Библиотекарем оказалась женщина в годах с орлиным взглядом, хищности которому придавали очки на цепочке в тонкой оправе, поверх которых она и посмотрела на него недоверчиво и даже чуточку презрительно, словно он в чем-то провинился перед ней в тот же момент, как только переступил порог скромного помещения с несколькими столами, стойкой и стеллажами за ней. Впрочем, дело свое библиотекарь знала отменно, ибо Саске только и успел, что назвать класс, в который его зачислили, как женщина сразу же, что-то ворча, углубилась в свои владения, даже не взглянув на список необходимых ему учебников. Пользуясь моментом, подросток осмотрелся, фыркнув, поскольку, уже в который раз за день, он никак не мог поверить в то, что то, что он видит, жизненная реалия.
Когда-то книги были его всем. Да он сам, когда ему было пять, вынудил Итачи научить его читать, доставая брата ежеминутно, пока тот таки не согласился, а после, освоив столь увлекательное занятие, принялся поглощать книгу за книгой, не особо обращая внимание на то, есть в ней картинки или же нет. Тогда-то его зрение и дало первый сбой, хотя, конечно же, близорукость была врожденной, просто не настолько ярко выраженной, но книги Саске не забросил, даже теперь, когда всемирная паутина стала главным источником информации, пополняя свою личную библиотеку и получая от этого эстетическое удовольствие. В «Harvard School» была большая библиотека и два читальных зала. Саске нравилось там. Там была какая-то особенная атмосфера, здесь же, кроме легкого запаха пыли и слабого аромата травяного чая, не было ничего, даже свет лам был каким-то тусклым и совершенно не соответствовал его личным представлениям и хранилище знаний.
Библиотекарь вышла из-за стеллажа, толкая перед собой небольшую тележку, нагруженную добрым десятком книг, и Саске, вздохнув, только головой покачал, понимая, что на него снова накатили волны депрессии, хотя только что он вроде как убедил себя в том, что не стоит поддаваться на провокации окружающей его обстановки. Он переварит все это: и злобного фермера-птичиника, и зябкость общей атмосферы новой школы, и странные взгляды одноклассников, и даже весь это непривычный мир, в котором ему нет места, разве что Наруто… Подросток отвлекся, когда женщина ткнула ручкой в формуляр, коротко бросив: «Распишись», - а после Учихе стало не до самокопания, потому что перед ним предстала довольно заковыристая задача – донести стопку увесистых учебников до своего шкафчика.
Впервые за эти пару дней ему повезло: никто не увидел его личного позора, когда он, пыхтя, останавливаясь чуть ли ни через каждые десять метров, чтобы дать отдых рукам, тяжело дышащий и с раскрасневшимися щеками, таки смог донести учебники до своего шкафчика. До этого момента, занимаясь плаваньем и кендо, Саске и подумать не мог, что он может быть слаб физически, раньше у него просто не было проблем с нагрузками, пусть подросток и понимал, что всему есть свой предел, но что-то все-таки подточило его силы, и сам Учиха был склонен к тому, что это, скорее, эмоциональная, внутренняя слабость, нежели слабость тела.
Да, никто не видел, как он поперед себя тащил стопку учебников, но в то же время никто и не помог ему, не разделил с ним этот своеобразный груз, даже слова подбадривающего не сказал, и Саске ещё никогда, даже после того, как брат покинул родительский дом, не чувствовал себя таким одиноким. Было в этих пустых коридорах что-то зловещее – по крайней мере, так казалось подростку, который раньше, до того, как оказался отрезан от привычного для него мира, легкомысленно считал, что он не особо нуждается в друзьях.
Да, он дружил с Суйгетсу и Шикамару, но и без общения с ними не чувствовал себя брошенным или же никому не нужным, потому что… потому что, раньше, подле него всегда был кто-то. Да, Саске презирал тех, кто заводил с ним знакомство только потому, что он – Учиха, и что общение с ним выгодно и престижно, и в тот же момент не понимал, сколько в его жизни значат все эти подлизы, которые постоянно окружали его своим настойчивым вниманием. Теперь же он действительно оказался один, наедине пусть и не с глобальной, но все-таки проблемой, а рядом, вновь-таки, не было никого, кто мог бы пусть и с корыстных побуждений, но все-таки подставить свое плечо.
Оказывается, все это время он был зависим от окружающих, и именно они формировали не только его авторитет или же репутацию, но и мир вокруг него, который теперь до холодных мурашек был пустым и блеклым. Саске просто не верил, не мог поверить в то, что так бывает, что можно остаться совершенно одиноким, когда рядом с тобой так много людей, и когда вокруг тебя кипит жизнь, а ведь Итачи… Итачи тоже прошел через все это, вот только… вот только Саске знал, был уверен в том, что, как бы там ни было, ему есть, куда вернуться, есть место, где его ждут, а брат… у брата такого места не было. Да, у Итачи был Дей, их любви могли позавидовать многие традиционные пары, которым не ведома и толика тех чувств, которые они испытывали друг к другу, но при всем при этом, резко, в один момент, как по щелчку пальцев, привычный мир Итачи рухнул, и Саске думал, что даже теперь, тоже оказавшись в пренеприятнейшей для него ситуации, он так и не сможет понять все то, что чувствовал брат в тот момент.
Странно… Саске, таки добравшись до своего шкафчика под номером триста два, задумчиво повертел маленький ключик на пальце, подумав о том, что, оказывается, он ничего не понимал. Похоже, Итачи не был искренен с ним до конца, по крайней мере, не в своих переживаниях, а он слепо не замечал этого, все равно полагаясь на поддержку брата вместо того, чтобы самому его поддержать, наивно полагая, что Итачи – это тот человек, которому неведома старость и усталость, который силен настолько, что все для него легко и просто, которого хватит не только на него или же Дея, а и на весь мир.
Саске поразился своей наивность, но больнее всего было от понимания того, что, вполне вероятно, он бы таким же, несведущими и непонимающим, и остался бы, если бы не оказался в условиях, когда мир вокруг медленно рушится, превращаясь в осколки и обнажая темноту реальности вокруг. Интересно, а когда бы он вообще повзрослел, перестав смотреть на мир сквозь розовые очки? Да, именно так, во множественном числе, потому что, как ему казалось, не только брат отгораживал его от того, с чем люди на самом деле сталкиваются каждый день. Да, пусть сейчас он осознал и понял лишь самую малость, но на данный момент и этого было достаточно, чтобы Саске решил, что по возвращению он обязательно поговорит с братом и узнает, что же у того в действительности на душе.
Кое-как распихав учебники по полкам, потому как сейчас подростка меньше всего заботила его скрупулезная педантичность и личный пунктик по поводу того, что всему должно быть строго отведено свое место, Саске раздосадовано, сильнее, чем нужно, захлопнул дверцу, и тут же вздрогнул, замерев, чувствуя, как его сердце гулко сорвалось на учащенный ритм, болезненно кольнув между ребер.
- Что ты здесь делаешь? – Наруто стоял точно напротив него и смотрел как-то… кто его знает привычно или нет, но за этот день Саске ещё ни разу не сталкивался с таким взглядом со стороны блондина… с таким рассерженным и взволнованным одновременно.
Голова слегка наклонена вперед, густая челка прикрывает глаза, грудь медленно и высоко вздымается, руки сложены на груди, ноги расставлены на ширину плеч, - именно таким, опасным, напряженным, как струна, пронзительно смотрящим, возвышающимся, Намикадзе казался хищником, и Саске даже готов был поклясться, что этот блеск в глазах блондина был ещё чуточку и плотоядным, будто тот видел перед собой жертву, но ещё не окончательно загнанную в угол. Учиха моргнул пару раз ошарашено, почему-то подумав о том, как же несладко приходится противникам «Лисов», если капитан команды смотрит на них так же, как смотрел на него сейчас. Да, у Собаку устрашающий взгляд, но он все же больше подходит одиночке, который просто не желает, чтобы кто-то посторонний вторгался на его территорию, Наруто же смотрит так, будто медленно испепеляет тебя взглядом, без анестезии, по живому, подчиняет лишь этим легким прищуром, пленит его глубиной, и ты задыхаешься, хотя при этом хочешь выложить всю подноготную.
- Учебники… - пробормотал Саске, но после, прокашлявшись и мысленно дав себе подзатыльник за неуместную слабость перед деревенским, ответил уже более уверенно, хотя его сердце так и не усмирило свой бег, продолжая отчаянно трепыхаться в груди. – Я ходил в библиотеку за учебниками.
- По-моему, мы все собирались на обед, нет? – и снова Наруто применил этот взгляд, только на этот раз, больше не имея преграды в виде дверцы шкафчика, сделал шаг вперед, тем самым оказавшись непростительно близко, настолько близко, что Саске пришлось приподнять голову, чтобы посмотреть блондину в глаза, кожей ощутив его горячее дыхание.
- Да, но… – он шептал, позорно, а перед глазами плясали черные точки, кружа голову ароматом парфюма блондина. Хотя, какой может быть парфюм у школьника из семьи фермеров? Ни одни духи не пахнут так… так, как пах Наруто. Наверное, так пахнет воздух над созревшими колосьями под жарким летним солнцем или же свежий мед, только отжатый из сот, хотя сам Саске понятия не имел, какой запах имеет и то, и другое, но почему-то казалось, что именно такой. Непростительная опрометчивость с его стороны, тем более что щеки вновь стали пунцовыми, а пульс, казалось, бился даже в губах, но было в этом что-то настолько приятное и жаркое, что подросток позволил себе проигнорировать доводы разума, гневное бормотание совести и удрученное затишье интуиции, просто смотря на того, кто за несколько часов смог приблизиться к нему на расстояние в длину ладони, и близость тел тут была ни при чем.
- Я сегодня забыл деньги, - не шепот, скорее, приглушенный ответ, словно вокруг них больше не было ничего и никого, тем более что сваливать все на Какаши было бы неправильно с его стороны, ведь он и сам о себе не позаботился, возложив все на плечи человека, который, по сути, ничего не был ему должен. – Перебьюсь.
- А сказать? – выражение лица блондина смягчилось, но он все ещё не выпускал его из плена своего взгляда, концентрируя внимание только на себе и удерживая им так, словно опутывал все тело невидимыми нитями. Такого с Саске точно ещё не было. Словно завороженный, при этом понимая, что попался в сеть чар, но даже не пытаясь из неё выбраться, а просто наслаждаясь моментом, которого может больше и не представиться.
- Я вообще-то искал тебя, - взгляд, отведенный в сторону, не позволил Саске прочесть эмоции, и это было досадно, хотя и не означало, что Намикадзе дал слабину или же ослабил путы своего завораживающего контроля, просто он не позволил ему что-то увидеть, причем не скрывая то, что не позволил это сознательно. – Волновался.
- Почему? – почему Наруто волнуется о нем? Для Намикадзе он никто. Просто сосед. Просто одноклассник. Просто парень, которого он подобрал посреди дороги. Просто человек, которых вокруг тысячи. Чем он особенный? Почему его выделили из толпы, проявив заботу, от которой можно задохнуться? Почему начали опекать так бережно, что не было сил сопротивляться? Почему сейчас, именно в этот момент, давали ложную надежду, при этом отводя взгляд?
- Потому, что ты новенький, - фыркнул Намикадзе, отступив на сравнительно безопасное расстояние, - а ещё гарадской, - и улыбка, широкая, солнечная и слегка лукавая, от которой внутри подымается волна чертовски сладкого в своей насыщенности эмоциями негодования.
- И что это означает? – возмутился Учиха, сжимая пальцы в кулаки так плотно, будто он действительно смог бы ударить блондина, но не за это, небрежное, «градской», а за то, что тот, похоже, читает его, как раскрытую книгу, умело играя с его восприятием и эмоциями. Лис, чтоб его!
- Что нам пора, - Наруто взял его за руку, просто прикоснулся и сомкнул пальцы на кисти, разворачиваясь, делая первый шаг и не оставляя ему, ошарашенному от такой наглости, выбора. – Я угощаю.
- Я не просил… - начал было Саске, но его перебили, остановившись, повернув голову, приподняв уголок губ и снова взглянув с лукавым блеском, который тут же сменился непоколебимой сталью.
- А я и не делаю одолжений, - Намикадзе дернул его за руку, вынуждая подойти ближе, стать рядом, плечо к плечу, и посмотреть прямо на него, уже в который раз поражая тем, насколько быстро может меняться эмоциональное выражение на этом симпатичном лице. – Просто угощаю, - и Саске не осталось ничего, как повержено выдохнуть, уступив столь неоспоримым аргументам, разве что что-то глубокое, лишь тенью мелькнувшее в глазах Наруто, словно отпечаток какого-то воспоминания, насторожило его, застыв горечью несказанных слов на губах и замерев маленькой занозой в сердце.
«Кого, смотря на меня, ты, Намикадзе Наруто, видишь на самом деле?»
========== Глава 3. Часть 3. ==========
Если ты чувствуешь себя таким пустым,
Таким использованным, таким разочарованным,
Если ты чувствуешь себя таким сердитым,
Таким обманутым, таким раздавленным,
Ты не один
Отказываешься отступиться,
Ты не один,
Так что вставай!
*А. Ламберт Riot
- И тут я, значит, призвав на помощь все свое обаяние, - Киба, явно пытаясь подчеркнуть свою неотразимость, демонстративно-медленно провел пятерней по взлохмаченным волосам, создавая ещё больший беспорядок из рваных прядей, - подхожу к ней и выдыхаю на ухо, - шатен подался вперед и понизил тон голоса до скрипучего шепота, хотя, кажется, шепот должен был получиться интимным, но у парня, очевидно, ещё не прошла мутация голоса, поэтому вместо эротичного выдоха, получился низкий рык в духе отъявленного гопника, - «Привет, малышка. Потанцуем?». В общем, - Инудзука с довольной ухмылкой откинулся на спинку стула, привычно закинув руки на спинку, - до самого рассвета она была моей, - ещё и бровями поиграл, мол, вы понимаете, о чем я, так что завидуйте себе молча.
- Харе заливать, Инудзука, - фыркнул Наруто, но фыркнул не недоверчиво, а со знанием дела. – Если память тебя подводит, то напомню, что я тоже там был. Хотя, конечно же, подводит, - и снова этот лукавый блеск в синих очах, от которого мурашки по коже и бабочки в животе, - ведь до того момента, когда мы пошли снимать телок, ты просто не дожил. А я, между прочим, - прищур, который заставляет отводить взгляд и задерживать дыхание в предвкушении, - ещё и отгреб за то, что привез домой не примерного сына, а забулдыгу в разодранной рубашке.
- Да не драл я ничего! – искренне возмутился шатен. – И уж тем более не отписывал в самый разгар праздника, - Инудзука, тоже фыркнув, отвернулся от блондина, с выразительной просьбой посмотрев на Собаку, но тот лишь плечами пожал, сухо, отстраненно, словно и не касалась его ни эта беседа, ни сама обстановка в целом, отвечая так, будто ставя непререкаемую точку.
- Было, Киба, - легкое движение бровей вверх, в котором пусть и с трудом, но все-таки можно было уловить сарказм, - когда ты пытался доказать, что ради друга готов хоть последнюю рубаху на груди разорвать.
- Бля, - протянул Инудзука, на этот раз с досадой посмотрев на брюнета, который просто наблюдал за шутливой перепалкой друзей, вяло ковыряясь вилкой в картофельном пюре. – Умеете же вы опустить, - шатен разочаровано вздохнул. – А я так хотел перед гарадским понтонуться.
- Понты в сторону, Собачник! – слегка пафосно бросил Наруто, хлопнув шатена по плечу. – Даешь народу правду-матку!
- Намикадзе!.. - и перепалка набрала новые обороты. Правда, это не было похоже на перебранку, в которой оппоненты что-то доказывают друг другу, а, скорее, на ту, в которой каждый старается поддеть друг друга, но не со зла и не с гнусным умыслом, а просто, чтобы разрядить обстановку и выпустить пар, а Саске просто сидел и смотрел на крепкую, кажется, многолетнюю и нерушимую дружбу, в силу своего воспитания лишенный возможности молча подняться и уйти и в тот же момент снова чувствуя себя лишним.
Они уже с полчаса сидели на крытой площадке с обычными пластмассовыми столиками и стульями, которая, очевидно, заменяла уличный кафетерий, и вроде как обедали. Точнее, это его одноклассники обедали, в то время как Саске с опаской наблюдал и за своими новыми друзьями, и за контингентом в целом, и за реакцией школьников на его персону. Признаться, кусок в горло не лез, хотя картофельное пюре и овощной салат были ничего… очень даже ничего, и подросток мог бы сказать, что даже их кухарка с рекомендациями и стажем не готовит так вкусно и так… просто, но полноты вкуса он не ощущал, потому что миг очарования, когда Наруто смотрел ему в глаза и держал его за руку, прошел, оставив после себя привкус обыденности и ореол чуждости обстановки.