Музей богов - Лонс Александр "alex_lons" 29 стр.

Вторая торговая точка, что намечалась к посещению, располагалась совсем в другом месте. На северо-востоке мегаполиса, в небольшом, но современном двухэтажном торговом комплексе, несколько похожем на аквариум. Назывался комплекс претенциозно: «Город хоббитов». Видимо, владельцы этого крытого двухэтажного рынка полагали себя большими почитателями творчества английского писателя Джона Р.Р.

Толкин

Меня интересовали только два магазина комплекса — «Московские камни» и «Лавка антиквара».

В отличие от предыдущего, этот магазин, будучи светлым и просторным, занимал довольно значительный кусок площади первого этажа. Павильон, судя по всему, не из дешевых. Магазин именовался без затей — «Московские камни». Причем именно московских-то камней здесь как раз-таки и не было. Практически. Тут продавались коллекционные минералы со всего мира, и не только они. Украшения из ворованного технического серебра и поделочных камней, «магические» амулеты, палеонтологические образцы… даже целый череп шерстистого носорога. Оный череп стоял здесь, сколько себя помню, и стоил столько, что ни один нормальный коллекционер его не купил бы даже под кайфом. Зато у какого-нибудь музея, если и хватило бы денег (что сомнительно), не осталось бы желания. Место находки известно не было, что непозволительно для музейного экспоната.

«Иранца» — владельца данного магазина — я знал давно. Причем очень хорошо. Сергей Гошин — известный московский коллекционер. Бывший технический сотрудник ИИРАН — Института Искусствознания Российской Академии Наук, за что и получил прозвище «Иранец». Сейчас он (Иранец, не институт) был вовсе не похож на иранца. Выглядел благообразным бородатым господином с зачесанными назад волосами, что при наличии прогрессирующего облысения создавало иллюзию высокого лба. Внешний признак ума, которого на самом деле не было. В свое время, даже отслужив срочную в армии, у Гошина не хватило способностей поступить на подготовительное отделение университета. Лишь много позже мой знакомый купил себе диплом какого-то малоизвестного заштатного технического вуза, что позволило говорить всем о наличии высшего образования. Такая покупка впоследствии сыграла с ним злую шутку — в отделе кадров института, где Гошин уже числился на инженерной ставке и должности, в конце концов все стало известно. Иранца предупредили — или увольняйся по собственному желанию, или уволим по статье, с передачей дела в суд. Скандала не хотел ни сам виновник, ни его работодатель, поэтому мой знакомый ушел «по собственному» и с той поры жил исключительно свободным предпринимательством. Но кличка прилипла, и Сергей так и остался Иранцем. Иногда, из-за низкого уровня личной культуры, Иранец попадал в идиотские и опасные ситуации, которые сам же и создавал, однако быстро из них выкручивался. Несмотря ни на что, он, на уровне природных инстинктов, обладал каким-то врожденным лукавством, редкостной удачливостью, метким, все примечающим глазом и деловой хваткой. Хорошо умел приспосабливаться. Еще в юности промышлял музейными кражами, ни разу не попался и с возрастом прежние привычки сохранил. Последнее его дело было успешным и безуспешным одновременно. Успешным в том смысле, что кража увенчалась успехом, Иранцу удалось незаметно унести ноги вместе с добычей. А безуспешным потому, что в результате мой знакомый был вынужден под покровом ночи подбросить похищенное к дверям полицейского участка и срочно уматывать за пределы Евросоюза.

Последнее время Гошин нашел еще одну статью личного дохода. Он накупил разных металлоискателей и детекторов, нанял бригаду отморозков и занялся «черной археологией». Незаконно раскапывал курганы, обворовывал могилы и археологические памятники. Находки снабжались липовыми документами, контрабандой вывозились за рубеж и сбывались коллекционерам за очень приличные деньги. Естественно, такая деятельность вполне тянула на уголовную статью, но судьба хранила этого жулика. Каким-то образом он ускользал от правоохранителей и неизменно выходил сухим из воды. В результате у меня накопился солидный компромат, с которым я пока не решил, как поступать. По непроверенным слухам, у него был еще какой-то бизнес, о котором вообще никто ничего не знал.

Иранец тоже меня проигнорировал и неумело сыграл в неузнавание. Лишь блеск глаз давал понять — прикидывается. Ну и хрен с ним. Ни слова не сказав, я повернулся и ушел. Собственно, ничего полезного для себя тут не искал и не ждал. Так просто — обозначил присутствие.

Дальнейший мой путь лежал в магазин «Лавка антиквара», что располагался на более дешевом для арендаторов втором этаже «аквариума». Не так давно Лавка переехала сюда из городского центра, где хозяин не пожелал платить неприличные по размерам деньги за съем занимаемых площадей. Тоже хорошо известное мне заведение, и здесь имелся широкий выбор коллекционного материала. Серебро русское и европейское. Бронза, часы, скульптура. Рисунки и живопись прошлого и позапрошлого веков. Орденские знаки, монеты. Иконы, фотографии, гравюры. Старые документы, старые письма, открытки… Ну, и всякое разное другое, по мелочам. Еще магазин обещал продажу, скупку, комиссионную торговлю с профессиональной оценкой предметов искусства и коллекционирования. Из-под полы и только самым проверенным людям тут могли продать предметы, запрещенные к реализации: советские и современные российские наградные знаки, документы к ним, удостоверения и паспорта. Даже — партийные и комсомольские билеты. Я понятия не имел, кому могли бы понадобиться чужие и старые советские паспорта. Меня, как и в «Московских камнях» интересовали исключительно артефакты, но на витрине интересного для меня видно не было, туда никогда не выкладывали самого интересного. Впрочем, я хорошо помнил тот случай, когда всего за пять тысяч рублей приобрел здесь, прямо с витрины, уникальнейшую вещь, принятую оценщиком за банальную поделку начала двадцатого века…

За прилавком торчала незнакомая мне белобрысая нескладная девица с худыми квадратными плечами и маленькой грудью. Какой-то близорукий посетитель уткнулся носом в горизонтальную витрину, изображавшую стеклянный прилавок.

— Девушка, — как в старые добрые времена, обратился я, — а Батраз Бейбулатович сейчас здесь? У себя?

— А для чего он вам? — занервничала девица.

Батраз Бейбулатович Каракузов был хозяином и директором этого магазина. Он всегда старался держаться в тени и не сильно кричал о себе. Слава богам, что некоторые вещи не меняются годами. Солнце всходит на востоке, Волга впадает в Каспийское море, Батраз Каракузов хозяин «Лавки антиквара».

— Он меня ждет, — убедительным голосом солгал я.

— Да? Странно… не говорил ничего, не предупреждал… ну, проходите…

Радуясь своему везенью, я обогнул прилавок-витрину и прошел в скрытое помещение, где Батраз Бейбулатович — грузный немолодой господин, одетый в простую белую сорочку, потасканный жилет и мешковатые джинсы, — увлеченно что-то делал на компьютере, одновременно прихлебывая из маленькой чашечки. Судя по аромату — неплохой кофе. Левантийский профиль хозяина четко вырисовывался на фоне окна. Серебристый галстук был старомодно засунут обладателем за жилет, а на спинке кресла висел видавший лучшие времена темно-серый пиджак в тонкую белую полоску.

— Кто там? — не отрывая глаз от огромного монитора, спросил с легким акцентом хозяин бизнеса.

— Привет, Батраз. Я это.

— О, кто удостоил нас своим визитом, — повернулся ко мне Батраз Бейбулатович. — Какие люди без охраны. Привет, привет мой драгоценный. С чем пожаловал? Чего ж это Татьяна тебя пропустила, меня не предупредила?

Кажется, Батраз не очень-то и обрадовался моему внезапному появлению после стольких лет. Чем-то он был сильно взволнован, причем не старался скрывать данное обстоятельство. Удивительно, обычно этот человек хорошо умел управлять своими эмоциями. Он отлично видел, что я к нему иду, — снаружи, над прилавком, висела пара веб-камер, изображение с которых передавалось на монитор. Я это знал, а Батраз знал, что я знаю, при этом зачем-то сыграл в неожиданность. Кстати, внешне Каракузов совершенно не изменился, — прожитые годы его не особенно беспокоили.

— Не смогла устоять против очарования моих серых глаз. Не ругай ее, не надо.

— Понравилась, да? Садись, давай, — кивнул он мне на свободное кресло, — в ногах, как известно, правды нет, один только тромбофлебит развивается.

— Еще и облитерирующий эндартериит иногда может возникнуть, что гораздо, гораздо хуже, — неуклюже блеснул эрудицией я. — Узнать вот у тебя хотел. Нет ли для меня чего-нибудь интересненького?

— Для тебя у меня? — зачем-то переспросил Каракузов. — Кофе будешь?

— Спасибо, но свою дозу кофеина на сегодня я уже перебрал. Лучше воздержусь.

— Вот вечно с тобой так, да? Скучный и нудный ты, — улыбнулся Каракузов. — Такой нехороший человек. Нет, чтобы поговорить со старым близким другом, за кофе посидеть. А у меня настоящий арабский есть. Из Эр-Рияда знакомый международник привозит.

Вообще-то никаким другом Батраз мне не был. Ни старым, ни близким. Прежде у нас с ним поддерживались исключительно рабочие контакты, разве что иногда сопровождавшиеся чашечкой кофе, но это вполне вписывается в рамки делового этикета. А «на ты» мы перешли после одного случая, когда мне пришлось изображать из себя старинного приятеля Каракузова. Тогда мы говорили друг другу «ты», потом так и осталось.

Тем не менее, Батраза Каракузова я знал хорошо и сравнительно давно. Не так долго, как упрямого торговца из вчерашней лавки и лысоватого жулика этажом ниже, но тоже порядочно. Батраз, по своему основному роду деятельности, был агентом-нелегалом и вяло шпионил для разведки одной из средиземноморских держав. Возможно, мой знакомый трудился не на одно государство, а на несколько, но про одно я знал точно. Работал он не против моей, а против третьей страны, что было удобно и ему самому, и отечественной контрразведке, и его хозяевам. Обилие иностранцев в столице нашей родины позволяло заводить обширные связи. Последние годы появились широчайшие возможности для шпионов. Сейчас работать им настолько легко и просто, что непонятно, как кого-то из них иногда еще ловят на горячем. Словно в классическом шпионском детективе, «крыша» бизнесмена разрешала Каракузову общаться со всевозможными людьми, свободно разъезжать по стране и по всему Миру, перевозить небольшие партии грузов, скупать разные странные предметы, задавать самые необычные вопросы. Меня эти его делишки не касались, моей стране не угрожали, поэтому мысль настучать куда следует никогда не посещала мою голову. Помню, как-то раз я ремонтировал ноутбук Батраза и помимо своей воли узнал о шпионской деятельности торговца артефактами. Сам Батраз даже не подозревал, что я немного в курсе его темных дел: в компьютерах он разбирался плохо, несмотря на свою высокоинтеллектуальную деятельность.

— Да ладно тебе, международник, — проворчал я. — Знаю же, что ты сам мотаешься в те края каждые три месяца.

— Вот, всегда с тобой… опять ты… все-таки не умеешь ты беседу вести, не приучен. Вечно так. Надо поддержать разговор, а ты сразу возражаешь и правду режешь, да? Ладно, Всевышний тебе судья. На Востоке говорят, что мудрость приходит с возрастом за сотню, а поскольку это тебе не грозит, прощаю, как молодого и несознательного. Есть, есть для тебя одна штука. Ты почувствовал, что ли, да? Недавно из Африки привез, из Эфиопии. Но сразу скажу, дорого.

— Это что?

— Вот, смотри, — неожиданно и сразу отреагировал хитрый артефактор и вынул из ящика стола кубическую зеленовато-желтую деревянную коробочку с извилистым древесным рисунком и скругленными углами. Ну, да, да, та самая коробочка, что демонстрировал на своем планшете питерский искусствовед.

— Ну и…? — прикинулся непонимающим я.

— Это — всего лишь футляр из оливкового дерева.

С этими словами он перевернул шкатулку, которая первоначально была вверх дном. На верхней грани куба обнаружилась удивительной красоты инкрустация из материалов, резко отличающихся от основной поверхности. Чуть не достающий до краев черный круг, видимо, эбенового дерева, инкрустированный причудливо переплетающимся узором золотых, по-видимому, вставок.

— Возраст более четырех тысяч лет, — продолжил Батраз. — Египет. За одну только древность стоить будет столько, что ой сколько. Сохранность — сам видишь. Идеальная. Но главное не футляр, а то, что внутри. Содержимое помимо футляра не продается.

— Что там? — тщетно стараясь скрыть заинтересованность, спросил я. Напрасно пытался: поймать Каракузова такими дешевыми приемчиками было невозможно. — Не тяни.

— Знаешь, что самое приятное в моем бизнесе? — спросил торговец, не сделав даже попытки открыть шкатулку.

— Знаю. Получить много денег.

— Нет, не это. А что?

— Совратить смазливую покупательницу с круглой попкой?

— Пошляк. Главное — предвкушение. Радостное ожидание и наблюдение за жаждущим коллекционером.

— Да ну? — для вида «удивился» я. — А ты, батенька, извращенец.

— Ну, да. Хотя извращенец у нас это все-таки ты. Точно тебе говорю. Не передумал еще кофейку попить? Последний раз предлагаю. Ну, нет, значит — нет. О чем это я? Да, про ожидание. В этом-то и есть главный кайф. А ты все подгоняешь меня, торопишь.

— Спасибо за подробные разъяснения. У тебя сейчас что, какие-то непорядки? Налоговая не беспокоит? Конкуренты? Еще там что-нибудь не случилось часом, не знаю что? А то сегодня ты на себя не похож. Продавщицу сменил, сейчас вот нервничаешь.

— Она не продавщица, а менеджер по работе с клиентами, — менторским тоном пояснил Батраз. — Третий месяц уже. Сейчас почти все дела здесь ведет, в этом моем магазине. У нее нет парня, вот и ушла в работу, а я приплачиваю за усердие и сверхурочные. А что касается твоих подозрений о непорядках… якобы у меня имеющихся… то их нет. Так, ерунда, мелкие житейские неурядицы. А с чего ты взял, будто у меня проблемы?

— Да так, просто показалось. Нервный ты какой-то.

— Будешь смотреть, или как?

— Буду, — кивнул я. — А что?

— Ничего. Просто подумалось вдруг, — совершенно нелогично продолжил Каракузов, — что давно экстрасенса встретить хочу. Или колдуна. Настоящего. Не из тех, что в интернете, рекламной газете или по телевизору; не гадателя-прорицателя-таролога; не профессионально практикующего мага, что дает подписать договор о деньгах взимаемых за работу, а не за результат. Настоящего хочу. Чтобы честно поговорить по душам, время оплачивается. Интерес — сугубо утилитарный. Побеседовать хочу, и посмотреть, конечно. А то у кого-то что-то скупаю, кому-то продаю тут разные диковины, слушаю рассказы о всяких потусторонних волшебных предметах и явлениях, а сам ни чуточку в это не верю. Ну, вот ни сколечко. Несмотря на мои восточные корни, как теперь говорят. Странно, да?

— Верить в них не надо. Их знать надо.

Сбить с толку Каракузова такой нелогичной репликой не удавалось:

— Да ну? И ты знаешь таких лично?

— Знаю, — подтвердил я, — могу познакомить. Только уговор — о своих впечатлениях расскажешь потом.

— Расскажу, конечно. Просто не люблю рассказывать, я слушать люблю.

— Правда что ли? — машинально переспросил я, думая о чем-то другом.

— Правда, правда. А ты не веришь старому другу? Обидно, да.

— Не обижайся. Это время года на тебя так действует.

— Ага. Еще перемена давления…

— …смена освещенности и магнитные бури, — вставил я банальную фразу. — Ты что, тоже метеозависим?

— Да нет, вряд ли, — на полном серьезе отреагировал Батраз, вдруг мгновенно утратив свой акцент. — Просто вчера в компании перебрал, вот голова и болит. Встречался с друзьями, все они вспоминали разное, хвастались кто чем. А мне и рассказать-то нечего… Лишнего произнести не могу, а если скажу, — никто ведь не поверит. Ладно, к делу. Если задумаешь покупать, — и он слегка дотронулся мизинцем до шкатулки, — тебе, исключительно по знакомству, стоить это будет сто тысяч американских долларов. И не благодари.

Каракузов прекрасно знал, что таких денег у меня нет и никогда не было. Дразнил, что ли? Или столь утонченно издевался?

— Можно сказать, — продолжал артефактор, — даром отдаю, как другу от сердца отрываю. Вот смотри… — и с этими словами Батраз раскрыл шкатулку.