«Ну не стой столбо-ом! Помогай мне!» — это звучало так, словно она была чем-то недовольна. Словно это было приказом. Я не решался пойти против ее воли, аккуратно проводя кончиком жезла по ее спине. Так как я не мог смотреть вниз, мне пришлось гадать, где находится определенная часть ее спины и где сейчас мочалка. Это заставило меня ошибиться и сделать что-то, что заставило ее вздрогнуть, издав слабый стон. Что я сделал и что я задел — не знаю, но это заставило меня действовать аккуратнее. Спустя мгновение, сестра сама остановила меня, отобрав жезл.
«Братик…» — произнесла она, сильнее обняв меня. Не знаю почему, но она начала плакать. Или же… это была вода из душа… — «Больше никто не причинит тебе боли. Я не хочу, чтобы ты страдал. Я буду стараться. Ч-честно.»
«Просто постарайся… Эх… Постарайся не привлекать лишнего внимания. Если уж ты занимаешься…» — она вновь перебила меня, но на этот раз она специально наклонила мою голову, прижав указательный палец к моим губам.
«Постараюсь. О-обещаю.» — она не сразу поняла глупость своего поступка. Улыбка смылась с лица, краски стали ярче. Ловкой рукой она нагнула мою голову назад, оторвав от меня свой взгляд. Теперь ее голос слегка дрожал. — «Я… п-пойду оденусь.»
Я никогда не чувствовал себя так… странно. Боль все еще чувствовалась где-то внутри меня, но она постепенно утихала, превращаясь в нечто приятное. Неописуемое. Либо это потому, что меня покрывало потоком теплого воздуха, высушивая меня, либо… из-за проведенного времени в душе. Пока я стоял под потоком воздуха, выходящим из-под пола, я прихватил свежую пачку с чистой одеждой. Это была моя старая, уже постиранная одежда кристально-белого цвета, без пятнышка или катышка на ней. Вся эта одежда была постирана, проглажена, вычищена и аккуратно сложена в тонком, прозрачном пакете. Мне не составило труда вытащить одежду из пакета, надев на себя нижнее белье и штаны.
«С легким паром, братик!» — Девяносто восьмая подбежала ко мне и обняла, довольно улыбаясь. Из нее прямо веяло хорошим настроем и теплом, не говоря уже про приятный запах, исходящий от ее чистой, нежной кожи. Даже не знаю, почему она была так счастлива. Обнимая меня, прижимаясь к моему плечу щекой, она аккуратно водила пальцами по моей спине, вырисовывая непонятные узоры.
«Ну… теперь-то ты довольна? Больше ничего не волнует?» — на мой вопрос она помотала головой, продолжая улыбаться. Она выглядела так мило, что я не смог не провести пальцем по ее щеке, а потом и по ее покрытию на глазу. Ей это нравилось, судя по тому, как она прикрывала веки. — «Вот и замечательно. А теперь… чем хочешь заняться, пока обед не наступил?»
«То есть… ты не хочешь ничем со мной поделиться?» — я не понимал, о чем идет речь. Она смотрела на меня с интересом, слегка покачиваясь из стороны в сторону, словно ожидая от меня чего-то. Я совсем не понимал, чего она хочет, и она встала на носочки, прошептав мне на ухо. — «Тридцатая тебе ничего не сказала?»
«Ну… назвала выбор Первого неправильным, гневалась…» — я не успел поделиться всеми деталями. Девяносто восьмая подпрыгнула, поставив меня на колено, прикрыв мне рот ладонью. Ее шепот был настолько нежным и тихим, что я едва мог его расслышать.
«Мы потом поговорим с ней. А сейчас нам…» — ее прервал звук открывающейся двери и магнитных замков. Это была Тридцать третья, и она выглядела очень смущенной или слегка напуганной… чем-то… или кем-то. Девяносто восьмая никак не испугалась ее. Наоборот, она подзывала ее к нам, позволяя мне встать на ноги.
«Ты ведь хотела признаться в чем-то, сестра?» — Тридцать третья кивком ответила на вопрос моей сестры. После легкого кивка, она сделала несколько шажков вперед, опустив голову. Девяносто восьмая лишь растягивала улыбку, подталкивая меня к ней. — «Ну же, братик. Спроси ее.»
Я абсолютно не понимал, чего от меня хотели. Чего может хотеть от меня старшая сестра, которая старше меня… примерно на два десятка лет? Чего она вообще может стесняться? Она подошла ближе, погладив меня по голове, словно я был каким-то маленьким мальчиком, после чего аккуратно прислонилась к моему уху, нашептывая причины своего проявления. Это не то, что я ожидал услышать. Не от нее.
— «Это касается… В-восемьдесят третьего. Т-ты ведь… никому не расскажешь, верно?»
========== Часть 7. Эксперимент “Белых” ==========
Я был готов сойти с ума. Схватиться за голову и закричать. Все и вся вокруг меня – обман! Иллюзия! Я знал, что Восемьдесят второго удушили, и что моя сестра-близнец не была причастна к этому, но… Тридцать третья? Любящая, добрая, нежная и хрупкая… старшая сестра? Хоть она и не сказала мне об этом напрямую, но я уже догадывался об этом. Просто так упоминать Восемьдесят второго никто не станет. И даже если она и захочет признаться мне в этом, то точно не здесь.
«Братик… Нам нужно уходить. Скоро должен начаться обед.» - сказала мне Девяносто восьмая, дернув меня за рукав, медленно шагая к дверям. После, она обратила внимание на Тридцать третью, улыбнувшись ей. – «Пойдешь с нами… «развлекаться» после обеда?» Ее предложение звучало довольно странно, но Тридцать третья поняла намек, кивнув ей с улыбкой. Помахав рукой, сестра взяла меня за руку и повела за собой в столовую. Я не был готов к тому, что ждало меня. Я не хотел слушать признание Тридцать третьей.
Обед проходил без особой спешки. Сестра неторопливо наслаждалась десертом, слегка откинув голову назад, а я… ловил взгляды своих братьев и сестер. Я не мог спокойно наслаждаться едой, особенно когда на тебя направлены десятки глаз. Такое ощущение, что они могли видеть раны на моей спине сквозь мою рубашку. Мне было стыдно. И страшно. Я чувствовал себя ужасно, начиная дрожать, пока в моей голове плавали плохие мысли и воспоминания. Если бы не моя сестра… Она увидела эти ужасные ощущения, заполнявшие мое тело. Воспользовавшись тем, что я не замечал ничего вокруг себя, Девяносто восьмая аккуратно подвинулась ко мне и обняла меня, поглаживая меня по голове. Даже если ее поступок манил к нам больше взглядов, я чувствовал себя… легче. Она смела все эти негативные чувства прочь, разглядывая меня своим единственным глазом, широко улыбаясь.
«Все еще болит?» - ее тихий, ласковый тон, заставивший пройтись по моему телу мурашкам, сопровождался аккуратными движениями пальцев по моей спине. Я не сразу понял, чего она добивалась. Точнее… Я нашел в ее действиях некую стратегию. Она хотела показать всем, что не меня нужно стыдиться. Те, что видят в моем наказании позор, должны стыдиться себя самих. Моя сестра была одной из тех людей, поддерживающих меня с самого начала. Ее поддержка не только придала мне уверенности, но и сыграла довольно сильную роль в этот момент. Некоторые из моих братьев и сестер отвели свой взор, задумываясь о том… Правильным ли было их решение? Заслуживаю ли я этих ран, которые вскоре станут неизлечимыми шрамами? Братья и сестры, что сидели рядом, голосовавшие за прощение и пощаду… Они стали смотреть на нас с сестрой иначе. Она показывала свою теплоту и любовь ко мне, пока все остальные сидели, рассматривая нас. В этот момент нам подыграла Тридцать третья. Она встала из-за стола и подошла ко мне, протягивая мне упаковку с десертом.
«Не вини себя ни в чем, братец. Ты… поступил правильно.» - ее теплые слова сыграли еще большую роль в этой картине. Она показывала свое доверие ко мне, и некоторые поступили так же. Тридцатая, Девяностый… Даже Вторая решила поделиться со мной своим обедом! Ко мне проявляли симпатию! Показывали мне, что они доверяют мне и поддерживают меня в прошлых решениях. Если бы они знали правду… они бы так не думали.
После обеда, сестра повела меня за собой, стараясь оставаться в поле зрения Тридцать третьей, которая шла за нами, словно по своим делам, не замечая нас. Спустя пару минут мы оказались на полигоне, где Девяносто восьмая, оглядываясь по сторонам, старалась найти что-то, после чего облегченно вздохнула, с улыбкой встречая нашу старшую сестру.
«Извини, если слегка напугали тебя в душевой. Там нас прослушивают.» - ее слова меня удивили, не говоря уже про Тридцать третью. Мы оба хотели спросить ее что-то вроде: «Откуда ты это знаешь?», но сестра быстро прочитала наши мысли, даже не дав нам сказать и слова. – «Это долгая история, но нам нельзя разговаривать «наедине» в комнатах, где есть сафиритовые пластины. В душевой они есть, а тут их нет.» У меня было множество вопросов к ней по поводу этих замечаний и прочих тайн, о которых никто не должен знать вовсе, но я решил промолчать. Сейчас у нас была возможность поговорить с Тридцать третьей, ведь она сама хочет поделиться с нами всем, что она знает. Ну или… попросить о помощи. Улыбка сестры исчезла с того момента, как мы вошли сюда, и не появлялась вновь. Она взяла сестру за руку, отводя ее к кабинкам.
«Если ты хотела поделиться с нами чем-то важным – сейчас самое время. Нас никто не услышит, а ходить ходить в подобный час никто не собирается.» - Девяносто восьмая начала подгонять сестру, но ее тихий тон не особо подбадривал Тридцать третью. Она… не совсем доверяла ей.
«Я-я… хотела поговорить с Девяносто девятым. Наедине.» - ее нежный голос начинал слегка дрожать. Она боялась чего-то. И даже если она хотела поговорить со мной, Девяносто восьмая настаивала на своем присутствии во время разговора, но сестра не успокаивалась, стараясь отобрать меня для разговора наедине. – «Он поймет меня в нужном свете, а ты…»
«Я доверяю своей сестре так же, как и тебе. Могу даже поклясться, что мы ничего не расскажем. Просто скажи мне… Чего ты хочешь от меня? Зачем я тебе нужен?» - сестра подтвердила мои слова легким кивком, взяв Тридцать третью за руку. У нее не было выбора. Если она откажется, то Девяносто восьмая может доложить об этом Первому, и тогда ее будут ждать проблемы. Ей пришлось делиться секретами не только со мной, но и с ней. Вздохнув, она призналась нам в содеянном преступлении.
«Я… убила Восемьдесят второго.» - ее признание удивило и меня, и мою сестру. Я заранее знал, что она скажет это, но то, как она это сделала… Это удивило меня еще больше. Опустив глаза, она продолжала. – «Задушила его рукавом рубашки, пока он лежал в своей капсуле. У-у меня не было выбора!» Тридцать третья начала впадать в панику, но убежать она не могла. Не после сказанного.
«Но… зачем?» - Девяносто восьмая задала ей вопрос. Этот вопрос задел Тридцать третью сильнее, ведь она сказала об убийстве, но не о причинах. А значит… ей нужно рассказывать все. Во всех подробностях. Вздохнув, сжимая свои руки, она оглядела нас с сестрой, заливаясь красками и покусывая губу.
«Во всем… В-во всем виноват Первый. Он общался с «Белыми» на счет какого-то эксперимента, в котором позволили участвовать мне и моим сестрам. Все мы… должны были заменить Великую мать. Стать матерями. И наши братья должны были помочь нам в этом, высказав нам свою любовь и… ну… оплодотворить нас. Первый лично согласился на подобный эксперимент, не говоря уже про моих сестер. Только я и Тридцатая… отказались. Наш отказ не восприняли всерьез, и даже после… этого, нас пытались… вбить в эксперимент. После того, как Первый разделил всех по парам, он позволил Восемьдесят второму… спать… со мной в одной капсуле. Он… о-он…» - Эта история давила на нервы Тридцать третьей. Она начинала лить слезы, не в состоянии продолжать. Сестра проявила к ней симпатию, подойдя к ней ближе, аккуратно вытирая ее щеки рукавом рубашки.
«Изнасиловал тебя?» - в ответ на вопрос Девяносто восьмой она аккуратно кивнула головой, вытирая слезы. Сестра слегка усмехнулась, хитро посмотрев на меня одним глазом. – «Могу тебя понять, сестренка. Я бы поступила так же, если бы ко мне… лезли в личные места. Без разрешения.»
«Кто бы говорил!» - ее последняя фраза и хитрый взгляд заставили меня возмутиться, словно она специально упоминала меня, или даже ставила меня в пример. В ответ на мои возражения она ответила довольным: «Ухуху~», довольно прикрыв глаза, двигая талией из стороны в сторону, дразня меня.
«В-в общем… да…» - Тридцать третья успела успокоиться, сказав эти слова так, словно она читала свои мысли вслух. Аккуратно отстранившись от Девяносто восьмой, она решила взять в руки пистолет, лежавший на столе рядом. Она решила попробовать себя в стрельбе, стреляя по единственной стационарной мишени, неумело прицеливаясь и неохотно нажимая на курок, порой прикрывая глаза. Пока она занималась этим, она продолжала делиться с нами своей историей. – «Он воспользовался возможностью и предложением Старшего брата, после чего изнасиловал меня всеми возможными путями, не давая мне даже всхлипнуть. Я не могла ничего сделать. Я была бессильна. Утром я чувствовала себя… грязно. Ужасно. Мне не хотелось разговаривать с людьми, а братец чувствовал себя… Героем. Ходил весь гордый собой, ублюдок…» В этот момент она опустошила магазин, и, не зная, как перезаряжать его, положила пистолет обратно на стол. Даже когда Девяносто восьмая лично перезарядила его (а это заняло у нее несколько секунд), Тридцать третья решила больше к не прикасаться к нему, поглядывая на него с тревогой.
«Я рассказала об этом Тридцатой, которая была в настоящем гневе, ведь подобное может случиться и с ней. Она была в паре с Шестьдесят вторым, и… если бы его не…» - каждый раз, напоминая себе о случившемся, она краснела, постоянно отводя глаза куда-то в сторону, даже не поглядывая на нас с сестрой. Я же вновь благодарил судьбу за то, что она не знает ничего про Девяносто восьмую, хотя это бы не изменило ее отношения к Первому после того, что он решил сделать.
«Тридцатая лишь показывала свою ненависть к Первому, не говоря уже про ее гнев к Шестьдесят второму, когда она узнала про инъектор. Я всегда забываю сказать ей спасибо, ведь без нее… я бы умер. А мою сестру винили бы во всех преступлениях и грехах.» - моя ложь оставалась незамеченной. Я смешивал это с большим количеством фактов и правды, и это помогало мне не только держать тайны… тайными, но и показывать свои чувства к Тридцать третьей, которая искренне желала моего понимания и помощи. Теперь она была готова поделиться всем, без исключений.
«Я не просто так говорю тебе это, братец! Ты можешь помочь мне с сестрой! Ты очень умный парень, хитрый, аккуратный. Ты понимаешь меня, как никто другой. Не только я, но и Тридцатая ненавидит Первого… Презирает! И ты… того же мнения, верно?» - ее слова заставили мою сестру навостриться. Девяносто восьмая начинала пристально наблюдать за ней, встав между нами.
«Он не единственный, кто понимает тебя, сестра. Я могла бы сказать почему, но я еще не совсем доверяю тебе. Ему тоже не нужно доверять тебе, если ты не раскроешь нам свои карты.» - она говорила серьезным, если не угрожающим тоном. Все это давило на нервы Тридцать третьей. Она начала сдавать позиции, а ее тревога начала показываться четче. Сестра хотела перейти к сути. Выдавить причину подобных тайн, которые она раскрыла нам. – «Чем может помочь тебе мой братик? Зачем ты ему это все говоришь? Ты это делаешь не из-за того, что тебя совесть душит, верно?» Мотая головой, переводя свой взгляд то на меня, то на мою сестру, Тридцать третья… сломалась. Сдалась.
«Я-я хо… чу… Я хочу убить сестер! Хочу убить Первого! Никто не должен участвовать в этом экспер…!» - удивление и шок не позволили мне двинуться, но Девяносто восьмая нашла в себе силы прикрыть ей рот и перебить ее. Ее просьба была слишком серьезной. Об этом точно не будут спрашивать у самых младших в семье! Лицо моей сестры заставило меня напрячься. Она выглядела так, словно была готова причинить ей вред. Я лишь взял ее за руку, медленно отводя ее назад. В моем тихом голосе можно было услышать шок, пока я спрашивал Тридцать третью о причинах, по которым я должен помогать ей:
- «П-почему ты просишь меня об этом? Это ведь…»
«Е-если ты откажешься… Я… Я расскажу Первому про то, что Младшая сестренка была истинным убийцей Семьдесят восьмого!» - Она говорила это на полном серьезе, растянув на лице слегка искривленную улыбку, показывая на мою сестру дрожащим пальцем. – «Я… видела, как ты… разговаривала с ним. Как он хотел… доложить о тебе за чтение маминой записки! Я читала эту записку. Я знаю про все, что она написала. Что мы не одинаковой крови, что у нас разные отцы… Все знаю!» Она поймала нас. Я ничего не мог придумать против подобного заявления. Даже если мы заявим о ее признании Первому, у нее будет более веская причина. Даже если сестра и гневалась на нее, она лишь тихо рассмеялась, улыбаясь. Это сильнее пугало Тридцать третью.