Как ласково, прям слов нет, одни эмоции. Ну и ладно, пофиг. Что с меня, убудет, что ли, если он меня обзовет? Нет, не сахарная, не растаю. Пусть обзывается, раз привык. Самовыражается дитятко, к чему мешать? Эх, неведомо ему, что грубость людей не красит, а в России есть поговорка: «Кто так обзывается, тот сам так называется». Н-да. Хотя кто-кто, а Скуало — точно не мусор. Он хоть и шизик, но шизик с принципами, и за это я его безмерно уважаю…
Я по очереди застелила кровати во всех пустых комнатах, а мафиози, за исключением Скуало, шлялись за мной, как бычки на веревочке, ибо за мной таскался Тсуна и расспрашивал меня о нашем мире. Оказалось, политическая ситуация и прочие радости жизни в наших мирах абсолютно совпадали, вот только мафии у нас не существовало, ну, такой как у них, да магии не было, а в остальном — один в один. Тсуна удивлялся и расстраивался из-за того, что у них мафия таки есть, хотя не явно — вскользь, и я подумала, что хоть он и смирился с ролью босса, не очень-то ей рад. Бедный, давят все на него… Сделали из хомяка тигра и гоняют по цирковой арене! А ведь он не любит драки, кровь, боль и слезы… Но лучше так, чем если бы боссом Занзас стал! Того вообще надо его собственным Пламенем Ярости подпалить за то, что он Акулу предал. Хотя персонаж, конечно, яркий и запоминающийся, что уж говорить… Но я, наверное, просто придираюсь: кто же их знает, какие они в жизни? Про Занзаса истина мне не откроется никогда, а вот про остальных, надеюсь, у меня будет шанс узнать то, чего из манги не узнаешь — каковы эти граждане в общении. И я не хочу упускать этот шанс. Хотя, если честно, на душе у меня неспокойно, ой как неспокойно…
====== 3) Брожу по лезвию ножа и радуюсь. Точно неадекват... ======
«Доброта — защитная реакция юмора на трагическую бессмысленность судьбы». (Уильям Сомерсет Моэм)
Я как раз домучивала койко-место тумана Вонголы, он же Рокудо Мукуро, он же Ананасовая Фея по классификации его ученика, Франа, когда в комнату заплыл этот самый Фей.
— Ку-фу-фу, что же за мной послали собаку, а не пришли? — вопросил этот гаврик.
— Обедали, — холодно бросила я.
— А покормить голодного иллюзиониста?
— У нас все сами «кормятся», — пожала плечами я. — С ложечки никто кормить не будет. Вы же умеете плитой пользоваться? На ней борщ, овощи, курица, на столе суши, выбирайте. Микроволновки нет, но и духовка сойдет с горчичкой.
— Хм, как поменялось отношение! — озадачился Туманный Альбион моей хаты. — Неужто слова моего ученика так повлияли?
Н-да, какое счастье, что Фран в учителя не пошел, а!
— Нет, — пожала плечами я. — Я просто спокойно с Вами говорю, как и во время нашего знакомства. Не хамлю, не грублю, гадости не говорю.
— Только язвлю, — усмехнулся Ананас.
— Не сказать, что Вы не правы, но и абсолютной истины здесь нет, — утекла от прямого ответа я. — Она в вине, а я не пью.
— Какое упущение, — делано возмутился Мукуро и, мгновенно оказавшись за моей спиной, прошептал в самое ухо: — А ты знаешь, что новички всегда пьянеют очень быстро, можно сказать, с первого глотка?
— Вина — вряд ли, а водки мы на ферме не держим, — безразлично пожала плечами я, застелив постель серым покрывалом. — Вы всё еще не в курсе распорядка дня, потому сегодня я Вам обед разогрею, если хотите. Потом приемы пищи в восемь, в час и семь вечера, опоздаете — разогреваете сами.
— Отлично, — усмехнулся Мукуро. — Можешь меня покормить. С ложечки.
— Это вряд ли, — хмыкнула я и пошлепала на кухню.
— Что будете? Есть суши, курица, тушеные овощи и борщ, — о да, я оригинальна — предлагаю борщеёк Туману Вонголы. Ошизеть не встать, сама с себя ржу, аки лошадь. Как так можно? Мой маразм — зло.
— Курицу и овощи, — царственно повелел Фей, усаживаясь у окна. Кстати, остальные притопали с нами, ибо Тсуна почему-то всё время старался идти между мной и Ананасовой Феюшкой. Он что, мою честь блюдет, что ли, а намеки фикрайтеров на то, что Мукуро — ловелас — это не бред? Так не было такого в манге! Вроде… Или у меня амнезия? Он, конечно, та еще лиса, но не любвеобильный монстр изврата — точно. Тогда чего Тсуна переживает? Или он боится, что Мукуро мое тело захватит через прикосновение (пошленько-то как звучит, эх… Жуть!)? А что, вариант. И ведь он прав! Что если этот байкер недоделанный и правда попытается? Кстати, у него на затылке изменения по сравнению с пятнадцатилетним возрастом: он начал отращивать волосы и отрастил-таки нехилую такую шевелюру, затянув ее под «ананасом» в хвост, который аж ниже лопаток болтается. А когда ему двадцать пять будет — будет у него коса до пояса, и буду я его «Рапунцель» звать, ага… Хотя и сейчас можно. Вот только Суперби пока на эту роль больше тянет…
Я быстренько разогрела требуемое и поставила перед иллюзионистом.
— Приятного аппетита, — вежливость никто не отменял, да.
— Спасибо, — протянул он и хитро на меня воззрился. — Компанию не составишь?
— Не-а, мавр сделал свое дело, мавр может уходить, — пожала плечами я и пошла на выход, но тут на кухню заползли остатки Варии, не путать с «останками», хоть формально они и не совсем живые. У Франа из шапки (хорошо не из спины, этого бы я не пережила) торчали стилеты, а Бельфегор как обычно маньячно улыбался.
— Обедать будете? — осторожно спросила я у них. Мало ли…
— А что у нас на обед? — царственно вопросил Принц.
— Суши, курица, тушеные овощи, — отрапортовала я. Про украинский супчик умолчим: Бэл его точно есть не будет. Он хоть и голодный итальянец, но на подвиг Суперби не решится.
Фран же в это время проперся к плите и сунул свой длинный нос в кастрюлю. Вот ведь любопытная Варвара! Ну, сейчас начнется…
— Бэл-сэмпай, — протянул Лягушонок. Говорю ж — началось, — а она от Вас утаила еду! Тут суп, а она Вам о нем ничего не сказала! Она Вас обманула. Как нехорошо…
— Это не суп, это борщ, — пожала плечами я. — Украинская кухня. Вряд ли Принцу он по вкусу придется.
— Это уж ему решать, не Вам, сэмпай. Впрочем, Вы решили командовать Принцем? Значит, он точно фальшивый!
Н-да. Затроллил сразу и меня, и Бэла. Талант!
— Мало стилетов получил, лягушка? — усмехнулся Бельфегор. Только без жертв, только без жертв!
— Ваше Высочество, — встряла я, пытаясь сгладить углы, — так что Вы будете? Фран прав, есть еще борщ, но не знаю, как Вы отнесетесь к украинской кухне. Она не изысканная, да и вообще…
— Птицу! — повелел Бэл и уселся на место, с утра занимаемое Ямамото. Я накидала ему овощей и требуемую птичку и спросила Франа:
— А тебе?
«По губе», — пронеслось в моей голове.
— То же самое, — безразлично обронил Франя и уселся напротив напарника. Кстати, Бельфегор из прошлого. Ну, вернее, почти из прошлого — двадцатиоднолетний. А Франя из будущего, семнадцатилетний. Как так, где логика? И почему он рассказывает правду?
Одарив хавчиком самого апатичного человека во вселенной, я снова попыталась свалить в туман, не при Мукуро будет сказано, и вновь меня обломали. На кухню заявились о чем-то мирно беседовавшие Бьякуран и Дино. Вау, все в сборе, одного Хибари-сана не хватает, но, думается мне, что он и не придет, а жаль, как раз все бы собрались. Хотя, может, и не жаль, тут уж как посмотреть, а то мне «камикороснутой» становиться неохота, а я его наверняка взбешу.
— Обедать будете? — обратилась я к итальянцам.
— Конечно, — кивнул Каваллоне, не путать с Каваллини — тот давно жует курятину с таким видом, будто лягушачьи лапки поглощает. Хотя не при Фране таки это будет сказано…
— Присаживайтесь, — кивнула я на стулья и, быстро нагрузив им курицу и овощи, ибо остальное предлагать было бессмысленно, сказала: — Приятного аппетита.
— Спасибо, — ответил Дино и начал жевать курятину.
— Жаль, у вас нет вина… — протянул Бьякуран. Ты что, в ресторане что ли? Обалдеть народ наглеет! Ну да ладно.
— Чем богаты, — пожала плечами я и, чувствуя себя попугаем, выдала информацию к размышлению: — Короче говоря, поясняю сразу, чтобы потом не было недопониманий и обид. Мы на ферме, здесь всегда очень строгий распорядок дня. А потому встаем мы очень рано, завтракаем в восемь, обедаем в час, ужинаем в семь. Если кто-то не успел на прием пищи — столовка в вашем распоряжении. Ваяйте хавчик сами или разогревайте то, что я оставлю в холодильнике, правда, микроволновки у нас нет. Я разогревать не буду, потому как на ферме очень много дел и если сегодня я свободна, то только потому, что мне сестры выходной устроили. В остальные дни я на ферме, времени на помощь ближнему нет. Так что либо приходите вовремя, либо разогревайте еду сами. Вас никто не просит соблюдать наш распорядок дня — делайте, что хотите, но не мешайте народу работать, ладно? А то всё будет совсем печально. Спасибо за внимание.
Я поспешила прочь из кухни, не дожидаясь ответа, и, к счастью, на этот раз ни на кого не наткнулась. Прошлепав наверх, мафия разбрелась по комнатам, и я последовала их примеру. Кошмар на кошмаре, право слово… В моем доме поселились Вария, Вонгола, Мельфиоре… Что за бред? С какого перепоя? Кто моих предков на сию авантюру мог накрутить? Они себе на уме были, и представить, что их кто-то в чем-то убедил, я просто не могу…
Я окинула взглядом свою бобровую хатку и тяжко вдохнула. В гостевых спальнях обои были бежевые, а вот у меня — серые, с темно-синими крупными цветами, чуть переливающимися под светом софитов, они же лампочки Ильича. Справа у стены, как и в гостевых спальнях, стояла двуспальная кровать, застеленная темно-синим покрывалом, на которую лично мной было накидано десятка два подушек — от совсем маленьких до обычных, стандартного размера. По обеим сторонам от койки находились тумбочки с ночниками и всякой мелочевкой, начиная будильником электронной наружности и заканчивая фигуркой Себастьяна из «Темного дворецкого». У окна стоял массивный деревянный стол с кучей ящиков, на котором примостился допотопный комп, слева наблюдались шкаф, комод и книжные полки от пола до потолка. На комоде стояла фарфоровая кукла в синем бальном платье средних веков, несколько анимешных фигурок и куча безделушек. Картин не было — их заменяли плакаты с моими любимыми анимешными героями. Благо, Реборновцев здесь не было — уже плюс. Я тупо не смогла найти плакат, который бы собрал всех моих любимцев и исключал тех, кто меня раздражал, а посему решила «одиночные» плакаты не вывешивать: всё же по остальным аниме у меня были в основном именно коллективные фото, если мне нравилось сразу несколько персонажей. Над кроватью тоже висели постеры с анимульками, а также полки, на которых располагалось мое богатство анимешника — фигурки из Японии, собираемые мною уже очень давно. Я пригорюнилась, сгребла фигурки Реборновцев, положила их на кровать и начала распихивать по ящикам стола. Завершив сие черное дело, я расставила оставшихся «героев не моего романа» в относительном порядке, чуть реже, нежели прежде, и упала на кровать.
Н-да, бойтесь мечтать — мечта может ожить и попытаться умертвить вас… Хотя, может, обойдется? Понадеемся на всем известный и любимый русскими «Авось» и сделаем вид, что всё чики-пуки, а мафия — так, погулять вышла и не начнет камикоросить всех, у кого воротничок расстегнут будет и вместо: «Ваше Высочество!» — с языка: «Ты, лохматый!» — соскользнет… Ага, надейся и верь, наивная!.. Вот блин, уже сама с собой разговариваю, кошмар какой, а ведь они еще и сутки здесь не пробыли! Может, я и правда с ума схожу? Но Ленка-то их тоже видела, а она не псих точно… Ладно, пора завязывать с жалостью к самой себе и начинать трудиться, ибо «авось таки пронесет»…
Я встала и поскреблась за комп в надежде состряпать этим деятелям таблички на двери. А то мало ли, кто заблудится и не туда зарулит? Я, например… Подумав, что свои собственные хари в «2-D объеме» им видеть будет неприятно, я решила немного приколоться и начала ваять несложные коллажи. В результате через пару часов я стала счастливым обладателем табличек для всех пришельцев и, вооружившись кнопками, как мечом, и наглостью, как щитом, поскреблась одаривать плодами своих трудов двери мафии.
Первой на очереди стала комната Ямамото, и к ней была пришпилена «собака-улыбака» с надписью: «Не затопляй мир слезами — он не оценит», — и стихом Леонида Филатова:
«Ну можно ли представить мир без шуток?!
Да он без шуток был бы просто жуток!..
Когда на сердце холод, страх и тьма —
Лишь юмор не дает сойти с ума!..»
К бобровой хатке Тсуны я прилепила хомячка, бежавшего в колесе с ромашкой в зубах, под которым расположилась цитата Надеи Ясминска: «Иногда чувствуешь себя разбитым на осколки… Но если представить, что жизнь — это калейдоскоп, то именно из осколков получаются самые удивительные картины». Почему-то мне хотелось его поддержать. Надеюсь, на меня никто не обидится, хотя не факт. На комнату Хаято я присобачила портрет Фридриха Ницше, который являлся мизогином, то бишь, проще говоря, женоненавистником, а надпись прилепила такую:
«Она: Вот есть феминизм, а как у мужчин это называется?
Он: Здравый смысл? Логика? Мозг?..»
Хаято меня прибьет, ну да пофиг, ибо правда глаза всегда колет. Рёхею на дверь я прикрепила портрет Тайсона с надписью: «Не нарывайся, если уши дороги, а так я человек мирный…» Ко входу в комнату Суперби была приколота картонка с изображением белой акулы, гнавшейся за рыбой-клоуном, рисованные, конечно. А надпись гласила: «Я всего лишь сказал: „Буду нем, как рыба!” — за что Вы меня съесть хотите?!» Сарказм, да. И что с того? Бельфегор обзавелся табличкой с Наполеоном Бонапартом и словами этого самого Бонапарта: «Вы не выше меня, вы — длиннее». Я точно нарываюсь, да и пофиг. Франу я присобачила большую кавайную зеленую мультяшную лягушку, валяющуюся на листе кувшинки и надпись: «А вы знаете?.. Хотя пофиг». Надеюсь, здесь претензий не возникнет. К двери Бьякурана было прикреплено фото большого зефирного торта и шутка КВНщиков: «На завод по производству сока „Добрый” не принимают на работу, пока не убьешь трех злых людей». Дверь Дино обзавелась картинкой с пегасом, скачущим по радуге, на которого взирал мультяшный барбос по имени Балто, к которой я «в облачке», словно ее говорил сам пес, приписала цитату из одноименного мультика об этом самом псе: «Я совершенно против того, чтобы отпускать тебя одного. Кто скажет тебе, что ты замерз и надо попрыгать на месте?» Дино точно обидится… А может, и нет, я ж от всей широкой русской души! Хотя вряд ли он смотрел Балто… О том, что же прилепить Хибари-сану, я думала очень долго. В результате дверь обзавелась картинкой с тигром, смотревшим на закат, лежа на большом валуне, кстати, фотографией, а не рисунком, и цитатой из «Diamond Ace. Идея фикс Айвори Фоунтейна»: «Вот чем отличаются животные от людей: они молчат. Ни упреков. Ни вранья». Здесь я постебаться просто не решилась, потому как камикорос — он и в Африке камикорос, да и, если честно, вот над кем, над кем, а над Хибари-саном мне смеяться не хочется. Может, я вам полным психом покажусь, но мне его жаль. Вернее, я ему очень сочувствую. Но это уже мои тараканы в голове — тапками их, тапками…
Оглядев творения рук своих, я тяжко вздохнула и пошла цеплять последнюю «вывеску». Нет, на дверь Мукуро я прилепила не ананас и даже не дикобраза. Сюда я прикрепила портрет Павлика Морозова и слова Евгения Козщеева: «Пятно на мундире можно прикрыть орденом», — ниже которых было написано совсем не ехидное изречение Эндрю Карнеги: «Раны нашей чести наносятся нами самими». Собственно, Мукуро, может, и не предавал никого, как Брут или Джингвей, но «честь не пропьешь», как говорится, если она есть, то есть, а если нет, откуда ж ей взяться? Он Кеном и Чикусой готов был в любой момент пожертвовать, хоть они в него и верили, Хром мучил постоянно, Хибари-сана «победил» бесчестно, да и то, что он на стороне Тсуны — сомнительный факт. Он же сам говорил, что хочет уничтожить мафию, а если это произойдет, для Савады это будет самое настоящее предательство. Короче говоря, я боялась обидеть этими табличками их всех (и далеко не только из-за последствий а-ля «стилеты в бок»), кроме Рокудо Мукуро. Захочет продырявить трезубцем за эти слова — вперед. Хотя он ведь еще не совершил предательство, и своих друзей в мирное время он всегда поддерживал, это я про тех же Кена и Чикусу, но всё же он сам говорил, что для него даже Хром — инструмент… Так что пока он не предатель, но вопрос чести остается открытым.
С чувством выполненного долга я кивнула самой себе и пошлепала вниз — готовить хавчик этим деятелям, сестрам и работникам фермы, благо хоть суши для японцев у нас остались, и на этот счет можно было не переживать. Я решила не тратить время на всякие заморочки с «курятиной по-царски» и попросту сварила на всех наших рабочих, как обычно, гречку и пожарила котлеты, благо мясо еще с обеда в раковине размораживалось. Мафиози же у нас народ гордый и придирчивый, кашу есть не станут, забыв что «каша — матушка наша». А впрочем, они и не знали: вряд ли в Италии есть похожее выражение. Надо будет у Дино поинтересоваться… О, обзавелась ходячими энциклопедиями мафиозных знаний, бугага! Кто там жаловался, что нет учителя японского? Вот, толпа японцев прибыла, юзай — не хочу! Печалька в том, что как раз «не хочу»… Но это всё лирика, у меня физика проблемами сигналит — что готовить? Подумав немного, я решила, что японцы обойдутся суши, налепленными Такеши, а остальным я сварганила спагетти (проще говоря, макароны) и запекла в духовке красную рыбу в виде рулетиков с начинкой из сыра и грибов. Надеюсь, аллергии на белые грибы ни у кого из них нет… А если есть, у нас еще курица осталась. Немного, правда, фактически кот наплакал, но всё же. Ровно в семь вечера я водрузила на стол весь хавчик и уселась ждать Ленку. Она прискакала пять минут спустя, не говоря ни слова ляпнулась на стул и накинулась на макароны с рыбой.