Самое противное, что ехать обратно нельзя было ни под каким видом - это значило бы вывести англичан на наш лагерь. Поэтому пришлось прорываться напрямую, то есть чуть ли не через самих англичан… Со стороны это, конечно, выглядело чистой воды безумием, но что нам еще оставалось делать? Изо всех душевных сил благодарить Бога и тех пятерых недоумков за то, что у них оказалось достаточно бензина.
***
Вообще-то, я иногда думаю: ну, допустим, это все действительно наши, исконно славянские территории, и мы здесь хозяева. Но ведь и другим уцелевшим после Падения нациям надо же куда-то деваться! В принципе, всем этим англичанам, американцам, французам стоило бы держаться поскромнее и довольствоваться тем, что предложат.
Да вот, похоже, предлагать им особо много не собирались. Может, тут мы были неправы, и стоило поделить то, что осталось по-новому, по справедливости? Но если их больше, чем нас, то им и дать надо больше? Но ведь это НАШЕ! Тупик, короче.
Христан, например, уверяет, что мы до сих пор в России. Но, глядя на эти бесконечные горы, по которым мы движемся, я начинаю чувствовать, что меня терзают сомнения по поводу нашего местоположения. Да и не одна я скептически отношусь к географическим талантам нашего командира, но об этом все предпочитают помалкивать.
Ведь когда метеорит упал, а упал он с ОЧЕНЬ большим грохотом, все материки к чертям съехали, и где сейчас экватор, а где что - этого вам никто не скажет, так что к территориальным притязанием Христана и ему подобных следует отнестись с пониманием, все равно, хрен докажешь.
Вот так и думаешь иногда, лучше бы эти ученые оказались правы, и после Падения весь животный и растительный мир погиб бы. А то он взял и недопогиб, и что мы имеем в результате? Может, все же стоило объединиться и попробовать возродить остатки цивилизации?
Да, знаю, я рассуждаю, как ребенок, который не имеет ни малейшего понятия о политике и экономике. Для остатков цивилизации нас еще слишком много, вот перебьем лишних, тогда… Естественный отбор, чего ж вы хотели.
Вот так наш «призрачный взвод» и шатается по пустыням, добивая разных чужаков, которым быть здесь вовсе не положено. Защищая, таким образом, остатки городов и поселений, на которые мы иногда набредаем, чтобы пополнить запасы. Если это наши города, само собой. Если не наши, мы их просто разоряем. Боеспособных убиваем, а остальных… отпускаем. Скорее всего, они пропадают где-нибудь от голода. Но это уже не наши проблемы, не так ли?
Все-таки они сами виноваты. Ужились же с нами прибалты и скандинавы! У нас в отряде и итальянцы есть, и ирландцы… Так что, в принципе, было бы желание? А корчить из себя великие нации и бесчинствовать на чужой земле… Уж больно они к этому привыкли! Вот и пожинают теперь.
А, нет, лучше не думать. На фиг. Все равно ни до чего путного не додумаешься. Тут уж или выживать, или как.
***
Нельзя сказать, что наш ударный отряд всегда был таким сплоченным, как теперь. И с Зеноном мы далеко не сразу стали идеальными напарниками, и с Халькой не быстро подружились. Когда Ярослав определил нас как лучших молодых бойцов в отдельный отряд, он сначала оказался словно разделенным на две равные половины. В одной находились Веслав, Ольгерд, Адась, Анджей Младший, Кари и я. В другой - Зенон, Халька, Иштван, Анджей Старший, Марти и Нелу. С самого начала у нас определилось два лидера - Веслав и Анджей Старший.
Нет, до открытого противостояния дело не доходило, но напряги были. У нашего отряда было две дороги. Сплотиться или размежеваться окончательно. Мы слишком зависели друг от друга, чтобы взаимно не доверять. Все пришло само. Достаточно побывать вместе в нескольких по-настоящему крупных переделках, чтобы разобраться, кто чего стоит и понять, что «не своих» в нашем отряде нет.
То, что главным в конечном итоге стал наш Веслав, особого значения не имело. Все уже были одинаково наши. И потом, Веслав был самым старшим, ему было уже почти двадцать восемь лет! Он был менее безрассуден, нежели Ольгерд или Анджей Старший и хотя большинство идей исходило именно от них, решения, хладнокровные и верные принимал Веслав. Обычно посоветовавшись с Иштваном.
Я поначалу думала - чем они так отличаются от нас? Что за стена между нами? Что такое объединяет их шестерых, чего нам не надо понять? Потом я узнала, да. Они все уже успели побывать в плену у американцев, и это оставило след на всех, даже на Зеноне. Хотя он-то, казалось, пострадал меньше других, но это только так казалось. Анджей из них был самым старшим и сильным, поэтому он тоже справлялся неплохо, по крайней мере, врожденного жизнелюбия все же не потерял, хотя и не обладал таким запасом нравственных сил, как Зенон.
Остальные были еще детьми, и пережитые ужасы заклеймили их, возможно, на всю жизнь. Молчаливый, угрюмый Иштван, неулыбчивая Халька со стальным блеском в глазах, агрессивный, готовый вспылить из-за любого пустяка Нелу… Я все-таки любила их всех и часто ощущала себя виноватой за то, что мне не выпало испытать того, что выпало им.
Мы говорили об этом больше всего с Марти. Остальные не любили об этом вспоминать, а ему необходимо было выговориться, и я была его основной слушательницей. Марти - эстонец, очень красивый парень, но странный, впрочем, мы все здесь немного того… У Марти красивые белокурые волосы, спадающие на лицо, как у Зенона. Мне нравится когда у парней такие волосы. У Кари они еще длиннее и тоже белые, но он их заплетает в косу или забирает в пучок - совсем некрасиво.
Только потом я поняла, что и Марти, и Нелу, и Иштван набрасывают волосы на лицо, потому что не любят смотреть людям в глаза, прячутся ото всех. А вот Халька не такая. Она всегда смотрит прямо в глаза, и волосы у нее не всегда падают на лицо, хотя ей, вообщем-то, до фени куда они падают… У нее красивые волосы, только совсем седые. Серые, как и ее глаза. Глаза цвета стали. И душа у нее, надо думать, из того же материала. Ее невозможно сломать, невозможно согнуть. Наверно, потому, что ничего такого, чтобы ломалось или гнулось в ней уже не осталось.
Как-то я говорила с Марти о Зеноне. Именно о нем. Мне просто было интересно, как человек, пройдя через ТАКОЕ, может остаться настолько чистым и незамутненным. Вот Анджей. Вроде парень как парень. Веселый, энергичный. Симпатичный. Я, правда, не люблю рыжие волосы… С Ольгердом их водой не разольешь. И все-таки есть в нем что-то, чего в том же Ольгерде нет, надломленность какая-то, истонченность. Какая-то неприятная муть в глубине глаз.
У Зенона ничего такого нет. Он смотрит всегда прямо и открыто, но, в отличие от Хальки, умеет улыбаться тепло и искренне. И никогда не смотрит так, будто убийства доставляют ему удовольствие. Почему он такой? Марти мне кое-что объяснил. Ведь они были с Зеноном и Нелу вместе в плену, там познакомились, вместе и бежали.
- Знаешь, - говорил мне Марти, - я думаю, Зенеку было проще, чем нам… Не в физическом смысле. В моральном. Вообще-то нам всем одинаково туго приходилось, и били нас, и все такое… О чем даже рассказывать невозможно. И Зенеку доставалось не меньше, чем остальным. И все же… Он по-другому на это реагировал. Он просто не думал о себе. Вокруг было столько страданий, столько жестокости и боли, и каждый справлялся, как мог, а он… Он пытался помогать. Всем. Ну, помогать, это не совсем точно, чем там поможешь? Но он пытался хоть как-то утешать нас, удерживать от полного отчаянья… от равнодушия к жизни, как меня, например. Я бы давно с собой покончил, если бы не он. А Нелу - он бы сделал что-нибудь такое, за что бы его точно убили. Думаю, Зенон был настолько поглощен чужими страданиями, что перестал обращать внимания на свои… даже когда было совсем плохо. Может, когда все эти издевательства переходили границу, он спасал себя мыслью о том, что не ему одному так тяжело приходится. Поэтому и остался таким… чистым. Просто вся эта грязь к нему не прилипала. Но я бы так не смог.
***
Я знаю, что именно Зенон организовал тогда побег. Бежали восемь человек, но до своих дошли лишь четверо. Результат получше, чем в «Седьмом Кресте», но все же…
Я прекрасно понимаю, что своим спасением мы обязаны именно ему. Причем спасением не только своих жизней, но и жизней многих, очень многих из нашего Взвода. Ведь что было бы, если бы не мы их застали врасплох, а они нас? В чью бы пользу все сложилось? В нашу, можете не сомневаться. Все равно в нашу. Но победа, возможно, не была бы такой… впечатляюще полной.
========== 3. Неожиданный поворот событий ==========
Жизнь смешная штука. Чем больше живу, тем больше в этом убеждаюсь. Ну, какой был процент вероятности за то, что в бойне уцелеют именно эти пятеро? Кого я меньше всего хотела бы здесь увидеть? Они так любезно позволили нам сбежать, и я уже надеялась, что их пристрелят как-нибудь естественным путем без нашего с Зеноном участия, ан нет! Конечно, выжили не только они, всего пленников было человек 20, но на их дальнейшей судьбе количество вряд ли отразится.
Черт! Эта оказия порядком испортила мне удовольствие от победы.
В принципе, пленников у нас быть не должно, это не по правилам. По правилам убить нужно всех, кто сопротивляется и всех боеспособных мужчин, не важно, сопротивляются они или нет. Это не жестокость, а суровая необходимость. И это справедливо. Мы ведь на своей земле, разве нет? Хотя, если честно, никто не знает, но это… категорически между нами.
Все же пленники у нас иногда оказываются. Случайно. Они нам, не то что бы нужны, но периодически в отряде оказывается несколько таких недобитков. Их можно использовать как дешевую рабочую силу. Все равно скоро дохнут. Или их убивают при попытке к бегству. Или просто убивают. Сколько волка ни корми, знаете ли…
Но есть некоторые, которые задерживаются надолго. К ним как-то привыкаешь. У Людвига Голембиовского есть свой личный раб-англичанин, и он у него уже давно. И все к нему относятся как к чему-то обыденному. Это справедливо, согласитесь, пусть хоть немного отработают. Хотя я не люблю на них смотреть. Они, как не люди.
***
Вот и в этот раз. Когда я увидела группу пленных, мне сразу стало не по себе. В бою не так. Там не задумываешься, все равно, что комара прихлопнуть. А тут. Я хотела мимо пройти, честное слово, но ноги меня прямо к ним и понесли. К тому же, я там наших увидела - Анджеев, Хальку, Ольгерда. Ну, подойду поближе, ну что такого.
- У нас никак пополнение на трудовом фронте, - поинтересовалось я.
- Да нет, - ответил Анджей Старший. - Это Людвиг… вернее, Христан через него попросил, чтобы мы захватили несколько штук… В соседнем городе рабы нужны, так в обмен на продукты.
- Он бы кого-нибудь одного просил, - сердито сплюнул Анджей Младший. - Куда нам такой табун? Теперь еще руки об них марать. В городе, конечно, возьмут кого помоложе. А остальные?
Ну, на счет остальных все как раз было предельно ясно. Всех пристрелят на этом же месте, если, конечно… Кому-нибудь не приспичит купить себе раба, как Людвигу. Что вряд ли. Правда, купленным рабом можно распоряжаться, как угодно. Вот только жизнью его будет распоряжаться командир взвода, именно он будет решать казнить или миловать в случае какого-нибудь криминала. А в остальном…
- Если молодых заберут, что толку с остальных? - подытожил Ольгерд. - Кто на них позарится?
- Вот, блин, не напоминай! Ведь именно мы их захватили! Этих шестерых. - Анджей Младший мотнул головой в сторону «шестерых», и тут-то я их и увидела. Тех самых. Ну, одного-то я видела впервые, зато остальные пятеро… Ну да, те самые. Я подумала, что будет, если я скажу ребятам, кто они, ведь о наших с Зеноном приключениях они уже в курсе. Скорее всего, проблема лишних пленников решилась бы сама собой.
- Значит, это ты их взял? - спросила я, чтобы потянуть время и собраться с мыслями.
- Ну, не только я, конечно, со мной еще Кари был, и Адась, и Веслав. Знаешь, они так хитро засели, на скале, никак к ним было не подобраться. И отстреливались экономно, сволочи. Долго их морить тоже резона не было, но и подставляться тоже. К счастью, у одного, того, что ближе всех был, патроны раньше кончились, ну мы его и взяли. Хотели сразу кончить, но Весек не дал. Просто обработали прикладами, связали и выволокли на открытое место, чтоб других выманить.
- И это сработало? - спросила Халька недоверчиво.
- Прикинь, сработало! Хотя Весек, он вообще редко в таких делах ошибается.
- Погоди, ты хочешь сказать, - прервал его недоверчиво Анджей Старший, - Что вы ПРОСТО предложили им сдаться, и они это сделали?
- Идиотство, - фыркнула Халька, - ведь им же ясно было, что в живых их все равно не оставят, так чего ради?
- Ну, пока они еще живы, ведь так? Может, еще надеются.
- На что? Что кто-то их купит?
- А если бы ты была на их месте? - спросил Ольгерд. - И если бы кто-нибудь из наших…
- Я не вышла бы, можешь не сомневаться, - твердо сказала Халька. - И никого из наших ЖИВЬЕМ им в руки не отдала бы.
- Мы далеко стояли, там было не дострелить, - объяснил Анджей. - А то, конечно…
Я посмотрела на пленников. Они-то в нашу сторону не смотрели. Да и стояли мы не совсем рядом, да и солнце было против них, так что меня они бы вряд ли узнали - мне этого почему-то не хотелось. Какая разница хотя? Я посмотрела на того, о ком говорил Анджей, кого они взяли первым. Да, тот самый светловолосый парень, который меня не насиловал. Почему-то пришла в голову идиотская мысль, - интересно, как бы это было с ним? Купить, что ли, и проверить. Тряхнула головой, отгоняя подобную чушь. Чуть присмотревшись, заметила, что щека у этого парня вся в крови, будто рассечена чем-то острым.
- Ты что ли его порезал? - спросила я у Анджея.
- Не я, а Адась, - ответил он, поморщившись. - Надо же было заставить его как-то подать голос.
- Не люблю я вот этого всего… - пробормотал Ольгерд.
Халька метнула на него уничтожающий взгляд.
- Смотри, какой щепетильный! Они с нами, думаешь, церемонятся?
- Я тоже этого не люблю, - вдруг резко сказал Анджей Старший.
Развернулся и пошел прочь. Халька проводила его удивленным взглядом и промолчала. Для нее Анджей был авторитетом. Я тоже потихоньку отошла. Не хотелось мне смотреть на то, как Христан или кто-то из его подручных будет проводить селекцию. Наверно, я тоже не люблю «вот этого».
***
Анджея я нашла у реки. Вернее, там раньше текла река, я сейчас только небольшой ручей. Я не то что бы специально его искала, но когда увидела, как он вот такой сидит на обрыве, просто не могла не подойти. Иногда, я, может, уже говорила, в глазах у Анджея Старшего появляется очень странное выражение, и если мы в этот момент едим, он перестает есть, и если говорим, перестает говорить… И мне не хочется знать, о чем он думает.
Но на этот раз я подошла к нему.
Анджей резко повернулся на звук шагов, но, увидев меня, улыбнулся.
- А, это ты Линде? Что, думаешь, я совсем уже псих?
Я пожала плечами. Ничего такого я, конечно, не думала.
- Я знаю, что Халька права, - сказал Анджей, не глядя на меня, - что так и надо относиться, но… Не могу. Не получается.
- Жалеешь?
- Нет! - он решительно тряхнул головой. - После всего, что со мной было - нет. Но из-за этого и не могу, понимаешь?
- Не хочешь быть, как они?
- Но я и БЫЛ как они, неужели не понимаешь? Я рассказывал об этом… Ярославу, Рышарду и Маринке, больше никому. Они сказали, что все это… можно как-то искупить. Не знаю. Мне кажется, что я уже никогда не отмоюсь.
Он замолчал. Я стояла рядом и думала, не лучше ли мне уйти? Или он скажет что-то еще? Я не люблю чужие тайны, особенно такие, но иногда человеку просто необходимо выговориться, как Марти. Но Анджей… Он всегда казался сильным! Я знаю, многие девушки в Легионе сохнут по нему. Красавцем его не назовешь - лицо слишком обычное, круглое, нос картошкой, и волосы морковно-рыжие, - но он был обаятельным и располагал к себе. Его слова заинтриговали меня, но еще больше напрягли.
- Знаешь, - сказал Анджей, - я завидую Зенону. Да и не только ему. Всем… кто прошел через это. Даже Хальке и Иштвану.