Да, у этого Наруто было то, с чем Саске не стыкался прежде – несгибаемая воля, что натолкнуло подростка на вывод об упрямстве, упорстве и безудержности, как о неотъемлемой части характера блондина. И это будоражило, потому что… потому что не каждый, даже те, кто кичился своим авторитетом, предводительскими качествами или же деловой хваткой, мог быть таким – неформальным лидером, который, находясь в тени, мог заткнуть за пояс любого, кто бы встал на его пути. Впрочем, Саске никогда не делал однозначных выводов о человеке после столь короткого знакомства, поэтому свои догадки он ставил при себе, прекрасно зная, насколько может быть обманчивой внешность.
Конечно, Саске обращал внимание на внешность, без этого никак, тем более с его пунктиками относительно образа настоящего мужчины в целом, и эти пунктики касались не только небритости или же состояния обуви, поэтому он и не смог удержать от того, чтобы не скользнуть взглядом по телу парня, оценивая. Скользнул и задохнулся, понимая, что лучше бы он концентрировался на профиле блондина, избежав столь искусного соблазна. Пришлось закусить губу, чтобы сдержать горячий, судорожный вздох, и Саске надеялся, что его попутчик не заметил того, с каким шумом он выдохнул через нос, а после громко сглотнул. Никогда с ним такого не было, хотя никогда ранее он и не пересекался с деревенщиной, что, скорее всего, своей новизной и волновало его молодую кровь.
Белая футболка обтягивала тело блондина, как вторая кожа, подчеркивая умеренный рельеф мышц груди и живота, и Саске, скользя взглядом от выступающих ключиц парня до кромки коричневого ремня с большой овальной пряжкой, понимал, что Наруто за всю свою жизни ни разу не был в спортзале и ни часа не провел на тренажерах. Все это было результатом работы на ферме, ежедневной, физической, кропотливой, под жарким техасским солнцем, из-за чего кожа парня приобрела золотистый цвет, хотя, вполне возможно, Наруто был смуглым в принципе.
Сам Саске от природы был светлокожим и всех прелестей загара не понимал, да и в высшем обществе столь аристократичный цвет вызывал восхищение, а иногда и зависть. И вот, впервые, Учиха почувствовал укол неполноценности, словно быть именно таким, как Наруто, с кожей цвета меда, правильно, а он на его фоне смотрелся бледно и болезненно, словно все семнадцать лет своей жизни провел в заточении. Хотя, почему «словно»? Просто заточение бывает разным. Нет, это все комплексы, на самом же деле они просто разные, принадлежащие каждый своему миру. Их нельзя сравнивать, по крайней мере, не по одним меркам, потому что, как на них двоих ни посмотри, разница между ним всегда будет разительной. Этот вывод слегка отрезвил Саске, и он отвел взгляд, слегка нахмурившись. Отвел и снова взглянул, украдкой, из-под густых ресниц, теперь отмечая, насколько у Наруто красивые руки.
Да, у Саске были своего рода фетиши, и мужские руки, сильные, с яркими узлами мышц, когда под кожей видны их переливы и темная сетка вен, всегда приковывали взгляд брюнета. У него самого были тонкие запястья и длинные, музыкальные пальцы с аккуратным маникюром, но восхищение сильными мужскими руками не было следствием каких-то комплексов или же недосягаемых желаний, просто это было красиво и это… вновь-таки будоражило. Да, сильные руки могут причинить боль, могут ранить и сломать, но более захватывающе, волнительнее, острее думать о том, что эти руки способны аккуратно обнимать своим плотным кольцом, нежно скользить слегка мозолистыми ладонями по телу, ласково чертить мягкими подушечками узоры на коже, оберегать и защищать, при этом оставаясь такими же сильными и крепкими. Может, за такие мысли кто-то бы и упрекнул Саске в излишней изнеженности или же обозвал его педовкой, поскольку, по мнению большинства, только эти недомальчики с намалеванными личиками, которые вертят задницами перед толстосумами, алчно погладывая на их кошельки, могут западать на все большое, толстое и увитое венами, но сам Учиха считал, что это просто его идеал мужчины.
Конечно, руки Наруто красивы, и Саске понимал, что это, вновь-таки, природная красота, пусть не безызъянная, пусть не доскональная, пусть деревенская, но она была естественной, не такой, какой её привык видеть тот, кто сам неоднократно участвовал в конкурсах красоты, и это цепляло. Цепляло так, что он, пусть и понимая нелепость своего поведения, несколько минут не мог оторваться от рассматривания того, как блондин уверено, но при этом расслаблено сжимает руль, как пальцы его рук обхватывают вершину рычага коробки передач, как при этом скользят под кожей мышцы и как все это зрелище органично дополняет бронзовый загар кожи с едва заметными светлыми волосками. Возможно, он получил солнечный удар, когда шел по обочине, но ещё никогда Саске так не залипал на одном человеке, гордясь тем, что ещё никому не удавалось очаровать его с первого взгляда.
А Наруто смог, ведь, по сути, они и парой слов не перекинулись, он ничего не знал о блондине, кроме его имени, предположительного возраста и вероятного происхождения, видел его мельком, да и то в процессе езды, но и не признаться себе в том, что этот человек ему понравился, было бы самообманом.
Закусив губу, Саске таки отвел взгляд, мысленно пытаясь убедить себя в том, что во всем виновата резкая смена обстановки, непривычная атмосфера, стресс и, конечно же, иной типаж людей, который ему самому кажется просто… интересным, а не привлекательным или симпатичным, ведь, например, тот же Какаши ничего кроме сумбурной антипатии, непонимания и малюсенькой доли уважения ничего не вызывал. В общем, пришло время вспомнить, что он – Учиха, а вспомнить – значит держаться невозмутимо, с высоко поднятой головой, но при этом ведя себя достойно, оценивая человека не по одежке, а по уму, потому как, зачастую, под яркой оберткой скрывается если не дешевка, то разочаровывающая обыденность точно.
- Наруто… – донеслось до него, как сквозь вату, и Саске вздрогнул, всполошено посмотрев на своего попутчика, словно тот только что застал его за чем-то непристойным, хотя, по сути, так оно и было.
- Что? – пробормотал Учиха, ещё крепче цепляясь пальцами за ремень школьной сумки, которая лежала у него на коленях.
- Говорю, Наруто меня зовут, - блондин, на секунду повернувшись к нему, улыбнулся. – Намикадзе Наруто.
- Да, я помню, - спохватился Саске, почему-то краснея. То ли улыбка блондина была воспринята им неправильно, то ли сам Наруто не умел улыбаться просто так, только ради того, чтобы расположить к себе собеседника, но было в ней что-то смущающее, словно за обыденным движением губ был спрятан какой-то подтекст. Хотя, возможно, подросток хотел, чтобы этот самый подтекст был.
- А ты? – продолжал буквально подбивать на разговор брюнета Намикадзе, но его вопросы не были навязчивыми, скорее, воспринимались, как желание завести непринужденный разговор, чтобы скоротать дальнюю дорогу. – Как твое полное имя, Саске?
- Учиха, - слегка резко ответил подросток, с неким вызовом посмотрев на собеседника. – Учиха Саске, - брюнет и сам не знал, какой реакции ожидал, прекрасно понимая, что, скорее всего, в Техасе, тем более в фермерском поселке, о его семье и слыхом не слыхали, но таковы были его привычки. Да, Саске привык к тому, что его фамилия не только решала многое, но и предопределяла отношение людей к нему, потому как знакомство, а тем более сотрудничество или же дружба с Учиха всегда считались показателем социального статуса, но, судя по очередной, обескуражившей подростка улыбке, только что он столкнулся с тем, что его фамилия для человека была всего лишь набором букв, а не элитной визитной карточкой.
- Приятно познакомиться, Учиха Саске, - Наруто, решив слегка слихачить на безлюдной трассе, прибавил скорости, с явным наслаждением ощущая потоки ветра, которые, врываясь через приоткрытое окно, ерошили его волосы. – А ты сам откуда?
- А что? – сразу же ощетинился Саске, при этом, мысленно, укоряя себя за излишнюю несдержанность и явно неуместную агрессию, хотя при всем при этом брюнет не мог сказать, что ему некомфортно или же вопросы собеседника задевают его. Просто такова была защитная реакция его личности, типичная, подростковая, но, видя, как беззаботно Намикадзе пожимает плечами в ответ, брюнет почувствовал себя не просто бунтующим подростком, а капризным ребёнком, который за грубостью пытается скрыть собственную неуверенность.
- Да просто, - его правая рука так и осталась лежать на руле, а леву он облокотил об открытое окно, зарываясь пальцами в волосы и тем самым ещё больше взлохмачивая их. – Насколько я знаю, у Какаши поблизости нет родственников. Честно сказать, - блондин с толикой растерянности хмыкнул, - я никогда не видел его родственников, даже не слышал о них, и вдруг ты… – Наруто, позволив себе отвлечься от дороги, скользящим взглядом окинул своего пассажира от макушки до слегка запыленных туфлей, при этом шмыгнув носом. – Ты, скорее всего, будешь моим одноклассником, вот поэтому я спрашиваю, - юноша вновь пожал плечами. – Новый человек, как-никак, интересно же.
- У тебя какой-то странный ход мыслей, - буркнул Саске, вновь доставая платок и подаваясь вперед, чтобы таки вытереть некогда идеально начищенные до блеска туфли от придорожной пыли, потому как он не мог не заметить, что Намикадзе тоже имеет пунктик по поводу грязной обуви. – Деревенский.
- Гарадской, что ли? – вскинув золотистую бровь, спросил Наруто, но при этом его губ коснулась тень заинтересованной улыбки.
- Что значит – «гарадской»?! – вскинулся Учиха, восприняв слова блондина, как нечто обидное. Хотя, с другой стороны, откуда ему знать обычаи этой деревенщины? Может, уже сейчас этот провинциал цепляет на него какие-то ярлыки, с которыми ему после придется жить среди таких же, недалеких, живущих древними стереотипами и предубеждениями, невеж, в кругу которых он будет белой вороной. Учиха и «белая ворона» - просто несовместимые, категорично-разные, диссонирующие понятия, но… но Саске уже в который раз напомнил себе, что сейчас он в другом мире, который живет по своим законам, и в котором он вполне может оказаться изгоем только потому, что он более цивилизован и, как говорят, продвинут, нежели его сельские одногодки.
Боялся ли этого Саске? Да, но его страх был оправдан, потому что с самого детства его учили, как нужно держать марку «Учиха», и потерять лицо или же ударить им в грязь было для подростка самым страшным, что только могло произойти в его жизни. Может, именно поэтому он был так безупречен во всем: внешность, одежда, манеры, учеба, круг знакомых, даже те девушки, с которыми он спал до переосмысливания своих сексуальных предпочтений, были идеальны, - и это не казалось Саске рутиной, потому что эта безызъянность была его привычным миром, и вот – «гарадской». Нет, словно не воспринималось, как оскорбление, скорее, как принадлежность к чему-то, что отличалось от привычного для таких, как Наруто, уклада жизни, но все равно было неприятно, потому что… потому что в нем увидели именно «гарадского», а не личность.
- Из города означает. И только, - с легким непониманием, словно почувствовав, что своими словами он задел собеседника, ответил Наруто, плавно снижая скорость, чтобы иметь возможность уделить больше внимания брюнету, который нахохлился на переднем сидении его авто, как воробей на ветке. И вообще, странным был этот Саске, но не потому, что даже с первого взгляда разительно отличался не только от него, но и ото всех, кого Наруто видел когда-либо, а потому, что он был… интересным. Интересным до странности. Странным до интереса. Намикадзе так и не смог правильно сформировать свое первое впечатление от нового знакомства, но ему тоже стало неприятно, словно он, и правда, пусть и неосознанно, неосторожно, по своей простодушности, обидел человека, почувствовав легкий укол вины, когда между тонкими, изогнутыми бровями брюнета образовалась хмурая складка.
- Из Лос-Анджелеса, - проворчал Учиха, пытаясь за снисходительностью скрыть ту неловкость момента, когда двое просто недопоняли друг друга. Уже в который раз напомнив себе, что во всем виновата смена обстановки, Саске шумно выдохнул, не беспокоясь тем, как это воспримет собеседник, потому что ему нужно было остыть и успокоиться. Вот именно, он всегда отличался сдержанностью и спокойствием, даже в детстве, во всем стараясь походить на старшего брата, который был образчиком строгого и правильного воспитания, позволял себе эмоциональность только наедине с Итачи и очень редко с друзьями, но этот Наруто, случайный знакомый, человек, который, скорее всего, будет лишь мимолетностью в его жизни, о которой запамятывают спустя годы, смог вызвать в нем такую бурю эмоций, которую он не смог сдержать, всего за минут двадцать общения.
Не хотелось это признавать, конечно же, но не мог Саске относиться к Намикадзе бесстрастно, и даже не потому, что блондин ему понравился, причем понравился так, словно был его личным магнитом, а потому, что мимо такого, солнечного, человека просто невозможно было пройти, не заметив его. Впервые Учихе казалось, что на чьем-то фоне он выглядит блекло, хотя подросток пытался успокоить себя тем, что он, вновь-таки, до этого просто не встречал такого типажа, но… но что-то подсказывало брюнету, что таких, как Наруто, единицы. Нет, он не идеализировал незнакомца, тем более что, как мысленно сам себе напоминал подросток, он размышлял более чем здраво и цепко держал себя в руках, но Саске, и правда, никогда ещё не встречал такого человека. И это, все вместе, было тревожным сигналом, потому что… потому что у него были настолько доверительные отношения с Итачи, что он просто не мог не провести некоторых параллелей между тем, что он сейчас чувствовал в душе, и тем, что ему когда-то рассказывал брат.
- Big site life, значит, - хмыкнул Наруто, после чего заговорщицки подмигнул брюнету, - хотя ты, Саске, совершенно не похож на этих самых – гарадских.
- Что? – наверное, только этому блондину после столь короткого знакомства удалось уже несколько раз подряд поставить его в тупик. Нет, он, конечно же, понимал, что между ним и Наруто, фактически, пропасть, потому что они были выходцами из разных миров, но сам Учиха никогда бы не подумал, что будет вот так вот робеть перед какой-то деревенщиной, да ещё и запинаться в разговоре с ним, как девчонка. Было немного обидно, но в то же время Саске понимал, что он сам ставит себя в такое положение, а все потому, что он никак не мог понять ход мыслей Намикадзе. Вроде тот мыслил просто, можно даже сказать, примитивно, вкладывая в каждое слово именно тот смысл, который в нем был заложен изначально, никакого подтекста, двусмысленность или намеков – простота, во всем. И эта простота, когда не нужно подбирать слов, потому что их могут повернуть против тебя же, когда свободен в своих действиях, когда твои увлечения и круг твоих друзей не является показателем чего-то большего, нежели всего лишь сфера личных интересов, лишала его равновесия, потому что Саске не привык жить по таким правилам. Хотя при всем при этом подросток сильно сомневался в том, что в деревне все такие же, как Наруто. Например, его опекун та ещё двуликая… птица.
- Говорю, что семья у тебя, скорее всего, строгих правил и нравов, - пояснил Намикадзе, сбавляя скорость до максимально допустимой, поскольку они уже въехали в черту небольшого города, в котором располагалась вся промышленность территориального округа, а так же школы, больницы и прочее общественные заведения. – Чувствуется, - задумчиво покусав губу, добавил блондин, спустя минуту, - хотя при всем при этом я не понимаю, что ты делаешь здесь, - Намикадзе выразительно посмотрел на собеседника, - в деревенской глуши.
- Отбываю наказание, - буркнул Саске и тут же прикусил себе язык, понимая, что сболтнул лишнее. Не стоит, кому бы то ни было, знать всю подноготную его истории, ведь для всех, и местных в том числе, ему просто полезен свежий воздух и смена обстановки, но он почему-то не сдержался. Возможно, причина была в том, что перед отъездом ему даже по телефону не удалось поговорить с братом, которому он мог высказаться, не сдерживаясь, и который не только бы понял его, но и поддержал бы, помог хотя бы советом, морально, раз уж на то пошло, но… Но все, в том числе и обида на родителей, и горечь расставания с Итачи, и плачевность собственного положения, клокотало у него внутри, вызывая такую бурю эмоций, что даже ему, Учиха Саске, было трудно её контролировать. А Наруто был слишком близко, приправляя этот коктейль именно той изюминкой, послевкусие которой так приятно ощущать на языке. Глупое сравнение, конечно же, но даже оно не отметало тот факт, что подростку просто хотелось высказаться, и Намикадзе показался ему тем, кто сможет его понять. Неужели… неужели все это время ему не хватало именно понимания? Саске отмел этот мысленный вопрос, концентрируясь на том, что, скорее всего, сейчас ему придется выкручиваться из довольно щекотливой ситуации.