Мисто так не думал. Пытаясь увидеть будущее, он почувствовал, как его меховой ползание. Он почувствовал гораздо более продолжительное путешествие вперед, более сложную и опасную путаницу, чем Ли мечтал, прежде чем он снова добрался до Калифорнии, чтобы потребовать сокровища. Частичные проблески Мисто в будущее часто напоминают заброшенную лысую воду, видимую всего лишь на мгновение: тень носа или спиральной линии, скрытой за счет волн. Теперь жёлтый томовал молиться за старого грабителя поезда в пути, который впереди; Он молился, чтобы Ли мог найти новое сокровище, более нежное, чем когда-либо представлял Ли.
2
ДРИФТИНГ На ветру, просматривающем окно больницы у Ли и врача, желтому тому стало скучно ждать. Ли надел рубашку, но двое мужчин были глубоко в разговоре. Ли засмеялся, глаза старика сверкали какой-то шуткой, которую ему сказал доктор. Мисто снова поднялся на крышу, задумавшись о длинном кругосветном путешествии, которое привело их туда в Спрингфилд, задаваясь вопросом, каким образом судьба подтолкнет Ли сейчас. Кошка тихо прошипела, зная, что преступление Ли в Калифорнии еще может быть обнаружено.
Когда в Блайт Ли совершил грабеж по заработной плате, он в течение часа выплыл на две сотни миль, пьяный и беспорядочно в казино Лас-Вегаса. Какие еще свидетели его присутствия там, кроме полицейских, которые его арестовали, забронировали и посадили в тюрьму? Ни в коем случае он не мог быть в двух местах сразу. На машине было четыре часа езды и мало шансов, что он мог летать. Это было в 1947 году; несколько коммерческих авиакомпаний, которые начались после войны, летали только между более крупными городами.
А маленький самолет? Частные самолеты в этом районе. В ту ночь не было записи о двухместном сапоге, покидающем пустынный город Блайт, крыла над рекой Колорадо между низкими горами. Призрачная кошка путешествовала с Ли, согретым успехом старика, украденными деньгами, которые были гнездом яйца Ли на всю оставшуюся жизнь, в течение любого времени, которое он оставил, когда он был затянут эмфиземой.
В Вегасе Ли рассчитывал на несколько месяцев в тюрьме, чтобы освободить его с большим федеральным временем, приговоренным к его условно-досрочному освобождению, и вернуться на свою фермерскую работу в Блайт. Он не хотел оставаться на работе. Он хотел выкопать деньги сразу и отправиться в Мексику, потерять себя через границу. Почему федералы будут искать его, когда у них уже есть человек, который, похоже, совершил грабеж, побег Ли создал для этой работы? Когда они уже нашли мертвого заключенного в разрушенном грузовике с некоторыми украденными деньгами?
Ли никогда не думал, что в тюрьме в Вегасе его легкие станут такими плохими, что его отправят обратно в Калифорнию, где они будут находиться в тюрьме округа Сан-Бернардино, а через несколько дней отправятся в новое федеральное медицинское учреждение в Миссури, план созданный его офицером по условно-досрочному освобождению и медицинским офицером округа Сан-Бернардино, доктором Лу Томасом. Мисто растянулся невидимым на книжном шкафу в кабинете Томаса, удивленном интервью, но обеспокоенным Ли.
Доктор Томас был мягким человеком с истонченными волосами, высоким лбом над очками без очков. Сняв очки, он протер глаза и спокойно взглянул на Ли: «Эмфизема довольно суровая, Фонтана». Томас посмотрел с Ли на младшего офицера по условно-досрочному освобождению, ожидая, что он возьмет на себя инициативу.
Джордж Райгор был, может быть, тридцать, здоровее, чем дородный врач. Хрустящие коричневые волосы обрезались коротко, злобное тело и глубокий загар, одетый в его обычный костюм, белую рубашку и галстук. «Эта полевая работа, - сказал Рэгор, - вождение для сборщиков, пыль не помогла вам. Я чувствую отчасти ответственность за это. Хотел бы, чтобы ты что-то сказал, Ли, мы могли бы найти какую-то другую работу. Разве вы не думали связывать бандану, чтобы дышать? »Он посмотрел на Лу Томаса. «Могут ли они что-нибудь сделать для него в Спрингфилде?»
«Они не могут вылечить вас, - сказал Томас Ли, - но они могут лечить симптомы, одышку, кашель. Научите вас, как дышать по-другому, как принимать больше кислорода. Спрингфилд заботится о мужчинах, мы отправляем туда федеральных пациентов со всей страны ».
Он взглянул на Рэгора: «Я сделаю рекомендацию, я позвоню сегодня утром на допрос». Но затем они посмотрели на Ли, их выражения изменились таким образом, что Ли не очень понравился.
«Раньше я останавливался у офиса ФБР, - сказал Рэгор. «Вы хотите поговорить о ограблении почты Блайт?»
Ли посмотрел на Рейгора, озадаченный: «Я слышал об этом в Вегасе. Я слышал, что они нашли парня, что он сорвал его машину в канаве или что-то в этом роде.
Рэгор сказал: «Бюро нашло тело в разрушенном грузовике, у основания каньона. Имя Гая было Люк Зиглер. Вы знали его?
Ли покачал головой. «Его фотография была в газете. Нет, я не знал его. В газете говорилось, что он сидел в тюрьме.
«Пока вас отвезли обратно в Калифорнию, - сказал Рэгор, - я побежал к Блайт и поговорил с вашим боссом. Джейк Эллсон сказал, что вы ушли в отставку, начав день грабежа. Сказал, что вы не ушли с работы, сказал, что вам просто нужен перерыв, отдых на несколько дней. Он сказал, что не знал, куда вы пошли, сказал, что он не нянчит своих сотрудников.
Среди книжных полок Мисто нервно поднялся и начал шагать. Ли не нуждался в этом, ему не нужно было допроса. Когда он двигался за доктором Томасом, он позволил слабому бризу коснуться человека. Томас вздрогнул, отвлекся и огляделся. Когда он ничего не увидел, он снова успокоился.
Напротив, Райгор откинулся на металлическом стуле, пристально глядя на Ли. Джейк прикрыл тебя, Фонтана. Он знал, что тебе не разрешили покинуть государство. Энди знал это. Он изучал Ли, нахмурившись. «Если бы вы заняли эту должность, вам лучше сказать нам сейчас. Это будет легче для вас.
Ли посмотрел на него безучастно: «Как я могу ограбить почту Блайт? Я был в Вегасе, когда это случилось. Я читал газеты, грабеж был той же ночью, когда меня арестовали. И почему, даже если бы я был в Блайт, я бы взял федеральную работу и уволил свое условно-досрочное освобождение? »
« Прежде чем я покинул Дельгадо-ранчо, - сказал Рэгор, - я посмотрел в твою каюту. Нет одежды в ящиках или в шкафу. Я разговаривал с некоторыми сборщиками, но я не многому научился. Взгляд Райгора был упрям; Ли не думал, что он оборвется.
«Я остановился у армейского аэродрома, - сказал Рэгор, и это привело Ли к толчке. “Есть несколько частных самолетов в Блайт, чтобы доставить вас в Лас-Вегас. Не так много действий после окончания войны, и армия закрыла поле. Почтовые власти проверили, что небольшие самолеты вылетают той ночью, но ничего не нашли. Возможно, какой-то пилот-ловушка направился на раннюю работу, - сказал Рейгор, наблюдая за Ли. «Никто не записывает эти полеты». Больше не сказал Рэгор, он больше не продвигал его.
Ли подумал, может быть, Рэгор пожалел его, оскорбительную идею, но полезную. В Raygor было что-то, что Ли любил; что заставило его надеяться, что ПО отступит, позволил бы вещам лежать так, как они выглядели. Надеялись, что федералы будут делать то же самое. У них было свое дело, а Зиглер не был хорошим, он заслужил смерть. Ли убил Зиглера в целях самозащиты, чтобы спасти свою жизнь, и он не чувствовал себя плохо в этом отношении. Он знал, что у Зиглера вид, искривленные убийцы более опасны, чем гнездо гремучих змей. Если в смерти Зиглер помог Ли, это может быть единственная услуга, которую он сделал в своей беззаботной жизни.
Но все же в бюро не было остальной части украденных денег, и Ли знал, что эти парни будут продолжать искать. Поиск в пустыне для следов лопаты, следов шин, за место, где он похоронил деньги, и это заставило его немного нервничать.
Мисто, видя ограниченное дыхание Ли, знал, как дрожал старик. Именно тогда кошка-призрак стала видимой, покачиваясь вдоль полки за спинками мужчин, обхватывая хвост и клоунада. Он сразу же исчез, но Ли знал, что он там, и ему было трудно держать прямое лицо; кошка-призрак заставила его почувствовать себя сильнее, наполнил его смешной мужеством.
Но на следующий день, когда Ли оказался в большой черной машине, направлявшейся в аэропорт Лос-Анджелеса в сопровождении двух заместителей маршалов США, у него не было чувства кошки-призрак. В аэропорту, выйдя из машины с наручниками и ногами, прикованными к борту своего рейса в Миссури, Ли все еще не ощущал присутствие кошки и чувствовал себя мучительно одиноким.
Ли привлек внимание, когда они сели на борт, прикованный к тяжелому депутату. Когда они устроились, другой заместитель, который ехал, оставил их. Собеседник Ли занял большинство своих двух мест, сокрушив Ли к окну. После вчерашнего собеседования, слабый и неопределенный, Ли пожелал, чтобы кто-то осознал кошку-призрак. Он хотел услышать мурлыканье невидимой кошки; Он задумался на мгновение, если бы Мисто оставил его навсегда, подумал, что, с этой поездкой, желтый Том закончил свое путешествие вместе.
Но почему Мисто это сделал, на этом этапе в жизни Ли? Больной, как он, он не наслаждался всей безнадежной тюрьмой в будущем, подталкиванием и силовыми играми устоявшихся заключенных; он жаждал постоянной поддержки кошки. Он хотел почувствовать, как призрачная кошка драпировала теплым и невидимым через плечо, давая ему мужество; он хотел, чтобы маленький и устойчивый дух приблизился, чтобы поделиться этим новым поворотом в своем путешествии. Одна душа во всем мире, которой он мог доверять, могла разговаривать в уединении своей койки ночью, шепот кота почти не звучал под тюремным одеялом. Мисто должен знать, что Ли нужен ему. Где он был, это было более срочно, чем облегчить бедствие его сокамерника?
Сидя рядом с жестким депутатом, вырвавшимся от кашля, избегая недоумения депутата, Ли почувствовал себя таким несчастным, что он задался вопросом, отправится ли он в тюремную больницу, прежде чем он сдастся. День казался бесконечным, пока они не высадились в Канзас-Сити, Ли спотыкался по металлической лестнице в цепях ног, пересекая широкую полосу асфальта к маленькому терминалу. Ему разрешили занять мужскую комнату, все еще прикованную к депутату, а затем отправили на заднее сиденье еще одной черной гастрольной машины, которую вел другой заместитель маршала, который присоединился к ним там. Выйдя на юг в Миссури под синими серыми облаками, машина проскользнула через километры пшеничных полей, простирающихся далеко от них. Пытаясь игнорировать цепочку живота, которая врывалась в его позвоночник, он все еще не имел никакого смысла кошку-призрак. Он чувствовал себя измученным, пустым, холодным и усталым.
Его спутники не говорили много. Оба были безмолвными, с сильными лицами, наполненными властью собственной власти, и это было хорошо с Ли. Ему не нравились мелкие разговоры, и он не мог проклинать слова заместителю маршала. С наступлением ночи облака утолтились; Вскоре они мчались по черноте. Депутаты держали внутреннюю часть автомобиля, тускло освещенной наверху, чтобы они могли наблюдать за ним. Но вскоре, далеко по полям пшеницы, появился яркий свет. Сначала крошечный, но медленно приближаясь, пока он не превратился в остров огней, пронзающих над черными полями пшеницы. Когда Ли с первого взгляда увидел Спрингфилда, внезапно кошка-призрак вернулась. Ли почувствовал жёлтый том и почувствовал, как его тепло потянулось через его плечо, почувствовав дрожь от тихой муки Мисто, и интерес Ли к жизни ожил.
«Время будет лучше в Спрингфилде», - тихо прошептал кота, который не могли услышать двое. Кошка не сказала, что будут и плохие времена, но Ли это знал. Это была жизнь. Пока Мисто был рядом, он знал, что они победят. В тусклом автомобиле опустошение Ли утихло, и ему пришлось улыбаться. Кошка-призрак никогда не собиралась его покидать.
«О чем ты ухмыляешься?» - огрызнулся депутат, нахмурившись Ли.
«Надеюсь, они дадут мне ужин», - сказал Ли. «Я мог бы с уверенностью использовать его, что сэндвич за обедом не уходил далеко»
. Депутат просто посмотрел на него. Ему было все равно, что Ли едва спустился с бутербродом с ветчиной, а депутаты размахивали двумя гамбургерами. Никто не спросил, хочет ли он чего-то большего.
Небо было полно темно, когда они подошли к массивной федеральной тюрьме, ее огни безопасности оттолкнули ночь, чтобы показать хорошо освещенные здания и ухоженный газон. Ли мог видеть, как поднимается охранная башня, вероятно, с винтовками, обученными на приближающейся машине. Все, о чем он мог думать, это горячая еда и теплая кровать. Даже рядом с Мисто, это был долгий день, долгий путь, заполненный проклятым депутатом.
В течение нескольких минут после того, как он подошел к ярко освещенной тюрьме, Ли, все еще надуманный своим угрюмым компаньоном, был взят шаги в обширное пятиэтажное главное здание. Его обыскали, все его личные вещи были взяты у него, кроме маленькой фотографии с изображением его маленькой сестры. Картины были единственным предметом, который мужчинам было разрешено держать. Он лишился одежды, наслаждаясь горячим душем, согреваясь в первый раз весь день, чувствуя, что его мускулы легко ослабевают.
Он был одет в чистую тюремную одежду, которую он выпустил, шорты и носки, синюю рубашку и синюю перемычку с белыми полосками. Ему разрешили носить сапоги. Попечитель привел его в столовую, где он присоединился к последней смене. Большая миска горячего тушеного мяса говядины была очень вкусной, а свежий домашний хлеб, кофе и яблочный пирог. Он оставил стол, чувствуя себя хорошо, его сопровождали в его квартире, которая не была камерой, как он и ожидал, а небольшой больничной палатой. Он был больше, чем любая отдельная ячейка, которую он когда-либо занимал, и намного чище, свеже окрашенного бледно-зеленого цвета, и линколон с серым линзором выглядел недавно прочищенным. В одном углу стояла приличная односпальная кровать, состоящая из настоящих простыней и трех грубых тяжелых одеял. Для его одежды был даже маленький комод, и в реальном окне со стеклом за решеткой. Это не тюрьма, это был отель. Он посмотрел на молодого широкоплечего стража. «Как долго я останусь здесь, пока меня не переведут в камеру?»
«Нет камер для заключенных-госпиталей, Фонтана. Люди в лагере, они в общежитии, а некоторые в клеточном блоке, в другом здании. В основном они в кредит. Доверие от других объектов. Они делают тяжелую работу завода, обслуживание, тяжелую работу на кухне.
Молодой, веснушчатый страж ухмыльнулся взгляду Ли. «Ваша работа в Спрингфилде - выздороветь. Тебе понравится пребывание, - улыбаясь, сказал охранник. «Твою дверь не запирают ночью, но снаружи, всегда на дежурстве, есть охрана. И куда бы вы пошли, если бы вы ушли? В вашем состоянии вы хотите пробраться через сто миль пшеничных полей?
Ли рассмеялся. Это была совершенно новая игра, новый вид тюремного заключения, и это было очень приятно. Когда, наконец, он остался один, он раздели, сложил одежду и положил их на комод. Он подполз под тяжелыми одеялами и лежал в теплом комфорте простой тюремной кровати. Он чувствовал себя немного острый, когда спал с разблокированной дверью, задаваясь вопросом, какие ребята могут бродить по залам, но он слишком устал, чтобы много думать об этом. Он мог бы также наслаждаться свободой, он уходил отсюда через месяц или около того, как только он был достаточно здоров. Вернусь в Калифорнию, выкапывая деньги и направляясь в Мексику, где горячее солнце может испечь последнюю болезнь, может успокоить его усталые кости.
Он нашел бы небольшой домик в одном из рыбацких деревень вдоль побережья Баха, он научился говорить достаточно испанского, чтобы пройти, он познакомил людей вокруг него. Если бы мексиканцы нравились вам, он бы спрятал вас. Если бы он этого не сделал, вы сделали это. Всего через несколько месяцев у него будет свой собственный дом, есть все хорошее питание, все чили и лепешки, которые он когда-либо хотел, все моллюски, которые он мог вырыть с берега. Было бы нелегко найти женщину, чтобы приготовить для него, подумал Ли, чтобы сохранить свой дом и, возможно, согреть его кровать.
Улыбаясь, Ли чуть не спал, когда приступ кашля снова зазвонил. Он сел, мучительно сосал воздух, рассердился на предательство его ослабления тела. Он был так глубоко устал, что в один панический момент он задавался вопросом, будет ли он жить достаточно долго, чтобы получить украденные деньги и немного похудеть в горячем, ярком объятии этой мексиканской деревни.