Спасите, мафия! - Tamashi1 13 стр.


Вдохновившись собственными наполеоновскими планами, Сасагава убежал к сараю, громыхая пустым ведром, а я спросила Дино:

— Хотите сами покормить?

— Эм… Воздержусь, пожалуй, — утек с линии атаки хозяин пегаса. Печалька, братец, печалька. Что ж ты в кусты-то сразу? Хотя понимаю, не каждый день тебе, жителю итальянского мегаполиса, предлагают кролика сеном накормить… Я бы точно в транс впала.

— Лады, тащите сено, — хмыкнула я, и Каваллоне осторожно притаранил охапку сухой травы к первой клетке. Я взяла пук, открыла крышку кормушки и запихала его в зияющую пасть конусовидного кормёжного приспособления. Зай в клетке тут же начал таскать траву и явно пребывал на седьмом небе, потому как успел, рожа такая, ухомячить всё, что я ему дала утром. Говорю ж, жвачные они животные. Жвачные!

— И всё? — опешил Каваллоне, явно думавший, что ему, как боксеру, пришлось бы в клетки соваться, согласись он на сей эксперимент. Кстати, про «тренировку» в виде розлива воды путем извлечения мисок из домиков заек, думаю, Сасагава тогда соврал: он просто боялся кроликов из клеток выпустить, а этими словами всего лишь отмазался.

— Ага, — кивнула я. — Не так уж сложно.

— Да уж, — пробормотал Дино, а вертевшийся рядом с нами Ямамото тиснул немного травы и запихнул в следующую кормушку.

— Ой, этот у нас проглот! — вмешалась я. — Ему чуть больше надо.

— Понял, — кивнул Такеши, и я добавила кролику еще немного сухпайка. Ямамото запихнул корм в следующую кормушку, но мне пришлось обделить заю, утащив у него излишки, и Ямамото, почесав затылок, вопросил:

— Давай тогда я спрашивать буду, побольше или поменьше?

— Да я как бы и сама могу… — начала было я, но была нагло перебита этой собакой-улыбакой, сияющей мечтой модели из ролика о зубной пасте:

— Ничего! Я хочу помочь!

— Ладно, — вяло пробормотала я и начала к каждой клетке выдавать рекомендации, состоявшие всего из одного слова: «побольше» или «поменьше», причем отсчет мы вели от того пучка, что я всучила первому пушистому трусишке.

Наконец все кролики были накормлены, и мы пошлепали к коровам, причем Дино был отправлен возвращать сараю нагло прикарманенные излишки сена, а Ямамото, шлепая рядом со мной, закинув руки за голову, как бандит во время задержания, вещал о том, что кролики, оказывается, очень сильные зверюги, а мех у них на удивление мягкий и пушистый. Я смеялась вместе с ним и думала о том, что наивный восторг городского жителя перед нашими сельскими буднями — и впрямь нечто, и что, раз народ из города так реагирует, впору на фермы и в деревни экскурсии устраивать — и полезно этим жертвам прогресса, и весело.

Зарулив в коровник, являвший собой довольно просторное помещение с высоким потолком, двумя окнами и двумя обитательницами напротив них, расположившимися каждая в своем «отсеке» с правой стороны, в то время как левая, куда меньшая, была отведена под всякую разность, она же вилы, ведра и прочая, прочая, Ямамото замолчал и внимательно посмотрел на вяло жевавших траву коров, а затем вопросил:

— Ты и их осматривать будешь?

— Нет, — усмехнулась я. — Их я по утрам осматриваю, а зайцев обычно — по вечерам. Не боись, я не заставлю тебя корову за рога держать.

— А было бы весело, — рассмеялся Такеши.

— И не думай, — нахмурилась я. — Может, корова и выглядит апатичной жвачной пофигисткой, но если ей шлея под хвост попадет или радиограмма с Марса в башку стукнет, она и боднуть может. Так что коров за рога хватать даже не пытайся.

— Ладно, — пожал плечами Такеши, который, видимо, и так не собирался этого делать и всего лишь пошутил, а я — Доктор Паника. Ну и ладно, предупрежден — вооружен, а значит, мечник точно не полезет корове на рога. Я свое дело сделала, дальше выбор за ним: нужны ему лишние дырки в боку или нет.

Тут в коровник вломился Дино и застыл на пороге. Кажись, он тоже коров живьем еще ни разу не видел… Печалька! Буду просвещать.

— Значит так, — объявила я, кивнув на корову, стоявшую ближе к нам, — это Ромашка. Очень мирная корова. А это, — последовал кивок в сторону ее более территориально удаленной от выхода подруги, — Зорька — она у нас буйная. Относительно. На первого встречного не кинется, но разозлить ее легче легкого.

— Ладно, не будем ее раздражать, — усмехнулся мистер-оптимизм. — Что нам делать?

Я призадумалась и решила отправить Дино за комбикормом в тот же сарай, из которого он только что притопал, вот такая я «редиска», а Ямамото — за водой, как ни странно, но далеко не для питья наших Буренок… Раздав парням указульки и выдав «обмундирование» в виде ведра Ямамото, я начала готовиться к вечерней дойке. Ну так правильно: в полшестого утра подоила — в пять вечера изволь повторить, но сегодня я явно припозднилась из-за укура маньячного Принца, возжелавшего из себя Зорро изобразить… Когда парни вернулись, они обнаружили меня, сидящую на скамеечке справа от Зорьки, и впали в транс. Глобальный такой, полный отчаяния и священного ужаса. Кажись, до них дошло, что им сейчас лицезреть придется. А именно, картину Репина «Откуда берется молоко в пакетах». Бугага!

— Ямамото-сан, спокуха, тащи ведро, — сказала я мечнику, ехидно на него глядючи. — Каваллоне-сан, киньте мешок у стены: пока не подою, их нельзя кормить.

— Хорошо, — пробормотал итальянец и сгрузил поклажу у стены, а японец одарил меня и Зорьку ведром воды. Я быстро вымыла вымя, помассировала его и приступила к «таинству».

«Не вынесла душа поэта», мухаха! Дино-сан отвернулся к стеночке. А ты что думал, молоко присылают прямо в пакетах с соевой станции? Ну, может, соевое и присылают, а вот парное — никогда. Печалька с этими городскими, право слово. Зато мне давно уже не было так весело, вот такая я противоречивая. Ямамото же стойко терпел и даже приглядывался к моим манипуляциям, вот только улыбка у него была вымученная и скорее походила на спазм человека, которому на любимую мозоль наступили, повелев: «Улыбаемся и машем. А то получишь в глаз!» Бедный мечник, ай-яй-яй… И чего они такие паникеры? А парное молочко — это ж благодать Божья! Хотя не всем дано сие понять, к сожалению, ибо на лоджии Буренку не заведешь. Подоив Зорьку, я перелила молоко в бидон, процедив, затем обработала ее вымя и повторила процедуру с мирно стоявшей и вяло взиравшей на мир безразличным взглядом Ромашкой. Налив кружку парного молока, я с блаженным видом присуседилась к ней, но Дино-сан сего безобразия не выдержал и покинул коровник. Жуть какая! Я думала, у мафии желудки посильнее… Да и чего он так всполошился? Это ведь то же самое молоко, что он обычно пьет! Неужто он не знал, что оно из вымени берется, а не из стратегических запасов марсианских бракозябриков, которые его наколдовывают? Что за блинский блин?

— Ямамото-сан, будешь? Парное, тепленькое, ты такого наверняка не пробовал, — осторожно предложила я парню с целью его ознакомления с тем, какое это чудо — парное молоко. Но Ямамото просвещаться не хотел: его желудок был не намного крепче желудка Дино. Печаль. А потому он помотал головой и, скривившись в подобии улыбки, заявил:

— Нет, раз оно еще и теплое, спасибо, нет.

«Еще и теплое»? Прости, дорогой мой, а оно в вымени должно было при минусовой температуре храниться, что ли? Ты меня пугаешь… Но я ему этого не сказала: понимала, что парень просто в шоке. А потому пожала плечами, допила молоко и начала потрошить пакет с комбикормом. Убоись меня, о, мешок! Я тебя выпотрошу, аки Бэл-сама врага. Бугага! Или, вернее, ши-ши-ши в этом случае… Блин, не к ночи этот маньячный принц помянут будет!.. Но тут мои руки осторожно отстранили, и я, возмущенно обернувшись, поймала теплую и немного грустную улыбку Такеши.

— Я помогу, — сказал он снисходительно, и я, закатив глаза, сдалась. Бяка он! Ну вот чего ему так охота помочь мне? Раньше никто никогда не хотел, а тут — целый японец во всё свой нос сует. Нет, я не злая — я просто к такому не привыкла, и мне очень неуютно от того, что мне кто-то пытается подсобить. Короче говоря, я самостоятельной не только из-за собственной жизненной позиции стала, но и в силу суровой необходимости, и вот сейчас мои устои пытаются сломать, а это дико бесит! Потому как я консерватор и новшеств не люблю.

— Сколько сыпать? — озадачился Ямамото, и я брякнула:

— Нехай сыплется, я «стоп» скажу.

Мечник кивнул и начал засыпать корм в кормушки, а когда он завершил сие благое начинание, прибежал Рёхей, тащивший два ведра воды.

— Я экстремально… — заорал было он, но я зашипела на него не хуже кобры, а Зорька тут же замычала. Не фиг орать в коровнике, псих! Или о дырках, незапланированных природой, в собственном боку мечтаешь?

— Извини, — прошептал Сасагава, а я начала чесать нос нервной корове. — Я принес!

— Быстро Вы, — спокойно ответила я. — Ну, наливайте им.

Рёхей кивнул и вылил воду в поилки наших кормилиц-поилиц, причем «поилиц» куда больше чем «кормилиц», но это я так, к слову. Кстати, сегодня Зорька за день дала аж восемнадцать литров, а Ромашка — шестнадцать, что недвусмысленно говорит о том, что всё же упертая, как баран, и ругучая, как гусь, корова дает больше молока. Вот такие пироги. Хотя, может, это просто данный конкретный экземпляр такой молодец, кто ж знает?

— Сасагава-сан, парное молоко будете? — вопросила я парня, надеясь, что хоть он, раз не видел «процесса», позволит порадовать себя подобной вкусностью.

— В смысле? — озадачился он. — Что за слово «парное»? Пар? При чем тут пар?

— Ну, оно теплое… — пробормотала я, уходя с линии атаки, а Сасагава выдал:

— Не-а. Мне Киоко, сестра моя, когда молоко подогревала, я его не любил! Так что вряд ли мне теплое понравится!

— Ну ты сравнил! — фыркнула я. — То — подогретое, а это — только что выдоенное! Разница очевидна!

Парень удивленно на меня воззрился, затем глянул на коров, а затем со скоростью электровеника замотал головой и чуть не завопил, вовремя сдержавшись:

— Нет, не стоит, я воздержусь!

Ожидаемо. Зря я ляпнула про удой. Вот готова поспорить: попробуй он — начхал бы на «происхождение» молока и пристрастился бы к нему, как кот к валерьянке. Но на нет и суда нет, так что пусть лапу сосут, бяки такие. Я тяжко вздохнула, почистила пол коровника и хапнула закрытые крышками бидоны, но Ямамото с вечной улыбочкой их перехватил и бросил Рёхею, кивнув на оставшиеся два:

— Потащили!

— Ага! — кивнул боксер и, хапнув оставшиеся бидоны, ломанулся домой. Ямамото поспешил за ним, а я прихватила ведро с мусором и чашку и потопала к колонке — мыть их, вяло подумав, что у парней этот энтузиазм скоро иссякнет, потому как вскакивать в пять утра ежедневно, не имея ни выходных, ни проходных, и весь день пахать, как папа Карло, для городских тяжко. По дороге я наткнулась на Дино, дышавшего свежим воздухом и явно только что оправившегося от ужаса реалий деревенской жизни.

— Прости, — пробормотал он.

— Да ничего, — усмехнулась я. — Вы же из мегаполиса. Не видели коров никогда в живую, наверное?

— Лошадей видел и даже умею ездить верхом, но вот коровы — это не мое, — пояснил он.

— Да не переживайте, — отмахнулась я. — Может, еще привыкнете. Вам полгода на ферме жить: будете каждый день в коровник заходить — не сможете не привыкнуть.

— Может быть, — улыбнулся Дино, явно не веря в собственные слова. А зря! Привычка — дело наживное, батенька! Ну да ладно, время покажет, кто был прав.

— Ну, пока, — бросила я и почапала дальше.

— Пока, — улыбнулся Каваллоне, оставшись стоять на месте.

Ну и правильно, пусть наслаждается свежим воздухом! Пыли, гари и прочей пакости он тут в легкие себе не натащит, так что можно дышать полной грудью! А это ведь очень и очень приятно, согласитесь?

POV Маши.

Едрён-батон! Я что, встретила настоящего писаря? В смысле… Ой, да пофиг! Он что, и правда хорошо с ножом обращается? Обожаю ножи! Лучшее в мире оружие, зуб даю! Вот пистолет — шумный, отдача; кастет — фиг его знает, победишь ли; меч — да как эту дуру с собой таскать? А нож — идеально! И бесшумно, и компактно, и смертельно. Высший класс! Потому я отлично им владею и обожаю тех, кто владеет им не хуже. Короче, я рада буду, если этот маньяк с лыбой Чеширского кота всё же и впрямь отличный писарь, в смысле… Да пофиг! Короче, я жду не дождусь, когда он наконец явит небу, воздуху и мне свою заросшую челкой харю и соизволит притащить задницу к моей любимой мишени — мешку, набитому всякой всячиной так, чтобы идеально сымитировать плотность человеческого тела: в «животе» помягче, в «груди» — ребра и прочая лабуда, который висит на старой яблоне за домом, и в который я каждый день бросаю свои любимые метательные ножички.

Стою, жду. Пять минут, десять. Где эту харю челкастую носит? Эмо-бой с соломенными кудрями, блин! Хотя я во всех этих субкультурах не разбираюсь, мне как-то перпендикулярно, что он за фрукт. Главное, чтоб овощем не оказался, а то на салат пущу, о-хо-хо! Нет, ну где его носит? Эх, покидать ножи, что ли?..

Я достала из притараненной мною шкатулки с метательными ножами один «снаряд» и взвесила в руке. Хорошо лежит. Благодать! Рукояти у моих ножичков ничем не отделаны — просто металлические, а потому сталь приятно холодила ладонь. Обожаю это чувство, ничто с ним не сравнится! Я подбросила нож и поймала его, и тут за моей спиной раздался странный смех, похожий на шипение. Что за пылесос так ржет? Неужто этот шизик в диадеме соизволил появиться? Я обернулась — и правда он. Странный он: челка глаза закрывает, как можно ножи метать с такой броней на глазах? Ну да ладно, это еще что! Он в плюс двадцать восемь одет в куртку! Это вообще нонсенс. Хорошо хоть не застегнул ее, а то я б точно подумала, что он робот. А улыбка у него жуткая. Как у полного психопата! Мне такие лыбы нравятся…

— Ну чего, явился, свет мой солнышко? — усмехнулась я, снова подбросив в воздухе нож. — Покажи, какой ты писарь, а то хвалят тебя, хвалят, а на деле еще ничего не доказано.

— Принц не должен ничего доказывать Принцессе, ши-ши-ши, — рассмеялся этот шизик с нарушенным теплообменом. Ах, так? Ну ладно.

Я усмехнулась и коротким движением кисти послала «Принцу» привет от «Принцессы» в виде ножа, который должен был просвистеть мимо его уха. Не просвистел: этот термос его поймал, зажав лезвие между указательным и средним пальцем. Не хило! Я ж метаю ножи очень быстро и с силой, так что вот так запросто поймать их, да еще за лезвие, не удавалось никому. А он крут, ничего не скажешь… Если только не порезался.

Я снова усмехнулась, а этот термо-мальчик зашишишикал. Шиза подкралась незаметно, что ли? Нормально смеяться он не умеет? Я подошла к нему вплотную и взяла нож за рукоять, но он не спешил его отпускать и лишь маньячно лыбился.

— Парниш, пальчики миру яви, — протянула я, дергая нож, но тот не поддался и продолжал играть роль застрявшего в дереве рогом козла. Что за на фиг? — А то вдруг ты поранился? Вдруг ты не так уж гениален, а?

— Ши-ши-ши, как Принцесса недоверчива! — рассмеялся парень-мороженое-в-шубе и, разжав пальцы, явил мне полную их целостность. Вау, а вот теперь я начинаю его реально уважать, несмотря на то, что он смеется хуже, чем Джим Керри в «Маске»…

— Неплохо, — хмыкнула я и пошла назад к дереву, но, почувствовав опасность, резко обернулась и, инстинктивно подняв руку на уровень лица, перехватила летевший в меня нож. Я его поймала, конечно, но мастерство «Принца» меня удивляет всё больше — он его кинул с такой силищей, что просто слов нет! Правда, надо отдать ему должное в том, что нож он метнул, как и я, не прямо в лицо, а так, чтобы он меня не задел. Тоже сомневался, что я поймаю. Что ж, похоже, мы оба убедились в том, что противник неплохо владеет ножами и самим собой! Игра становится интереснее!

— Неплохо, — второй раз оценила мастерство парня я и метнула нож обратно. Кстати, они у него довольно необычной формы: лезвия изогнуты, а в рукояти, железной, как и у меня, по три дыры. Зачем ему дырки в ножичке, они ж нарушают баланс?! Хотя вру, нож был отлично сбалансирован…

Поймав мой «подарочек», полосатый шизик засмеялся и вопросил:

— Так чего же хочет от Принца Принцесса?

— Да я уже что хотела, получила, — ответила я. — Убедилась, что ты неплохо ножами владеешь.

Назад Дальше