Из всей этой бойни четко запомнились лишь эти три момента. Мои сладкие восхитительные первенцы. Хрясь, вжик, бум, бамс, хрясь, вжик, бум, бамс. Я не спеша двигался по переходам крысятника, направляясь в детскую и тронный зал. Крысы все перли и перли, а я их кромсал и кромсал. Вот так и шел. Спереди живые твари, сзади мертвые. Несколько раз неожиданно вспыхивавший голод я утолял прямо на ходу. Все как всегда. Горю на работе. Некогда сесть и спокойно перекусить. Все кусочками да всухомятку.
Чпок, чпок, чпок… — это я начал колоть крысиные яйца. Э, сколько их. Так я провожусь тут до утра, а мне еще троллями заняться надо. Выпустив из пасти струю огня, и удовлетворенно оглядев содеянное, я проломил стену в тронный зал.
Крысиная красотка сидела как и тогда, на троне — прилипла что ли? — но на этот раз в окружении бронированных головорезов, направивших на меня свои колуны. Гвардия, мать их. Я нарочито медленно двинулся вразвалочку к королеве, а она взглянула в мою сторону, и низким красивым голосом произнесла: “Я освобождаю тебя от химии, Скок”, при этом что-то перерезав ритуальными серпами в воздухе перед собой. В ту же секунду гвардейцы кинулись на меня, а я набрал побольше воздуха, что бы противненько так ей ответить “ Хо-хо-хо”, но не тут то было. Крысиные колуны с легкостью прошивали мои доспехи, вонзаясь в тело и выжигая его изнутри. “Ай-ай-ай” — позорно завопил я и грохнулся на пол.
Взмыв под потолок и с разочарованием посмотрев на себя, лежащего на полу, пузом кверху, задрыгавшего сначала ручками, потом ножками, а затем и вовсе успокоившегося, я приуныл. Руки на груди, ноги согнуты в коленях. Тьфу! А где гидравлика, сферическое зрение, разгневанный бука на броне? Ничего нет! Я выглядел как самый обыкновенный человек. Красивый, конечно, но человек. Решительно поискав темный засасывающий туннель с белым светом на конце и ничего не найдя, я в сердцах хотел было сплюнуть — “и здесь обманули!” — но с огорчением обнаружил, что и слюны у меня нет. Эх, даже душу отвести нечем.
— Ну, стерва, мы еще встретимся, — бросил я на прощание отвратительной королеве и понесся к Водопаду. А вслед мне раздалось такое гнусненькое “Хо-хо-хо”. Смотри-ка, и в правду стерва!
Я помчался к Марице в надежде найти какой-нибудь способ сообщить ей, что пал смертью храбрых, но и после этого готов чем могу служить своей Семье. Пронзая все преграды, я быстро нашел ее, а она… Она танцевала для Старика. Я так и знал! А этот старый…
А что это за шаги такие на лестнице? Это нас арестовывать идут?
Кто-то быстро приближался со стороны Водопада к моему дозору. Смахнув с себя остатки сладких грез, я бесшумно перебежал в тень и затаился, намереваясь наконец-то узнать пароль. В пещеру вбежал Крюк, мой знакомый из Светящейся Воды.
— Пароль! — истошно завопил я, выпрыгивая прямо перед ним.
— Йошкин дрын, — вскрикнул он в ответ и побелел как плесень.
— Проходи, — я отошел с дороги, до крайности довольный произведенным эффектом.
— Спасибо, спасибо, Скок, — горячо зашептал Крюк, — я теперь твой должник, до конца дней не забуду., - и унесся в сторону своего дома, оставив меня размышлять о странностях пароля и крюкова поведения.
Интересно, кто такая йошка, и зачем ей дрын, и почему это, спрашивается, Крюк стал моим должником, или это я его так напугал, что он мне обязательно отплатит тем же? О Боги, ну а теперь-то кто? Из туннеля вновь раздался топот, теперь уже многих ног, и очень не понравившиеся мне крики: “Нет, не уйдет”, “Там на дозоре Скок, а Крюк пароля не знает”, “ Ну все, попался, голубчик”. Выслушав все это, я с невозмутимым видом занял первоначальную позицию и вновь с истошным воплем “Пароль!” выскочил перед бегущими. Надзирающий за порядком рухнул замертво, а прибежавший с ним Рыжик пролепетал: “Плошкин хват” и медленно осел на землю. Ну, конечно, плошкин хват, а не йошкин дрын. Какая плошка без хвата, а вот йошки я никакой не знаю. Мда, провел меня Крюк, ой провел.
— Ты что, сдурел, Скок? — заорал пришедший в себя Рыжик, — От твоих шуток окочуриться же можно.
— Живой, — я попинал не приходящего в сознание Надзирающего. — Во всем должен быть порядок. Знаешь пароль — проходи, не знаешь — извини подвинься.
— Вот именно, где Крюк?
— Какой Крюк? — я сделал большие глазки.
— Сюда бежал Крюк из Светящейся Воды, мы гнались за ним. Он никуда не мог деться.
— Опаньки, — возмутился я, — пока вы тут из себя испуганных пигалиц изображали, кто-то в туннеле спрыгнул с потолка и побежал обратно к Водопаду. Не мог же я бросить пост на вас, бесчувственных, и кинуться за ним вдогонку. А теперь все, пока. Подозорил и хватит. Меня сам Старик отпустил отдыхать, — заверил я Рыжика и безмятежно пошел домой.
Глава 7
— Вставай, лежебока, — Одноглазый бросил мне в лицо зазевавшегося буку.
О Боги! Ну почему он всегда так беспардонен и однообразен. А ведь как чудесно выглядели его мозги на полу в том моем восхитительном видении.
— Я на тебя обижен и никуда не пойду, — я демонстративно отвернулся от Одноглазого.
— А я тебя никуда и не зову. Нас с тобой Старик посылает в Храм. Быстро собирайся и пошли. Раньше выйдем, раньше придем.
— Что, так плохо? Ничего не решили? А розовой чешуйки мне Старик не передавал? — засыпал я вопросами Одноглазого.
— Какой чешуйки, Скок? Ничего не передавал. А решить… что мы могли решить? Просто так крыс не победишь. Пусть бюрочлены что-нибудь придумают. Зря, что ли, мы их кормим? Может, порчу нашлют какую, или просто совет дадут.
— Да, да, жалобу богам пошлют, — перебил я Одноглазого.
Учитель поморщился, но ничего не сказал.
Мы скоро и без приключений миновали дозор Светящейся Воды. Проходя через пещеру, я поискал глазами следы мозгов Одноглазого, но ничего не нашел. Затем мы быстро дошли до Дозора Водопада, границы владений Водяных. В принципе задание выглядело очень простым. Пройти стремительным маршем скальными проходами через дружественные владения Светящейся Воды, далее под Ледяной горой, пересечь в узком месте Ущелье-В-Сторону-Обители-Троллей, а там туннелями до Храма рукой подать. Но тут случился затык. В дозоре Водяных стоял не кто-нибудь, а Крюк. Причем люди Светящейся Воды караулят границы по двое. Так вот, увидев нас, напарник Крюка сказал: “Во как”, - поднялся и ушел, а сам Крюк сделал незаметный жест рукой, притормозите, мол.
— Как живете, соседушки, — нарочито громко поприветствовал дозорника Одноглазый, — а мы вот в гости к вам.
Крюк заглянул в туннель, посмотрел вслед быстро удаляющемуся напарнику, и сказал:
— Ой, не думал я вчера, Скок, что должок-то так быстро тебе отдам. Не ходил бы ты в деревню-то, Скок. Женить тебя там хотят. Видишь, как Топотун быстро побежал? За братьями Залетухи побежал. Беременна Залетуха-то. От кого, надо объяснять, а Скок?
— Вот дура! Как же ее угораздило-то, — моему возмущению не было предела, — Ну что за люди, ну как так можно! Если не умеешь танцевать без последствий, то чего лезешь-то.
Вот это был удар, так удар. Все, кранты. Вход к людям Светящейся Воды мне теперь закрыт, причем навсегда.
— Ну, Крюк, спасибо, рассчитались. Что делать-то будем, а Одноглазый? — сам я ничего придумать не мог. Подлый поступок Залетухи полностью выбил меня из колеи.
— Чтобы у тебя танцевалка отсохла, Скок. Это уже невыносимо. Столько проблем из-за такой ерунды. Пойдем по дну ущелья до Ледяной горы, а там есть проходы к Храму. Спасибо, Крюк.
— Ой, не советую вам идти по ущелью-то. Ущелье из деревни хорошо просматривается. Братья-то Залетухины на все пойдут, чтобы изловить тебя, Скок, на своей земле, — снова помог нам Крюк.
Одноглазый прожег меня взглядом, развернулся и пошел обратно в сторону Водопада. Я еще раз поблагодарил Крюка и побежал догонять разгневанного учителя.
— Ладно тебе, Одноглазый, с кем не бывает, — начал оправдываться я.
— Со мной не бывает, со Стариком не бывает, много с кем не бывает. В такой момент, когда дорого каждое мгновение, ты… Ай, ладно. Есть у меня одно зелье, Скок. Как-нибудь я тебе его скормлю. Давно надо было, да все жалел тебя…
— Эй, послушай, давай просто вылезем в ущелье, осмотримся, как там и что. Может, от камня к камню, от камня к камню…
— Вот что, танцор, ты сейчас просто пойдешь от камня к камню, но не в Храм, а домой, а я и без тебя справлюсь. Иди, повеселись с пигалицами. Тебе всего несколько дней жить осталось, — Одноглазый был явно расстроен. Вот так всегда. Я-то здесь причем?
— Что это ты на меня-то попер? Иди, Залетуху ругай. Она беременна, а не я. А если у нее братья такие глупые и за сестрой не смотрят, то Скок здесь при чем? Давай выйдем в ущелье, и не будем препираться по пустякам, — сказал я и решительно полез в ближайшую расселину. Выбрался наружу и, не останавливаясь, полез вверх по стене. Выше сидишь — дальше глядишь. Братьев Залетухи отсюда, конечно не видать. Но сомнений нет, окопались у всех удобных отверстий и смотрят, где это там Скок ходит. Уроды. У семи братьев сестра без…э…без…э…с животом. Вот.
Одно неплохо. Дите будет красивым, в меня, и сильным. Уж больно Залетуха отплясалась хорошо. Долго потом никак отойти не могла.
Закружил я ее прямо в ущелье, недалеко от Светящейся Воды. Начали с классики, с вальса. Тихо, нежно, без выпендрежа. Денек выдался на загляденье. Даже волосатые птицы не мешали. Я солировал, она была на подтанцовках. Сердце мое радовалось, а ее громко отбивало ритм. Вдруг она выскользнула и говорит: "Скучно как-то. Баланду давай!" Баланду-маланду. Терпеть не могу этот латинос. Особенно, когда кричать "Айя-яй!" надо. Но с малолеткой разве поспоришь? Если у них что модно, то все! А главное чем танец хуже, тем им, шантрапе, лучше. Что мне оставалось делать? Затряс бедрами, она через десяток тактов громко замурчала, и я уж было раскрыл рот, намериваясь айяякнуть, как тут такое началось! Со стороны Обители Троллей раздался жуткий вой в мгновения выродившийся в нарастающий рокот. Земля задрожала, со стен посыпались камни. Залетуха вцепилась в меня всеми когтями и громко завизжала: "Круто! Круто! Круто!", да и обмякла вся. Слава Богам не дала опозориться. Успела. Я быстро сложил манатки, подхватил пигалицу и шмыгнул в ближайшую щель, бросив Залетуху на пол. Та ожила на пару стуков, с потусторонней улыбкой посмотрела на меня, пробормотала давно уже привычное: "Такого еще никогда" — все они одно и то же говорят — закатила глазки и обмякла. Я же высунулся в щель и припал носом к земле. Грох, трясясь всем телом, бился в конвульсиях перед Тупиковой Стеной. Внезапно скалы пред ним разверзлись и ночь выплеснулась из гор, ослепив меня, а грох, издав ужасающий оглушительный вой, прыгнул навстречу ввалившимся в Долину троллям, и наступила Внезапная Ночь, дающая врагам рода человеческого возможность безнаказанно шастать по ущельям днем. Грох с шумом унесся в Сторону Обители, а тролли громко гукая последовали за ним, унося за собою Ночь. Я потрясенно уселся на что-то мягкое, оно зашевелилось, я подскочил вверх, больно стукнувшись головой и обнаружил Залетуху. "Ну ее, баланду, — промурчал я, — давай лучше Спокойной ночи, малыши". Она улыбнулась в ответ и прильнула ко мне.
Спокойной ночи, малыши — было ошибкой. Уйди я тогда, оставь Залетуху греть камни и сейчас бы не было проблем. Боги дали мне знак в виде троллей и гроха, прервав меня, но я оказался слеп. Или знак слишком туманен и запутан. Второе скорее всего.
Рядом со мной, пыхтя, обосновался Одноглазый. Я посмотрел вдоль ущелья в сторону Света, посмотрел в сторону Тьмы, опять в сторону Света и сказал:
— Что ты видишь вооон там, Одноглазый?
— Гроха, бредущего сюда.
— А куда бредет грох, достопочтенный учитель мой?
— Я думаю, в Обитель Троллей, что ему делать в ущелье-то? — ответил Одноглазый.
— А разве нам не по пути?
Одноглазый вздрогнул и потрогал свою пустую левую глазницу.
— Ты же знаешь, Скок, я один раз уже попробовал.
— Ты рассказывал, что дразнил его, и он видел тебя в момент прыжка. А сейчас мы замрем и прыгнем ему на спину, спрячемся в его густых лесах, и бегом-бегом к затылку. За затылок-то он себя укусить не сможет.
— У него есть лапы, Скок. И он может ими чесаться, — никак мой учитель боится?
— Одноглазый, у нас есть хороший шанс погибнуть в пасти гроха и таким образом, спастись от крысиных колунов. Сам говоришь, что через несколько дней мы все равно умрем. Давай на счет три. Раз, два…
Одноглазый вдруг как-то почернел лицом и схватил меня за руку.
— Скок, подожди, — нервно облизнувшись, попросил он, — прыгаем на счет три или раз, два, три и прыгаем?
— На счет три. Раз, два…
— Я слишком стар для всего этого дерьма, — пробормотал почерневший Одноглазый, и мы прыгнули в густые заросли проходящего под нами гроха.
Мох, мох, мох. Длинный, цепкий, противный мох, обвивающий округлые корни высоких, острых, душных трав. Мрак, мерзость, вонь и запустение. Изредка с громким писком мимо проносились черные тени. Джунгли шуршали, вздыхали и шептали о Смерти. Шаг влево, шаг вправо — разницы никакой. Я заблудился сразу же и навсегда.
К тому же грох оказался крайне неуравновешенной личностью. Его болтало при каждом шаге из стороны в сторону и меня очень быстро начало тошнить. То ли от качки, то ли от вони и духоты. Осторожно раздвигая стебли, я сделал попытку пробраться к голове демона, готовый при первом же признаке опасности упасть носом в мох. По правде говоря, мне следовало вообще никуда не ходить, а все время лежать, в крайнем случае ползти, но я смелый — я шел. Пару раз грох падал на задницу и начинал чесаться. А однажды, даже попытался выкусить меня, но не достал. Не обращая внимания на бесчисленные опасности, подстерегавшие меня на каждом шагу, я упорно двигался вперед и через некоторое время был вознагражден — впереди мелькнул силуэт учителя. Мелькнул и скрылся в сумраке леса. Я бесстрашно поднялся с карачек и окликнул его:
— Эй, Одноглазый, подожди!
Но учитель не услышал меня. Немудрено, в этих плотных травяных джунглях себя-то не услышишь, не то что взывающего о помощи друга…
Впереди раздался оглушительный безумный хохот, дрожь пробежала по травам и по мне. Кто-то пискнул под ногами, и тут же дал стрекоча. "Ты наш-ш-ш" — в ответ прошуршали смертоносные стебли и наклонились ко мне. Это было уже слишком и я, мужественно взвизгнув, бросился вперед, не разбирая дороги.
Одноглазый, зараза, бросил меня. Заманил в ловушку и оставил здесь умирать. Я как чувствовал, не хотел лезть на гроха, но он уговорил. Одного не пойму, зачем ему нужна моя смерть? Зачем? Бессмыслица какая-то! К Марице приревновал, что ли? Или к Старику? Гад, гад, гад! Зараза! “Чтобы тебя сплющило”, - проклял я предателя. Как там Железяка из людей Травы рассказывал про девять принцев из Смолы? Предсмертное проклятие смоляных принцев всегда сбывается! А чем я хуже? Полубог всё-таки. Вот и Одноглазый у меня был, а у них Однорогая. “Чтобы у тебя ноги истончились и вытянулись. Чтоб ты поджарился. Чтобы у тебя нос до земли вырос и мешал при ходьбе. Чтобы…” — зачем это я про нос ввернул? А, чтобы после моей смерти ни одна пигалица к нему и близко не подходила.
После девятого или десятого проклятия дорогому учителю я обнаружил его. Одноглазый стоял, покачиваясь, среди трав и, не мигая, смотрел на меня. Но, боги, как он изменился! Похоже, кто-то перестарался с проклятиями. Не справившись с шоком, я закрыл глаза и крепко задумался.
Я всегда знал, что способен на многое, если хорошенько разозлюсь. Одна из моих отборных пигалиц, Лисичка, утверждает, что физически чувствует злость, исходящую от меня и собирает ее в коробульки, до очередных Бабских войн. Всё это, конечно, здорово, и всегда льстило мне, но внезапно открывшаяся мощь моих проклятий просто не лезла ни в какую нору. Я что, теперь и ругнуться от души не смогу? Я еще раз внимательно посмотрел на Одноглазого.
Сомнений быть не могло. Передо мной стоял учитель, но он сделался много ниже ростом, осунулся, похудел и почернел. Ноги его невероятно истончились, и он грустно опирался на длинный нос, воткнутый прямо в мох.