— Итадакимас! — поддержали его Ямомото, Рёхей, Дино и Гокудера — как же он боссу не ответит? Бьякуран лишь вновь разулыбался и сощурил глаза, а Мукуро как сидел с загадочным видом нашкодившего, но довольного собой кошака, так и продолжал сидеть.
— Маш, так они останутся? — тихо спросила я сестру. — Дадим им шанс?
— Да фиг с ними. Пусть остаются! — фыркнула она, приходя в свое обычное боевое состояние. — Но сломают что-нибудь или еще как работать помешают — кирдык им всем. Сама лично пинками выгоню, и пусть Ленина изображают, шалаш им в помощь!
— Мы всё поняли. Мы постараемся не мешать вашей работе, — быстро сказал Тсуна.
— И не курите у загонов, — внес свою копеечку Игорь.
— Конечно, — кивнул Тсунаёши. — Гокудера, не кури рядом с животными, хорошо?
— Но, Джудайме!.. — возбухнул наш Мальчик-Никотин. Мальчиком-Динамитом я его теперь звать не буду, ибо, кажись, после Машкиных слов Джудайме у него бомбочки реквизирует, бугага!
— Гокудера… — нахмурился Тсуна, и Маня фыркнула.
— Значит, ты у них всё же старший, — выдала она. — Ладно. Давай перетрем… — «о деле поговорим». Опять ее заносит.
— Маш! — пробормотала я, и она, поморщившись, продолжила:
— Короче. Как тебя зовут, скажи еще раз?
— Савада Тсунаёши, — спокойно ответил Тсуна. Фигею я с него — какой он доброжелательный и мирный… Вот бы всем им так, а! Но нет — мафиози с собственного босса пример брать не желают. Печалька…
— О’кей. Савада-сан, да? — кивнула Маша, и парень, удивленно на нее воззрившись, тоже кивнул. Не ожидал подобной вежливости от этого ходячего словаря блатных словечек? Хорошо, что ты не знаешь, почему она так вежлива, бугага!
— Лады, — продолжала Маня. — Короче, мы вас кормим, поим, даем крышу. На этом всё. Если надо что-то еще, сами зарабатывайте. По ферме, я так понимаю, вас просить помочь бесполезно: вон, ручки какие — в жизни ничего тяжелее банковской карточки не поднимали, видать. Ну, кроме этих двоих, — она кивнула на перебинтованные ласты Рёхея и покрытые мозолями лапки Ямамото. — Да и стулья пока перли, чуть носом полы не вспахали. Но если на ферме будут трудные времена — договоримся сразу — вы в деле. Поможете, чем сможете. Ясно?
— Хорошо, — кивнул Тсуна, а Хаято закатил глаза и явно мысленно взвыл, но только мысленно, ибо перечить Джудайме, как истинная правая его конечность, он не мог. Ему бы Джи не простил, ага… И являлся бы в еженощных кошмарах, хе-хе!
— Отлично, договорились, — хмыкнула Маня, а Лена, доев лазанью, встала и, ни слова не говоря, слиняла из кухни, шваркнув тарелку в раковину. Мы с сеструнделем на это внимания не обратили, ибо привыкшие, а вот парни явно озадачились, и Ямамото с Рёхеем даже проводили Ленусика удивленными взглядами, а вот Тсуна и рад бы, да сверлил столешницу взглядом, отчаянно стараясь держать себя в руках и не впадать в панику.
— Но если что сломаете или животным навредите — каюк вам, пришельцы, — завершила Мариша и протянула Тсунаёши правую лапку для рукопожатия, встав из-за стола.
Савада, аки истинный босс и джентльмен, последовал ее примеру и тоже поднялся, а затем, скромно улыбнувшись, пожал протянутую длань моего сестренция. Ну всё, кажись, у нас перемирие! Аллилуйя! Слава Ордену Феникса, дынным булочкам и вере в то, что Санта-Барбара может быть «заточена» в сто серий, как в темницу!
— Ну вот, — усмехнулась Маня. — Договорились. Обманешь — пеняй на себя. Кстати, это все твои люди?
— Нет, есть еще четверо, — нахмурился Десятый Вонгола, усаживаясь по примеру моей сеструхи.
— Ну, короче, передашь им правила, — отмахнулась та, быстро дожевывая лазанью.
Народ последовал ее примеру, и вскоре тарелки сияли первозданной чистотой, а я разливала этим гаврикам чай. Неожиданно мимо меня пролетела огроменная муха. Я поставила чашки на стол и начала от нее отмахиваться, но толку не было — она упорно кружила возле меня и не хотела отставать. Я заподозрила неладное, и буквально через секунду после того, как я в очередной раз махнула лапкой, раздались сразу пять вскриков разной степени возмущенности.
— Мукуро! — орали: я, Гокудера, Рёхей, Ямамото и Тсуна, в порядке уменьшения степени возмущенности.
— Ку-фу-фу, — отозвалась эта мерзость. Это мстя за Павлика Морозова, ты, выкидыш «Капитана Америки», Первый Мститель на селе?!
— «Месть, это обоюдное лезвие меча — когда ты уничтожаешь врага, ты уничтожаешь свою душу», — устало вздохнув и забив на иллюзорную муху, процитировала я Конфуция.
— Оя, оя, — отозвался Мукуро, расплываясь в гаденькой усмешке. — Кто сказал, что я мстил?
— Не поняла, — озадачилась Маша. — Он что, мухами руководит, как Куклачев кошками?
— Типа того, — поморщилась я. Не объяснять же ей — она нас всех тогда в дурку упечет! — А Вам, Мукуро, я одно скажу: «Часто бывает так, что лучше не заметить оскорбления, чем потом мстить за него». И это сказал Сенека, а не я, так что и оспаривать мудрость сего высказывания не стоит.
Муха улетела в другую комнату, а Маня выдала:
— Слышь, ты, мухолов! А ты знаешь, к чему мухи липнут, а? Не знаешь? Жаль, жаль, знал бы — не заводил бы себе в питомцы такую мерзость.
— Она липла к твоей сестре, — усмехнулся злобствующий Ананас.
— Не-а, она от нее улетела, — хмыкнула Маня, сверля иллюзиониста тяжелым взглядом, который не многие выдерживали. Но, что обидно, Фей выдержал… — А вот ты ее сюда припер, да на сеструху мою натравил. Мораль — и кто тут «баночка с вареньем» цвета детской неожиданности, а?
О, выдала! Мань, на тебя и так все ошалело смотрят, не стоит словесными завихрениями расшвыриваться. Хотя лучше так, чем если бы ты прямо сказала…
От дальнейших препирательств Тумана и любительницы жаргонизмов нас спасло царственное появление нашего императора — Бельфегора, в сопровождении его личного шута, которые, как известно, — совесть короля, и громкоговорителя с шевелюрой Рапунцель.
— Ши-ши-ши, Принц успел на ужин, — выдал Бэл.
Я ломанулась к плите, забив на необходимость их представлять Маньке. Кто у нас босс? Савада? Вот пускай и трудится на благо Родины!
— Это Бельфегор Каваллини, — растерянно внял моим мысленным увещеваниям Тсуна. — Он Принц, на самом деле принц, рядом с ним Фран, а это — Суперби Скуало, — Савада кивал поочередно на каждого варийца, а затем кивнул на мою сестру, вежливый какой: — Это Мария-сан, сестра Кати-сан.
— Очень приятно! — усмехнулся маньячной лыбой Гений. А он обсох, кажись, хотя в башмаках наверняка вода стоит, потому как на лапках нашего принца красовались черные тапки с серой опушкой, явно спертые им из прихожей. — Принцесса выглядит столь грозно! Она позволит Принцу поцеловать ей ручку?
— Губы раскатал? — хмыкнула Маня. — А теперь закатай, или я тебе губозакатывательную машинку подарю.
Повисла напряженная тишина, а в правой руке Гения замелькал стилет, который он вращал с бешеной скоростью. Глаза Маши азартно загорелись. О нет, только не это… Бэл-сама, спрячьте ножичек, а! Я Вам каждый день за это готова торт «Наполеон» печь, только не травите Манькину душу колюще-режущим оружием! А то начнется сейчас… Хнык…
— Ты что, писарь? — вопросила Маня, вставая и подходя к Бэлу вплотную. Смех самый был в том, что она была выше нашего гениального мафиозика, и это его явно раздражало, но смеяться никто не посмел — и так все на нервах…
— Маш, спокойно, ты опять! — возмутилась я. — Ваше Высочество, она имеет ввиду: «Вы хорошо обращаетесь с ножом»?
— Не жаловался, — усмехнулся Принц, которого явно бесило то, что Маня на него смотрела не испуганно, а как-то азартно, с интересом, любопытством и явным желанием схватить за шкирку и куда-то потащить…
— Класс! — выдала она. — Короче, жуй, и я тебя жду во дворе! Покажешь! Потому как я тоже ножом неплохо владею!
С этими словами мой сеструндель со скоростью кометы, разве что хвостиком не махнув, улетел из кухни. Видать, за ножами ломанулась. Печалька…
— Ши-ши-ши, — рассмеялся Принц. — Что себе позволяет эта девчонка?
О как. Ее из принцесс разжаловали в девчонки. Где ж манеры Ваши, царская Вы морда?
— Просто она и правда неплохо владеет ножом, — устало ответила я.
— И что? — фыркнул Принц, но тут подал голос Игорь:
— Спасибо, Кать. Надеюсь, вы этого «Принца» просветите насчет договора.
И в ту же секунду мимо уха нашего лучшего работника и просто друга семьи пролетел стилет и вонзился в стену за его спиной. Ошизеть, история спрягает нас!.. Игорь растерянно воззрился на нож, затем на Бельфегора, а затем, как истинно русский мужик, вместо того чтобы в транс впасть, как какие-нибудь малохольные загран-жители, заорал на обидчика:
— Да ты что себе позволяешь, псих конченый! Сейчас как в глаз-то дам, и будешь всю жизнь на аспирин работать, царёк недобитый! Смерть «белым», пошли-ка, выйдем!
— Спокойно! — возопила я, повиснув на локте дядюшки «Я зол и пересчитаю Вам зубы, будь Вы хоть сам Барак Обама».
— Бельфегор-сан, не надо! — одновременно со мной крикнул Тсуна и, вскочив, кинулся между Принцем и нашим работником. А вот Рёхей вдруг вскочил и махнул над столом рукой, и я увидела, что от его кулака отлетел на пол стилет. Принц что, пытался Игоря кокнуть?! Маньяк конченый!!!
Вонгола в полном составе встала, и даже Рокудо Мукуро соизволил оторвать афедрон от трона, Скуало же возопил:
— Врооой! Ты что делаешь, псих! Чертова босса на тебя нет! Мы договаривались: мир с этим мусором должен быть! Ты на тот свет захотел?
Дальше послышалась итальянская ругань, а принц прошишишикал и уселся рядом с моим стулом, на место Ямамото. Я поспешно потянула дядю, опешившего-таки от произошедшего, но кипевшего праведным гневом и желанием почесать кулаки о царскую морду, в коридор: нечего ему с Бэлом пересекаться, он еще молод, чтоб в могилу отправляться из-за шизы, обильно заселивший мозг гениального Потрошителя…
Бухтя и матерясь, дядя таки вышел в коридор, хотя и сопротивлялся. Я протащила его в холл и тяжко вздохнула:
— Дядя Игорь, послушай, Бельфегор — псих конченый, он реально может стилет в руку или ногу всадить! Не связывайся с ним. Он очень сильный!
— Я тоже не слабак! — фыркнул друг семьи. — А он дохляк!
— Это он только так выглядит, — поморщилась я, депрессуя, как пассажир «Титаника», глядящий вслед айсбергу, из-за правдивости собственных слов. — Но он очень сильный боец. А еще неадекват.
— И чего ему тут надо? — фыркнул дядя Игорь. — Пусть катится в свой Замухранск скипетр и державу чистить от ржавчины! Чего приперся труженикам села нервы портить?!
Как ты прав, Игорь, как ты прав… Я тоже мечтаю, чтобы он свалил, но, увы, это пока невозможно.
— Так получилось, — закатила глаза я, пытаясь оттащить рассерженного друга семьи наверх. Он тянулся плохо, аки ослик на веревочке. — Но его воспитали так, тут уж ничего не попишешь. Принц — значит, «главнюк», тут уж не поделать ничего. Забей и сделай вид, что не видишь его! Ты нам нужен… — я хотела сказать «живой» но вовремя спохватилась. Если я это ляпну, Бэла выпрут с фермы в мгновение ока, — в здравии. Да плюнь, на дураков не обижаются, право слово!
Дядя Игорь тяжко вздохнул, почесал свободной от моего захвата конечностью черноволосую макушку и, шумно выдохнув, бросил:
— Фиг с ним. Пускай живет.
Я возблагодарила небеса, памятник валенку и даже шинигами за покладистость друга моего батюшки и, широко улыбнувшись, спросила:
— Тогда плюнешь на его выходки?
— Я и на него плюну, если надо будет. В прямом смысле, — фыркнул он и потопал к себе. Ну, хоть так, уже плюс. Надеюсь, обильность слюноотделения дядюшке демонстрировать Принцу не придется. По крайней мере, прямо сейчас разборка не предвидится, и это радует…
Я вернулась на кухню, мечтая о том, чтобы Бельфегор еще раз навернулся с лошади, и задумываясь над тем, не дать ли ему «покататься» на Торнадо, на которого он даже взгромоздить свою полосатую тушку не сумеет, и ошизела от того, что Вонгола как ни в чем не бывало мирно попивала чаек, а Вария — хомячила лазанью.
— Савада-сан, — протянула я, — ты объяснил Принцу, что прежде чем метнуть стилет, стоит узнать о договоренностях союзников?
— Ши-ши-ши, меня такие мелочи не волнуют, — выдала эта гадость. Чтоб ты жил на одну зарплату, право слово!
— Объяснил, — кивнул Тсуна, противореча, ну, или дополняя — это как посмотреть, слова Бельфегора. — Он ответил, что постарается не сильно раздражаться…
— На никчемных людишек, — закончил за босса цитату сам цитируемый. Мания величия цветет и пахнет ананасами…
«Кто так обзывается, тот сам так называется», — хотелось сказать мне. Но горбатого порой и могила не исправит, а Бэл как раз из таких, «неисправимых». Так что доказывать ему что-то бессмысленно.
— Хоть так, — тяжко вздохнула я и села, но меня тут же подняли. Кто бы вы думали? Верно…
— Чаю! — повелел Бельфегор, отставляя чистую тарелку. Во-первых, англичане считают, что надо немного хавчика оставлять, некультурный Вы наш! А во-вторых, ты что, рабовладелец? Вспомнился старый анекдот…
— Выходят новобрачные из ЗАГСа, — поднявшись и наливая Принцу чай, начала рассказывать я народу вспомнившийся анекдот. — Он несет ее на руках, и она шепчет: «Дорогой, мы ведь уже поженились?» «Да дорогая», — отвечает он. Она, улыбнувшись: «Можно я тебе тогда на шею, наконец, переберусь?»
Повисла тишина, а затем ее уничтожил громогласный хохот Суперби. Вау, он, кажись, проникся… Я обернулась и с пофигистичной харей поставила чашку перед злющим Бэлом, сверкавшим еще более маньячной, чем обычно, лыбой. Ямамото и Рёхей присоединились к Скуало, а Франя выдал:
— Бэл-сэмпай, как Вас здесь не уважают! Прямо как там, в Варии!
— Заткнись, лягушка! — прошипел Бельфегор, и от членовредительства его остановило лишь то, что Тсунаёши выдал:
— Бельфегор-сан, Вы же хотели посмотреть, как Мария-сан владеет ножом. Вы сейчас пойдете?
— Ши-ши-ши, давай, спасай эту жалкую лягушку! — фыркнул Принц. — Возможно, когда-нибудь она отплатит тебе чуть менее язвительным высказыванием. Хотя вряд ли.
— Зря Вы так на Франа, — поморщилась я. — Он, может, и язва моровая, но явно хороший человек.
А вот этого не ожидал от меня никто, даже сам объект высказывания, хотя, в отличие от Вонголы минус Мукуро, он на меня даже не посмотрел. А вот те удивленно на меня воззрились, Принц снова зашишишикал, а Суперби фыркнул и тоже поставил тарелку в центр стола, явно намекая, что и ему бы не мешало чайку налить, но говорить он об этом не будет, ибо еще свеж в памяти анекдот. Я усмехнулась и налила оставшимся варийцам чай, а те, не удостоив меня ответом, начали косплеить англичан в пять вечера. Бельфегор же, царственно допив напиток, поднялся и пошлепал, пардон, поплыл, на улицу.
— Савада-сан, — пробормотала я. — Думаешь, разумно их одних оставлять? Он же ее может ранить!
— Вряд ли, — нахмурился Тсуна. — Но, думаю, всё же стоит понаблюдать. Я как раз собирался пойти за ними, главное, чтобы Бельфегор нас не заметил, а это будет сложно, если ты пойдешь с нами. Ты мне доверяешь?
Я растерялась. Нет, я, конечно, верю, что Тсуна — супер-пупер крутой чел, когда зажигает Пламя Предсмертной Воли, но не факт, что он сумеет зажечь его в этом мире, да и речь идет не о моей жизни, ее я бы ему, наверное, доверила, а о жизни моей сестры, и это несколько меняет ситуацию.
— Доверяю, — пробормотала я. — Но ведь мы не знаем, сможешь ли ты зажечь Пламя Предсмертной Воли и…
Тсуна грустно на меня посмотрел, прямо как побитый щенок, и мне аж стыдно стало. А в следующий миг прямо в центре лба «Тунца» засияло оранжевое пламя. Ох, ё! Выглядит-то как жутко! Возникло стойкое желание вылить на Саваду ведро воды или накрыть его башку пледом, чтоб пламя не распространилось. Мама миа, что за жуть?!
— Ты что делаешь? — вывел меня из ступора вопль Хаято, долбанувшего меня по руке, из которой выпала банка с кипяченой водой, всегда стоявшая у нас на столе. Ой-ёй, я что, и правда Тсуну тушить собиралась?..