерной учительницы. Мало того, что светлый и убранный едва ли не до блеска, так ещё и обставлен со вкусом. Несколько шкафов из светлого дерева вдоль левой боковой стены, стол у окна, точно напротив двери, на самих окнах белые вертикальные жалюзи, софа по правую руку от двери и цветы. Да, цветы особенно поразили Саске, пусть они, кажется, и были из тех, которые не цветут, а просто растут и зеленеют, но сам факт – мужчина и цветы, причем, похоже, учитель сам за ними ухаживал, хотя… какие только причуды не присущи деревенским обывателям.
Самому мужчине на вид можно было дать лет тридцать и то, с большой натяжкой и только потому, что, иначе, Умино Ирука был бы слишком молод как для педагога, у которого, как было понятно по размещенным в шкафу со стеклянными дверьми дипломам, грамотам, наградам, медалям и кубкам, было столько достижений в спорте и преподавании. Одет брюнет был не в спортивный, но и не в деловой костюм – синя футболка и темные джинсы, причем с низкой посадкой. Не то чтобы это удивило Саске, все-таки, как он понял, в этой школе не особо придерживались дресс-кода, но все же, учитывая то, что ростом учитель был примерно с Инудзуку, его, издали, запросто можно было спутать со старшеклассником, хотя, похоже, Умино Ируку его ученики уважали. За что – Саске пока не знал, но его новый классный руководитель все же ему чем-то импонировал, возможно, тем, что говорил с ним, как с равным, посмеивался над, как не удивительно, уместными шутками Инудзуки, увлеченно мог рассказывать о чем-то так, что его можно было слушать часами, разинув рот, но при этом держал именно ту дистанцию, которая подобает отношениям учитель-ученик. В общем, с ним было просто и комфортно в общении, и Саске даже сперва и не заметил примечательную деталь внешность брюнета – переносицу мужчины пересекал довольно широкий шрам. Да, шрам не бросался в глаза, но подросток заметил, что стоило ему только более пристально присмотреться к лицу учителя, как тот сразу же передернул плечами, словно ему было неприятно, тем более что Саске, зная кое-какой толк в макияже, не мог не заметить, что шрам искусно замаскирован. Что ж, у каждого из нас есть пунктики по поводу собственной внешности.
Ну, а далее… далее Саске предстояло нечто удручающее, но при этом неотвратимое, то есть знакомство со своим, 11-А, классом. Умино Ирука, как и полагается классному руководителю, представил его одноклассникам, причем сделал это предельно кратко и содержательно, мол, это Учиха Саске, ему семнадцать лет и этот семестр он будет учиться с вами, так что прошу любить и жаловать. Саске пристальным взглядом окинул класс, в котором было чуть больше двадцати человек, и никого любвеобилия и жалования с их стороны однозначно не заметил, кроме, пожалуй, того самого, нездорового интереса и некой жадности, с которыми его рассматривали.
За эту минуту, которую он, как невиданная ранее диковинка, стоял перед взорами двух десятков подростков, Саске чего только не заметил в глазах новых одноклассников. Казалось, не было в перечне существующих эмоций таких, которые бы не выражали эти взгляды, и если сам подросток мог ещё понять пренебрежение, любопытство, восхищение, заинтересованности или же зависть, то ему было невдомек, почему же большинство смотрит на него так, будто он у них что-то своровал, причем все об этом знали, но оставили виновника безнаказанным. Было странно ощущать на себе давление не восхищения, обожания или же подражания, а именно недоброжелательства и липкого интереса, но Саске даже виду не подал, что почувствовал это давление, внимательно посмотрев на всех и каждого, при этом оставшись предельно спокойным и сосредоточенным, хотя о его внутреннем, душевном, состоянии подобное сказать было трудно.
Одноместные парты стояли в три ряда, и, когда ему предложили занять любую из свободных, Саске выбрал самое меньшее из предполагаемых зол, хотя предпочел бы место, аналогичное тому, которое он занимал в предыдущей школе – первая парта среднего ряда – а так пришлось сесть на последнюю пусть и тоже по центру. Нет, Саске не был, как говорят, рвачом, просто по натуре он был старательным, усердным, не любил оставлять на потом то, что можно было сделать сегодня, и предельно ясно понимал важность качества знаний, умений и навыков для него, как представителя семьи Учиха, а ещё… да, ещё подросток плохо видел.
Мало кто знал о том, что безупречный во всем Учиха Саске имеет минус пять на правый и минус шесть на левый глаз, причем этот дефект зрения был связан с врожденной аномалией глазного яблока, прогрессируя с годами, и скрывает это с помощью линз, ожидая того часа, когда врачи дадут добро на операцию. В принципе, лазерное корректирование можно было сделать ещё два года назад, но родители, по совету семейного врача, решили повременить с хирургическим вмешательством, пока, так сказать, растет его организм. По большому счету, самому Саске его близорукость не досаждала, тем более что современные линзы можно не снимать хоть неделю, даже в ванной или на ночь, но последняя парта… пока что подросток не мог сказать, будет это иметь какие-то последствия или же нет, да и выбора у него, как такового, не было.
Классная комната был кабинетом истории, приличным, надо сказать, кабинетом, в котором даже имелся кондиционер и мультимедийная доска, но, как понял Саске, был в этой кабинетной системе один изъян – уборка. Староста класса, красивая, но, судя по характеру, стервозная барышня с комплексом «все девушки как девушки, а я одна – богиня» по имени Шион сразу же уведомила его о том, что существует график дежурств, за нарушение которого учащего ожидает дисциплинарное взыскание, как и за прогулы без уважительных причин, за которые наказывали, естественно, допзанятиями. Короче говоря, администрация придерживалась жесткой системы контроля над успеваемостью и дисциплиной учеников, пусть самому Учихе сперва и показалось, что все в этой школе делается, спустя рукава, хотя… Это в больших городах родители и ученики заинтересованы в школах, у которых при любых раскладах будет свой контингент, а в подобных… похоже, дирекции нужно было прилагать много усилий, чтобы удержать сносный уровень при наборе, так сказать, всех и каждого. Сложная, в общем, ситуация, которая наталкивала подростка на мысль, а не пойти ли ему в политику и не навести ли порядок? Впрочем, от детских мечтаний Учиха Саске избавился ещё в младшей школе.