Та часть наших предков, что ушла в Средиземноморье звали нашего отца “Дьяус Питар”, от древних слов “Дьяус”, или еще более древнего “Дейюо” – что значит “дневное, светлое небо”, и Питар – что значит отец. Небесный Светлый Отец... От слова Дьяус образовалось и индийское Дэва, и греко-римское слово Деус, что на их языках и значило – “Бог”. От Питара у нашего Отца появилось еще одно имя, которым его звали гордые римляне – Юпитер. Греки же от слова Дьяус образовали свои имена для Отца – в существительном падеже Зевс и в родительном – Диос. Зевс Патиир. Тем же словом Дий – Бог, означали Отца кельты и частью скандинавы. И греки и римляне и кельты помнили, что наш отец был хозяином неба, грома и молний, все народы чтили его – Громовержцем. Если мы пойдем на север, к людям Северного Пути, то увидим что “Зевса” там знали как “Зиу”. После имя Зиу сменило имя Тор, от прагерманского слова “Тунараз”, что значит “Гром”. Римлянам не сложно было узнать Отца и под этим именем – сравни германское Тунараз кельтское “Таранис” и римское “Тонитрум”, – все эти слова значат одно и то же. Одним из эпитетов Юпитера было – Юпитер Тонанс – Гремящий. Сравни также кельтское имя “Таранис” со старым русским словом “Таран”, – бревно которым осаждающие крепость били в стены и в ворота, – Таран – “Ударник”. Вспомни кстати, что метательная осадная машина у нас на Руси так же звались “Порок”, от древнего слова “Порк”, – метать, которое в свою очередь произошло от того же “Перти” – видишь, мы снова вернулись к глаголу от которого произошло имя “Перун”. Перун везде, где русский человек бьет, мечет стрелы или пули, ведет бой. Перун везде где русский побеждает и поПирает (опять Перти), вражьего змия, наступая на него тяжелой ногой. Перун – это война.
Итак, вернемся к волосатым норманам. Тор – бог-владетель молота под названием мьельнирр, в котором трудно не услышать наше слово “молния”. Бог громовержец. Позже Тора на посту верховного божества, в верованиях скандинавов сменил Один, или Вотан, глубже в реку истории – Воданаз, Воде – Громовой Великан, чье имя означало “неистовый”, “бушующий”, так же как бушует в громовом небе наш Перун... Тор есть Тор. Один есть Один. Спроси любого современного скандинава, – он скажет, что это два разных бога. Один есть одноглазый Всеотец, покровитель воинов, которому обо всем докладывали вороны... Запомним это, и вернемся в Индостан, и вспомним, одно из прозвищ Перуна-Индры – “Вритрахан”, – то есть “Победитель Вритры”. Арийцы ушедшие в Иран от слова Вритрахан образовали имя Вертрагна, называя так своего бога победы. Одним из десяти воплощений иранского Вертрагны была чудесная птица Варагн, в котором трудно не услышать наши слова Вран и Ворон, – то есть птицы посвященной Одину. Так опять замыкается мировой круг. Тор и Один есть – разные боги. Но выходит что и в том и в другом персонаже есть память о нашем Отце. Теперь понял к чему я веду?
- Ну... – пробубнил я – Не совсем... Совсем не.
- Я говорю это все к тому, Мишка, что невозможно отследить конкретного бога в пространстве и времени. Боги подобны многим чернильным пятнам растворяющимся в воде. Границы их расплываются, накладываются друг на друга, и ты уже не можешь понять, где кончается один бог, и начинается другой... . Тебе кажется, что ты отслеживаешь одного бога, но вдруг в какой-то момент его имена, прозвища, черты, функции, атрибуты, разделяются и множатся на разных персонажей, потом снова сходятся но уже в причудливом, подчас неузнаваемом виде. Слишком много лет работал “испорченный телефон”.
- Ага, понял. – Кивнул я. – А наша-то гостя тут причем?
- Да я как раз к этому веду. – Дед провел рукой по усам и внимательно на меня. – Дело в том, что наша сегодняшняя гостья глава очень древнего ордена, чье основание теряется в глубине веков. У них есть свои обряды, и свои свято чтимые традиции. Так же как мы, они верят в нашего отца Перуна. За одним, хм, небольшим исключением...
- Каким?
- Ну... видишь ли... – Дед странно мялся, потом собрался с духом и отрубил – короче говоря, клан, старейшая которых сегодня придет ко мне в гости, считает... Короче они считают, что наш Перун – это баба.
- Чего-о?! – Вытаращился на деда я.
- Да вот того. – хмыкнул дед. – Истоки основания их ордена теряются в глубине времен. Возможно он не менее древний чем наш. В нем состоят только женщины. Сами себя они называют Вальркьёсы* – Избирательницы Мертвых. И уж я тебе скажу, мало кто как они умеют переводить людей в навоз... Мы называем отца Перуном, а они зовут его Перунницей и Фьоргун. Мы зовем отца Черным, а они зовут его по-женски на индостанский манер – Кали. Зовут Махамой – Великой Матерью. Зовут Ди-метиир (Деметра) – Землей-Матерью. Зовут Макошью – плетущей, и Варуной – окружающей. На плетении они вообще надо сказать малость повернуты, это их пунктик, сплести интригу, обмануть, поймать в ловушку в сеть, обвить хлыстом. Очень специфическая у них манера боя, мда...
{прим. Нам это слово чаще известно в более новой форме, – “валькирии”.}*
- Так, деда, деда! – Заволновался я. – А кто прав-то? Мы или они? Перун-то, неужто?..
- Каждый считает что он прав, – развел руками дед. – Немало я тебе скажу, Варягов и Вальркёсс, в старину друг-друга порубили, свою правоту выясняя. Ведь бывало до ножей доходило. Услышат наши варяги как эти боевые девки свою Великую Мать славят – святотатство, и пошли друг-друга шинковать. И наоборот. Сейчас такого уже нет, но отношения все равно сложные. Недолюбливают наши ордена друг-друга, на так сказать, идеологической почве, хоть и бывает сотрудничают. Это я, вишь, такой широких взглядов либерал. Потому наверно в этой глуши и оказался... – Дед вздохнул о чем-то своем. – Если бы какие наши варяги узнали кого принимаю, – горлопанства бы было...
- Да вот, еще – Дед быстро глянул на меня. – Я ж тебе сказал что эти вальркьёссы на плетении и путах помешаны?
- Ага. А чё?
- Ну так у них и имена соответственные. Ту которая к нам придет, у неё родовое имя от слова “путать” – Путана. Так ты не вздумай ржать.
- А чего ржать-то? – Удивился я.
- Хм... Вот и хорошо что не знаешь. Вырастешь – поймешь. Но и тогда – ржать не вздумай. Понял?
- Нет.
- Ну неважно, ты главное обещай не ржать и не шутить на эту тему. А то ж она отрубит тебе бошку сгоряча, и я ничего не успею сделать. Обещаешь?
- Обещаю.
- Вот и ладненько.
- “Полтора землекопа”. – Именно эта мысль первая мне пришла в голову, когда я впервые увидел двух дедовых гостий. Их было двое, и приехали они засветло. Дед открыл калитку и во двор вошли...
Первой вошла высокая стройная женщина в сером приталенном плаще. Её седые волосы были зачесаны назад, и собраны в хвост стянутый так сильно, что наверно женщине должно было быть больно. В лице гостьи не было возраста. А рядом с ней, чуть позади, как раз и шла та самая “половинка землекопа”, ростом дай бог чуть выше пояса взрослой, девчонка в фиолетовой куртке и вязаной шапке, из под которой буйно произрастал вихор непокорных русых волос. Женщина как вошла сразу взяла весь двор одним спокойным взглядом, а девчонка быстро расстреляла глазами, – щелк-щелк-щелк, чисто фотопулемет.
Я не очень понимал, как себя вести, поэтому решил, что лучше будет добрать солидности. Встал, пошире расставил ноги, а большими пальцами рук зацепился спереди за ремень, и преисполнился спокойного достоинства. К сожалению, поскольку я стоял слева от калитки, а дед справа, то гости повернулись именно к нему, а к моему величавому достоинству оказались спиной, от чего оно вышло маленько невостребованным.
- Здравствуй Глеб, – Сказала высокая женщина, и я глядя со стороны на лицо деда вдруг с удивлением увидел, как тот расплылся в совершенно несвойственной для него широкой улыбке, на мой взгляд даже несколько глуповатой.
- Здравствуй, Альда. – Дед взял протянутую ему руку, и пожал её, но не по мужски равным рукопожатием, а держа свою ладонь снизу, а поскольку дед при это еще и поклонился, то мне показалось, что еще чуть-чуть и он клюнет ладонь женщины сверху как заправский жентельмен из какого-то смутно воспомянутого мной старого черно-белого кино. Но без этого, впрочем, обошлось.
- Здравствуйте дядя Глеб, – Мелодично пискнули стоявшие рядом с женщиной “пол-землекопа”, и тряхнули головкой, отчего русые волосы торчащие из-под шапки всколыхнулись на плечах.
- Здравствуй, Русанка. – Ответствовал дед.
Так я узнал имя живчика в шапочке.
- А это что за кутенок? – Спросила женщина, и сделав полоборота обернулась на меня. В голубых её глазах был спокойный, интерес. Глядя на неё я почему-то подумал, что её улыбка и глаза живут отдельно.
И все тут же повернулись ко мне, и эта мелкая Русанка, и сам дед, отчего я почувствовал себя неловко. Это мне не понравилось. А еще мне не понравилось, что меня назвали кутенком, – это ведь, если без приукрас, хоть и звучит ласкательно, а означает просто – щенок.
- А это Мишук, – Объяснил женщине дед. – Ученик мой.
- О, – быстро глянула на деда женщина – решил тряхнуть стариной?
- Что-то вроде того, – Пожал плечами дед, и обратив ко мне свое внимание облагодетельствовал советом – поклонись, балда.
Я спохватился, и отвесил женщине поклон. Это был воинский поклон, без опускания глаз, так дед учил меня являть вежество при встрече с достойными воинами, которых я правда еще ни разу в своей жизни пока не видел. А вышло, что впервые оттачивать свое знание этикету, мне пришлось на женщине; и это было странно мне. Помедлив мгновение, я поклонился так же и русоволосой кнопке.
Женщина едва заметно кивнула мне в ответ, а кнопка поклонилась мне головой вровень.
- Прошу в дом, – гости дорогие, – сказал дед.
Женщина двинулась в дом, и за ней двинулась её кнопка, и с сам дед. И я с облегчением потрусил за ними следом, решив что все уже обошлось.
С момента появления гостий на дворе, Курбат- волосатая туша все время ошивался рядом с ними. И сейчас, пока все шли к дому пес бежал рядом с кнопкой усиленно виляя хвостом и бросая на девчонку томные просительные взгляды.
- Курбатик! – Сказала кнопка, и остановившись почесала пса одной рукой за ухом, а второй где-то под пузом, отчего зверюган тут же потерял все остатки достоинства, сел на задние лапы, потом повалился на бок, обнажая светловолосое пузо, и довольно запыхтел. Не прекращая чесать сладострастно сопящего Курбата, кнопка обернулась ко мне стрельнула глазами, и быстро показала мне язык.
И бросилась догонять Деда с Женщиной.
Я покумекал, вспомнил все что дед успел мне за день обрывочно рассказать о валркьёссах и их обычаях, вроде там ничего о таких странных приветствиях упомянуто не было. И выходило, что язык мне показали просто так – в качестве дразнилки. Ну погоди ты у меня...
Когда Женщина, дед и кнопка зашли внутрь, я затворил за ними дверь. Курбат остался во дворе, там где его сразила девчачья ласка, и грустно глазел на меня.
Тьфу!
Дед с Путаной уединились, по каким-то своим секретным делам... А мне дед перед этим сказал – развлекай гостью. Это он про кнопку с косичками. Но вот я теперь и развлекал, да. Ходил с ней по дому, показывал всякое. Страсть мне эта девка не понравилась. Тараторит громко и много, и все время со всякими издевательскими ехидствами. А сама нескладуха, худа да костлява, наверно оттого в ней и яду было так много. Только вот глаза красивые, – как прозрачная вода в теплом море. Распахнула – будто два озерца. Я уж почти её глазами залюбовался, но тут она опять какую-то гадость сказала.
Короче, дед сказал – развлекай гостью. Как только дед хлопнул дверью на втором этаже, кнопка тут же нахально развернулась ко мне и сказала:
- Ну, слышал чего дед приказал? Развлекай меня.
Я тут и растерялся от такого нахальства.
- А... Чем развлекать-то?
- Это ты меня спрашиваешь? – Взмахнув ресницами театрально удивилась девчонка. – Ты здесь живешь, тебе виднее.
- Ну... – замялся я, лихорадочно соображая, и одновременно злясь на деда; – вот уж удружил он мне – ну, это... Можем пойти во двор, с Курбатом поиграть. С ним подраться можно, и верхом поездить.
- Вот еще – фыркнула кнопка, – мне с собакой бороться. Она же мне одежду грязными лапами испачкает, и обслюнявит все. Я же девочка! Кто же такое девочке предлагает? Давай что-то другое предлагай.
- Ну... У меня кубик-рубик есть.
- Ух ты, целый кубик-рубик! – Вроде бы восхитилась кнопка, но слова были восхищенные а интонация будто кто-то уксус разливал – Не, кубик не хочу.
- Планшетный компьютер у меня есть. Хочешь? – Спросил я. – Только там в основном тоже... уроки, и логические задачки всякие.
- Интернет в нем есть?
- Интернета нет. – Помотал головой я. – Мне дед только под своим присмотром включает.
- Мда... Богато живешь. Чего еще есть?
- Ну... – Я замялся. – А хочешь свой пистолет и винтовку покажу?
- Давай! – Вспыхнула на миг озерами-глазищами кнопка, но тут же опять приняла высокомерно-скучающий вид. – Раз уж ничего другого у тебя нет...
- Пойдем! – Я обрадованно повел кнопку в соседнюю комнату к шкафчику где хранилась моя малокалиберная зброя. Хоть чем-то её удалось заинтересовать, а то уж с меня семь потом сошло... –
- Вот, – я открыл скрипнувшую дверцу, и показал девчонке свою ТОЗовку, стоявшую прикладом вниз, рядом с несколькими коробками патронов.
Кнопка подошла и сунула свой нос внутрь.
- Что это за допотопная фузея? – разочарованно оттопырив нижнюю губу протянула кнопка. – Тоже мне, кармультук. Где у неё фитиль-то надо поджигать? А пуля небось, с дула шомполом заряжается?
- Нет у неё фитиля, – мрачно буркнул я. – У меня появилось смутное ощущение, что надо мной опять потешаются.
- Ты её из музея что ли утянул? – хихикнула кнопка, мелко затряся косичками. – Вот лично у меня винтовка, – “Ругер ЭсАр-22”, полуавтомат, магазин на 25 патронов, планка Пикатинни по всей длине цевья и ствольной коробке. Я для близкой стрельбы на ней ставлю коллиматор Эотех, а для дальней – оптику от Люпольда...
“Вот ведь ехидна” – подумал я.
- Ну, давай теперь пистолет показывай. – Повелительно махнула рукой и косичками пигалица.
С мрачным видом я достал из шкафчика коробку с верным МЦ. Моя душа была предчувствием полна.
- Мда-а... – Сочувственно протянула кнопка, когда я открыл коробку. – Можешь и не доставать. Вот у меня лично пистолет “Беретта Неос”...
Это название произнесенное девочкой мне не было знакомо, как и предыдущее, но по хвастливому тону я понял, что это тоже что-то превосходно-пафосное, и с планкой Пикатинни по всей длине. Мне стало завидно, а еще обидно за себя, и за деда.
- Я и из этого метко попадаю, – буркнул я.
- Ой, – всплеснула руками кнопка – дак из мелкашки-то чего не попадать. А вот центробоем стреляешь?
- Не, – помотал головой я. – Дед говорит что я еще ма... что мне еще рановато.
- Мал ты еще короче – безжалостно подытожила кнопка.
- А ты уже центробоем стреляешь? – Пожираемый осознанием собственного несчастья спросил я.
- Да... – набрала воздуха в грудь пигалица, но потом выдохнула, – тоже еще нет. – Но матушка-Альда говорит, что скоро уже начну. А мне не скоро, мне уже сейчас хочется.
- И мне! – Я вдруг почувствовал к кнопке неожиданный проблеск симпатии. Во-первых потому, что у неё оказались чаяния похожие на мои, а во вторых – оттого что не во всем значит, она меня в жизни обскакала, и вообще – оказывается и её тоже можно было смутить.
- Ладно, убирай свои самопалы, – повелительно махнула рукой кнопка. – Пойдем на улицу с Курбатом играть.
- Так ты ж не хотела, – открыл рот я. – Платье, вона, боялась испачкать.
- Нет, – печально подняла очи долу пигалица, с выражением полной безнадежности на лице, (и я подумал что этот жест она наверняка подглядела у кого-то из взрослых), – не получится из тебя ни Роланда ни Амадиса.* Не хотела, а перехотела. Настоящий кавалер не должен спрашивать у дамы причин по которым она изменила планы, он должен радоваться.
- Чему радоваться? – Не понял я.
- Всему, что исходит от дамы.
- Ага. – Кивнул я, решив не ввязываться в спор. – Пойдем?